Средний бронзовый век

Средний бронзовый век связан со второй фазой в истории Циркумпонтийской металлургической провинции и датируется в ее пределах последней третью III — первой половиной II тыс. до н. э. Однако, раздельная обработка материалов разных регионов обнаруживает «плавающий» характер его верхней границы. К примеру, в степях Северного Причерноморья он завершает свое развитие уже в конце первой трети II тыс. до н. э.

На протяжении второй фазы территория провинции расширяется в северном направлении, захватывая верхневолжский регион Восточной Европы (рис. 11). Южные пределы ЦМП остаются прежними.

[adsense]

Рис. 50. Набор изделий, характерных для среднего бронзового века в пределах Циркумпонтийской металлургической провинции. 1, 2 - закрытые литейные формы для отливки топоров; 3 - топор трубчатообушный; 4, 5, 15, 31, 32 - ножи-кинжалы двулезвийные; 6, 7, 9, 10, 16-19 - топоры вислообушные; 8 - тесла плоские; 11 - долота втульчатые; 12, 14 - шилья; 13 - крюк; 20, 21 -наконечники копий; 22-30, 33-37 - украшения.

Рис. 50. Набор изделий, характерных для среднего бронзового века в пределах Циркумпонтийской металлургической провинции. 1, 2 — закрытые литейные формы для отливки топоров; 3 — топор трубчатообушный; 4, 5, 15, 31, 32 — ножи-кинжалы двулезвийные; 6, 7, 9, 10, 16-19 — топоры вислообушные; 8 — тесла плоские; 11 — долота втульчатые; 12, 14 — шилья; 13 — крюк; 20, 21 -наконечники копий; 22-30, 33-37 — украшения.

В начале среднего бронзового века в центральных очагах провинции сохраняется набор ведущих типов орудий труда и оружия, характерный для раннего бронзового века. Этот набор по-прежнему включает втульчатые топоры, черенковые ножи, шилья с упором-утолщением, долота с упором, плоские тесла [Chernykh E. N., 1992]. Правда теперь каждая из категорий может иметь варианты исходной формы, связанные с некоторыми ее изменениями (рис. 50). К концу среднего бронзового века разнообразие форм инвентаря заметно возрастает, что приводит к утрате его морфологической однородности. В этом проступают черты близящегося распада ЦМП [Черных Е. Н., 1977].

Больше всего перемен наблюдается в типах втульчатых топоров. Они вызваны появлением новых технологий их отливки. На смену открытым двустворчатым формам со вставным стержнем для отливки втулки топора приходят двустворчатые формы полузакрытого и закрытого типов [Кореневский С. Н., 1976]. Они заполняются металлом через узкую щель или литник — особый канал, вырезавшийся в форме над спинкой клина топора или над хвостовой частью его втулки (рис. 50; 63 — 16).

Особенно совершенной, хотя и сложной, была технология литья в закрытые формы. Пузырьки воздуха и кусочки шлака, захватываемые струей металла в момент его продвижения из тигля в форму, оставались в литнике и легко удалялись вместе с ним с поверхности отливки. Кроме того, литник изолировал отливку от соприкосновения с воздухом, что давало возможность избежать ее окисления. И, наконец, закрытая литейная форма позволяла получать очень сложные по конфигурации объемные изделия. Именно поэтому переход к их использованию привел к увеличению ассортимента втульчатых топоров, выпускаемых мастерами разных очагов ЦМП.

Вариабельность орудий возрастает, прежде всего, за счет изменения формы их втулок и обухов. Опускание вниз обуха топора по отношению к его корпусу приводит к появлению орудий «вислообушного» типа. Кроме того, втулка часто удлиняется по сравнению с клином и получает своеобразное трубчатое завершение (рис. 50). Заметны изменения и у клина топоров: иногда он приобретает по краям характерную «лопасть» а порою и многогранное сечение.

Скачок в развитии литейной технологии дает себя знать и в широком освоении литья по восковой модели. Точную копию задуманной вещи делали из воска и заливали полужидкой глиной. Когда глина высыхала, форму обжигали. При этом воск расплавлялся и удалялся через специально оставленное отверстие. Затем, в него наливали металл. Чтобы вынуть готовое изделие форму разбивали, поэтому получить в ней новую отливку было нельзя. Впрочем, в конце среднего бронзового века мастера научились делать двусторонние, разъемные формы по утрачиваемой модели.
Литье украшений со сложным рельефным орнаментом в формах, исполненных по восковой модели, было, по-видимому, освоено в очагах восточной зоны ЦМП. Эта технология характерна для кавказских, а также степных восточноевропейских центров металлопроизводства. Не случайно разнообразные виды украшений составляли здесь основной массив находок в погребениях среднего бронзового века.

Весьма существенными оказались изменения в технологии получения медных сплавов среднего бронзового века. В это время начинается употребление в ЦМП оловянных бронз. Оловянные бронзы, а также сложные многокомпонентные сплавы на основе меди с добавками Sn, As и Sb получают распространение на Кавказе, отчасти в Малой Азии, в Балкано-Карпатье. Однако местами они продолжают сосуществовать с мышьяковыми бронзами, а в некоторых очагах мышьяковые сплавы сохраняют доминирующее положение в металлообработке. Так случилось в степной зоне Северного Причерноморья. На Южном Урале, Среднем и Нижнем Поволжье чрезвычайно живучими оказались изделия из чистой меди [Chernykh E. N., 1992].

Внедрение в производство оловянных бронз явилось важным техническим достижением. Эти бронзы отличались прекрасными литейными свойствами в сочетании с высокой ковкостью. Они обладали явными преимуществами перед бронзами мышьяковыми, поскольку не меняли исходный состав при нагреве и поэтому оказывались прочнее и тверже их. Кроме того, они не были токсичными, что и предопределило основную причину их популярности [Равич И. Г., Рындина Н. В., 1984].

Еще одним важным событием второй фазы в истории ЦМП стал скачкообразный рост масштабов горно-металлургического производства. Некоторые исследователи говорят даже о «металлургической революции» среднего бронзового века [Renfrew С., 1972; Branigan К., 1974]. В самом деле, масштабы производства металлических изделий при переходе от раннего к среднему бронзовому веку возрастают в среднем в 4-5 раз, хотя и по-разному в разных областях: в Малой Азии и на Северном Кавказе -в 5-6 раз, в Закавказье и Восточной Европе — в 3 раза и т. д. [Авилова Л. И., Черных Е. Н., 1989].

Перемены производственные и историко-технологические совпали в истории ЦМП с этнокультурными изменениями. На территории Северного Причерноморья исчезают памятники ямной общности, усатовской, софиевской культур. На территории их распространения формируется новый массив культур катакомбного типа (рис. 51). На Северном Кавказе яркие майкопские памятники сменяются скромными могильниками, оставленными населением северокавказской общности. В Карпатском бассейне ранний бронзовый век также завершается исчезновением старых и возникновением на их месте целой свиты новых культур. Однако, невзирая на культурную трансформацию, экономическое и социальное развитие в северной зоне провинции на протяжении среднего бронзового века продолжает традиции, наметившиеся в предшествующий период.

Совсем иная картина наблюдается в южной зоне провинции. Здесь на смену культурам с относительно нерасчлененной социальной структурой приходят культуры «социально-ранжированные», демонстрирующие активно идущие процессы классообразования [Авилова Л. И., Черных Е. Н., 1989]. Ярким свидетельством этому служат «царские» могилы Аладжа и Хороз-тепе в центральной Анатолии, богатейшие клады, зарытые в момент гибели Трои II-III, содержащие огромное количество золотых и серебряных сосудов, украшений. Те же явления наблюдаются в Закавказье, где сооружаются огромные курганы типа Кировокана — Триалети, содержащие уникальные по богатству погребальные дары. Перестройка политических структур отчетливо прослеживается по материалам среднеминойского периода на Крите. Свидетельством огромной концентрации силы и богатства здесь служат изумительные по совершенству архитектурной мысли монументальные дворцовые постройки Кносса, Маллии, Феста; поражающие богатством гробницы; храмовые сооружения. Как известно, дворцовый период Крита дал Европе первую цивилизацию бронзового века. Таким образом, в южной зоне ЦМП намечается крупный регион — Эгейский бассейн, Малая Азия, Закавказье, — где социокультурные процессы приобрели, хотя бы в частичном выражении, сходную направленность. Именно этим, по-видимому, объясняется и существенная близость здесь металлического инвентаря среднего бронзового века.

