Таджики

К оглавлению книги С.А. Токарева «Этнография народов СССР»

Общие сведения и этногенез

Таджиками сейчас называется все коренное население Таджикистана. Но такое широкое употребление этого названия установилось лишь в наши дни. Да и самый процесс формирования таджикской нации продолжается и заканчивается лишь на наших глазах.

Не совсем ясно происхождение самого слова «таджик». Прежде считали, что оно происходит от староперсидского слова — «тадж» — корона, венец, и что «таджиками» назывались прежде огнепоклонники, носившие особый головной убор: следовательно, «таджик» значит будто бы «венценосный». Востоковед Ханыков полагал, что название «таджики» можно встретить уже в древних китайских летописях (II в. до н. э.) в виде названия царства Тиаджи (Тяочжи). Но по мнению других исследователей (Бичурин), царство Тяочжи находилось гораздо западнее, в Малой Азии, Более правдоподобно
объяснение В. В. Бартольда, доказавшего, что это название не так древне и восходит ко времени арабского завоевания. Вначале это было название одного арабского племени — «тай», которое иранцы перенесли на всех арабов вообще; в X в. они же называли словом «тази» всех мусульман. В XI в. это слово перешло к тюркам-кочевникам, которые стали называть «таджиками» все оседлое население Средней Азии (ираноязычное и уже целиком мусульманское по религии). Когда сами тюркоязычные завоеватели Средней Азии приняли ислам и постепенно перешли к оседлости, слово «таджик» стало относиться только к ираноязычному населению.

Несомненно, что таджики представляют собой прямых потомков древнейшего местного оседлого населения Средней Азии: согдийцев, хорезмийцев и бактрийцев, частично смешавшихся с тохарами. Но события IX—X веков — национальные движения против арабских завоевателей, образование туземных самостоятельных государств — ускорили нивелировку населения в процессе формирования единого таджикского народа. Уже при династии Саманидов выработался единый, ставший государственным, таджикский язык, тогда называвшийся «дари» 1.

К этому времени таджики составили господствующую народность в городах и земледельческих районах Средней Азии.

IX—X столетия — время расцвета местных таджикских государств и время расцвета таджикской культуры. В эту эпоху жили и творили великий ученый, бухарец Ибн-Сина (Авиценна), поэты Рудаки и Фирдоуси — автор знаменитой поэмы «Шахнамэ».

Уже с XI в. политическое господство таджиков начало оспариваться новыми тюркоязычными группами. Но свое культурное превосходство таджики продолжали сохранять.

В настоящее время таджики населяют главным образом южную часть Советской Средней Азии. Подавляющее же большинство таджиков живет за рубежом — в Афганистане (2,1 млн. чел.), небольшая часть — в Иране (25 тыс.) и в Синьцзянском Уйгурском автономном районе.

Таджики делятся на две очень неравные группы: равнинных и горных таджиков. Первые живут в равнинной части Таджикистана и в некоторых местностях Узбекистана (Фергана, Самарканд, Бухара). Они почти не отличаются по своему быту от узбеков.

Горные таджики представляют более своеобразную группу. По всему укладу своей жизни они больше отличаются от равнинных таджиков, чем эти последние от узбеков. Из миллиона с четвертью таджикского населения СССР горных таджиков насчитывается всего несколько десятков тысяч человек. До революции Горный Таджикистан вместе с Горно-Бадахшанской областью назывался «Восточная Бухара» и входил в состав Бухарского ханства. Жителей его, горных таджиков, иногда называли «гальча». Происхождение этого термина также вызывало разногласия. Предполагалось, что это слово на одном из горно-таджикских диалектов означало «чужой», «иноплеменный». Но, по свидетельству Бартольда, это слово прежде звучало «гарча» и происходит от слова «гар» — «гора». Сами жители не называют себя так, и в горах этот термин неизвестен. Сейчас он и вообще не употребляется.

Этнический состав горного населения неоднороден. В горной части собственно Таджикистана (без Горно-Бадахшанской автономной области) различаются исторические области: 1) Каратегин — по р. Сурхобу (одна из рек, составляющих реку Вахш, приток Аму-Дарьи), ее центр — г. Гарм; 2) Дарваз — южнее Каратегина — по р. Пянджу (верхнее течение Аму-Дарьи) и его притоку Ванчу; 3) Кухистан 2 — горная страна в средней части Таджикистана, между Туркестанским хребтом с севера и Гиссарским е юга, бас¬сейн верхнего Зеравшана; ныне это юж¬ная горная часть Ленинабадской области.
Припамирские народно¬сти. Идя вверх по течению Пянджа, мы вступаем в Горно-Бадахшанскую область. Здесь, в Западном Памире, обитают обособ¬ленные группы, так называемые припамир¬ские народности, которые хотя и причис¬ляются теперь обычно к горным таджикам, но до сих пор с таджиками не вполне асси¬милировались и известны под своими от¬дельными названиями. Двигаясь снизу вверх по течению р. Пяндж, в долине ее притока Язгулема мы встретим народность язгу- лемцев (самоназвание «згамйк»), численность около 2 тыс. Южнее живут шугнанцы и ру- шанцы, с подразделениями на бартангцев и орошорцев. Шугнанцы—самая крупная из памиро-иранских групп—их более 21 тыс. (1926 г.). Еще южнее, в изгибе, который делает Пяндж, небольшая группа ишкашим- цев и рядом с ними—горанцы. И на крайнем юге, по верховьям Пянджа (Вахан-Дарья)2 особая народность ваханцев (4,5 тыс.). Все эти этнические груцпы в настоящее время ассимилируются с, таджиками: язык школы, литературы у них таджикский, но

Этнический состав горного населения не¬однороден. В горной части собственно Тад¬жикистана (без Горно-Бадахшанской авто¬номной области) различаются исторические области: 1) Каратегин—по р. Сурхобу (одна из рек, составляющих реку Вахш, приток Аму-Дарьи), ее центр—г. Гарм; 2) Дарваз— южнее Каратегина—по р. Пянджу (верх¬нее течение Аму-Дарьи) и его притоку Ван- чу; 3) Кухистан 3 — горная страна в средней части Таджикистана, между Туркестанским хребтом с севера и Гиссарским с юга, бассейн верхнего Зеравшана; ныне это южная горная часть Ленинабадской области.

