К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе
Петроглифика Фенноскандии сохранила древнейшие изобразительные свидетельства развития первобытного судоходства и мореплавания, изображения байдар, ладей, морского промысла, а в эпоху бронзы — и военных походов на Балтийском и Северном морях (Лебедев 1989: 142-169).
Наряду с петроглификой в скандинавской культуре бронзового века появляются и другие характерные черты, фиксирующие усложнение структуры духовного мира, очевидно стоящие за ними формы социальной организации, возрастающую активность коммуникаций. Зоны концентрации таких явлений, по-видимому, выступают лидирующими в развитии, а по мере соприкосновения с древними цивилизациями Средиземноморья, вплоть до появления письменных свидетельств, эти области могут быть отождествлены с конкретными племенными территориями. Одна из таких показательных инноваций — ладьевидные каменные кладки (Stenberger 1977: 198-200; Capelle 1986).
Область их наибольшего распространения — остров Готланд, бассейн озера Мелар в Средней Швеции (Свеаланд в узком значении), а также южношведские провинции Вестеръётланд и Эстеръётланд (в архаической традиции объединяемые в Гаутланд), позднее выступавшие как племенные территории свеев и гаутов (шведов и готов).
Отсюда эта традиция распространилась на острова Западной Балтики и в Ютландию, с этнокультурно родственным населением. Единичные кладки обнаружены также на восточном берегу Балтийского моря, по юго-западному побережью Финляндии, на северном берегу Финского залива, в бассейне реки Пириты, в Эстонии и на Курземском полуострове в Латвии.
Эти памятники свидетельствуют об осуществлявшихся в конце эпохи бронзы (середина I тыс. до н. э.) связях и передвижениях групп населения через Балтийское море. В ладьевидных кладках и связанных с ними погребальных памятниках Финляндии и Прибалтики представлены характерные для культур Скандинавии бронзовые вещи (в частности, бритвы, в том числе с гравированным изображением морской ладьи); в целом эти памятники так или иначе документируют инфильтрацию древнескандинавского населения в инокультурную среду, прафинно-угорскую (прибалтийско-финскую) в языковом отношении, с постепенной ассимиляцией мигрирующих групп, но с периодически возобновляющимися волнами переселенцев примерно в те же районы (Лыугас 1978).
Бронзовый век на Севере наступает со значительным запозданием по отношению к тому времени, когда в культуру Европы прочно вошло искусство древней металлургии и была освоена медь, чаще других металлов встречающаяся в «самородном» виде, а затем — бронза, сплав меди и олова (или сурьмы, свинца, мышьяка, цинка). При оптимальном соотношении составляющих: 90% меди на 10% олова, металл плавится при 700°-900° С (t°nji меди — 1083° С).
Искусство металлургии еще в IV тыс. до н. э. освоили народы Южного Ирана и Месопотамии, на рубеже III-II тыс. до н. э. оно распространяется в Малой Азии, Сирии, Палестине, осваиваются богатые рудники о. Кипр (cuprum — ‘медь ’, лат.), центром металлургии и основанной на ней ранней жреческо-мореплавательской цивилизации становится о. Крит. Во II тыс. до н. э. наступает «эпоха бронзы» Европы.
В это время освоены основные рудники, вокруг которых формируются передовые «горно-металлургические области» (ГМО): Кипр, Крит, Сардиния, Италия, Чехия и Словакия, Южная Германия, Австрия, Венгрия, Англия, Ирландия поставляли медь (в Скандинавии залежи медной руды есть в горах, но освоены они были сравнительно поздно, как Рорэс — крупнейший государственный рудник Норвегии с XVII по XX в.), олово поставляли металлургам Чехия, Англия, Бретань, северо-западные горные районы Пиренейского полуострова.
Металлургия была поставлена на вполне промышленную основу. В Зальцбурге (Тироль, Австрия) древние шахты обслуживали до 40 человек рудокопов и плавильщиков, 60 лесорубов, 20 человек были заняты на работе по обогащению, 30 человек — по транспортировке, а в целом до 150 человек ежедневно обрабатывали 4 кубометра руды, то есть добывали 300 кг меди, расходуя 20 кубометров леса. В Миттенберге (Австрия) изучен металлургический комплекс, в который входили 32 копи до 100 м глубины на протяжении 1,6 км; разработка каждой из них требовала до 7 лет, максимальная занятость — 180 человек (в основном поставлявших лес для крепежа и дров), всего здесь было добыто 14 000 тонн металла, что достаточно для всей бронзовой металлургии Центральной Европы (Монгайт 1974: 2-7).
Бронзу поставляли в слитках, повсеместно по европейским странам ее разносили бродячие литейщики и ремесленники; так возникло первое в истории «Европейское экономическое пространство», «Общий рынок» металла и изделий из него. Производство было простым и сравнительно доступным, для костровой плавки слитков требовались несложные глиняные сопла, тигли, и разъемные или односторонние формы (глиняные или каменные, из мягких пород). Первые формы бронзовых изделий получают универсальное распространение, это такие орудия, как плоский топор-пальштаб (с закраинами на рукояти, для удержания) и небольшой, короткий и широкий топор-«кельт», с широкой и неглубокой втулкой на торце (против лезвия), одевавшийся на коленчатую рукоять. Характерный признак культур бронзового века — клады, нередко однотипных и стандартных бронзовых изделий.
[adsense]
Металлургия, ремесло, обмен — принципиально новые формы хозяйства народов Древнего Востока и Европы. Бронзовые орудия облегчали обработку дерева, что, наряду с вырубкой леса под пашню, определило и быстрое развитие строительства, как жилых, так и разнообразных хозяйственных и оборонительных сооружений. В норму входит стойловое содержание скота (стабилизировавшее и увеличивавшее поголовье, в условиях холодных зим). Одомашненные крупные животные (быки и волы) служили как тягловый скот, распространяется пахота деревянным плугом (без металлической насадки, типа «рала»). Лошадь как транспортное, а затем и верховое животное была известна со времен культур боевых топоров.
Периодизация европейской эпохи бронзы, разработанная О. Монтелиусом на сравнительной типологии бронзовых изделий Скандинавии и Италии, имеет общеевропейское значение. «Периоды эпохи бронзы I- V» Монтелиуса выверены по европейским материалам немецким археологом П. Рейнеке (соотнесшим их с общеевропейскими хронологическими стадиями A-С эпохи бронзы и начальными ступенями A-В следующей «гальштаттской эпохи» европейской археологической периодизации).