Начнем с очагов, действовавших в среднем бронзовом веке в Малой Азии. По-прежнему мощный металлургический очаг развивается на западе, в Троаде (рис. 51). По времени он охватывает период Трои II-III 4. Поселение Троя II возникло после разрушения Трои I. Следы какой-то катастрофы и появления новой культуры типа Троя II зафиксированы по всему западному и юго-западному побережью Анатолии, даже в тех районах, где культура Трои I была неизвестна [Mellaart J., 1965; Mellaart J., 1966]. Неясна причина этой катастрофы, — связана она с военным нашествием племен, продвигавшихся с Балкан, как думает Д. Мелларт, или с крупным землетрясением, охватившим все восточное Средиземноморье? Как бы то ни было, новая культура по многим своим показателям заметно отличается от предшествующей.

Рис. 51. Северная часть Циркумпонтийской металлургической провинции в среднем бронзовом веке (по Е. Н. Черных с дополнениями Н. В. Рындиной). Схема расположения археологических памятников и очагов металлопроизводства. 1 - культура Трои II-III (очаг металлургии); 2 - центральноанатолийские памятники (очаг металлургии); 3 - североболгарский очаг; 4 - Карпато-Трансильванский очаг; 5 - среднедунайский очаг; 6 - катакомбная общность (два очага металлообработки); 7 - северокавказская общность (два очага металлообработки); 8 - триалетская культура (очаг металлургии); 9 - полтавкинская культура (очаг металлургии); 10 -фатьяновская общность (очаг металлургии); 11 - границы ЦМП; 12 - предполагаемые границы ЦМП.

Рис. 51. Северная часть Циркумпонтийской металлургической провинции в среднем бронзовом веке (по Е. Н. Черных с дополнениями Н. В. Рындиной). Схема расположения археологических памятников и очагов металлопроизводства. 1 — культура Трои II-III (очаг металлургии); 2 — центральноанатолийские памятники (очаг металлургии); 3 — североболгарский очаг; 4 — Карпато-Трансильванский очаг; 5 — среднедунайский очаг; 6 — катакомбная общность (два очага металлообработки); 7 — северокавказская общность (два очага металлообработки); 8 — триалетская культура (очаг металлургии); 9 — полтавкинская культура (очаг металлургии); 10 -фатьяновская общность (очаг металлургии); 11 — границы ЦМП; 12 — предполагаемые границы ЦМП.

Прежде всего сама Троя II превращается в город, окруженный мощными каменными стенами, за которыми располагались и небольшие постройки, и комплекс сооружений дворцового типа. В центре города находился огромный мегарон длиной 35 м, по сторонам которого размещались мегароны меньшего размера. Видимо, большой мегарон был резиденцией местного правителя. Малые могли выполнять роль храмовых комплексов [Blegen C. W., 1963]. Некоторые исследователи полагают, что Троя второго горизонта представляла собой царскую крепость в государстве, в состав которого входили кроме Троады Галлипольский полуостров и часть прибрежных островов Эгейского моря [Mellaart J., 1966].

Блестящий расцвет бронзовой металлургии на западе Анатолии в период Трои II-III имеет множество доказательств. Среди находок этого времени представлены огромные серии бронзового оружия (рис. 52), орудий труда, украшений, явно связанных с продукцией самостоятельного очага металлопроизводства. В ряду новых форм, неизвестных ранее, можно назвать копья с двумя прорезями на клинке для обвязывания ремнями и скрепления с древком.

Рис. 52. Бронзовое оружие времени Троя II—III.

Рис. 52. Бронзовое оружие времени Троя II—III.

Широко представлены кинжалы, боевые топоры, секиры и скипетры, плоские тесла, ножи с дуговидно-изогнутыми лезвиями. В качестве материала для их изготовления впервые используются не только мышьяковые, но и оловянные бронзы [Muhly J. D., 1993]. Не вызывает сомнения местное изготовление этих изделий: в культурном слое Трои II-III найдено множество литейных форм из глины и камня, в том числе с разносторонними, множественными матрицами. Это говорит о высокоразвитом серийном их изготовлении.

Рис. 53. Керамика культуры Троя II-III.

Рис. 53. Керамика культуры Троя II-III.

Высокого уровня достигло ювелирное искусство. Об этом свидетельствуют великолепные наборы украшений, известные по знаменитым троянским кладам. Во время раскопок конца XIX в. Г. Шлиманом было обнаружено 19 кладов, содержащих около 10000 предметов, в основном золотых. Английскому ученому Д. Истону удалось воссоздать археологический контекст находок кладов и доказать, что основная их часть связана с заключительным периодом существования Трои II (слой llg) [Easton D., 1994]. Клады включают массу сосудов и золотых украшений, среди которых представлены диадемы, серьги в виде корзиночек, серьги-лунницы, височные кольца, различные бусы, браслеты, булавки [Сокровища Трои…, 1996]. Имеются в составе кладов и предметы, которые можно расценивать как полуфабрикаты и заготовки: золотые стержни с насечками, пластины с регулярно пробитыми отверстиями (заготовки бус?), мелкие золотые глобули, слитки и пр. Многочисленные изделия из троянских кладов демонстрируют совершенство технологии местного ювелирного дела: троянские мастера достигли значительных успехов в технике изготовления проволоки, тонкой золотой фольги, а также украшении изделий напаянными проволочками (филигрань) и мельчайшими золотыми шариками (зернь). Развитие металлопроизводства базировалось на разработке собственного рудного сырья: на территории Троады имелись доступные источники золота, серебра, свинца и меди [Pernicka E., 1984].

Олово доставляли скорее всего из Афганистана [Stech Т., Pigott V. C., 1986]. Однако недавно возникли предположения о возможной эксплуатации в III тыс. до н. э. и местных месторождений олова в связи с открытиями древних разработок на руднике Кестель на юго-востоке Малой Азии [Willies L, 1993].

Керамика культуры Троя II-III уже частично изготовлена на гончарном круге. Формы посуды разнообразны: антропоморфные сосуды («лицевые урны»); кувшины с тонкой шейкой и носиком, похожим на птичий клюв; узкие длинные кубки с двумя петельчатыми ручками, упирающимися в дно сосуда; полукруглые миски с одной или двумя ручками; сосуды в виде животных (рис. 53). Сосуды эти обычно покрыты красной облицовкой.

Рис. 54. Бронзовые фигурки оленя и быка из могильника Аладжа [Mellaart J., 1966].

Рис. 54. Бронзовые фигурки оленя и быка из могильника Аладжа [Mellaart J., 1966].

Еще один очаг металлургии действовал в среднем бронзовом веке в центральной Анатолии. Здесь в излучине реки Кызыл Ирмак обнаружены богатейшие погребения, которые часть исследователей считают царскими. Наибольшую известность получил могильник в местечке Аладжа Хейюк около Богазкея [Koşay H. Z., 1944; Koşay H. Z., 1951]. Его могилы имели вид огромных прямоугольных ям (3, 5 Х 6-8 м), края которых были обложены крупными камнями. Поверх ям лежал накат из деревянных балок, на которых были помещены ряды бычьих голов и ног — остатки погребальных пиршеств. Рядом с погребенным в каждой могиле найдены скульптурные изображения быков и оленей, украшенные инкрустациями из золота и серебра (рис. 54). Они, по-видимому, помещались на конце деревянных штандартов, которые несли перед погребальными носилками. Кроме того, в каждом погребении находились ритуальные предметы, назначение которых окончательно не установлено. Это ажурные «солнечные диски», сделанные из бронзы, по краям украшенные шумящими привесками в виде фигур птиц и животных. В могилах Аладжи найдены и другие богатые погребальные дары: два кинжала из метеоритного железа с позолоченными рукоятями, серебряные боевые топоры и секиры с зубчатым рабочим краем, диадемы из листового золота с ажурными прорезными узорами, золотые фибулы различной формы, браслеты, тысячи золотых бусин, а также масса сосудов из бронзы, меди, золота и серебра (рис. 55).

Наборы утилитарных бронзовых орудий состоят из плоских тесел, желобчатых долот с упором, шильев с упором, черенковых ножей. Они вполне соответствуют обычным для ЦМП находкам. В могилах Аладжи не обнаружены только бронзовые вислообушные топоры. Некоторые украшения памятника — молоточковидные булавки из золота, различные медальоны и подвески — сходны с теми, что известны из могильников среднего бронзового века Закавказья и даже Северного Причерноморья.