Припамирские народности. Идя вверх по течению Пянджа, мы вступаем в Горно-Бадахшанскую область. Здесь, в Западном Памире, обитают обособленные группы, так называемые припамирские народности, которые хотя и причисляются теперь обычно к горным таджикам, но до сих пор с таджиками не вполне ассимилировались и известны под своими отдельными названиями. Двигаясь снизу вверх по течению р. Пяндж, в долине ее притока Язгулема мы встретим народность язгулемцев (самоназвание «згамйк»), численность около 2 тыс. Южнее живут шугнанцы и рушанцы, с подразделениями на бартангцев и орошорцев. Шугнанцы — самая крупная из памиро-иранских групп — их более 21 тыс. (1926 г.). Еще южнее, в изгибе, который делает Пяндж, небольшая группа ишкашицев и рядом с ними — горанцы. И на крайнем юге, по верховьям Пянджа (Вахан-Дарья) 4 особая народность ваханцев (4,5 тыс.). Все эти этнические груцпы в настоящее время ассимилируются с таджиками: язык школы, литературы у них таджикский, но в домашнем быту они еще говорят на своих особых языках, друг для друга непонятных (кроме горанцев, которые уже давно говорят только по-таджикски).

Расселение горных таджиков и припамирских народностей

Расселение горных таджиков и припамирских народностей

Процесс поглощения в состав таджикской национальности отдельных горно-племенных групп совершился значительно раньше в области Каратегина и Дарваза. Здесь можно проследить только слабые остатки прежней племенной раздробленности. Например, Н. А. Кислякову удалось установить в бассейне р. Хингоу разных групп, по-видимому, представляющих собой остатки отдельных племенных образований: в верхнем течении реки Хингоу — группа вахиочй, в среднем ее течении — туркийя и в нижнем течении — хлоз (остальные 2 группы, по-видимому, пришлые). Но в настоящее время можно заметить между ними только очень небольшие различия в говорах. Это — настоящие таджики.

Севернее, в бассейне реки Зеравшан, в горной стране «Кухистан», мы находим замечательный пример сохранения этнической обособленности. Между Зеравшанским хребтом с севера и Гиссарским с юга протекает река Ягноб, и в ее изолированной, малодоступной долине сохранилась небольшая группа ягнобцев (около 2500 человек). Они говорят на своем особом языке, хотя знают и таджикский язык; предполагают, что ягнобский язык — последний остаток языка древних согдийцев. Несомненно, и припамирские народности представляют собой потомков древнейшего населения страны.

Конечно, оно не могло сохраниться в совершенно чистом виде. Очевидно, в горы проникали в разное время инородные группы, следы которых сохранились в местных названиях. Здесь имеется, например, одна небольшая географическая группа, которая сохраняет название «чагатай». Одна из мелких групп в районе озера Искандеркуль называется «македонй» и считает себя потомками македонских завоевателей. Как антропологические данные, так и предания самих горцев указывают на заселение гор по преимуществу с Запада.

Медленность процесса ассимиляции и сохранение обособленных племенных групп в горах объясняются, во-первых, географическими условиями, той разобщенностью, которая создается горным рельефом, а во-вторых — политическими причинами, действовавшими в прошлом. Дело в том, что население гор в течение долгого времени сохраняло и отстаивало свою свободу, лишь временами попадая в зависимость от феодальных государств Афганистана или Средней Азии. В XVI в., при Абдулле-хане, Каратегин и Дарваз были подчинены ненадолго Бухаре, но потом опять получили независимость и только в годы русского завоевания (1868—1869 гг.) вновь попали под власть Бухары. Что касается Горно-Бадахшанского района (Памира), он находился (до 1895 г.) в слабой вассальной зависимости от афганских владетелей. Взаимная обособленность припамирских народностей усиливалась благодаря обычаю племенной эндогамии. Смешанных браков почти не было. Только в советских условиях происходит ускоренный процесс консолидации таджикской национальности и ассимиляции этих отдельных групп.

Между прочим, антропологические исследования (Л. В. Ошанина) показывают сравнительную однородность населения всего Таджикистана и особенно как раз горных районов в расовом отношении. Преобладает один определенный антропологический тип: это чисто европеоидный «памиро-ферганский» тип с примесью «переднеазиатского» (арменоидного), отличающегося большей волосатостью.

Хозяйство

Основным занятием таджиков издавна было земледелие. В равнинных районах это земледелие типичного среднеазиатского вида, с искусственным орошением. Впрочем, помимо поливных земель (по-таджикски «оби»), есть и земли, расположенные дальше от селений или выше в горах, где сеют под дождь (земли «ляльми»): на них разводят пшеницу и ячмень. Земледельческие орудия у маломощного крестьянства удерживались до недавнего времени дедовские: грубый деревянный плуг «сипор», доска-борона «мала» и др.