• Период I (1600-1400 гг. до н. э.): плоские топоры с закругленным лезвием, топоры с закраинами, топоры-молоты, треугольные кинжалы, алебарды, короткие мечи, ланцетовидные копья, браслеты и гривны с несомкнутыми концами. РЕЙНЕКЕ А.
• Период II (1400-1250 гг. до н. э.): втульчатые топоры, топоры-молоты, кельты, мечи с восьмикантовым эфесом (дунайского типа), широкие бронзовые гривны-«воротники», браслеты с двойными волютами на краях, булавки с колесовидной головкой, тутулы, ранние двучастные фибулы (проволочные), орнаментация спиральной гравировкой. РЕЙНЕКЕ В.
• Период III (1250-1150 гг. до н. э.): пальштаб и кельт, фибулы с листовидной спинкой, поясные коробочки, геометрическая орнаментация концентрическими кругами, «луры» (бронзовые трубы, массивные музыкальные духовые инструменты), церемониальная «тележка-котел». РЕЙНЕКЕ С.
• Период IV (1150-900 гг. до н. э.): пластические украшения на широких браслетах, фибулы с полукруглой спинкой и дисковидными завершениями, кельты, пальштабы, бритвы с лебединой головкой, железные вещи. Соответствует ГАЛЬШТАТТУ А и В.
• Период V (900-650 гг. до н. э.; только Север): расцвет спирального орнамента, пластические украшения очковых фибул, антенные мечи, массивные украшения, бронзовые парадные головные уборы — «шляпы». Соответствует ГАЛЬШТАТТУ С.
• Период VI (650-540 гг. до н. э.; только Север): булавки с лебединой шеей, очковые фибулы, «шляпы». Европейский ГАЛЬШТАТТ D (эпоха железа).
Территориальная классификация культур Европы бронзового века, разработаннная в начале XX века французским археологом Ж. Дешелеттом, делит Европу на семь историко-культурных зон (ИКЗ): 1) Эгейско-Микенская область; 2) Италийская; 3) Иберийская; 4) Западная (Британия, Бельгия, Франция, Швейцария, Южная Германия, Чехия); 5) Венгерская (Среднее Подунавье); 6) Скандинавская; 7) Уральская (Россия — Сибирь, с особым самостоятельным очагом Прикамья); следует связывать с ними также ближайшие и более ранние ГМО (горно-металлургические области): 8) Кавказа (кобанская культура) и 9) Малоазиатскую ГМО (действующую с XV в. и как первый центр металлургии железа).
Крупнейшие культурные общности Средней и Западной Европы эпохи бронзы — унетицкая и курганная археологические культуры, образовали своего рода «эпицентры» этнокультурного развития больших групп народов и племен Средней и Западной Европы. В эту эпоху продолжается процесс становления индоевропейской языковой общности и деления ее на «ветви», значительное место занимало «доиндоевропейское» население (сохранявшее языки неиндоевропейской семьи, отложившиеся в топонимике Европы), и не всегда можно с определенностью судить об этноязыковой принадлежности той или иной культурной группы.
Унетицкая культура (по местонахождению под Прагой) охватывала шесть локальных подразделений, от Австрии до Велико-польши. В своем развитии она проходит две стадии, оказавших воздействие на культуру населения окружающих территорий.
Ранняя стадия (1800-1550 гг. до н. э.) — грунтовые могильники с погребениями по обряду трупоположения на правом боку в могильных ямах, обложенных деревом, курганы редки (известны «впускные захоронения» в более ранних, энеолитических насыпях западногерманской области), погребенных сопровождает керамика, каменные орудия и оружие, изредка металл (украшения — височные кольца, гривны).
Поздняя стадия (1550-1500 гг. до н. э.), когда на базе земледельческой экономики происходит быстрый рост населения и вызванная им экспансия на соседние территории. Известны унетицкие поселения (наземные столбовые дома 6х4и9х6м, ограды и валы), полированная (лощеная) керамика, развитое земледелие и скотоводство, бронзовая металлургия (базирующаяся на альпийские, средненемецкие, словацкие источники металла). Характерные типы вещей — плоские топоры с закраинами, треугольные ножи-кинжалы, украшения (булавки, браслеты, гривны с позолотой). Обряд тот же, что в прежней стадии. Население расселялось и жило общинами по 15-20 человек. В это время стабилизируется массовый и устойчивый экспорт унетицкой бронзы в Скандинавию.
Курганная культура — это западноевропейская культурно-историческая область ступеней В и С (по Рейнеке; соответствует II и III периодам Монтелиуса). Курганный обряд погребения позволяет очертить ареал этой культуры от Словакии до Рейна, от Альп до Балтики, она делится наряд групп. Крупнейшая из них — Среднедунайская (Австрия, Южная Моравия, Юго-Западная Словакия, до Чехии и Силезии), достигает Восточной Тюрингии. Это — сравнительно подвижные племена овцеводов, основой хозяйства было скотоводство, его дополняло ограниченное земледелие, бронзовая металлургия.
Основные памятники культуры — курганы с каменными конструкциями и венцами, содержавшие скорченные, а позднее вытянутые погребения в деревянных сооружениях на горизонте или в яме, иногда вместо насыпей сооружали каменные венцы с плоским заполнением, много меморативных кладок (не содержавших захоронений), на позднем этапе культуры появляются погребения по обряду сожжения, в урнах (свидетельство активного воздействия более южных культур полей погребений Среднего Подунавья, Италии, связываемых однозначно с индоевропейским этносом в Европе).
Керамики в памятниках курганной культуры мало. Характерные формы—яйцевидные горшки, чаши, маленькие кубки. Весьма разнообразна бронза курганной культуры, особенно женские украшения: колесовидные булавки, с двойной спиралью, «воротничковые гривны», спиралеконечные браслеты, конические поясные украшения — «тутулы». Мужской инвентарь составляют топоры с закраинами, кинжалы, длинные бронзовые мечи с трапециевидным основанием рукояти, мечи с цельнолитым эфесом.
Важным моментом истории древней Европы в эпоху бронзы было формирование и экспансия культур полей погребений, отличных от всех предшествующих распространением погребального обряда сожжения (с захоронением в урнах, обычно — в бескурганных грунтовых могильниках). Этот обряд, безусловно связанный с новым комплексом религиозных представлений, пантеоном и мифологией, рассматривается как проявление новой консолидации «древнеиндоевропейского населения», того этнического массива первоначальных «североиндоевропейцев», который стал основой ряда древних народов Европы, относящихся к индоевропейской языковой семье: греков (ахейцев, ионийцев и дорийцев — эллинов), италиков (латинян, умбров, самнитов и др.), иллирийцев, кельтов, иберов.