Рис. 55. Золотые и серебряные сосуды из могильников Аладжа и Махматлар [Mellaart J., 1966].

Рис. 55. Золотые и серебряные сосуды из могильников Аладжа и Махматлар [Mellaart J., 1966].

Близки по времени и по характеру материалов к Аладжа Хейюк погребения, открытые случайно в Хорозтепе и Махматларе, неподалеку от турецкого города Ербаа [Koşay H. Z., Akok M., 1950]. В них находились золотые кувшины и вазы, разного рода ритуальные предметы (ажурные штандарты, фигурки быков), музыкальные инструменты — систрумы, великолепные украшения, наборы церемониального оружия. Нет сомнений, что все эти изделия вышли из рук мастеров, объединенных близкими традициями обработки металла. Многообразие и обилие драгоценных погребальных даров говорят о далеко зашедшем процессе имущественного и социального расслоения центральноанатолийского общества.

Сходные явления мы застаем и в Закавказье, где в среднем бронзовом веке развивалась триалетская культура (рис. 51). Она датируется от последней трети III — до середины II тыс. до н. э. Вистории триалетской культуры намечаются два хронологических этапа: ранний беденский (XXIII—XVIII вв. до н. э. ) и поздний, кировокано-триалетский (XVII-XV вв. до н. э. ). Памятники беденского этапа в наибольшей степени изучены на территории Южной Грузии (Шида Картли, Кахетия). Однако уже сейчас очевидно, что в дальнейшем их ареал будет расширен; об этом говорят пока единичные находки беденской керамики в погребениях Дагестана и Карабаха [Джапаридзе О. М., 1994].

Богатые курганы ранней стадии триалетской культуры обычно содержат захоронения на деревянных ложах, сопровождаемые многочисленным инвентарем, колесницами, жертвенными животными, а иногда и человеческими жертвоприношениями [Кушнарева К. Х., 1983]. Среди них особое место занимают два огромных кургана у села Цнори в Алазанской долине [Дедабришвили Ш. Ш., 1979]. Гигантская насыпь наиболее крупного кургана имела диаметр 140 м, высоту 11 м. Основание насыпи было укреплено каменным «панцирем» 30-метровой ширины, опоясывающим весь курган. В центральной части кургана находилась насыпь из булыжника высотой в 2 м, рядом с которой располагалась погребальная камера площадью 166 кв. м. Всередине камеры стояло деревянное ложе, состоявшее из вертикальных столбов, перекрытых бревенчатым накатом. Здесь находилось четыре погребения, из которых одно было основным. Прочие три явно носили подчиненный характер. Судить в полном объеме о характере сопровождающего инвентаря невозможно: гробницу разграбили еще в древности. Остались лишь глиняные сосуды, отдельные экземпляры бронзового оружия, мелкие золотые украшения.

Неподалеку располагался другой курган высотой 2, 5 м, диаметром 80-90 м, оказавшийся неограбленным. На его сооружение также был затрачен колоссальный труд. Вдоль земляной насыпи и здесь шел мощный каменный «панцирь». Квадратная могила (10 Х 10 м) глубиной 2, 5 м была перекрыта бревнами, которые поддерживали девять столбов, зарытых в основание ямы. Бревна были обмазаны сверху глиной и заложены циновками. Также было оформлено дно могилы, на котором покоились останки двух людей: мужчины 40 лет и молодой женщины. Оба находились в скорченном положении в нескольких метрах друг от друга. Основным было погребение мужчины: рядом с ним лежал погребальный инвентарь и разобранная по частям деревянная повозка. Инвентарь состоял из 40 сосудов, фигурки льва, отлитой из золота, двух булавок из золота и серебра, золотых бусин, остатков кожаного щита с бронзовыми обкладками и пр.

В Алазанской долине исследованы и рядовые погребения беденского этапа триалетской культуры. Их инвентарь состоит преимущественно из керамики. Крупные и мелкие сосуды с яйцевидным или округлым корпусом имеют чернолощеную поверхность. Главным их украшением служат резные геометрические узоры. В некоторые могилы помещена также деревянная утварь: миски, чаши, блюда, шкатулки.

Единственное поселение беденского времени носит название Бериклдееби. Оно открыто близ г. Гори [Глонти Л. И., Джавахишвили А. И., 1987]. Беденский слой толщиной в 1 м находился под напластованиями куро-аракской культуры и перекрывался культурными остатками позднебронзового периода. В нем расчищены прямоугольные основания жилищ, сложенные из камней на глиняном растворе, вокруг которых лежала керамика, предметы быта и культа.

Формирование самостоятельного металлургического очага в ареале триалетской культуры восходит к беденскому времени. Бронзовые находки из беденских курганов в основном отвечают морфологическим и технологическим стереотипам ЦМП (рис. 56). Они представлены вислообушными топорами, отлитыми в закрытых формах, а также традиционными формами черенковых ножей, долот, шильев, тесел. Сохраняется куро-аракская традиция изготовления наконечников копий с граненым черенком (рис. 56 — 13, 14). К числу специфических изделий относятся булавки с двуволютной или ракетообразной головками, пластинчатые бляхи с пуансонным орнаментом (украшения повозок?), округлые плоские предметы (рис. 56 — 15-18), снабженные рукоятью [Гобеджишвили Г. Ф., 1980]. Функция этих предметов не вполне ясна. Некоторые их считают зеркалами, другие принимают за ножи, третьи расценивают как детали погребальных лож, на которые помещали покойников.

Для беденского металлургического очага характерно резкое усложнение рецептуры бронз. Наряду с преобладающей мышьяковой бронзой, появляется бронза оловянная, а также сложные многокомпонентные сплавы с добавками мышьяка, сурьмы и даже цинка [Chernykh E. N., 1992]. Вряд ли древние металлурги умели выплавлять цинк из руды. Скорее всего, он попадал в металл естественным путем, в процессе металлургической переработки полиметаллических руд. Мышьяковые бронзы по набору примесей повторяют куро-аракский металл эпохи раннего бронзового века. По-видимому, продолжается начатая ранее эксплуатация на медь и мышьяк месторождений Малого Кавказа. Что касается оловянных и многокомпонентных сплавов, то их источники до сих пор не ясны.

Рис. 56. Металлические изделия из беденских памятников триалетской культуры [Chernykh E. N., 1992]. 1-10 - ножи; 11, 12 - шилья; 13, 14 - наконечники копий; 15-18 - изделия неясного назначения; 19 - долото с упором-утолщением; 20 - вислообушный топор; 21 - тесло.

Рис. 56. Металлические изделия из беденских памятников триалетской культуры [Chernykh E. N., 1992]. 1-10 — ножи; 11, 12 — шилья; 13, 14 — наконечники копий; 15-18 — изделия неясного назначения; 19 — долото с упором-утолщением; 20 — вислообушный топор; 21 — тесло.

И металл, и посуда беденских памятников имеют много общего с куро-аракскими находками, однако погребальный обряд перекликается с рядом степных культур бронзового века (курганы, захоронения с повозками). По-видимому, в конце III тыс. до н. э. часть степного населения проникла через перевалы в Закавказье, где смешалась с поздними куро-аракскими племенами, положив начало беденской культуре. Некоторые полагают, что степной компонент, принявший участие в ее сложении, был представлен носителями новотитаровской культуры Прикубанья [Гей А. Н., 2000].

[adsense]

Дальнейшее развитие беденских традиций наблюдается в памятниках второго этапа триалетской культуры, часто именуемого по наиболее значительным курганам «триалетско-кировоканским». Он датируется второй четвертью II тыс. до н. э. Охватив большую часть Закавказья, триалетские племена в этот период достигли на севере Большого Кавказа, а на юге освоили правобережье реки Аракса вплоть до озер Ван и Урмия [Кушнарева К. Х., 1994б].