Особенно примитивный вид сохраняло еще недавно земледелие у населения гор, где удобной для обработки земли очень мало, а климатические условия неблагоприятны. Там сеяли главным образом ячмень и пшеницу. Хлеба обычно не хватало, особенно ввиду тяжелых поборов с крестьянства. Приходилось заменять отсутствующий хлеб суррогатами — главным образом сушеными тутовыми ягодами, которые размалывали на муку, а выше в горах — просто травой.

Скотоводство в сельском хозяйстве равнинных районов играет чисто вспомогательную роль. Население держит в небольшом количестве лошадей, рогатый скот, ишаков (ослов), главным образом как рабочую силу, а также овец и коз.

Для населения гор скотоводство составляет более существенную отрасль хозяйства. Однако и оно невелико по размерам; горные таджики имеют обычно всего по несколько голов скота, в отличие от крупного скотоводства их ближайших соседей, кочевников-киргизов. Скотоводство основано на системе пастбищного хозяйства с вертикальным кочеванием, как на Кавказе. Летом скот перегоняют на горные луга, и часть жителей переселяется туда для пастьбы, но основное население остается в кишлаке.

Немаловажную роль в хозяйстве горных таджиков играет охотничий промысел. Основной вид его — это ружейная охота. До недавнего времени употреблялись примитивные кремневые ружья, из которых стреляли с рассохи в горных баранов и другую дичь.

В советские годы сельское хозяйство таджиков совершенно перестроено. Оно механизировано, и ручные орудия сохранились лишь местами в горах. Реконструирована и расширена ирригационная система. Расширение ее позволило ввести в культуру земли, никогда не знавшие плуга.

Так, например, в одной Вахшской долине, где сооружена (1931—1934 гг.) одна из крупнейших оросительных систем, орошено около 42 тыс. га, из них более половины (22,5 тыс. га) впервые введено в культуру. На вновь орошенных землях смогло расселиться более 20 тысяч семей дехкан, переселившихся частью из скудных высокогорных районов, частью из густо заселенной Ферганской долины.

Кустарно-ремесленные производства в равнинных областях Таджикистана достигли издавна большого разнообразия и высокого совершенства (о них частью уже говорилось выше). Особенно выдаются производство хлопчатобумажных и шелковых тканей, кожевенное, кузнечное, ювелирное, плотничье, гончарное производства, резьба по дереву, резьба по алебастру и пр.

В хозяйстве горных таджиков ремесла отдифференцировались слабее, хотя некоторые из них тоже получили товарное значение. На первое место в их числе надо поставить обработку волокнистых веществ, в частности изготовление шерстяных тканей. Ткачеством занимаются и мужчины и женщины, у припамирских народов — только мужчины. Женщины ткут большей частью легкие ткани, а мужчины прядут грубую, толстую шерсть и ткут толстые ткани для верхней одежды. Очень интересно также вязальное производство, вязание чулок. Это женское занятие, причем оно имеет художественное значение, так как эти чулки очень богато орнаментируются. Существует гончарство (тоже женский промысел), но грубое и примитивное, с плохим обжигом посуды, и то не везде. В северной части горного Таджикистана гончарства нет, тут пользуются покупной посудой. В Каратегине и Дарвазе существует особый способ выплавки руды. Обработка дерева, в частности, художественная резьба по дереву, плетение и т. д., имеют также довольно существенное значение.

Гнездовой тип поселения у ягнобцев: 1 — квартал; 2 — мост; 3 — тропа; 4 — ручей; 5 — хирман (ток для молотьбы); 6 — пашни; 7 — обрыв; 8 — скалистый склон

Гнездовой тип поселения у ягнобцев: 1 — квартал; 2 — мост; 3 — тропа; 4 — ручей; 5 — хирман (ток для молотьбы); 6 — пашни; 7 — обрыв; 8 — скалистый склон

Поселения и постройки

Народы Средней Азии издавна — еще в античную эпоху — пережили процесс отделения города от деревни. Многие из городов не особенно резко отличались от деревни (кишлака) — сельским хозяйством нередко занимались и городские жители, — но все-таки они были городами: торгово-ремесленными и административными центрами.

Старые города и крупные кишлаки таджиков построены обычно по одному и тому же плану. В центре находится базарная площадь, окруженная мастерскими и лавками ремесленников. Там находятся обычно «чайханы» (чайные), в больших городах также «караван-сарай», где останавливались прежде торговые караваны и путешественники. Во все стороны от базарной площади тянутся узкие кривые улицы, между глухими стенам усадеб и построек, лишенных окон на улицу.

В некоторых горных местностях, особенно у ваханцев, преобладает более разбросанное расселение: весь кишлак состоит из 2—3 до¬мов, как бы слепленных вместе, но с разными входами. У ягнобцев кишлак состоит из нескольких родовых или фамильных «кварталов», каждый из которых представляет собой несколько построек, как бы склеенных вместе.

Преобладающий традиционный тип пост¬роек в равнинных районах везде один итотже. И городские и сельские жилища представ¬ляют собой лишь разновидности этого основ¬ного типа. Простейшая форма его сохрани¬лась в горных районах. Это прямоуголь¬ный дом из камня, скрепленного глиной, или просто из глины, с плоской крышей1, опирающейся на столбы и положенные на них балки. Внутренняя планировка и рас¬членение жилища чрезвычайно просты: дом состоит либо из одного только жилого поме¬щения (хона), либо—чаще—с пристройкой спереди хозяйственного помещения—кухни с очагом; она отделена от жилья, впрочем, только столбами, подпирающими крышу. Вдоль стен—глинобитные возвышения—нары для спанья, сиденья; местами они настоль¬ко широки, что между ними остается только узкий проход посередине жилья. Окон в та¬ких домах прежде не было, вместо них— небольшое отверстие над дверью или в крыше, служащее дымоходом. Интересно, что в ягнобском языке нет даже слова «окно». В та-ком жилище, особенно у бедняков, было обычно неуютно, темно, дымно, зимой хо-лодно.

