Обсуждение существующих гипотез

Большое количество существующих в литературе гипотез о происхождении балкарцев и карачаевцев само по себе свидетельствует о сложности проблемы. Некоторые из них, например чешская гипотеза И. А. Гильденштедта ¹ или гуннская гипотеза Ж. Шардена и А. Ламберти ², имеют в настоящее время лишь историографический интерес и не нуждаются в специальном обсуждении. Другие, как, например, гипотеза, рассматривающая современное население Карачая и Балкарии как осколки полчищ Тимура, могут удачно объяснить происхождение отдельных карачаевских и балкарских фамилий, но не решают проблему этногенеза балкарцев и карачаевцев в целом ³. Нет нужды останавливаться и на гипотезе собственно турецкого или крымского происхождения последних, как основанной только на данных фольклора, имеющего заведомо вторичное происхождение, и полностью противоречащей историческим данным ⁴. В качестве солидно обоснованных историческими и другими данными могут расцениваться гипотезы тюркского и аланского происхождения карачаевцев и балкарцев. К их обсуждению и должны
быть в первую очередь привлечены результаты антропологического исследования.

[adsense]

Основным аргументом в пользу тюркской гипотезы является принадлежность языка карачаевцев и балкарцев к тюркской языковой семье, где он занимает место в кипчакско-огузской, или половецкой, подгруппе кипчакской группы вместе с кипчакским, караимским и кумыкским языками ⁵. Другой тюркский язык Северного Кавказа — ногайский вместе с каракалпакским и казахским языками принадлежит к кипчакско-ногайской подгруппе кипчакской группы тюрских языков. Сам по себе факт принадлежности карачаево-балкарского и ногайского языков к разным языковым подгруппам опровергает ногайский вариант тюркской гипотезы карачаево-балкарского этногенеза ⁶. Антропологический материал приносит дополнительную аргументацию в пользу отсутствия прямой генетической связи между ногайцами, с одной стороны, и балкарцами и карачаевцами — с другой. Наличие у первых сильной монголоидной примеси резко отличает их от вторых, у которых монголоидная примесь полностью отсутствует. Таким образом, ногайский вариант тюркской гипотезы должен быть оставлен, как игнорирующий существенные различия между ногайцами и балкаро-карачаевцами по языку и физическим особенностям.

X. О. Лайпанов сообщает, что в карачаево-балкарском фольклоре бытует легенда, выводящая предков карачаевцев и балкарцев из древнего города Маджары и считающая их предками хазар ⁷. Очевидно, что основным аргументом в пользу происхождения карачаевцев и балкарцев от хазар является признание города Маджары хазарским. Такая точка зрения действительно высказывалась в начале XX в. Г. Н. Прозрителевым ⁸. Однако археологические раскопки В. А. Городцова в пределах города Маджары ⁹ и тщательное сопоставление всех содержащихся в письменных источниках сведений о нем, произведенное Т. М. Минаевой ¹⁰, показали, что город Маджары являлся одним из золотоордынских городов, время расцвета которого падает на XIV в. Таким образом, хотя и нет оснований отрицать, что потомки хазар могли составлять определенный процент населения города, этот факт еще не является доказательством генетической связи древних хазар и современных балкарцев и карачаевцев. Хазарский вариант тюркской гипотезы карачаево-балкарского этногенеза нуждается, следовательно, в дополнительной аргументации, и поэтому мнение X. О. Лайпанова о том, что «хазарский элемент является одним из главных элементов в этническом составе карачаевцев и балкарцев» ¹¹, выглядит малоубедительным.

Антропологические данные также не подтверждают хазарскую гипотезу. Особенности физического типа хазар могут быть восстановлены на основании изучения обширного палеоантропологического материала, добытого при раскопках хазарской крепости Саркел ¹². Он свидетельствует о том, что расовый состав хазар характеризовался наличием заметной монголоидной примеси. Правда, она незаметна в материале, происходящем из большого кургана, но вполне отчетливо проявляется на черепах из малых курганов, по мнению М. И. Артамонова также оставленных населепием города. Результаты исследования краниологического материала согласуются с сообщениями письменных источников, согласно которым карикатурное изображение царя хазар, выставленное на стене города Тбилиси персами при осаде его хазарами, отличалось как раз утрировкой монголоидных признаков ¹³. В качестве косвенного аргумента, говорящего о наличии монголоидной примеси в составе хазар, может рассматриваться и наличие монголоидной примеси у населения средневекового крымского города Херсонеса, где стоял хазарский гарнизон ¹⁴.

Все это позволяет сделать вывод, что с антропологической точки зрения генетическая преемственность между хазарами, с одной стороны, и карачаевцами и балкарцами — с другой, хотя и не исключена полностью, но маловероятна ввиду наличия монголоидной примеси у первых и отсутствия ее у вторых.