Поселения позднего этапа триалетской культуры известны мало; скромные могилы рядовых общинников также изучены слабо. Наиболее исследованы погребения представителей родоплеменной знати. Они перекрыты огромными курганами с каменными насыпями, под которыми находятся большие могильные ямы или обширные погребальные залы со стенами, выложенными из камня насухо, без применения скрепляющего раствора. К наземным погребальным залам вел специальный коридорообразный ход, а в могильные ямы — наклонный дромос (Триалети, Месхети, Лори Берд и др. ). Иногда человеческих останков в подобных сооружениях нет совсем: предполагают, что трупы могли сжигать на стороне или хоронить в ином месте. Но чаще под курганами находят остатки кремации или трупоположения [Кушнарева К. Х., 1994б; Джапаридзе О. М., 1994; Куфтин Б. А., 1941]. Прах покойного помещали в центре ямы или каменной камеры на деревянном ложе, иногда на колеснице. Вдоль краев или стен могильного сооружения ставили роскошные глиняные сосуды: крупные вытянутые или округлые «гидрии» с невысокой шейкой, переходящей в красиво отогнутый венчик. Они представлены как чернолощеными, так и расписными образцами. На чернолощеной посуде орнамент нанесен нарезкой или гребенчатым штампом. Он имеет вид ленточных углов, знаков креста, свастики. Среди расписных сосудов наиболее традиционными являются красноангобированные с черной росписью, которой чаще всего прорисованы треугольники, заполненные волнистыми линиями («схема воды») в сочетании с фигурками птиц (рис. 57). Реже роспись исполнена черной краской по беловатой поверхности и состоит из иных узоров: округлого меандра, спиральных волют, шахматных полей (рис. 58 — 3) Кроме керамики в погребальном инвентаре обычны также каменные стрелы, булавы, бронзовые котлы, серебряные и золотые украшения, кости жертвенных животных (быков, овец).

Рис. 57. Красноангобированные сосуды с черной росписью из триалетских могильников Армении [Кушнарева К. Х., 1994б].

Рис. 57. Красноангобированные сосуды с черной росписью из триалетских могильников Армении [Кушнарева К. Х., 1994б].

Рис. 58. Вещи из курганов Триалети на юге Грузии [Авдусин Д. А., 1989]. 1 - золотой кубок со вставками из сердолика и бирюзы; 2 - серебряный кубок с чеканными изображениями; 3 - глиняный сосуд, украшенный черной росписью по белому фону; 4 - серебряное ведерко.

Рис. 58. Вещи из курганов Триалети на юге Грузии [Авдусин Д. А., 1989]. 1 — золотой кубок со вставками из сердолика и бирюзы; 2 — серебряный кубок с чеканными изображениями; 3 — глиняный сосуд, украшенный черной росписью по белому фону; 4 — серебряное ведерко.

Мировую известность приобрели сосуды из драгоценных металлов (рис. 58 — 1, 2, 4). К примеру, в богатом кургане № XVII, открытом в Триалети на юге Грузии, обнаружено серебряное ведерко с чеканным изображением сцен охоты. Здесь же найден и золотой кубок, украшенный вставками из сердолика и бирюзы, окруженными тонкой филигранью и зернью [Куфтин Б. В., 1941]. Специалисты полагают, что он был изготовлен на примитивном токарном станке путем выдавливания и многократного изгибания исходной пластинчатой заготовки [Тавадзе Ф. Н., Баркая В. Ф., 1954]. Но самой интересной находкой является серебряный кубок на невысокой ножке со сложными двурядными композициями из Триалетского кургана № V (рис. 58 — 2). В нижнем ряду показаны идущие друг за другом олени. В верхнем представлена ритуальная сцена: процессия ряженых мужских фигур с кубками в руках движется к божеству, сидящему на троне рядом со священным «древом жизни». Стиль изображений несомненно связан с хеттской традицией [Меликишвили Г. А., 1965]. Связи с Малой и Передней Азией документируются и другими находками второго этапа триалетской культуры.

Роскошные сосуды и драгоценные предметы триалетского типа сейчас известны во многих местах Закавказья: в Узунларе на территории Азербайджана, в местечке Карашамб и в Кировокане в Армении и др. К сожалению, гораздо хуже представлен в них массовый металлический инвентарь из бронзы. Но даже при ограниченности коллекций очевидно, что и в позднюю пору существования культуры сохраняется целый ряд форм, обычных для ЦМП: черенковые ножи, шилья с упором-утолщением, двулезвийные кинжальные клинки, архаические вислообушные топоры [Кушнарева К. Х., 1994б]. Поздние триалетские кинжалы являются дальнейшим развитием местного оружия предшествующего времени. Относительно часто встречаются наконечники копий со втулкой для насадки древка. Эти копья заменяют ранние черенковые, известные в куро-аракских и беденских комплексах. Изучение химического состава бронз из поздних триалетских курганов показывает, что в это время сохраняются сложные и весьма разнообразные сплавы на основе меди: с мышьяком, с оловом, одновременно и с оловом, и с мышьяком. В сплавах исчезает цинк, но нередко они обогащаются сурьмой. Иногда при отливке украшений концентрации мышьяка и сурьмы в бронзе достигают 15-20% [Chernykh E. N., 1992]. Рудные источники сурьмы, хорошо известные в Закавказье, эксплуатировались уже в среднем бронзовом веке. Об этом говорят радиоуглеродные даты, полученные для угля, извлеченного из древних штолен в Горной Раче, расположенных в верховьях реки Риони [Тавадзе Ф. Н., Сакварелидзе Т. Н., 1959].

Информацию о среднем бронзовом веке Северного Кавказа дают погребальные памятники, распространенные от Прикубанья до западных границ Дагестана, которые обычно объединяют в рамках северокавказской культурно-исторической области (общности). В ее пределах выделяют несколько вариантов или даже самостоятельных культур [Марковин В. И., 1994]. Однако критерии их вычленения до сих пор должным образом не аргументированы. Учитывая это, мы будем характеризовать лишь самые общие черты, объединяющие это историко-культурное явление.

Северокавказские погребальные памятники представлены как подкурганными захоронениями, так и грунтовыми могилами. Курганные некрополи открыты преимущественно в степных и предгорных районах, грунтовые кладбища — в горных районах. Захоронения отличаются заметной скромностью в сравнении с предшествующей майкопской культурой. Покойников помещали в простые ямы или небольшие каменные ящики, перекрытые плитами. Изредка встречающиеся курганные насыпи имеют незначительную высоту и не могут идти ни в какое сравнение с майкопскими. Для более ранних северокавказских погребений характерно скорченное положение костяков, обильно окрашенных красной охрой. В поздних могилах появляются вытянутые захоронения, количество красящего вещества на них сокращается [Марковин В. И., 1960].

Погребальный инвентарь состоит из сосудов, бронзовых предметов (орудий труда, оружия, украшений) и изделий из камня (топоры, булавы). Посуда представлена плоскодонными горшками округлой, яйцевидной или биконической формы. Нередко они имеют ручки. Сосуды украшены оттисками шнура, вдавлениями различных штампов, налепами. Едва ли ни самой типичной находкой являются топоры так называемого «кабардино-пятигорского» типа [Кореневский С. Н., 1990]. Как правило, они изготовлены из особых пород камня — змеевика, серпентинита, базальта; отличаются вислым обухом цилиндрической формы, который отделен поперечным ребром от лезвийного клина. В меньшем количестве встречаются выточенные из камня грушевидной формы булавы.

К сожалению, до сих пор почти не исследованы поселения племен северокавказской общности, поэтому судить об их хозяйстве приходится по фрагментарным материалам могильников. Наличие скотоводства документируется отдельными находками костей мелкого и крупного рогатого скота в погребениях. Свидетельства развития земледелия также представлены материалами захоронений, среди которых известны зернотерки, кремневые вкладыши серпов, каменные мотыжки [Марковин В. И., 1960; Марковин В. И., 1994]. Огромную роль в хозяйстве играло металлообрабатывающее производство.

Проблема выделения очагов металлопроизводства в пределах северокавказской общности окончательно не решена и находится в стадии разработки. В предварительном плане можно говорить о наличии двух очагов — прикубанского и терского. Характеристика этих производственных образований дана Е. Н. Черных [Chernykh E. N., 1992]. Терский очаг охватывает бассейн Терека на территории Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечни и Ингушетии; прикубанский связан с предгорным левобережьем Кубани и ее притоков.

Терский очаг отличается значительно большей мощностью, нежели кубанский. Его продукция представлена большими сериями орудий, оружия, огромным количеством украшений (рис. 59; 60). Они происходят в основной своей части из нескольких грунтовых некрополей Северной Осетии, среди которых особую известность приобрели Рутха, Фаскау, Кумбульта. Коллекции кубанского металла получены раскопками курганных могильников, расположенных у станиц Суворовской, Костромской, Константиновской и др.

Рис. 59. Бронзовые орудия и оружие терского очага металлообработки [Chernykh E. N., 1992]. 1, 2, 4-6 - вислообушные топоры; 3, 7, 8 - трубчатообушные топоры; 9-15 - ножи и кинжалы; 16 - крюк.