Перед домом часто устраивается терра-са—навес на столбах—«айвон».

Еще более примитивные жилища бытова¬ли еще недавно на летовках, в горах. У яг- нобцев это были часто просто круглые землянки; над углублением в земле сложе-ны из булыжника низкие стены, кровля плоская, в середине ее—отверстие для дыма. Иногда жилища сплошным полукольцом окружали загон для скота.

Жилища равнинных таджиков гораздо сложнее, особенно в городах. Жилище преж¬де делилось на две половины: мужскую и женскую, причем женская половина— внутренняя часть дома, куда посторон¬ние не допускались. Это связано с обы¬чаем затворничества женщин. В зажи-точных домах устраивалась особая комната для гостей—«мехмонхона». Внутренний вид таджикского жилища—типично «восточный». Высокой мебели прежде не было, она заме¬нялась коврами, одеялами, подушками на полу: на них сидели, поджав или скрестив ноги—известная «восточная» традиция. Шкафы для вещей заменялись стенными нишами.

В городе жилища обычно компактно расположены и обнесены глинобитной сте-ной. Окон на улицу не делали, они открыва-лись только во внутренний двор. В кишла-ках расположение жилищ более свободное, и каждая усадьба окружена земельным участ¬ком с огородом, бахчей.

Жилища зажиточной части населения, господствующих классов, представляли собой ряд более сложных форм, восходящих, однако, к тому же основному типу.

Сейчас в колхозных кишлаках и частью в старых городах происходит большая перепланировка и перестройка. Широкие прямые улицы, обсаженные деревьями и мощёные щебнем; дома с окнами на улицу; большие окна дают гораздо больше света в жилище. Всюду устроены новые красные чайханы, играющие роль не только чайных, но и клубов, мест культурно-просветительной работы. Самый тип построек в значительной степени сохраняется старый—приспособлен¬ный к местным климатическим условиям, но жилища более удобны, обставлены европейской мебелью, освещаются электричеством, окна остекляются; в домах колхозников—радио, книги, картины. Отмирает деление на мужскую и женскую половину, связанное со старым бытом.

Средства передвижения. Традиционные средства передвижения у равнинных таджиков—верховая езда на лошадях, верблюдах, а особенно на ишаках. Типичный вид повозки—двухколесная арба, с очень высокими (до 2 м диаметром) колесами. Иногда арбы бывают крытые; иногда очень разукрашенные, например для свадеб.

Арба как тип повозки, по-видимому, раз-
вилась в связи и местными природными усло-
виями; экипаж с большими колёсами более
удобен для езды по песку, в котором ма-
ленькие колеса вязли бы, и для переезда
через мелкие арыки. Верховые седла земле-
дельческого населения отличаются от седел
кочевников: они почти плоские, нет высокой
луки и спинки.

Еще большую примитивность сохраняли
до недавнего времени средства передвижения
у горного населения. Дороги в горах были
редки и плохи. В большинстве случаев—
это узйие тропы, по которым не всегда прой-
дет и лошадь. Тропа лепится по карнизу
крутого ската горы, нередко под отвесной
стеной, над пропастью висят хрупкие искус-
ственные «овринги»—деревянные пастилы,
через потоки переброшены примитивные
чуть держащиеся мостики. Но и такая горе-
дорога доступна местами лишь 2—3 месяца
в году, когда открыты горные перевалы.
В остальное время года некоторые глухие
горные долины до недавнего времени были
почти начисто отрезаны от мира.
В этих условиях даже верховой и вьюч-
ный транспорт местами был очень труден.
Где не проходит лошадь, вьючат груз на
осла. Колесных дорог не было почти совсем.
Поэтому наиболее распространенный способ
передвижения в горном Таджикистане—это
ходьба пешком. Горцы являются неутоми-
мыми ходоками. Пройти 80 километров по
горным перевалам—это для них обычное
дело; известны случаи, когда человек про-
ходил более 100 км в день.
Своеобразен способ переправы через реки
вплавь на особых бурдюках или турсуках
из снятой целиком шкуры барана, которые
носятся на поясе. Это чрезвычайно арха-
ичный способ переправы, засвидетельство-
ванный еще древне-ассирийскими изображе-
ниями. Тогда тоже переправлялись на бур-
дюках—па плотах или вплавь. Человек дер-
жится рукой за бурдюк и плывет. В этом,
как и во многом другом, проявляется глубо-
кий архаизм всей этой культуры горцев.
Сейчас транспортное хозяйство совершен-
но реконструировано, и старые средства
передвижения сохранили значение лишь для
местных надобностей. Проведение ‘сети со-
временных дорог в корне изменило экономику
в особенности горных районов Таджикистана.
Новые железнодорожные магистрали и узко-
колейные линии связали столицу Таджикской
ССР, г. Сталинабад, с отдаленными райо-
нами. Автомобильные дороги перекинулись
через горы: Сталинабад—Ура-Тюбе, Ош—
» Хорог, Большой Памирский тракт (Стали-
. набад—Хорог), построенный всем народом
в 1940 г. за 3 с половиной месяца. Год от го-
да растет значение и воздушного транспорта.
Одежда. Традиционной нижней одеждой
и у мужчин и у женщин слуяшт широкая и
длинная рубаха «курта» туникообразного по-
кроя из хлопчатобумажной (домотканной или покупной) ткани. У горных таджиков Кара- тегина и Дарваза сохранилась очень архаич-ная разновидность этой рубахи—без верти-кального разреза ворота, а только с гори-зонтальным разрезом вдоль плеч. Поясная одежда—просторные | длинные (особенно у женщин) штаны с’широким шагом. Верх¬ней мужской одеждой является хлопчато-бумажный халат в двух разновидностях— или легкий летний, или стеганый ватный. По покрою это более или менее одинаковая одежда, с прямой спиной, однобортная. Но-сится, как правило, с поясом, но иногда и нараспашку. Верх обычно полосатый.
У горных таджиков употреблялись ха-латы из грубой шерсти серого или коричне-вого цвета.