Об отсутствии генетической преемственности между средневековым населением города Маджары и современными балкарцами можно говорить с полной определенностью. Изучение краниологической коллекции, собранной В. А. Городцовым при раскопках средневекового могильника в городе Маджары, и сравнение ее с краниологическими материалами с Волги, относящимися к хазарам и населению золотоордынских городов, подтвердили принадлежность города к числу золотоордынских ¹⁵. Специальное сравнение с балкарской краниологической серией продемонстрировало отсутствие морфологического сходства между населением Маджар и представителями балкарского народа, а следовательно, и отсутствие между ними генетического родства.

Кипчакский вариант тюркской гипотезы аргументирован гораздо более солидно, чем все предыдущие ¹⁶. В пользу этой гипотезы свидетельствуют языковые и этнографические (в частности, совпадение погребальных обрядов), как и собственно исторические, данные. Сам по себе антропологический материал также не дает возможности возражать против прямого родства кипчаков с балкарцами и карачаевцами просто в силу полного отсутствия сведений о физическом типе кипчаков. Однако рассуждение, приведенное при рассмотрении ногайской и хазарской гипотез, не теряет своего значения и в данном случае. Наличие отчетливо выраженной монголоидной примеси в составе ногайцев, представляющих собой группу, в общем занимающую промежуточное между европеоидами и монголоидами положение, заставляет предполагать, что принадлежность к кипчакской ветви тюркской языковой семьи и выраженность монголоидных особенностей в антропологическом типе являются на территории Северного Кавказа следствием единого исторического процесса. Отсутствие у балкарцев и карачаевцев монголоидной примеси мешает, следовательно, полностью принять кипчакскую гипотезу. Другим косвенным аргументом, свидетельствующим против нее, является близкое сходство антропологического типа карачаевцев и балкарцев с физическим типом горных осетин и горных групп Грузии. Поскольку в отношении последних не существует ни малейших намеков на связь их с кипчаками, нет оснований полагать, что близкое сходство горных групп Грузии и Осетии с балкарцами и карачаевцами по антропологическим особенностям имеет своей причиной общее происхождение от кипчаков. Таким образом, антропология, не располагая в этом случае прямыми данными, позволяет тем не менее критически отнестись к гипотезе кипчакского происхождения современных тюркских народностей Карачая и Балкарии на основании косвенных соображений. Хотя факт происхождения современного карачаево-балкарского языка от половецкого засвидетельствован целым рядом письменных источников и в настоящее время может считаться бесспорным, весьма вероятно, что среди прямых предков карачаевцев и балкарцев кипчаки составляли ничтожное меньшинство. В свете данных антропологии кипчакская гипотеза должна пониматься, следовательно, скорее как выражение имевшего место культурного взаимодействия, а не генетического родства.

Н. Ходнев высказал предположение о происхождении балкарцев от одного из колен кавказских булгар ¹⁷. Позже оно было поддержано
В. Ф. Миллером ¹⁸. Оба автора основывались преимущественно на совпадении племенных названий. Разумеется, совпадение такого рода не может служить достаточно веским аргументом в пользу генетического родства. Рассмотрение палеоантропологического материала из сельских булгарских могильников Поволжья ¹⁹ и собственно Болгарии ²⁰ показывает, что для булгар был характерен европеоидный тип, отличавшийся умеренной брахикранией и относительной широколицестью, т. е. теми особенностями, которые выражены и в типе карачаевцев и балкарцев.

Однако абсолютные размеры ширины лица, так же как и диаметра головы, у первых все же заметно меньше, чем у вторых. Эпохальная изменчивость, зафиксированная для многих признаков, идет скорее по линии уменьшения, а не увеличения абсолютных размеров. Таким образом, в случае признания булгарской гипотезы мы должны допустить изменение антропологических признаков в обратном обычному направлению, что в свете общих соображений представляется маловероятным. Высказанное в последнее время предположение о том, что в составе булгар были аланские племена ²¹, принципиально не меняет отношения к булгарской гипотезе, поскольку признание иной этнической и языковой принадлежности булгар не уничтожает факта отсутствия преемственности между ними и балкарцами и карачаевцами в антропологических особенностях.

Полная разработка вопроса о возможной связи карачаевцев и балкарцев со средневековыми аланами отсутствует в исторической литературе.