Рис. 59. Бронзовые орудия и оружие терского очага металлообработки [Chernykh E. N., 1992]. 1, 2, 4-6 — вислообушные топоры; 3, 7, 8 — трубчатообушные топоры; 9-15 — ножи и кинжалы; 16 — крюк.

Среди орудий и оружия обоих очагов (рис. 59; 61) самыми выразительными формами отличаются втульчатые топоры [Кореневский С. Н., 1981]. Наиболее ранними считаются массивные топоры почти клиновидной формы, близкие по конфигурации к майкопским. В дальнейшем появляются сильно изогнутые, вислообушные топоры. К числу позднейших принадлежат топоры трубчатообушного типа весьма сложных, вычурных очертаний. Они характерны только для терского очага (рис. 59 — 3, 7, 8). Среди прикубанских топоров превалируют вислообушные типы (рис. 61 — 13, 15, 17, 18).

Рис. 60. Бронзовые украшения, связанные с продукцией терского очага. 1-4, 14, 21 - булавки; 5-10 - бусы; 11, 12 - височные кольца; 13 - подвеска-колокольчик; 15-17 - медальоны; 18 - браслет; 19, 20 - бляхи.

Рис. 60. Бронзовые украшения, связанные с продукцией терского очага. 1-4, 14, 21 — булавки; 5-10 — бусы; 11, 12 — височные кольца; 13 — подвеска-колокольчик; 15-17 — медальоны; 18 — браслет; 19, 20 — бляхи.

Рис. 61. Бронзовые орудия и оружие прикубанского очага металлообработки [Chernykh E. N., 1992]. 1-4 - ножи и кинжалы; 5, 6 - шилья; 7 - крюк; 8, 19 - долота; 9, 10 - наконечники копий; 11, 12 - серпы; 13, 15-18 - вислообушные топоры; 14 - топор-молоток; 20 - тесло.

Рис. 61. Бронзовые орудия и оружие прикубанского очага металлообработки [Chernykh E. N., 1992]. 1-4 — ножи и кинжалы; 5, 6 — шилья; 7 — крюк; 8, 19 — долота; 9, 10 — наконечники копий; 11, 12 — серпы; 13, 15-18 — вислообушные топоры; 14 — топор-молоток; 20 — тесло.

Характер выпускаемых в очагах украшений также отличен. Их номенклатура в терском очаге богаче (рис. 60), чем в очаге прикубанском. В могилах Центрального Предкавказья представлены ожерелья, составленные из сотен различных бусин, медальонов, подвесок. В большом многообразии форм выступают украшения головы (височные кольца, серьги), рук (браслеты), детали костюма (пронизки, кулоны, бляхи, булавки). Особое внимание привлекают булавки (рис. 60 — 1-4, 14, 21). Есть среди них булавки в виде «посоха», экземпляры со щитками, спиралями, молоточками на головке, булавки с поперечной перекладиной, с У-образным завершением и др. Основная их часть отлита по восковой модели с воспроизведением сложного шнурового или рельефного геометрического орнамента. Более всего характерны для Прикубанья изогнутые булавки в виде «посоха» (рис. 60 — 14), другие типы чаще всего приурочены к памятникам терского региона. Не следует забывать, однако, что в пределах каждого из двух очагов вырабатывалось и много общих типов декоративных предметов, сопровождающих специфические образцы их продукции.

Общность очагов проявляется и в том, что прочий набор их изделий представлен орудиями, типичными в целом для ЦМП среднего бронзового века. Это шилья с упором, ножи и кинжалы с черенком, плоские тесла, желобчатые долота. Иногда встречаются наконечники копий и однозубые крюки с разомкнутой втулкой, похожие на триалетские образцы (рис. 59 — 16; 61 — 7, 9, 10). Среди прикубанских орудий специфичны только серпы, неизвестные в Центральном Предкавказье (рис. 61 — 11, 12).

И в терском, и в прикубанском очагах доминируют мышьяковые бронзы, но в незначительном количестве известны изделия из оловянных и оловянно-мышьяковых бронз. В терском очаге, кроме того, зафиксированы предметы из бронз мышьяково-сурьмяных.

До сих пор отсутствуют прямые свидетельства наличия горно-металлургического производства на Северном Кавказе в эпоху средней бронзы. Возможно, основное металлическое сырье в это время доставлялось из Закавказья. Если это так, то северокавказские очаги осторожнее пока причислять к категории металлообрабатывающих [Chernykh E. N., 1992].

Металлографическое изучение северокавказских орудий и украшений установило наличие трех важнейших технологических приемов, использовавшихся в практике местных мастеров: литье, ковка, термическая обработка металла [Каменский А. Г., 1990б]. Наиболее популярными были технологические схемы литья заготовок изделий, окончательная форма которым придавалась затем ковкой. По такой схеме исполнена основная часть топоров, ножей, шильев, тесел и долот. У отлитых вначале топоров проковке, как правило, подвергался клин. Сначала он вытягивался, а затем упрочнялся с помощью наклепа. Следы наклепа обнаружены на рабочей части большинства местных орудий и оружия. В производстве украшений ведущая роль отводилась литью по восковой модели. Однако в изготовлении простейших по форме бус, медальонов и подвесок большой популярностью пользовалась холодная ковка, сопровождаемая промежуточными отжигами для снятия возникающих при деформации напряжений. Мастера широко пользовались и финальным отжигом кованых украшений для возврата пластичности их металлу. Это было особенно важным для многовитковых спиральных браслетов: получение ими «пружинных» свойств становилось необходимым условием их использования.

Многообразие и совершенство освоенных приемов позволяет заключить, что металлообработка у северокавказских племен выступает в виде самостоятельной ремесленной отрасли, главной фигурой которой является мастер-профессионал. Такой вывод имеет и археологические подтверждения. В станице Костромской в Прикубанье найден клад литейщика, содержавший слитки неиспользованной меди, заготовленной впрок [Черных Е. Н., 1966]. Известно и погребение литейщика, которое обнаружено близ г. Пятигорска у станции Скачки, на западной периферии терского очага [Нечитайло А. Л., Рунич А. П., 1984]. В каменном ящике, перекрытом курганом, лежал человек, погребальный инвентарь которого состоял из набора инструментов профессионала-ремесленника, занимавшегося литейным делом. Он состоял из трех льячек, трех каменных пестов-молоточков, обломков нескольких литейных форм и двух сопел, служивших для нагнетания воздуха в печь. Одна литейная форма связана с отливкой втульчатого топора. Встречаются и погребения кузнецов. Так, в ряде курганов Центрального Предкавказья учтены случаи находок в могилах каменных наковален в виде круглых каменных дисков. Они использовались как подставки под обработку листового металла [Кореневский С. Н., 1990].

Хронологические рамки деятельности обоих очагов северокавказской общности, по-видимому, соответствуют по времени триалетскому очагу Закавказья.

* * *

Сильное северокавказское влияние сказалось на изделиях из металла Северного Причерноморья, где в среднем бронзовом веке обитали катакомбные племена. Их памятники принято рассматривать в рамках катакомбной культурно-исторической общности, датируемой последней третью III — первой третью II тыс. до н. э. 5 В пределах общности выделяют более десяти самостоятельных катакомбных культур. Различия между ними проявляются прежде всего в керамике, в некоторых категориях погребальных вещей, а также элементах погребального обряда. Но есть у них и общая черта: повсюду распространяются захоронения в катакомбах (рис. 62 — 1). Так именуют особый вид погребального сооружения в виде ямы с боковым ответвлением в сторону. Наряду с катакомбами местами встречаются и иные формы могильных ям, которые были унаследованы от предшествующего времени. Например, в степном Поднепровье обычный ямный обряд погребений сохраняется у катакомбного населения вплоть до конца среднего бронзового века [Шапошникова О. Г., 1971].

Рис. 62. Мaтepиaлы донецкой катакомбной культуры. 1 - схема катакомбного погребения; 2-6 - сосуды.

Рис. 62. Мaтepиaлы донецкой катакомбной культуры. 1 — схема катакомбного погребения; 2-6 — сосуды.

Основным источником по изучению катакомбной культурно-исторической общности являются многочисленные курганные погребения, распространение которых и очерчивает ее границы (рис. 51). На западе они достигают Прута, на востоке простираются до Волги, хотя отдельные захоронения сейчас известны и в Заволжье и даже в Южном Приуралье [Ткачев В. В., Гуцалов С. Ю., 2000]. На севере границы приближаются к южной окраине лесной зоны, на юге они захватывают все Предкавказье, побережье Черного моря, степной Крым. В отличие от погребений поселения катакомбных племен крайне редки. В степной зоне это временные стоянки у берегов крупных рек с нерегулярным культурным слоем и отсутствием явных следов жилых построек [Черных Л. А., 1997]. У лесостепных групп населения (среднее Подонье, Подонцовье) поселки имеют стационарный характер, но все они относятся к позднекатакомбному времени [Пряхин А. Д., 1982].