Что касается женского верхнего костюма, то здесь следует отметить обычай, который сохранился до настоящего времени и с ко¬торым ведется борьба,—обычай ношения глухой одежды, сплошь скрывающей всю фигуру и лицо, так называемая паранджа (точ¬нее—«фараджи»). Это халат, надевающий¬ся прямо па голову, со сшитыми сзади лож¬ными рукавами, а спереди надевается закры¬вающая лицо волосяная черная сетка, так называемый чачван, точнее (по-таджикски) «чашмбанд». Паранджу можно встретить преимущественно в городах. В кишла¬ках женщины редко носят паранджу, а в горных районах она совсем не употребляется, так же как не употребляется и у кочевников. Мусульманская религия поддерживала и поддерживает обычай ношения паранджи, закрепляя этот вредный пережиток. Но было бы неправильно связывать происхождение этого обычая с исламом. Во-первых, не все мусульманские народы соблюдали этот обычай, а во-вторых, есть и не мусульман-ские народы, которые его придерживаются. Это обычай, по-видимому, издавна существо¬вавший у некоторых народов Передней Азии и исламом только принятый и узаконенный. Однако известный нам теперь вид паранджи с чачваном приняла не так давно—лишь с XVIII века. Раньше «фараджи» была просто верхней, накидываемый на плечи одеждой, а лицо закрывалось легкой вуалью. Замена вуали плотной волосяной сеткой и превра¬щение паранджи в уродливый мешок, закры¬вающий всю фигуру с головой, вызваны были, видимо, общей феодальной реакцией и усиле¬нием всех форм гнета в позднесредневековую эпоху. Вред ношения паранджи совершенно очевиден. Паранджа вредна не только потому, что она унижает достоинство женщины и подчеркивает устранение ее от общественной жизни, но она вредна и в гигиеническом отношении.

В домашней обстановке женщины носили халат, подобный мужскому; но уже и короче.

Наиболее распространенным типом голов¬ного убора является тюбетейка—маленькая круглая’ шапочка, плотно сидящая на голове. По фасону и вышивке она очень разно¬образна по районам. Ношение тюбетейки связано с обычаем мужчин брить голову. Раньше носили также чалму, типичный мусульманский головной убор. Женский го¬ловной убор—белое покрывало.
Специфическая прическа женщин—мно-жество косичек со вплетенными шнурками- накосниками, на концах которых буси¬ны.

Характерна среднеазиатская обувь—мяг-кие кожаные сапоги, точнее чулки, без твер-дой подошвы и каблуков; поверх них вне дома надевают кожаные калоши. Есть и са-поги с высоким каблуком—особенно для верховой езды.

Сейчас одежда таджиков сохраняет яркий национальный колорит, но многое в ней изменилось. Те части костюма, которые свя¬заны со старым бытом—как женская паранд¬жа, а особенно мужская чалма,—встречают¬ся все реже и реже. Но яркие и пестрые шелковые платья, камзолы и халаты носят¬ся постоянно, нередко сочетаясь с частями покупной одежды. Например, халат носят часто поверх пиджака. Тюбетейку носят теперь и мужчины и женщины.

Исторические особенности общественного строя. В недавнем прошлом общественный строй таджиков сохранял много черт, вос¬ходящих к совершенно различным истори¬ческим эпохам. У горных таджиков и при- памирских народностей удержались до на-ших дней значительные пережитки перво-бытно-общинных форм жизни. У равнинных таджиков они почти исчезли. Господствую-щим типом отношений среди оседлого на-селения равнинной части Средней Азии были до самой революции феодально-кре-постнические формы с элементами недоразвитого капитализма.

Общественны йстройгорно- го населения. Основной социальной единицей в горах был кишлак, представляю¬щий сельскую общину. Но кишлаки там. где они более крупные, делятся на квар¬талы, каждый из которых населен группой родственных семей («каун» по-таджикски) со своим родовым названием. А мелкие кишлаки целиком состоят из группы род-ственных семей.

Внутри рода поддерживаются взаимные связи, обычно родовая взаимопомощь и т. д. Имеются предания об обычае родовой мести.

Однако род не представлял собой основ-ной хозяйственной единицы: такой еди¬ницей было скорее подразделение рода— большая семья. Численный состав семьи в горном Таджикистане представляет собой довольно характерную картину. Статисти¬ка показывает, что в Каратегине, напри¬мер, средний состав семьи еще недавно равнялся 51/2—6 человек, а в Дарвазе от 13 до 16 человек на семью в среднем. У ягноб- цев встречались семьи по 15—20 человек. На Пяндже—до 50—60 человек. Во главе большой семьи стоял старший мужчина; у ягнобцев он назывался «калонтар». После революции, в связи с общей ломкой архаи-ческих отношений, происходит распад этих больших семей, учащаются семейные разде-лы, которые раньше представляли собой редкое явление.