Мощным импульсом этих расселений было воздействие крито-микенской культуры: возникшие здесь в середине II тыс. до н. э. (XVI в. до н. э.) эталоны вооружения, тактики и организации боя, героические образы победоносных бойцов с очевидностью проявились в усвоении и распространении племенами культуры полей погребальных урн (ППУ) бронзового оружия, прежде всего длинных «мечей-рапир», средства богатырских поединков. Типы мечей, выработанные мастерами и воинами ППУ, распространяются по всей Европе, и чрезвычайно выразительна концентрация их на рубеже XIII- XII вв. до н. э. в доисторической Дании (Pigott 1973: 146-160, fig. 79,80,81).
Культуры полей погребальных урн занимали в XIII в. до н. э. Подунавье, в XII в. до н.э. расселились в Италии, Швейцари и, Южной Германии, Восточной Франции, Центральной Польше, где образуется одна из крупнейших культур полей погребальных урн — лужицкая культура XIII—VIII вв. до н. э. (сложившаяся в эпоху бронзы и продолжавшая свое развитие в «раннем железном веке», гальшаттскую эпоху европейской доистории). Основное ее население, видимо, составляли носители «иллиро-италийских диалектов» индоевропейских языков, а возможно, и древнего этнонима венеты (венеды), в этом регионе позднее наследованного славянами (Мартынов 1989:37-44).
В Центральной и Западной Европе смешение носителей культур полей погребальных урн с курганной культурой дает в итоге новые культурные общности «гальштаттского круга», в пределах которого, при переходе от эпохи бронзы к эпохе железа (галъштатт С и D), из первоначального «иллиро-кельтского» массива носителей этих культур выделяются и форсированно проходят фазы этногенеза древние кельты (Филип 1961).
«Северный круг бронзы» (Nordisches Kreis) обычно не расчленяют на археологические культуры, но лишь на периоды: причина — возросшая унификация «нордической» скандинавской культуры, распространение общеевропейских и выработка собственных общескандинавских культурных норм, впервые свидетельствующих о реальном этнокультурно-языковом «северном единстве» нордических прагерманцев (Brandsted 1961). Общескандинавской особенностью этой прагерманской нордической культуры эпохи бронзы становятся, порою монументальные (до 3-5 м и более высотой), курганы, со сложными каменными конструкциями (венцами, платформами, внутренними насыпями) (Becker 1966:267- 269; Hagen 1869: 928-930; Stenberger 1969: 1256-1259).
В погребальных памятниках ранней бронзы периода I обычны захоронения в каменном ящике или дубовой колоде (дубильные вещества прекрасно сохраняют ткани, одежды), мужчин — в туниках и шерстяных плащах, конических войлочных или шерстяных шапках, женщин — в шерстяных юбках, жакетах с короткими рукавами, с сеткой на волосах.
В период II северной бронзы (по Монтелиусу) характерны высокие курганы 2-4 (до 5) м, диаметром от 15-25 до 40-50 м, со следами пахоты в основании насыпи, оградой из больших камней (или столбов). Курганные насыпи — каменные (на континенте преобладали земляные), их ставили на прибрежных возвышенностях, открытых к морю. Нередко, особенно в Сконе, можно отметить, что курганы расставлены на высоких мысах, от открытого морского побережья в глубину фьордов, в визуальной взаимосвязи, словно маркируя путь мореходов в гавани и к поселениям прибрежных долин. Нормой, по-видимому, становится ситуация, когда на гранитных вершинах «коренного берега» скандинавских долин ставились каменные курганы, словно оберегающие заселенный и освоенный край; по основанию склона гранитного берега, на высоту в один-два человеческих роста, размещались тянувшиеся на десятки и сотни метров «изобразительные полотнища» петроглифов, а «дно» долины, образованное обильными и плодородными отложениями намывных лессовых почв, занимало аккультурованное пространство пастбищ и пашен, с размещенной на береговом склоне и достаточно стабильной селитьбой первобытных «ферм», усадеб, bo, bu (ср. слав, бынш), состоящих из деревянного дома столбовой конструкции, с оградою и хозяйственными постройками, хлевом, амбаром и проч. Такой «крестьянский двор» нордической культуры бронзового века по данным раскопок восстановлен у крупнейшего местонахождения южношведских петроглифов Танум (Tanum) в Сконе.
Период III характеризует появление обряда сожжения, постепенно распространяющегося, очевидно, под воздействием культуры полей погребальных урн. Традиционное устройство курганных могил, однако, при этом не меняется, монументальные насыпи продолжали сооружать на возвышенностях побережья и над долинами, на скальных вершинах, склоны которых покрыты петроглифами.
Периоды IV-VI — это время усиливающегося влияния на нордическую культуру — среднеевропейской культуры полей погребений: распространяются биконическиеурны с остатками сожжений и скромным по составу инвентарем (бритвы, булавки, фибулы, пинцеты), иногда подхороненные в старых курганах. Появляются плоские и широкие курганы с кольцом из камней. Сравнительно широко представлены поселения первобытных земледельцев и скотоводов, которые можно рассматривать как «архетип» заселения Скандинавии для последующих периодов, что нередко (как в Хельгё в Швеции) подтверждает и преемственность археологических памятников, маркированных топонимами «Бу» (Reisborg 1988: 100-103; Ambrosiani 1988: 14-19).
Начало эпохи бронзы Севера (1500-1400гг.до н.э.) связано, безусловно, с влиянием среднеевропейской унетицкой культуры на юге Скандинавского полуострова, а также британско-ирландской — на юго-западе Швеции. В середине II тысячелетия металл достиг Скандинавии в таком количестве, что стала возможной самостоятельная обработка (подражания бронзовым изделиям видны уже в кремневых изделиях позднего неолита). Двухчастные литейные формы из жировика с вырезанными в них, иногда сериями, однотипными изделиями появляются в северной Зеландии, в поздней бронзе они распространяются на Фюнен и другие датские острова, восточное побережье Ютландии; через Сконе бродячие ремесленники разносят навыки и изделия металлургии по остальным заселенным областям Скандинавии; известен ряд случаев, когда литейные формы точно совпали с изготовленными в них изделиями, найденными археологами в других местах и на много десятилетий ранее (или — позже): особенно характерно это для массовых видов орудий труда, таких как топоры-кельты (Ronne 1996:14-17).
