Обоснование характера сопоставлений

Проблемы этногенеза в настоящее время привлекают внимание все более широкого круга специалистов и решаются на основе все более разнообразных данных, используемых в качестве исторических источников.

[adsense]

Однако в подавляющем большинстве случаев этногенетические процессы очень сложны и отделены от настоящего плотной завесой времени, разорвать которую порой не удается даже с помощью всех этих данных. Поэтому, с одной стороны, круг привлекаемых источников все расширяется, а с другой — делаются попытки теоретически осмыслить объем информации, извлекаемой из источников разных видов, и таким образом хотя бы приблизительно установить степень их информативности ¹.

В одной из предшествующих работ автор сделал попытку сопоставить результаты археологических, этнографических, лингвистических и антропологических исследований, а также показания письменных источников ².

Результатом этого сопоставления стала графическая схема с показом диапазона времени, на протяжении которого сохраняет эффективность историческая информация, извлекаемая из каждого сопоставленного с другими видами исторического источника. Наибольшим этот диапазон оказался у антропологических данных: палеоантропология углубляет его до эпохи нияшего палеолита, начиная с эпохи по крайней мере мезолита мы имеем уже серийные материалы, антропологическое исследование современного человека позволяет реконструировать события сравнительно недавнего прошлого и даже совсем близкие к современности.

Однако от такого общего сравнения результатов, получаемых разными отраслями исторической науки и смежными дисциплинами, пора переходить к гораздо более детальной и тщательной оценке их реконструктивных возможностей, к определению уровня той хронологической глубины, до которой они позволяют дойти, к выявлению степени надежности самой реконструкции.

Этногенетических наблюдений уже сейчас накоплено довольно много, частично они противоречивы, частично однозначны, и задача состоит не только в их количественном увеличении, но и в их объективизации. Без такой объективизации простое накопление данных не сможет поднять нас на следующую ступень в их истолковании. Этот раздел посвящается специально сравнению лингвистических и антропологических наблюдений с этногенетической информацией, содержащейся в преданиях разных народов об их происхождении. Такие предания есть практически у каждого народа, они много раз использовались в разнообразных этногенетических исследованиях, но, к сожалению, пока не суммированы должным образом. Объясняется это тем, что исчерпать всю сумму относящихся к этой области фактов невозможно не только в краткой статье, но и в одной монографии. В дальнейшем будут упоминаться лишь отдельные примеры таких этногенетических преданий, конкретно трактующие происхождение того или иного народа.

Почему лингвистические данные специально сопоставляются с антропологическими и их, в свою очередь, сравнивают с этногенетическими преданиями? Для этого есть теоретические основания. Первое из них состоит в том, что антропологические особенности чаще всего независимы от уровня и характера культуры. События этнической, социальной, даже культурной и политической истории народов отражаются в динамике их антропологических особенностей, но происходят независимо от этих особенностей. Иными словами, мы судим об этногенезе и этнической истории — процессах исторических — па основании таких фактов, которые чутко отражают динамику этих процессов, доносят память о них до нас через много столетий и даже тысячелетий, но сами не являются историческими в узком и строгом смысле слова.

Язык с известными ограничениями занимает подобное же положение. Много написано о его социальной природе, много исследований посвящено и вскрытию биологических корней человеческой речи. Речевая деятельность является мощнейшим средством коммуникации, а коммуникация обеспечивает все культурное развитие человечества. Но при всех социальных аспектах языка речь в ее простейших проявлениях как-то связана и с биологическими механизмами, и, возможно, именно поэтому происхождение речи непонятно и необъяснимо без привлечения данных из области зоопсихологии, антропологии и т. д. ³ Таким образом, язык, хотя и является важнейшим инструментом культуры, представляет собой по отношению к ней в истоках своих нечто внешнее и сближается в этом отношении с антропологией: правда, зависимость в этом случае не односторонняя и динамика языка и динамика культуры взаимообусловлены. Все же сравнение эффективности для этногенетических выводов двух этих видов исторических источников, один из которых имеет сугубо биологический характер (антропологический материал), а другой косвенно, но все же связан с биологической природой человека (лингвистические данные) ⁴, представляет большой методический интерес.

Этногенетические же предания несут в себе ту информацию, которую сам народ помнит и сохраняет о своих генетических истоках и о своем прошлом, правда пропущенную через коллективно-психологические представления, через коллективное мышление. Поэтому этногенетические предания интимно связаны с этническим самосознанием и, пожалуй, более, чем другие элементы культуры, этнически специфичны. Их полнота и ценность различны у разных народов: у одних они довольно смутны; у других, например у полинезийцев, они, наоборот, отличаются исключительной детальностью. Многие культурные элементы, не связанные с самосознанием того или иного народа, объективно существуют в определенной форме, функционируют и изменяются вне зависимости от тех оттенков и аспектов, в которых они воспринимаются использующими их людьми данной или другой этнической принадлежности. Этногенетические же предания не существуют без этноса и этнического самосознания в отличие от антропологических особенностей и языка — элементов по отношению к культуре в указанных смыслах относительно внешних, эти предания — один из наиболее характерных внутренних элементов культуры именно данного народа. Этим и объясняется их выбор в качестве элемента культуры, сопоставляемого с антропологическим составом и языком.

Следует, пожалуй, подчеркнуть еще одно обстоятельство, придающее такому сопоставлению дополнительный методический интерес. Этногенетические предания не сохраняются неизменными на протяжении истории народа, люди не только хранят в них память о своем происхождении, но и вносят в них коррективы в зависимости от того, каким они хотят видеть свое происхождение. А это желание определяется уровни культуры и общественного развития, сложившимися культурно-бытовыми отношениями с другими народами, даже, наконец, исторически обусловленными и периодически возникающими в определенных исторических ситуациях вспышками национализма и т. д. Другими словами, этногенетические предания любого народа не отлились в застывшую форму, они живут и изменяются на протяжении истории, причем иногда изменения эти вносятся сознательно в угоду той или иной политической идеологической доктрине. Кстати сказать, изучение исторической динамики этногенетических преданий на фоне социальной и культурной истории того или иного народа представляет собой увлекательнейшую научную задачу, имеющую и серьезный теоретический интерес. Антропологический состав и язык, напротив, относительно стабильны, а роль сознательных человеческих действий в их изменениях чрезвычайно мала.