Центральное место в катакомбной общности занимает донецкая катакомбная культура. Ее памятники приурочены к бассейну среднего и нижнего течения реки Северский Донец, а также к правобережной части Нижнего Дона. Большинство донецких захоронений «впущено» в курганы ямного времени. Обычно в кургане насчитывается от двух до десяти катакомб, реже до двадцати-тридцати [Братченко С. Н., Шапошникова О. Г., 1985]. Впускные погребения занимают преимущественно восточную половину кургана и расположены вдоль его края по дуге, при этом погребальные камеры (катакомбы) обращены к центру насыпи. В катакомбу покойника чаще всего помещали в скорченном положении на правом боку лицом ко входу (рис. 62 — 1). Его останки зачастую посыпались красной охрой. Вход в катакомбу закрывался камнями, деревом или дерном [Смирнов A. М., 1996; Братченко С. Н., 1976]. Большинство захоронений одиночные, но встречаются и коллективные.

Инвентарь погребений разнообразен. Наиболее многочисленна керамика. Основными формами посуды являются округлобокие горшки с прямой шейкой и кубки (рис. 62). Они богато орнаментированы отпечатками шнура и гребенчатого штампа, образующими круги, сложные спирали, полукруглые фестоны, горизонтальные полосы, «елочку» и пр. Гораздо реже попадаются курильницы -уплощенные чаши с внутренним отделением на крестовидной ножке-подставке (рис. 62 — 6). Внутри чаш обычно видны следы нагара, свидетельствующие об их назначении: они использовались для сожжения благовоний.

В погребениях встречаются также изделия из кремня и камня: скребки, наконечники стрел и копий, навершия булав, топоры-молотки, песты, терочники. Богатым набором представлены украшения: медальоны, подвески, височные кольца, бусы. Основная их часть отлита из бронзы и серебра. Однако известны также подвески из янтаря и бусы из стекловидной пасты.

Донецкие курганные могильники отличаются явным богатством орудий из металла. Их коллекция включает характерный набор типов ЦМП среднебронзового времени: шилья, плоские тесла, желобчатые долота с упором, разнообразные по форме ножи-кинжалы, втульчатые топоры (рис. 63). Известны также крюки с раскованными втулками.

Металл донецкой катакомбной культуры, без сомнения, связан с деятельностью местного очага металлообработки, основная линия контактов которого вела на Северный Кавказ. Наиболее ярко северокавказские черты проступают в морфологии изделий из металла. Это относится к большинству типов донецких орудий и особенно украшений, многие из которых практически копируют кавказские образцы. Сильное влияние Кавказа было обусловлено потребностью местных мастеров в привозном металлическом сырье: значительная часть донецких изделий отлита из мышьяковых бронз кавказского происхождения [Chernykh E. N., 1992]. Однако наличие в донецкой катакомбной культуре собственной весьма развитой и яркой металлообработки документируется целым рядом фактов. Во-первых, наряду с кавказскими типами изделий донецкими мастерами вырабатываются местные оригинальные типы орудий. К ним относятся втульчатые топоры с укороченным лезвием так называемого колонтаевского типа (рис. 63 — 10). Они представлены преимущественно в комплексах катакомбного времени Донецкого бассейна [Кореневский С. Н., 1976]. Их местная отливка не вызывает сомнений и по другой причине: существуют погребения литейщиков с матрицами для их получения (курганы у с. Пришиб, в г. Краматорск и др.; рис. 63 — 16). Отличаются спецификой и некоторые разновидности ножей (рис. 64 — 6, 7): ножи с пятиугольным клинком; ножи с нервюрой на клинке, края которого заметно сужаются к его окончанию [Гак Е. И., 2002].

Рис. 63. Металлические изделия и литейная форма из погребений донецкой катакомбной культуры [Братченко С. Н., Шапошникова О. Г., 1985]. 1-3, 5-7, 11, 12 - ножи-кинжалы; 4 - крюк; 8, 9 - шилья; 10 - вислообушный топор; 13, 15 - тесла; 14 - долото; 16 - литейная форма для отливки топора.

Рис. 63. Металлические изделия и литейная форма из погребений донецкой катакомбной культуры [Братченко С. Н., Шапошникова О. Г., 1985]. 1-3, 5-7, 11, 12 — ножи-кинжалы; 4 — крюк; 8, 9 — шилья; 10 — вислообушный топор; 13, 15 — тесла; 14 — долото; 16 — литейная форма для отливки топора.

Рис. 64. Ножи, характерные для манычского (1-5) и донецкого (6-7) очагов металлообработки катакомбной культурно-исторической общности (составлено Е. И. Гаком).

Рис. 64. Ножи, характерные для манычского (1-5) и донецкого (6-7) очагов металлообработки катакомбной культурно-исторической общности (составлено Е. И. Гаком).

Во-вторых, анализ технологических характеристик металлических изделий донецкой культуры приводит к выводу о существовании устойчивых производственных традиций местной обработки металла, заметно отличных от северокавказских. Все операции его формовки сводятся к трем основным разновидностям: литью, ковке, сварке [Гак Е. И., 2000]. Литые изделия иногда не требовали дальнейшей проковки, но чаще предполагали существенную доработку. Донецкие мастера предпочитали вести ее при низких температурах, в то время как на Северном Кавказе, как правило, практиковалась ковка с нагревом металла до высоких температур. Чисто донецкой традицией можно считать и использование сварки, практически не применявшейся ни в терском, ни в прикубанском очагах Северного Кавказа. В-третьих, именно с донецкой зоной катакомбной общности связана большая часть известных ныне находок литейного и кузнечного инструментария ЦМП среднего бронзового века. Этот специализированный инвентарь приурочен к шестнадцати погребениям литейщиков и кузнецов, открытых в междуречье Нижнего Дона и Северского Донца. Сопровождающие их производственные комплексы включают сопла, тигли, льячки, формы для отливки топоров и заготовок-брусков, каменные наковальни, шлифовальные бруски и пр. [Кубышев А. И., Нечитайло А. Л., 1991; Нечитайло А. Л., 1997].

Приведенных данных достаточно, чтобы оценить особенности донецкого очага металлообработки. Предполагать существование в его пределах горно-металлургического производства пока нет серьезных оснований. Правда, незначительная доля донецкого металла относится к группе «чистой» меди, неизвестной кавказским мастерам. Она могла продвигаться с территории Приуралья, где в это время уже разрабатывались Каргалинские руды. Вероятна связь и с местными медистыми песчаниками Донбасса. Однако достоверные следы их эксплуатации относятся к более позднему времени [Татаринов С. И., 1977; Татаринов С. И., 1978].

В пределах катакомбной общности выделяется еще один очаг металлообработки — манычский. Он связан с ареалом манычской (предкавказской) катакомбной культуры. Памятники этой культуры распространены в Калмыкии, степном Ставрополье и частично в Ростовской области (левобережье Нижнего Дона, долины рек Маныча и Сала). Основной массив погребений представлен захоронениями в катакомбах, но встречаются и ямы. В курганах они могут быть основными, но чаще представлены впускные погребения. Основная их масса сосредоточена в восточной половине кургана и меньшая — в западной. В насыпях, где насчитывается от трех и более погребений, иногда наблюдается тенденция их размещения по окружности вокруг основного захоронения [Державин В. Л., 1991]. В отличие от донецкой культуры камеры впускных катакомб обращены в сторону, противоположную центру кургана. Характерной чертой самих курганных насыпей является их сложная структура: они включают перемежающиеся слои обмазок и подсыпок разного грунта. Положение умерших различается в западноманычских погребениях (западный ареал культуры) и в восточноманычских (восточный ареал). В западных погребенные лежат скорченно на правом боку, в восточных — на левом боку в той же позе. В ряде случаев костяки окрашены охрой, иногда на них прослеживаются следы меловой посыпки. Достаточно заметный элемент в погребальном обряде составляют находимые в погребениях повозки. Так, в одном из курганов Калмыкии (близ г. Элисты) обнаружены сразу две могилы с повозками. В одной могиле повозка сопровождала останки женщины с ребенком. В другой могиле, в которой не было реальных останков умершего (кенотаф), была помещена повозка типа крытой кибитки. В ней лежали большие свертки циновки и бронзовое шило [Синицин И. В., Эрдниев У. Э., 1966].