Металлические вещи входят в употребление, при сохранении кремневых кинжалов, наконечников копий, резцов. Сохранялись на протяжении всей эпохи бронзы и мелкие кремневые ножи, скребки, тонкооббитые и ретушированные наконечники стрел, каменные проушные топоры (порфировые). Металл достигает южной Швеции и распространяется оттуда по соседним территориям до Средней Швеции. Самостоятельный очаг металлургии в конце эпохи бронзы возник даже в северной сланцевой культуре.
О размахе устойчивых связей можно судить по таким находкам, как бронзовые кривые мечи из NorrelHeda, Эстеръетланд, и Knutstorp, Сконе, саблевидные, с линейным орнаментом. Монтелиус оценил их как импорт из Египта (позднее еще один найден на Зеландии, Roerby). В Европе подобные формы неизвестны. Парадное, безусловно передневосточное по своим формам, оружие (такие мечи известны на Древнем Востоке еще в III тыс. до н. э.) украшено орнаментацией европейского стиля (средне- или северноевропейского). Может быть, местом изготовления скандинавских находок была горно-металлургическая область Семиградья в Румынии и близкие области.
Сконе — исток металлургии Швеции. Наиболее заселенными и развитыми в это время были области южного и юго-западного побережья Скандинавского полуострова, Халланд и Бохуслен, затем долина Мелар в Средней Швеции и о. Готланд. Повсеместно в заселенных областях известен обильный импорт среднедунайской курганной культуры
Курганы нордической культуры эпохи бронзы внешне неотличимы от скандинавских курганов железного века и, видимо, равны им по численности в Скандинавии: курганный обряд, особенно сооружение монументальных насыпей для вождей, родоначальников, глав семей, становится с этой поры устойчивым архетипом скандинавской культуры вплоть до эпохи викингов. Такими же архетипами становятся и наборы дорогого, парадного и церемониального вооружения, в первую очередь — длинные бронзовые мечи, «оружие героев» гомеровской Греции ахейского эпоса. Микенское время Скандинавии — это постоянная связь и влияние континента.
Центр нордической культуры бронзового века в Дании и Сконе, составляющих в эту эпоху единую историко-культурную зону, испытывает микенское влияние в наибольшей степени. Отсюда импульсы и образцы распространяются в Швецию и Норвегию. Меч, копье и топор — важнейшее оружие эпохи бронзы, шведские типы полностью соответствуют датским, хотя количество их существенно меньше. Для элитарного оружия характерны цельнолитые рукояти овального или круглого сечения со спиральным орнаментом, элегантно изогнутые контуры клинков, затем рукояти из иных материалов (дерево, кость, рог) на черенке. На фоне устойчивых местных традиций выделяются и чужеродные формы, такие как меч с восьмикантовой рукоятью (известно 10 экземпляров) из болот Сконе. видимо, импорт из историко-культурной зоны Вюртемберга-Баварии-Австрии, В набор оружия входят бронзовые листовидные наконечники копий, топоры с коленчатой рукоятью.
Инновация бронзового века, которая также с этой поры становится устойчивой особенностью скандинавской культуры, — это бронзовые застежки, фибулы, снова устойчиво связывающие Скандинавию с античной Грецией и, особенно, Италией. Принцип «английской булавки» из медной проволоки дал чрезвычайное разнообразие форм. Ранние фибулы оснащались «спиралевидны-ми головками», плоской овальной «спинкой», и эти детали позволяли чрезвычайно разнообразить типы и орнаментацию эффектных и престижных металлических украшений, мужских и женских.
Клады и жертвы — еще одна устойчивая традиция нордической культуры эпохи бронзы. Распространенным предметом сакрального жертвоприношения (в воды священного водоема, озера или болота) были бронзовые топоры (что указывает на устоявшийся культ «божества топора»). Образ такого безымянного бога, видимо, передает бронзовая статуэтка из Скогстарпа (Skogstorp), Сконе (подобная статуэтка божества известна и из находок в Дании). Бог в рогатом шлеме, одна рука прижата к груди, другая (поднятая) обломана, но, судя по рисунку XVIII в., в ней бог держал поднятый двулезвийный топор. Известна также парная к этой статуэтка с топором в левой руке. Двое мужчин, держащих один топор, может быть, передают неизвестную нам мифологему складывающегося древнесеверного пантеона. Собственно, то же относится и к остальным загадочным произведениям нордической мелкой пластики, как и антропоморфным персонажам петроглифов.
Штоккхулып (Stockhult), крупнейший из кладов ранней бронзы в Сконе, состоял из сложенных под камнем мужских и женских вещей (тутулы, воротничковые гривны, топоры), а при них были уложены и бронзовые фигурки в «шляпах» с отверстиями, вероятно для рогов ритуального головного убора, такого, как шлемы, найденные в Виксэ (Дания). Статуэтки снабжены штырями на подошвах для крепления. Составные, с сочленениями, ноги, как и грубое членение туловищ указывают, возможно, на связь бронзовой мелкой пластики с крупномасштабными деревянными идолами (известными, по описаниям, для значительно более позднего времени, в основном эпохи викингов). Назначение этих маленьких идолов (божественных близнецов?) остается неясным, как и популярной в северной бронзе фигурки женского божества, подбоченившегося, с шейной гривной и в длинном платье (может быть, Nertus «Германии» Тацита), и других, порою предельно лаконичных (Javngyde, Ноте из Дании), порою — акцентированно выразительных в своей ритуальной жестикуляции (Fardal, там же) безымянных божеств, «строгим оком» взирающих на мир (Arrhenius 1987: 257-266). Неясна и семантика, да и точное происхождение великолепной бронзовой культовой четырехколесной повозки (общей длиною 0,6 м) с золоченым солнечным диском (диаметр 21 см), с изображением лошади (опирающейся на третью ось с дополнительной парой колес), найденной в Трундхольме (Дания); культовые вещи этого круга известны в иллирийских культурах полей погребальных урн. С периода II повсеместно в Дании распространяется обычай сожжения мертвых и становится господствующим в датской нордической культуре периода III эпохи бронзы, что говорит об усилившемся влиянии, может быть, с инфильтрацией мигрирующего населения, круга среднеевропейских культур полей погребений.