Счет родства—патрилинейный, но со-хранились и заметные пережитки материн-ского права. Прежде всего отмечается срав-нительно независимое положение женщины, резко отличающееся от того подчиненного положения, в котором женщина находилась до революции у равнинных таджиков и у уз-беков. Здесь не было обычая закрывания гица; не было обычая затворничества жен-щины. Это отчасти стоит в связи с общей простотой быта, но в то же время это сви-детельствует о независимости положения женщины и объясняется ее более активным участием в производстве.
В области разделения труда оба пола достаточно равномерно нагружены: и жен-щины и мужчины выполняют свою долю в хозяйственных работах.

Большим злом в семейных отношениях, с чем сейчас ведется борьба, был укоренив- . шийся в горах обычай ранних браков. По старому обычаю браки заключались пример-но с 10 лет для мальчиков и лет с семи для девочек. Фактические брачные отношения начинались, конечно, позднее, но все-таки подобные браки играли отрицательную роль и в социальном и в физиологическом смысле. С этим связано раннее старение женщин. Наблюдатели быта горных таджиков отме-чали, что мужчины-горцы обычно хорошо сложены и сильны физически, а женщины очень быстро стареют.

Форма заключения браков была типична для патриархально-родовых и патриархаль-но-феодальных отношений: это обычай калы-ма, сейчас запрещенный советским законом.

Эти пережитки родового строя в брачно-семейных отношениях держались почти до наших дней. В области производственных отношений пережитки первобытно-общинного строя уже давно модифицировались и при¬няли характерные формы классовой эксплу¬атации. Общинное землепользование почти не сохранилось, кроме как в отношении пастбищных угодий. Посевы представляли собой до революции индивидуальную соб¬ственность отдельных семей. Но при обра¬ботке земли сказывались своеобразные пережитки общинных отношений. Таков, например, обычай «шарики», своего рода арен¬ды, исторически связанный с совместной обработкой земли. Хозяин земли, не будучи в состоянии сам обработать ее, приглашал другого в помощь. При разделе продуктов хозяину доставалось больше. Таким обра¬зом, элемент классовой эксплуатации здесь был налицо, но он был замаскирован фор¬мой коллективных первобытно-общинных отношений.

Практиковался также обычай «альгоу», что соответствует русской супряге: это объединение инвентаря и скота нескольких хозяев для совместной обработки земли. Здесь было меньше элементов эксплуатации, больше сохранялась форма коллективного общин¬ного труда.
Черты первобытного коллективизма име-лись налицо также в обычае «хашар», аналогичном русской «помочи»: хозяин зем-ли приглашал соседей для уборки урожая или иной сельскохозяйственной работы; ва-рил для них угощение. Они приходили и ему помогали. В этом обычае также содер¬жались элементы классовой эксплуатации, но опять-таки завуалированные первобытно¬общинной оболочкой.
Своеобразным явлением была женская молочная артель—«пейвоз» (у ягнобцев— «пивос»). Молоко, идущее на приготовле¬ние сметаны и масла, сливалось поочеред¬но отдельным членам артели. Каждая из женщин—членов артели имела право на получение молока пропорционально количеству принадлежащего ей молочного скота.

Сохранился такой характерный пережи-ток первобытно-общинных отношений, как общественные мужские дома. У ягнобцев и у припамирских народов они называются «мехмонхона» («дом для гостей») и имеются в каждом кишлаке, по одному или по не¬скольку, по числу кварталов. Мужчины со¬бираются там по вечерам,, особенно осенью и зимой, устраивают вскладчину общие тра¬пезы, беседуют, слушают певцов или сказоч¬ников, принимают гостей и случайных пут¬ников. На р. Хингоу такие же обществен¬ные дома называются «алоу-хона» (а «мех¬монхона» там означает пристройку для го¬стей при жилом доме).

Рядом с сохранением первобытно-общин¬ных, хотя и модифицированных, пережит¬ков, уже начинавших приобретать форму Классовой эксплуатации, население горного Таджикистана знало и более развитые фор¬мы классовой дифференциации и эксплуа¬тации. Общины не были независимыми. .Каждая из общин имела своих так назы¬ваемых «миров»—начальников, мелких вла¬детелей, феодалов. Мир Вахана считался вассалом более крупного Бадахшанского ми¬ра, в свою очередь подвластного афганско¬му эмиру. Население должно было прино¬сить своему миру определенное количество продуктов в виде натуральной дани и выпол¬няло установленные повинности. Мир был эксплуататор и паразит, он собирал налоги, владел землей и скотом, но он не выступал в роли старшины, он не судил никого. Судебные функции находились в руках выборных старшин, так называемых пиров и халифов. Это был общественный третейский суд.

Такое же положение было в северной части горного Таджикистана, в Каратеги- не и Дарвазе. Эти области находились временами в зависимости от бухарских эми-ров, частью от кокандских ханов. Бухар¬ский эмир назначал сюда своих беков, отдавая им эти области в бесконтрольное управление. Бекства—Дарвазское и Кара- тегинское—делились на так называемые ам- лякдарства, т. е. мелкие административные единицы. Население было обязано различ¬ными повинностями—отработочной и про-дуктовой рентой—в пользу своих владетелей, амлякдаров и беков.

Наряду с этими ярко выраженными фор-мами феодальной эксплуатации у населе¬ния горного Таджикистана до конца XIX в. сохранялись и остатки рабства, точнее, ра-боторговли. Главными работорговцами бы-ли сами беки и миры, которые продавали своих подданных в рабство бадахшанскому эмиру и другим.

