Как это на первый взгляд ни парадоксально, именно физиолого-антропологические исследования связали антропологию и генетику. Совершенно очевидно, что дети похожи на родителей больше, чем на чужих людей, что человек сохраняет свои расовые признаки, переселившись в другую страну, что у негра рождается негр, а у монгола — монгол. Из этих фактов любой человек может сделать вывод, что внешние особенности человеческого организма, в том числе и расовые признаки, не приобретены в процессе жизни данного человека, а получены им по наследству от предшествующего поколения. Но дальше житейских наблюдений и общего вывода о наследственной природе внешних форм и структуры человеческого тела, сделанного еще в прошлом веке, дело не пошло: слишком сложными оказались пути передачи по наследству этих признаков, их невозможно было уложить в простые законы менделевской наследственности.
[adsense]
Существенный шаг вперед был сделан после появления гипотезы полимерии, сформулированной шведским генетиком Г. Нильсоном-Эле. Согласно ей, подавляющее большинство морфологических признаков определяется в своей наследственной передаче многими генами, каждый из которых действует на признак сравнительно слабо. Действие всех таких генов равновелико, аддитивно, т. е. суммируется. Признак в конечном итоге и формируется как результат такой суммарной реакции всех управляющих его наследственной передачей генов. Чем больше генов детерминируют наследственно признак, тем труднее уловить в его вариациях простые менделевские отношения. Гипотеза полимерии, множественности наследственных задатков, для многих признаков потребовала при своей практической реализации разработки довольно сложного математического аппарата. Применение его в отдельных случаях дало возможность конкретно решить вопрос о числе генов, контролирующих признак, но такое решение не всегда можно найти. Поэтому гипотеза полимерии подвергается до сих пор критике, поскольку значительно упрощает действительность: гены часто взаимодействуют аддитивно, давая суммарный эффект, но сами они в своей функциональной силе неравновелики.
Это общее представление не превратилось, однако, еще в законченную гипотезу и не может быть противопоставлено гипотезе полимерии, которая остается пока единственной удовлетворительно объясняющей наследование морфологических особенностей.
Физиологическая антропология сразу преодолела все трудности, с которыми сталкивалась классическая антропология, и не потому, что она располагала более мощной методикой, а просто в силу иного характера признаков, с которыми имела дело. Уже первые посемейные наблюдения над наследованием групп крови и белков сыворотки показали, что законы их наследственной передачи сравнительно просты: система АВО обусловливается, например, тремя генами или тремя аллельными формами одного гена (для выбора между двумя этими возможностями нет данных и в распоряжении современной науки), две из которых кодоминантны, одна рецессивна. Другие системы групповых факторов крови детерминируются чаще всего двумя генами или двумя аллельными формами одного гена.
Такой тип наследования проявляется и в наследственной передаче белков сыворотки крови — гаптоглобинов, и в наследственной детерминации вкусовой чувствительности к фенилтиокарбамиду. Правда, для многих систем, например системы резус, или для гамма-глобулинов законы их наследования сложнее: они детерминируются несколькими генами, но все равно число этих генов ограниченно и поддается учету.
Для таких признаков, как степень минерализации костяка и вообще минеральный обмен, законы наследственной передачи не установлены в силу сложности самих признаков, но есть основание думать, что они носят тот же характер, что и законы наследования морфологических признаков. Различные градации минерализации связаны одна с другой непрерывными переходами, образуют так называемую трансгрессивную или непрерывную изменчивость, и, следовательно, минерализация полимерна по своей наследственной природе. Но в целом большинсто признаков,
с которыми имеет дело физиологическая антропология, отличаются сравнительно простой наследственной структурой и пригодны для генетического анализа. Это обстоятельство способствовало стыковке антропологических исследований с популяционно-генетическими через физиологическую антропологию.