В позднем бронзовом веке Ютландии — Сконе (периоды IV-VI, 1000-500 гг. до н. э.) усиливается влияние культур полей погребений и западноевропейского гальштатта, вступивших в «железный век» и взаимодействующих с местной традицией, особенно проявляющейся в керамике и литейном мастерстве локальных групп Ютландии.
Господствующий обряд — урны с сожжениями и скудным инвентарем, часто вторичные в старых курганах, низкие плоские курганы появляются на Борнхольме. В периоде VI повсеместно, хотя и изредка, распространяются бескурганные грунтовые могилы с т. н. ямными сожжениями (Brandgruben).
Нордическая культура южной Скандинавии адаптируется к культурным нормам «прагерманских» культур континента, обособляющихся отисходного «древнеиндоевропейского массива» культур полей погребений, и ютландская археологическая культура развивается в эпоху железа как одна из поздних локальных групп североевропейских культур полей погребальных урн.
При этом по-прежнему повсеместно распространены клады, часто они состоят из наборов женских украшений (шейных гривен, фибул, браслетов), исключительно в кладах известны луры: свыше 20 случайных находок, в основном с островов, сосредоточены в Национальном Музее Копенгагена, но луры найдены также в Швеции и Германии («Мекленбургская культурная провинция» Балтийского побережья). В кладах появляются серии италийских золотых чаш, бронзовые сосуды и круглые орнаментированные церемониальные щиты. Таким же ритуально-церемониальным оружием и атрибутом вождей-жрецов были загадочные «рогатые шлемы» из Виксэ (Viksoe).
[adsense]
С датско-сконийской историко-культурной зоной нордической культуры тесно связана ближайшая часть Германии, вдоль южного побережья Балтики: эпоха бронзы представлена здесь погребениями, кладами, случайными находками, в период I сосредоточенными исключительно в юго-восточном Мекленбурге, зоне унетицкого влияния; в период II повсеместно распространяются нордические формы вещей северного круга, в период III, по мере нарастания южно-германского воздействия, обособляется мекленбургская культурная провинция (наряду с другими германскими). С датскими древностями ее сближаютклады бродячих ремесленников и жертвоприношения металлических вещей (украшений, оружия, орудий) в древних водоемах («болотные находки», Moorfunde), специфическая с этого времени черта нордической культуры европейского Севера.
Социальный уклад мекленбургской провинции нордической культуры определяют как «зажиточных крестьян-воинов (BauernKrieger)»; в основе своей то же можно отнести и к населению остальных территорий Скандинавии (Feustel 1972, В 9). Социальная дифференциация этого общества безусловна: одиночные большие курганы и курганные группы высшего слоя знати требовали кооперации значительного числа людей, составлявших иерархически выстроенные общины и группы (роды и семьи). Погребальные ритуалы Мекленбурга свидетельствуют и о единстве со Скандинавией в сфере обрядов и верований: ингумации под курганами из камней и земли, каменные ящики или обкладки, деревянные гробовища, погребальные камеры. С периода III, как и в Дании, распространяется сожжение, урны появляются сначала в курганах, а потом образуют «поля погребальных урн», объединяющие Мекленбург и Ютландию с «германской прародиной» ареала ясторфской культуры железного века (VIII—VI вв. до н. э.).
Бронзовый век Швеции представлял собою отчасти — составную часть (в Сконе), в основном же ближнюю периферию датско-сконского региона нордической культуры. Безусловно при этом, что в Швеции эта культура формировалась на местной поздненеолитической основе. В Сконе и Халландераспространены курганы с захоронениями в каменных ящиках или дубовых колодах, в остальной южной и средней Швеции — каменные насыпи над каменными ящиками (цистами) длиной в человеческий рост, часто с мощными каменными оградами (особенно на Готланде).
С периода III распространяется и в последующие периоды господствует обычай сожжения.
Шведские курганы из камня и земли — прямое продолжение поздненеолитических традиций — в периоды ранней бронзы достигают монументальных размеров, располагаясь на высоких открытых местах. Акценты в мягких ландшафтах Дании, Сконе, Южного Халланда или на скальных вершинах севернее Сконе, вдоль побережья Бохуслена, сохраняли «топохроническое» значение для всех последующих поколений, организуя земледельческие ландшафты. Иногда курганы составляют ряды (в Сконе). Каменные курганы поставлены в эту эпоху по побережью Готланда.
Климат наступавшего, современного субатлантического периода был на 2-3° теплее нынешнего; сравнительно благоприятные природные условия, в сочетании с достижениями металлургии, обмена, трансъевропейских внешних связей способствовали стабильному подъему и процветанию общества. Мощные монументальные насыпи с могилами племенной элиты, многочисленные и дорогие ритуальные клады, наскальные изображения формируют образ культуры с развитым культом мертвых, однако при этом она базировалась на прочном жизнеобеспечении. Социальные различия бесспорны, хотя и не создают видимого внутреннего напряжения. Век за веком, период за периодом укрепляет свои позиции богатый высший класс, весьма вероятна самостоятельная и значительная позиция жречества, низший класс составляли достаточно многочисленные и организованные свободные общинники, вероятно, имелись и рабы. Особым был статус специализированных ремесленников, прежде всего литейщиков. Прагерманский нордический этнос был, видимо, организован в племенные союзы или малые государства, неизвестные нам по именам и названиям, но возглавлявшиеся династиями авторитетных вождей. Большое значение имели религиозно-культовые связи, вероятно замыкавшиеся на почитание богов-покровителей, различавшихся по местностям и по функциям в пантеоне.
Кивик (Kivik) в шведском Сконе, один из крупнейших курганов Скандинавии бронзового века, известен науке с 1748 г. Каменная насыпь диаметром 75 м достигала значительной высоты (сохранившаяся — 3,5 м), в центре был устроен огромный каменный ящик (циста), 3,25 м х 1 мх 1,1 м. Длинные стороны выстроены из квадратных плит, покрытых изображениями симметрично сгруппированных фигур. Курган был в древности разграблен, содержимое неизвестно, реставрирован он в 1932/33 г. В XVIII в. петроглифы стен гробницы Кивика считали изображением римского триумфа в Сконе, позднее — финикийским памятником первых средиземноморских мореплавателей, добиравшихся до Британии, «Оловянных островов» (Кассидерид эллинской традиции). Между тем весь строй этих образов, с многочиленными паралеллями в наскальных петроглифах, безусловно нордический: симметричные «солнечные колеса», два корабля, два топора, две лошади, ритуальная процессия, трубачи с лурами, барабанщики, восемь фигур вокруг котла, люди вокруг лошадей (которых ведут?) и огромной птицеобразной фигуры. Двухколесная боевая колесница напоминает греческие и южноевропейские изображения. Датировка памятника затруднена, но, безусловно, он относится не к раннему, а к среднему или позднему бронзовому веку Скандинавии.