Рис. 65. Керамика из погребений манычской катакомбной культуры.

Рис. 65. Керамика из погребений манычской катакомбной культуры.

Традиционным атрибутом манычских погребений являются большие широкие сосуды, напоминающие по форме репу (рис. 65 — 1 — 3). Кроме реповидных сосудов, известны горшки, кубки, кружки разных форм и так называемые керамические воронки [Державин В. Л., 1991; Братченко С. Н., 1976]. Считается, что воронки служили для приготовления творога или сыра. Редкие в донецких катакомбах курильницы, в манычских памятниках встречаются очень часто. Большинство из них орнаментировано по внешней поверхности оттисками шнура, образующими сложные геометрические композиции (рис. 65 — 8). На прочих формах посуды орнамент встречается редко [Андреева М. В., 1989].

Каменные предметы представлены в погребениях пестами, ступками, проушными топорами, булавами.
Набор украшений (рис. 66 — 1 — 11) состоит из бронзовых и ластовых бус, бронзовых медальончиков, разного рода подвесок (подвески-ложечки, подвески-колокольчики).

Наиболее богатую группу находок составляют бронзовые орудия. Среди них превалируют ножи различных форм, шилья с упором-утолщением и без него, пластинчатые тесла (рис. 66). Редкими «престижными» предметами можно считать долота и однозубые крюки, чьи втулки украшены иногда чеканными выпуклостями. Известна и одна двузубая «вилка» с кованой втулкой, отдаленно напоминающая майкопские вилообразные изделия (рис. 66 — 37).

Отличительной чертой коллекций манычского металла является редкая представленность в ней втульчатых топоров. Практически известны лишь два топора из катакомбных погребений Калмыкии. Неполнота наших сведений о степени их использования населением манычской культуры стала очевидной после открытия погребения «литейщика» в могильнике Веселая Роща I в Ставропольском крае [Державин В. Л., Тихонов Б. Г., 1981]. В этом захоронении с типично манычским набором сосудов обнаружены две пары глиняных литейных форм для отливки втульчатых топоров вместе с каменными наковаленками и молотками.

Рис. 66. Бронзовые орудия и украшения манычской катакомбной культуры [Chernykh E. N., 1992]. 1, 2 - бусы; 3-6 - медальоны; 7 - височное кольцо; 8, 12 - бляхи; 9 - булавка; 10, 11 - подвески-ложечки; 13-17 - шилья; 18-31 - ножи-кинжалы; 32, 33 - тесла; 34 - долото; 35, 36 - крюки; 37 - «вилка»; 38 - вислообушный топор.

Рис. 66. Бронзовые орудия и украшения манычской катакомбной культуры [Chernykh E. N., 1992]. 1, 2 — бусы; 3-6 — медальоны; 7 — височное кольцо; 8, 12 — бляхи; 9 — булавка; 10, 11 — подвески-ложечки; 13-17 — шилья; 18-31 — ножи-кинжалы; 32, 33 — тесла; 34 — долото; 35, 36 — крюки; 37 — «вилка»; 38 — вислообушный топор.

Своеобразие морфологии некоторых ножей (ножи с лопатообразным клинком; ножи с длинным черенком и коротким треугольным клинком, рис. 64 — 1 — 5), отсутствующих на сопредельных территориях катакомбной общности, позволяет уверенно реконструировать в степном Предкавказье манычский очаг металлообработки эпохи среднего бронзового века [Гак Е. И., 2002]. Он работал на привозных мышьяковых бронзах Кавказа. Тесные связи с Северным Кавказом дают себя знать и в традиции их использования в производстве разных категорий вещей. Отливка украшений (бусин, подвесок, медальонов) производилась, как и на Кавказе, из высокомышьяковых бронз; изготовление орудий и оружия -из бронз с меньшей добавкой мышьяка [Chernykh E. N., 1992]. Это позволило избежать нежелательной для орудий хрупкости.

Таким образом, локальная специфика металлообработки, выраженная в типо-технологических и химических особенностях металлической продукции, четко проявляет себя пока только в двух очагах катакомбной общности — донецкой и манычской. Можно предположить, однако, что дальнейшее накопление материала позволит аргументировать деятельность еще одного очага, связанного с ареалом днепро-азовской катакомбной культуры.

Сложнейшей проблемой в изучении катакомбной культурно-исторической общности остается вопрос о путях ее сложения. Дискуссия между исследователями идет в основном по линии отстаивания автохтонной и, в противоположность ей, миграционной теории возникновения общности. Гипотезы, связывающие происхождение катакомбных культур с миграцией в Северное Причерноморье населения из различных районов Европы, Кавказа и даже Ближнего Востока представляются неоправданными. Более вероятной кажется точка зрения, согласно которой генетической основой их формирования явились ямные племена, испытавшие сильное влияние культурных групп Предкавказья [Братченко С. Н., 2001]. Не исключено, что особая роль в их ряду принадлежала новотитаровской культуре Прикубанья. В ее курганах представлены могильные сооружения, которые могут быть названы «протокатакомбами» [Гей А. Н., 2000].

Модели хозяйства катакомбных племен заметно отличались в степной и лесостепной зоне их распространения. В степи основу их экономики составляло подвижное скотоводство кочевого типа. Находки костей жертвенных животных в степных погребениях говорят о том, что оно базировалось на разведении мелкого и крупного рогатого скота. В различных районах соотношение этих видов могло быть различным. По сравнению с ямным временем возрастает размах сезонных перекочевок населения: они охватывают уже не только пойменные, но и водораздельные пастбища, удаленные от речных долин [Шишлина Н. И., 2000]. Черты большей оседлости свойственны лесостепным группам населения, обитавшим на северной окраине катакомбного ареала [Пряхин А. Д., 1982]. Преобладание в стаде свиньи и крупного рогатого скота говорит о придомных формах скотоводства. Есть и свидетельства развития земледелия, которое имело подсобный характер (находки вкладышей серпов, серповидных ножей, роговых мотыг).

К северу от области распространения катакомбных племен в среднем бронзовом веке складывается фатьяновская культурно-историческая общность. Фатьяновские племена в первой половине II тыс. до н. э. занимали почти всю центральную часть Европейской России: на западе граница их территории достигала Псковского озера, на востоке — Камы и Вятки, на юго-западе — Десны и верховьев Оки, на юго-востоке она проходила по Суре и Средней Волге (рис. 51). Фатьяновская общность делится на несколько локальных групп, которые отличаются друг от друга не только зоной концентрации памятников, но и особенностями деталей погребального обряда и инвентаря. Наиболее крупные локальные группы представлены памятниками Московско-Клязьминского, Верхневолжского, Средневолжского регионов [Крайнов Д. А., 1972]. Средневолжскую группу некоторые археологи отождествляют с особой балановской культурой [Бадер О. Н., 1961; Бадер О. Н., Халиков А. Х., 1976], родственной фатьяновской. Но многие исследователи считают, что различия фатьяновских и балановских племен не выходят за рамки своеобразия локальных вариантов одной культурной общности [Кожин П. М., 1963; Крайнов Д. А., 1972; Никитин А. Л., 1973; Соловьев Б. С., 2000].

Фатьяновские памятники обычно включают в пределы огромной области так называемых культур шнуровой керамики [Свешнiков I. K., 1974]. Она охватывала Центральную Европу, часть Северной Европы и лесную полосу Восточной Европы. Многочисленные параллели указывают, что основные связи фатьяновского населения уходят в западные и юго-западные районы этой области, в южную Прибалтику, Поднепровье, Карпаты [Крайнов Д. А., 1972; Крайнов Д. А., 1987; Chernykh E. N., 1992]. По всей видимости, на рубеже III и II тыс. до н. э. именно отсюда начинают двигаться в восточном направлении значительные группы населения, составившие основу фатьяновской общности. Проникая в среднерусские леса, они занимают территорию обитавших здесь поздневолосовских неолитических племен. На волосовских поселениях иногда обнаруживают тонкий культурный слой, который связывают с пребыванием на них фатьяновцев. Однако западные районы фатьяновской территории лишены селищ с регулярными культурными напластованиями. Их находят лишь в восточном ареале, в пределах средневолжско-балановского варианта культуры. Здесь на ряде поселений, датируемых преимущественно поздним временем, вскрыты остатки жилых, хозяйственных и оборонительных сооружений [Бадер О. Н., Халиков А. Х., 1987].