Общественный строй рав¬нинного населения. У равнин¬ных таджиков феодально-крепостнические отношения господствовали без всяких при¬крас до самого присоединения к России, а во владениях эмира Бухарского— и вплоть до революции. О характере этих отношений уже говорилось выше. Таджикский писа¬тель Садриддин Айни, сам выросший в усло¬виях Бухарского режима, описывает в сво¬их автобиографических произведениях («Бу-хара» и др.) все ужасы этого режима. Это была система полнейшего бесправия дех-канской бедноты и городских ремесленни-ков, произвола богачей-землевладельцев и купцов, жестокого грабительства и взяточ-ничества эмирских чиновников, подкупа и вымогательства в судах. По сравнению с этим азиатским феодально-крепостническим режимом порядок, установленный русскими царскими властями в присоединенной части Средней Азии (Туркестанское генерал-губер¬наторство), был гораздо культурнее; азиат¬ский произвол туземной администрации был заменен системой, хотя и классовой, дворян¬ско-буржуазной, но все же законности.

В семейном и домашнем быту не было той простоты нравов, которая сохранялась в горном Таджикистане. Надо отметить очень подчиненное положение женщины, которое именно у равнинных таджиков, как и у узбеков, сказывалось наиболее резко. Это выражалось в обычае/женского затворни-чества, который держался до последнего времени, в ношении паранджи и закрывании лица, в полном лишении женщины, по доре-волюционным законам, всякой самостоя-тельности, всякого гражданского равно-правия, в полном господстве мужа над своей женой, вернее, женами, ибо многоженство держалось по мусульманскому шариату до новейшего времени.

Но сейчас происходит лоМка этого старого быта. Таджикская женщина освобождается от вредных обычаев, которые искусственно поддерживались паразитическими слоями населения, ныне ликвидированными. Но¬шение паранджи постепенно уходит в про¬шлое. Женщина целиком уравнена в правах с мужчиной. Ее активное участие в обще¬ственной жизни, работа в колхозах, в про¬мышленности, доступность не только сред¬него, но и высшего образования—все это вконец расшатало устои старого азиатско- патриархального семейного быта и сделало таджичек свободными гражданками социали-стической страны.

Сам общественный строй таджиков изме-нился коренным образом. Земельно-вод¬ная реформа 1925 г. подорвала основы власти эксплуататорских групп и передала землю и оросительную систему в руки трудящихся дехкан. А массовая коллективизация 1929— 1931 гг. окончательно ликвидировала все формы классового гнета.
Религиозные пережитки. Господствующая религия среди таджиков, как и среди других народов Средней Азии,—ислам в его суннит¬ской форме. Как уже говорилось, именно городское и сельское население оазисов— в том числе таджики—было той средой, где ислам пустил наиболее глубокие корни. Дому- сульманские верования сохранялись слабо.
Иное положение наблюдается у населения гор. Здесь остатков ранних форм религии сохранилось гораздо больше, что объясняется исторической обособленностью этих районов и живучестью архаических форм экономики. Здесь формально тоже господствовал ислам, но ислам по преимуществу в сектантской форме. Горные народности—ваханцы, шуг- нанцы и др.—в большинстве своем испове¬довали исмаилизм. Это своеобразная му-сульманская секта, сложившаяся (еще в VIII в.) на почве шиизма, а в XI в. проник¬шая на Памир, хотя официально население здесь причислялось к суннитскому исламу.

Исмаилизм—крупная секта, руководимая силь¬ной иерархией. Главой ее считается Ага-хан, жи¬вущий в Индии, в Бомбее. Это живой бог, живое воплощение святого Али, преемника пророка. Ага- хан является наследственным главой и деспотиче¬ским руководителем этой секты. Он собирает в свою пользу подать со всех ее приверженцев. Подать эту собирали и с горного Таджикистана. Даже в первые годы после установления Советской власти контра-бандным путем переправлялась в Бомбей эта дань, которую религиозные руководители—пиры—соби¬рали с исмаилитского населения. В северных областях секта исмаилитов если и существовала, то лишь тайно.
Наряду с исмаилизмом в отдельных кишлаках Таджикистана был распространен настоящий шиизм, хотя и тайный, ибо шиитов власти преследовали. Официальной религией была суннитская. Однако мусульманские духовные лица—муллы и ишаны— не пользовались большим авторитетом.
Но интересно, что под внешним покровом и сун¬низма и исмаилизма население фактически сохра¬нило гораздо более древние формы религиозных верований. Здесь очень сильны пережитки зороаст¬ризма, древней домусульманской религии Средней Азии. Имя Зороастра известно большинству горных таджиков. Им известно, что предки их были огне¬поклонниками, и пережитки этих верований сохра¬няются и сейчас.

У каратегинцев и дарвазцев отмечены такие религиозные воззрения. Во главе вселенной стоит добрый бог, Худо-Парвадигор, «бог-питатель», ко¬торый является начальником над целым’ легионом, добрых ангелов. Помимо этого, существуют целые полчища злых духов, «дэвов». Это духи природы, живущие в скалах, в горных потоках, в деревьях. Они могут вредить человеку, но человек при помощи жертвоприношений и заклинаний может с ними спра¬виться. Дэвы—злые духи домусульманских верова¬ний. Наряду с ними существуют «джинны», пришед¬шие уже с мусульманством. Верили и в так назы¬ваемых альбасты—злые существа, которые вредят в особенности женщинам во время родов. Известен мифологический образ «Бобо-и-дехкон» («дед-зе-мледелец»), божество-покровитель земледелия.
Крупное значение в религиозных верованиях горных таджиков имел культ мазаров, который изве¬стен и в равнинных частях Средней Азии. Мазары— это святилища, которые считаются памятниками, построенными в честь святых. Обычно это четырех¬угольные строения с куполообразной крышей. Но почитание мазаров лишь по внешности имеет связь с исламом. Фактически это древний, чисто местный культ общинных святынь.