«Холм короля Карла» (Kung Karls backe), Сконе (близ Мальмё), также один из крупнейших исследованных каменных курганов эпохи бронзы, 3 м высоты, 25 м диаметром. Примерно в центре — древнейшая могила, из бревен длиною 1,5 м, перекрытых каменной кладкой, среди остатков кремации на дне могилы найдена двуспиральная фибула и два спиральных перстня ранней эпохи бронзы. Позднее на вершине кургана поставили деревянный гроб 2,8 м и курган был досыпан. В этом верхнем погребении — только сожженые кости.
От Сконе до Уппсалы, распространяясь вдоль побережья, утверждается в Швеции эта нордическая традиция с обилием золота (в аппликациях бронзовых изделий, а позднее и в виде золотых вещей), погребениями могущественных вождей под монументальными курганами. Оружие — по-прежнему длинный бронзовый меч и копье. В типологии, стилистике, орнаментации (циркульным и линейным узором) видно устойчивое датское влияние. Того же круга — единственный в Швеции бронзовый щит (Маск1іа1!е. болотная находка в Халланде).
Весьма показательный артефакт нордического круга бронзы — т. н. «кельты меларского типа», получившие название по первым находкам и, безусловно, производившиеся в долине озера Мелар в Средней Швеции, но распространенные от Финляндии до Урала. Исходные формы этих изделий — лужицкие, общее направление связей: Средняя Европа— Скандинавия — Север Восточной Европы, где по их трассе прослеживается т. н. «аландо-камская труба» древних коммуникаций внутри формирующегося финно-угорского миpa (Talgren 1928). Столь же характерны нордические плоские бритвы со спиральной ручкой или фибулы «борнхольмского типа» с листовидно-ромбической спинкой, типично скандинавские массивные многорядные «воротничковые гривны» (halskragen).
Поздняя бронза, периоды IV-VI нордической культуры в Швеции, характеризуется последовательным распространением, а затем господством сожжений. Вторичные захоронения урн и остатков кремации помещаются в старых курганах и каменных насыпях или под низкими земляными насыпями, которые, в конечном счете, сменяются классическими грунтовыми «полями погребений». Об устойчивости общественной структуры при этой смене обряда свидетельствует рост западноевропейского импорта: привозные бронзовые сосуды, золотые чаши из Boberg и Mjovik (Халланд и Блекинге). Если в Дании найдено около 40 золотых сосудов, в Швеции известны всего два, южного проихождения (исходный адрес этого импорта возможен вплоть до Италии), в Германии — 20 таких сосудов (клад Эберсвальде), по происхождению, скорее всего, все они среднеевропейские, хотя в древностях Европы и неизвестны такие «сосуды нордического типа». Не исключено, что уже в эту эпоху чужеземные мастера работали «на заказ» северной знати, сообразуясь с ее вкусами и стилистическими требованиями, как примерно в эти же столетия греческие ремесленники работали для кельтов (серебряный кратер из Викса во Франции) или скифов Северного Причерноморья (классические курганы «Царской Скифии» Чертомлык, Солоха и др. с «золотом скифских царей» и серебряной торевтикой со сценами скифского эпоса и мифологии).
Этим временем поздней бронзы датируется крупнейшая из монументальных насыпей Швеции, «Курган конунга Бьорни» (Kung Bjorn Hog) в Хага (Haga), близ Уппсалы, сакральной столицы свеев; именно по нему получил свое прозвище конунг Бьорн Курганный (Bjorn vid Haugen), современник Ансгара. Курган, на котором в эпоху викингов восседал и отправлял суды и обряды конунг, имел высоту 9 м, диаметр 50 м и долгие века служил водным навигационным ориентиром. Под насыпью скрывалось богатое погребение по обряду сожжения, датирующееся IV периодом шведской эпохи бронзы: в камере из дубовых бревен, перекрытой внутренней каменной насыпью, находилось гробовище длиною 2,5 м. и в нем — останки и вещи, бронзовый меч с золотой обкладкой, позолоченные украшения и туалетный набор (Almgren 1981).
Переход к традиции полей погребений охватывает 800-400 гг. до н. э., одновременно маркируя границу эпохи бронзы и железного века (при безусловной этнокультурной непрерывности, как в лужицкой культуре Средней Европы, в недальнем соседстве на территории Скандобалтики, к югу от Балтийского моря). Расцвет нордической культуры этого времени, при смене обряда, понятен по кладам и жертвенным находкам с преемственно изменяющимся составом вещей. Развиваются, на предшествующей типологической основе, усложненные «барочные» формы вещей, распространяется новый стиль орнаментации, линеарный или «волнисто-ленточный».
Могильники традиции «полей погребений» закладываются обычно в стороне от старых, но иногда и поблизости. В областях севернее Сконе распространенный вид могилы — урны под низкими земляными или каменными насыпями (как позднее в ютландской группе культуры ясторф, бесспорно германской в этноязыковом отношении). В Сконе и прилегающих с запада и юга областях для этого времени типичны классические поля погребальных урн (иногда с каменными обкладками погребального сосуда, помещенного в неглубокую ямку могилы).
Асбю (Asby) в Средней Швеции — крупнейшее из исследованных ранних полей погребений (около 50 могил). Низкие насыпи с каменными венцами обычно отмечены в центре невысокой стелой bautasten («воздвигнутый камень» из необработанного, узкого и высокого куска гранита), с южной ее стороны под насыпью лежат сожженные кости и вещи кучкой.
Симрис (Simris) в Сконе — один из важнейших могильников Южной Швеции, действовавший в течение ряда веков, начиная с эпохи бронзы. Начальная фаза представляет собою поле погребальных урн, окруженных каменными венцами. Инвентарь сравнительно скромный, включает только т. н. «туалетные наборы» (пинцеты, бритвы, булавки), зато обилие оружия этого времени отмечено в кладах (как и для следующего периода). Поля погребальных урн эпохи бронзы-раннего железа характеризуют переходный период начальной истории Скандинавии, по завершении которого первые имена северных племен появляются в исторических источниках и на арене античного греко-римского мира.