Однако существуют многочисленные источники, называющие население Карачая и Балкарии аланами в эпоху, когда там уже жили предки карачаевцев и балкарцев, т. е. после XIII в. ²² Сопоставление палеоантропологических материалов эпохи средневековья, приписываемых аланам, с результатами соматологического исследования балкарцев и карачаевцев дает возможность критически отнестись и к этой гипотезе. Не отрицая полностью участия аланского компонента в образовании карачаево-балкарской народности, следует подчеркнуть, что подавляющее большинство предков современных карачаевцев и балкарцев должно было принадлежать к другому антропологическому типу, чем тот, который, по-видимому, был преобладающим в средневековом аланском населении. Правда, кавкасионский вариант, характерный для балкарцев и карачаевцев,
представлен и у горных групп осетин. Последние, так же как и осетины плоскогорья, по языку, как известно, являются прямыми потомками алан ²³. Однако, поскольку в средневековых могильниках Осетии, принадлежащих аланам, представлен тот же узколицый, умеренно длинноголовый тип, что и в других районах Северного Кавказа, и в этом случае нет оснований полагать, что „кавкасионский» вариант восходит к аланам.

Происхождение кавкасионского варианта будет подробно рассмотрено в следующем очерке. Так как он приурочен к горным районам Центрального и Северного Кавказа, только раскопки древних могильников в этих районах помогут выяснить его генезис. Однако специфические особенности этого типа и его выраженность у горных групп Осетии, Грузии и Черкесии уже сейчас позволяют поставить вопрос о каком-то общем компоненте, вошедшем в их состав. Н. Я. Марр называл этот компонент яфетическим. В той общей форме, которую приобрели его представления о «яфетидах», потомками которых, по его мнению, являлись буришки на Памире и баски на Пиренейском полуострове, они не выражают никакой конкретной исторической реальности. Однако в применении к интересующему нас вопросу проблема какого-то этнического субстрата, несводимого к уже упомянутым, приобретает известную актуальность. Может быть, например, именно с ним связано сравнительно изолированное положение сванского языка в системе картвельских языков. Возможно, что именно с ним связано и наличие общего слоя в осетинском и карачаево-балкарском языках, не сводимого ни к тюркской, ни к иранской лексике ²⁴. Таким образом, специфические особенности антропологического типа балкарцев и карачаевцев наводят на мысль о необходимости поисков их генетических связей в первую очередь со сванами и другими высокогорными группами Северной Грузии, поскольку ясно, что в формировании потомков алан, каковыми являются осетины, общий субстрат, о котором идет речь, играл подчиненную роль.

Результаты исторического исследования как будто бы подтверждают намеченную линию сопоставлений. Л. И. Лавров привел убедительные доказательства расселения сванов но Баксанскому ущелью в XVII в. ²⁵

Пребывание сванов в верховьях Кубани, по-видимому, относится к более ранней эпохи и датируется пока очень приблизительно, периодом между XIV и XVII вв. ²⁶ Не исключено, следовательно, что на территории горной части нынешних Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии сваны соприкасались с половцами, заселившими, как утверждает Л. И. Лавров, эту территорию под напором татаро-монгольских орд в XIII в. Гипотеза, согласно которой часть сванов восприняли кипчакский язык и остались в указанных районах, удачно разрешает те трудности, с которыми сталкиваются все остальные гипотезы карачаево-балкарского этногенеза при анализе их в свете фактов антропологии. В рамках этой гипотезы находит себе место и идея балкаро-сванского языкового скрещения, с которой все-таки нельзя не считаться, хотя она и была высказана Н. Я. Марром уже тогда, когда он стал «марристом» ²⁷. Так или иначе, рассмотрение всей совокупности антропологических данных, имеющих отношение к проблеме происхождения балкарцев и карачаевцев, приводит к выводу, что историческое исследование должно идти по линии выявления специфических связей тюркских народностей Карачая и Балкарии с горными группами Осетии и Грузии, и в первую очередь Сванетии.

ВЫВОДЫ

1. Карачаевцы и балкарцы относятся к европеоидной большой расе и не имеют в своем составе никаких следов монголоидной примеси.

2. Внутри европеоидной расы карачаевцы и балкарцы относятся к кавкасионскому варианту, представленному в наиболее чистом виде у горных групп Осетии и Северной Грузии.

3. Отсутствие в составе карачаевцев и балкарцев монголоидной примеси дает возможность критически отнестись к тюркской гипотезе карачаево-балкарского этногенеза, а сопоставление соматологических наблюдений с палеоантропологическими заставляет отвергнуть и аланскую гипотезу.

4. Расселение представителей кавкасионского варианта — сванов в районе нынешнего обитания балкарцев и карачаевцев в эпоху средневековья, как и полное тождество их антропологических особенностей, позволяет предполагать, что оформление тюркских народностей Карачая и Балкарии было процессом перехода части сванов или, возможно, какой-либо другой высокогорной группы местного населения на кипчакский язык.

5. Предлагаемая гипотеза требует специального изучения исторических источников, как и этнографических и языковых материалов, в целях вскрытия специфических связей карачаево-балкарцев и сванов, а также организации раскопочных работ на территории Карачая, Балкарий и горных районов Грузии, результатом которых должно явиться накопление палеоантропологических и краниологических материалов и выяснение генезиса кавкасионского варианта.