Значительную роль в верованиях играли свя¬щенные камни. Это обычно большая каменная глыба, на которой находится меньший камень причудли¬вой формы, иногда камни с рисунками, которые имеют какое-то магическое значение. В этих рисун¬ках часто повторяется фигура горного козла, что можно связать с древним культом животных; гор¬ный козел, кстати, и сейчас считается священным и «чистым» животным. Следы почитания животных здесь вообще очень заметны.

Народное творчество. В народном твор-честве- таджиков отразилась глубокая общ-ность с узбеками, и формы этого творчества у них сходны. В таджикском фольклоре наи-более интересны сказки. Они впервые под-верглись серьезному изучению только в со-ветское время: первый сборник таджикских народных сказок был издан Таджикским филиалом Академии наук СССР в 1945 г., с тех пор таджикские сказки издавались не раз. Наиболее многочисленны среди них волшебные сказки. Они отличаются типич¬но «восточным» колоритом. Сюжеты их-1- борьба героя со злыми «дивами», со змеями, поиски пох-ищенной возлюбленной и пр. Своеобразен особо цветистый язык сказок, обилие гипербол. Есть и сказки сатириче-ского содержания, высмеивающие эмирских чиновников, продажных судей того време¬ни. Широко распространены юмористиче¬ские рассказы-анегдоты («латифы»)—напри- ‘ мер, об известном на мусульманском Во¬стоке Ходже Насреддине. Рассказывание ска¬зок—одно из любимых развлечений народа, их рассказывают в чайханах, во время отдыха на поле и пр. Есть и профессионалы-сказоч¬ники. Героический эпос мало развит, зато известно много лирических песен.
Письменная литература таджиков восхо-дит к средним векам. Основоположником ее считается Абулхасан Рудаки (X в.)— слепой поэт, музыкант и мыслитель. Из новейших
писателей выделяется Садриддин Айни.

Музыка таджиков построена на диатони-ческом звукоряде. Вокальная музыка одно-голосна. Очень характерно богатство и раз-нообразие ритмов, в том числе сложных—как 5- и 7-дольные. Музыкальные инструменты близки к узбекским. То же надо сказать о народных развлечениях—кукольном театре, народном цирке, о разных видах спорта.

Изобразительное искусство выступало прежде главным образом в художественных ремеслах—тоже близких к узбекским, хотя стиль орнамента у таджиков своеобразен. Орнаментом, с преобладанием растительных мотивов, покрываются ткани (вышивка, на¬бойка), керамика, кожа, дерево.

Несколько особняком стоит изобразитель¬ное искусство горных таджиков. Из художест¬венных ремесел населения Горного Таджикис- тана наиболее интересны вышивки и вязанье. Орнамент на одежде и вязаных чулках представляет собой по большей части геомет¬ризацию или стилизацию животных, расте¬ний или предметов быта. У таджикских жен¬щин имеются целые собрания образцов этих рисунков на отдельных лоскутках, которые хранятся и передаются из поколения в по-коление, как своего рода альбомы узоров («нусха»)
Интересен также резной орнамент, худо-жественная резьба по дереву. Обычно укра-шаются двери, колонны и другие деревян-ные части домов. Дома богачей имели нередко двери, сплошь покрытые художе-ственной резьбой.

Характерен обычай покрывать росписью стены жилища: это делается раз в год, во время празднования «Науруза» (нового го-да). Рисунки изображают животных и раз¬ные геометрические фигуры и имеют обря¬довое происхождение, связанное с древни¬ми магическими поверьями.

В советскую эпоху открылись новые возможности для развития художествен¬ных ремесел таджиков. Широкое при¬менение орнаментики при украшении но¬вых домов, жилых и общественных, в кол¬хозах и городах, стенная роспись и пр.; ответственные заказы лучшим мастерам-ху-дожникам со стороны правительства и обще¬ственных органов; устройство разных выста¬вок, конкурсов; введение новых, более разно¬образных сюжетов в художественные изде¬лия; создание художественного училища, му¬зыкальных учебных заведений—все это озна¬чает огромное движение вперед в развитии национальной социалистической культуры.

Notes:

  1. О языке дари, правда, существуют разные взгляды. Зарубежные востоковеды считают дари непосредственным предком новоперсидского языка. Но советский иранист Е. Э. Бертельс очень удачно показал, что язык дари тесно связан с местными таджикскими диалектами, на основе которых он и выработался, вероятно, в Бухаре. По мнению Бертельса, язык этот сложился гораздо раньше, чем обычно думают, — еще в доарабскую эпоху, при Саманидах же он лишь стал государственным языком. Что касается собственно Ирана (Персии), то туда этот язык проник позже — при Сельджуках, назывался «Восточная Бухара» и входил в состав Бухарского ханства. Жителей его, горных таджиков, иногда называли «гальча». Происхождение этого термина также вызывало разногласия. Предполагалось, что это слово на одном из горнотаджикских диалектов означало «чужой», «иноплеменный». Но, по свидетельству Бартольда, это слово прежде звучало «гарча» и происходит от слова «гар» — «гора». Сами жители не называют себя так, и в горах этот термин неизвестен. Сейчас он и вообще не употребляется.
  2. Слово «Кухистан» означает вообще «горную страну», но иногда оно употребляется как наименование указанной местности.
  3. За рубежом в Синьцзянском автономном районе Китая живут сарыкольцы — небольшой народ, принадлежащий к той же группе

В этот день:

Нет событий

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 30.01.2021 — 13:47

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014