Этим же временем в Швеции датируется свыше 15 «домковых урн», погребальных сосудов, имитирующих круглую хижину (10 из них — на Готланде, 4 — в Сконе, 1 — в Смоланде), интересных тем, что подобный обряд известен в Польском Поморье, в Средней Европе и этрусской Италии, указывая еще на одну линию «трансконтинентальных связей» северных племен Скандобалтики. В следующий период вместе с «домковыми» появляются еще более своеобразные и характерные «лицевые урны» той же традиции, распространяющиеся по трассе Этрурия—Гарц—Дания/Сконе/Борнхольм/Готланд (в Дании — лицевые урны «кимврского типа») — Восточное Поморье Польское (поморская культура лицевых урн).
Ладьевидные выкладки, как типичный памятник нордической бронзы, в особо высокой концентрации сосредоточены на о. Готланд (из 300-350 кладок исследовано 30, т. е. не более 10%), традиция развивается от средней бронзы к переходному периоду из бронзового в железный век. Эти сооружения достигают длины до 45 м, обычно — от 6 м до 20 м. Распространение вдоль побережья — в Сконе, но равным образом и на о. Эланд, и через море — в Прибалтику, начиная с о. Сааремаа, — подтверждает не только семантическую, но и функциональную связь этих сооружений с началом нордического мореплавания.
Клады и сокровища нордической культуры Швеции делятся на «мужские» с мечами и ансамбли украшений, сосудов, туалетных вещей («женские»), как в Биллеберга (Billeberga) в Сконе. Известнейшее из «жертвенных мест» Средней Швеции (в провинции Нэрке) — обнаруженный в Хассле (Hassle) клад у ручья, где в 1936 г. были найдены греческий бронзовый котел, два италийских рифленых бронзовых ведра, 12 больших бронзовых пластин (обкладок) и 2 гальштаттских меча (изогнутых, может быть, в ритуальных целях). Общенордический облик элитарной культуры дополняют находки массивных горнов — лур (7 экземпляров, против датских 20 целых и 30 фрагментированных), первые детали снаряжения всадников (бронзовая узда в Annelov, Сконе), равно как первые изображения человека верхом. В кладе на Готланде Eskelhelm вместе с солярным диском лежала узда с железными псалиями, то есть упряжь для повозки, и в целом, видимо, клад составляли детали церемониальной колесницы (на пару лошадей). Позднее традиция использования таких ритуальных повозок эффектно проявится и в археологических, и в письменных античных источниках (Тацит). Наряду с ритуальными сокровищами широко представлены были заготовки сырья ремесленников, своего рода «клады металлолома», как и литейных форм, инструментов, заготовок и полуфабрикатов изделий.
По сравнению с Южной Скандинавией и даже Средней Швецией, Норвегия бедна находками бронзового века, 600-700 предметов нордической культуры характеризуют страну в то время как отдаленную периферию северного мира. Вещи в погребениях и кладах встречаются в области неолитической земледельческой оседлости. Развитие и смена типов идет в тех же формах и темпах, что и в остальной Скандинавии. Среди находок есть первоклассные. Много импорта, но есть и определенно местные изделия. Западная Норвегия тяготеет к Дании, Тронделаг — к южноскандинавской области, причем в Восточной Норвегии наиболее эффектны находки поздней бронзы.
Петроглифы — наиболее характерная черта норвежского бронзового века. Стилистически и территориально они близки шведским, сосредоточены в сельскохозяйственной области восточнее Ослофьорда и южнее (Lista—Rogaland). Кроме того, давняя концентрация петроглифов наблюдается в Тронделаге, контактной зоне с субнеолитическими культурами (то же прослеживается и в Восточной Норвегии, а также по побережью Западной Норвегии). Основным очагом петроглифического искусства эпохи бронзы является Южная, отчасти Средняя, Швеция, прежде всего — Сконе и Бохуслен (прибрежная полоса юго-запада Скандинавского полуострова).
Петроглифические композиции образуют многометровые ленты с сотнями и тысячами изображений; за десятилетие деятельности специализированной службы охраны наскальных изображений как объекта Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, в 1990-х гг., количество выявленных местонахождений только в Бохуслене выросло на два порядка и исчислялось тысячами; обработка скальной поверхности береговых склонов речных и прибрежных долин, видимо, была устойчивой и значимой культурной нормой нордического бронзового века (Melander 1976).
Простейшие из изображений, чашечные углубления («мельницы эльфов»), известны не только на скальных «полотнах», но и на отдельных валунах, их наносили как в предшествующие, так и в последующие времена. Образы петроглифических композиций неолита, лесные и морские животные, ранние формы лодок в эпоху бронзы дополняются и сменяются более сложными и емкими, выражающими реалии и представления высокоразвитой во всех отношениях культуры. Среди наиболее значимых — сцены пахоты упряжкою пары волов или быков, запряженных в сложносоставное деревянное рало. Одна из таких композиций включает «Священного Пахаря» с поднятой в руке цветущей «Золотой ветвью» (Фрэзер 1980) и церемониальным оружием;акцентированная эрекция ассоциирует это изображение с более поздними скульптурами и описаниями Фрейра, бога плодородия в пантеоне эпохи викингов. Он или его высокоавторитетный предшественник («смена поколений» богов, ванов и асов выразительно описана позднее в «Эдде») — один из центральных персонажей петроглифических композиций.
Бог Копья, обычно акцентированный также эрекцией и особо высоким ростом по сравнению с окружающими персонажами, может ассоциироваться с позднейшим Одином (вооруженным копьем Гунгнир). Иногда копьеносец поднимает над головою два копья, в обеих руках. Точно так же, двумя руками, вздымает свой атрибут — гигантскую палицу — Бог Топора, иногда изображены целые процессии «секироносцев», причем топоры в два раза превышают размеры людей, вздымающих это оружие, принадлежащее или посвящаемое Громовержцу, Торру «Эдды». Сцены «Священного брака» (единственные, в которых фигурируют женщины), горнисты с огромными «лурами», воители в «рогатых шлемах», двухколесные колесницы (обычно в горизонтальной проекции, при том что упряжные лошади изображены в профиль) с «невидимым» ездоком, очевидно божественного характера (не подлежавшего изображению), — в целом, бесспорно, иерархически организованные ритуалы и пантеон достаточно часто ассоциируются с образами, мифами и именами «Эдды». Однако кругом мифологем, известных по поэзии эпохи викингов, ассортимент северных петроглифов не ограничен. Солнечный диск, иногда — всего с двумя лучами-руками, может обрести аналогии и интерпретации в шиваистской символике индуизма. Спиральные диски вздымает в руках неведомый Солнечный Бог. Полулунные рога ассоциируются с культом Священного Быка, Минотавра Крита.