Основными источниками по изучению фатьяновской культурно-исторической общности до сих пор остаются грунтовые могильники. Подкурганные захоронения известны лишь в восточных районах, в бассейне Средней Волги (Чурачинский могильник в Чувашии и др. ).

Могильники, как правило, располагаются на холмах, тяготеющих к водоемам (рекам, озерам, болотам). Они не равноценны по числу погребений. Многие состоят из одного или нескольких захоронений.

Но есть и крупные кладбища. Например, у с. Волосово-Данилово на Верхней Волге насчитывается 125 погребений; 117 погребений открыто в могильнике у с. Баланово в Чувашии [Крайнов Д. А., 1987].

Фатьяновцы хоронили своих умерших соплеменников, как правило, в крупных по размерам прямоугольных ямах, стены которых обкладывались деревом, а дно выстилалось березовой корой [Крайнов Д. А., 1963; Крайнов Д. А., 1964а; Крайнов Д. А., 1964б]. Покойника, завернутого в шкуру или бересту, клали в готовое сооружение, иногда его обсыпали порошком охры. Мужчин чаще всего помещали скорченно на правом боку, женщин — скорченно на левом боку.

Рис. 67. Инвентарь фатьяновских могильников (по Д. А. Авдусину). 1-3 - сосуды; 4-6 - каменные проушные топоры; 7 - ожерелье из костяных бусин; 8 - каменный клиновидный топор; 9-11 - кремневые наконечники стрел; 12 - кремневый нож; 13 - костяная проколка; 14-16 - янтарные привески; 17-20 - амулеты из клыков медведя; 21 - пронизки из кости.

Рис. 67. Инвентарь фатьяновских могильников (по Д. А. Авдусину). 1-3 — сосуды; 4-6 — каменные проушные топоры; 7 — ожерелье из костяных бусин; 8 — каменный клиновидный топор; 9-11 — кремневые наконечники стрел; 12 — кремневый нож; 13 — костяная проколка; 14-16 — янтарные привески; 17-20 — амулеты из клыков медведя; 21 — пронизки из кости.

Мужские погребения (гораздо реже женские и детские) сопровождались каменными полированными топорами с высверленными в них отверстиями-втулками (рис. 67 — 4 — 6). Часть топоров отличается ладьевидными очертаниями: их профиль напоминает по форме ладью (рис. 67 — 4). Среди прочих находок наиболее характерны клиновидные кремневые топоры, ножи, прекрасно отретушированные наконечники стрел и копий, костяные острия, проколки, подвески из янтаря и речных раковин, амулеты, сделанные из клыков медведя и кабана (рис. 67).

Фатьяновская посуда отличалась, как правило, шаровидным туловом и имела выделенное или слегка намеченное горло. Встречаются также крупные реповидные сосуды, форму которых иногда сопоставляют с манычскими катакомбными «репами». Керамика украшалась орнаментом, состоящим из разнообразных геометрических элементов: ромбов, треугольников, косой штриховки. Орнаменты наносились зубчатым или гладким штампом, а также оттискивались шнуром [Волкова Е. В., 1996].

Во многих фатьяновских погребениях присутствуют кости домашних животных: свиней, овец, коров, лошадей. Очевидно, что в хозяйстве доминирующую роль играло скотоводство. Вероятно, оно было придомным, связанным с летними выпасами скота и зимним стойловым его содержанием. Скотоводство дополнялось охотой и рыболовством.
Металлические изделия начинают широко использоваться фатьяновскими племенами только в поздний период их развития (ближе ко второй четверти II тыс. до н. э. ). Основная часть известных орудий и украшений изготовлена из «чистой» меди и приурочена к верхневолжским и средневолжским памятникам [Крайнов Д. А., 1971; Крайнов Д. А., 1972]. Поэтому местный металлургический очаг именуют обычно фатьяновско-балановским [Chernykh E. N., 1992]. По-видимому, именно в пределах восточной, балановской ветви культуры наиболее активно развивалось горно-металлургическое производство. Дело в том, что в районе Нижнего Прикамья и Вятско-Камского междуречья сосредоточены поверхностные выходы медистых песчаников, геохимия которых в наибольшей степени соответствует фатьяновской меди [Черных Е. Н., 1966]. В пределы ЦМП фатьяновско-балановский очаг включается условно, поскольку многие характерные формы циркумпонтийских изделий здесь отсутствуют. К примеру, среди фатьяновских находок вовсе нет ножей, долот, а шилья лишены упора-утолщения (рис. 68). К числу характерных металлических изделий ЦМП относятся только втульчатые вислообушные топоры (рис. 68 — 1, 2). Технология их отливки в основном стандартна для очагов среднего бронзового века. Об этом свидетельствуют двустворчатые литейные формы из глины, обнаруженные в Волосово-Даниловском и Чурачикском могильниках. Они относятся к полузакрытому типу, поскольку заполнялись металлом через узкую щель со стороны брюшка орудий [Крайнов Д. А., 1972].

Кроме втульчатых топоров фатьяновские мастера изготавливали путем отковки наконечники копий с искусно моделированной незамкнутой втулкой. Кузнечная технология их формовки требовала незаурядного мастерства.

Рис. 68. Медные орудия и украшения фатьяновското-балановского металлургического очага [Chernykh E. N., 1992]. 1, 2 - вислообушные топоры; 3 - манжетовидный браслет; 4, 5 - проволочные привески; 6 - очковидная привеска; 7, 9 - привески с расклепанными концами; 8 - спиральная пронизка; 10-12 - втульчатые копья; 13 - шило.

Рис. 68. Медные орудия и украшения фатьяновското-балановского металлургического очага [Chernykh E. N., 1992]. 1, 2 — вислообушные топоры; 3 — манжетовидный браслет; 4, 5 — проволочные привески; 6 — очковидная привеска; 7, 9 — привески с расклепанными концами; 8 — спиральная пронизка; 10-12 — втульчатые копья; 13 — шило.

Продукция фатьяновско-балановского очага включала также различные виды украшений: подвески в 1, 5 оборота, согнутые из круглой медной проволоки; очковидные привески; привески с широко расклепанными концами; манжетовидные пластинчатые браслеты, украшенные гравировкой; спиральные пронизки (рис. 68 — 3 — 9). Многие из этих изделий находят аналогии в западных и центральноевропейских культурах шнуровой керамики.

Финал фатьяновско-балановского очага металлургии, видимо, совпал с распадом ЦМП, которая завершает свою историю около середины II тыс. до н. э. В это время складываются новые провинции, уже связанные с поздним бронзовым веком.

В заключение хотелось бы подчеркнуть причины, побудившие авторов иллюстрировать развитие эпохи ранней и средней бронзы именно материалами ЦМП. Во-первых, в ее пределах был достигнут высочайший уровень развития металлургии и других производств. Во-вторых, ее производственные очаги и археологические культуры оказались достаточно обширно исследованными. При этом не следует забывать, что все те процессы, которые протекали в ЦМП, имели место и на других территориях, в других провинциях и очагах, которые еще ждут своего изучения. Сегодня их контуры могут быть намечены в самом предварительном плане, исходя из общего представления об их экономическом потенциале и особенностях металлических находок. К примеру, в дальнейшем более четко обозначится Центральноевропейская металлургическая провинция с ее ярчайшими культурами шнуровой керамики и боевых топоров, а также унетицкой культурой и ее дериватами; Центральноазиатская провинция, включающая культуры эпохи бронзы юга Средней Азии, горных и отчасти степных областей Памиро-Тянь-Шаня, Северного Ирана, Афганистана; Восточноазиатская провинция, связанная с культурами бассейна Хуанхэ; Юговосточноазиатская, охватывающая культуры, развивавшиеся в Бирме, Вьетнаме, Южном Китае.

В этот день:

Нет событий

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

2 комментария

Оставить комментарий
  1. You…are…my…hero!!! I cant have faith in impressive like this exists on the internet! Its accordingly loyal, hence frank, and additional than that you dont sound similar to an idiot! Finally, a big cheese who knows how to talk about a subject without sounding comparable a kid who didnt get that bike he hunted in support of Christmas.

  2. situation..quite wonderful writing!she who was litheenough to thread her bodythrough a wedding ring…….gorgeousand here"she thought of the immaculatewhen her womb began to swellbut knows the painis wrong for blessing" masterful.. thankyou!back later to read more..

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014