Батальные сцены в равной мере могут относиться и к мифологии, и к эпосу нордических племен. Вооружение соответствует артефактам, а воинские процессии и единоборства выстроены с обрядовой торжественностью. Еще более многозначным и самым массовым, подчиняя своей ритмике размещения, порою, всю композицию «полотнища» петроглифов, в разнообразии вариаций и сочетаний развертывается самый распространенный мотив шведско-норвежских наскальных изображений, образ корабля.
В развитой норме, это — корабль с колшндою, от трех человек до двух-трех десятков (дюжин) и более воинов-гребцов. При разноформатности изображений, корабли однотипны; конструкция, наметившаяся еще в неолитических петроглифах, развернута во множестве вариаций, но непременно имеются симметричные «сдвоенные штевни», где нижние фиксируют конструкцию килевого бруса, а верхние, круто вздымаясь ввысь, могут быть увенчаны головами животных (и не только рогатых лосей). Шпангоуты и другие детали говорят о глубоком знании и внимании к судостроительному делу. Также реалистичными кажутся и отношения экипажа; от пары-тройки рыбаков (напоминающих об эддической «Ловле Мирового Змея Тором») до многочисленной команды, где нередко выделен ростом Store Madr, дословно «большой человек», storemadr эпохи викингов, сторманн (штурман). На гребном корабле (а парус, бесспорно, неизвестен и много веков после «эпохи петроглифов»), когда весь экипаж сидит спиною к форштевню, только кормщик не просто рулит, но и видит маршрут движения, и задаетритм работы гребцов.
[adsense]
Суда выстраиваются порой в боевом порядке флотилий, сходящихся для сражения, нередко — вытянуты караванами, подчиненными движению флагмана. Наряду с композициями, не вызывающими сомнения в «милитаристическом реализме», есть и безусловно ритуализированные сцены, с мифологическими персонажами, поднимающимися над командою, со своими божественными атрибутами. Иконография некоторых сцен невызывает сомнения в том, что изображен Корабль Мертвых, так же как в других случаях имеет место Солнечная Ладья Божества.
В системе внешних связей Северного мира Скандобалтики в пору расцвета нордической культуры эпохи бронзы истоки многих из этих образов петроглифики правомерно искать в отдаленных культурах, вплоть до Древнего Египта (где отдельные соотвествия, безусловно, имеют место), с еще большими основаниями — в этрусской Италии, источнике многих новаций северной культуры, проявившихся и в металле, и в погребальном обряде археологических памятников Скандинавии.
Трассы связей, на юг — из Повисленья в Гарц, зону Альп и с любого из перекрестков — в Италию или Подунавье, равно как выходы с «Янтарного пути» по Висле на Дунай, Балканы, в эгейскую Грецию, морские связи Северным морем (вполне доступным для каботажного плавания) от Норвегии до Британии и Галлии в богатый и динамичный мир кельтских племен Западной Европы были определяющими для нордических культур Северного круга. Кроме того, они располагали и опытом контактов, направленных на Восток, не только вдоль тундровой зоны Финмаркена, но и по налаженной в ареалах таежных племен «аландо-камской трубе» сухопутных коммуникаций. Потенциальная роль Балтики как «Средиземного моря Севера» определяется именно в эпоху бронзы. Вполне возможны, и даже достаточно документированы (нордическими артефактами, ладьевидными кладками, каменными курганами, петроглифами Карелии—Беломорья) и первые опыты реализации этого потенциала, стабильного мореплавания через Балтику, по крайней мере, к ближайшим островам и побережьям Финляндии и Эстонии, через Аланды и Моонзунд (с берегов «островной земли» Сааремаа в ясную погоду виден Готланд).
Типологически именно к этому времени относится форма организации морского дела, когда экипажи гребных судов впервые объединяются в собирательном термине *ruth (rotaz), от др.-сев. roar — ‘грести’. Более того, именно в это время и в этих условиях, при достаточно постоянных контактах нордических прагерманцев с прямыми предками прибалтийских финнов, возможен и закономерен переход ruth — ruotsi, с постепенным закреплением сохраняющегося доныне значения финского ruotsi — ‘шведы ’, ближайшие скандоязычные соседи (Лебедев 1999:202-204).
Гребное мореплавание эпохи бронзы не только типологически связано со «свионами» первых веков нашей эры в «Германии» Тацита. Петроглифика указывает на непрерывность этой традиции со времени ее зарождения. Самое монументальное изображение корабля, Брандског (Brandskog, Boglosa), Уппланд, — четырехметровое судно с шестью гребцами, «врученное» (или водимое) сверхъестественным персонажем, семантически ближе всего к термину ruth (в этой форме известного на рунических камнях Уппланда эпохи викингов), а иконографически — соединяет «двуштевневые» корабли петроглифов с увенчанными главами хищников «драконами» викингов; тем более примечательна спорная датировка этого изображения, с большей вероятностью относящегося к железному веку (Stenberger 1977: 187-189).
Безусловно, многого мы еще не знаем, и вряд ли сможем узнать в обозримом будущем об этих походах и битвах первых мореплавателей Севера, современников ахейской «корабельной рати» Троянской войны Гомера. Безымянными остаются вожди, погребенные в монументальных курганах, возглавляемые ими племена и почитаемые боги. Однако только в Швеции сохранилось до 700 укрепленных каменными валам городищ, недатированных или относимых началом своей постройки к бронзовому веку. Эти «борги» жрецов, воинов и вождей хранят еще свои тайны, изучение таких памятников, как Тролльбергет возле Сигтуны, трудоемко и неблагодарно: скальный материк «не держит» культурного слоя, а развалы валунов, из которых сложены некогда мощные стены, порою неотличимы от естественной осыпи (Floderus 1953: 35-39). Однако методы XXI века, может быть, позволят исследовать трасологию обработки гранитных склонов и площадок, вернуть на место упавшие валуны кладки, а то и выявить потаенные «закладные сокровища» и, теми ли, иными средствами, ввести в обращение этот «археологический источник», как и другие, еще незадействованные средства познания бронзового века Севера. Несомненно, в эту эпоху не просто сложились базовые архетипы, но произошли и многие ключевые, неведомые нам события в Скандинавии, предопределившие дальнейшие судьбы северных народов и роль их в ранней истории Европы.
К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе