Палеодемографические наблюдения

В разделе, посвященном общему обзору продолжительности жизни древнего населения СССР ¹, я привел цифры среднего возраста смерти для скифов и сарматов Украины и Поволжья, а также для саков Памира и тагарского населения Минусинской котловины. Эти цифры колебались в интервале 34—44 лет, концентрируясь, как на модальной величине, примерно на 40 годах, причем мужчины умирали на 4—5 лет позже женщин. Статья А. Г. Козинцева ², специально посвященная демографии тагарских могильников, не изменила представления о возрасте смерти взрослого населения и подтвердила факт более ранней смерти женской части популяции. С учетом детской смертности цифра продолжительности жизни составила 26,5 года. Все это в целом соответствует данным по другим памятникам эпохи раннего железа и бронзы и отражает тот статус уровня жизни и бытовых условий, который был, по-видимому, обычен для этого хронологического отрезка истории человечества. Иными словами, и собственно скифы, и скифо-сакские племена степей Евразии в широком смысле слова жили пе хуже, но и не лучше других народов, хронологически им предшествовавших или проживавших с ними одновременно.

[adsense]

В настоящее время, когда Т. С. Кондукторова опубликовала свои индивидуальные измерения скифских черепов, а также сделанные ею возрастные определения ³, появилась возможность обогатить ранее известные данные. В дополнение к Неаполю Скифскому можно вычислить средний возраст смерти еще для двух могильников рубежа н. э. — Золотой Балки и Николаевки-Казацкое, пользуясь теми же принципами расчета, которые изложены в моей статье по палеодемографии СССР.

Данные по Неаполю Скифскому, опубликованные в этой статье, приводятся здесь повторно ради полноты изложения:

Неаполь Скифский (мужчины) 43,4(71); (женщины) 34,6 (25)
Золотая Балка (мужчины) 47,7(25) (женщины) 38,9(43)
Николаевка-Казацкое (мужчины) 48,3 (69) (женщины) 43,2(62)*

* В скобках — число наблюдений. Средняя продолжительность жизни — в годах.

Из этого ряда цифр видно, что средний возраст смерти в скифских популяциях был даже несколько выше, чем среди окружающих их народов. Можно было бы думать, что это происходит за счет того, что в нашем распоряжении находятся данные по поздним группам скифского населения, синхронного сарматам, и что к началу н. э. продолжительность жизни несколько увеличилась по сравнению с началом раннего железного века. Однако цифры по объединенной серии ранних скифов Нижнего Поднепровья, приведенные в моей статье по палеодемографии СССР по данным Г. П. Зиневич, хотя меньше, чем по Золотой Балке и Николаевке-Казацкое, но не настолько, чтобы придавать ей закономерный направленный характер. В общем подтверждается мысль о благополучном демографическом статусе скифских популяций. Женщины, как и во всех других группах, жили меньше.

Серии из бассейнов Амударьи и Сырдарьи, как и серии из горных районов Алтая и из Восточного Казахстана, слишком малочисленны, чтобы можно было осуществить сколько-нибудь убедительные палеодемографические расчеты. Но опубликованные Т. П. Кияткиной ⁴ индивидуальные данные и осуществленные ею индивидуальные возрастные определения дают «такую возможность для памирских саков. По данным В. В. Гинзбурга в статье по палеодемографин СССР приведена для саков Памира величина среднего возраста смерти 41,6 года (29 наблюдений): для мужчин — 38,3 года (19 наблюдений), для женщин — 47,8 года (10 наблюдений). Используя данные Т. П. Кияткиной, мы получаем для суммарной серии саков Памира средний возраст смерти 39,7 года у мужчин (48 наблюдений), 42,2 года у женщин (37 наблюдений) и 40,8 года общий по обоим полам (85 наблюдений). Любопытно, и при более полных данных сохранилась отличающаяся от обычной ситуация большей продолжительности жизни женщин по сравнению с мужчинами: видимо, суровые условия Памира усиливали отбор в мужской части популяции и уравнивали действие факторов, определявших раннюю смерть женщин (осложнения после родов, антисанитарное состояние древпих поселков).

При малочисленности серий из могильников Памирская I и Акбеит нет смысла вычислять средний возраст смерти для оставивших их популяций: мы получили бы случайные цифры. Но в целом нельзя не заметить некоторое уменьшение продолжительности жизни у памирских саков по сравнению с причерноморскими скифами. Памир есть Памир, хотя полученные цифры не выходят за рамки вариаций для этой эпохи.

Возрастные определения, осуществленные А. Г. Козинцевым ⁵, могли бы расширить количественную базу для получения средних цифр по тагарской культуре, но в этом нет большой необходимости, так как приведенные в моей статье по палеодемографин СССР цифры также основаны на достаточном количестве наблюдений. Для трех стадий тагарской культуры средний возраст смерти при обычном соотношении для мужчин и женщин (мужчины умирали несколько позже женщин) варьирует в пределах 33,9—37,2 года, т. е. явно ниже, чем в группах синхронного населения, в том числе и на Памире. Очевидно, в данном случае действовали какие-то локальные факторы, характерные для бассейна Енисея, тем более что население приенисейских культур эпохи бронзы также отличалось укороченными сроками жизни по сравнению с населением европейских степей той поры.

Подводя итог, можно отметить наличие небольших, но реальных различий в продолжительности жизни отдельных групп внутри скнфо-сакского ареала, хотя причины этих различий, коренящиеся в медико-географической ситуации, бытовых условиях и в общем цикле всей жизни, пока остаются неясными.

В отношении восстановления другой важной палеодемографической характеристики — численности населения палеоантропология до сих пор в подавляющем большинстве случаев не приносит никакой информации (из-за отсутствия полностью раскопанных могильников, из которых был бы собран весь костный материал), и поэтому приходится ориентироваться на выводы, сделанные на основе косвенных данных, в частности результатов археологических раскопок. Так, Б. А. Литвинский полагает, что на Восточном Памире проживало в скифское время примерно 10 000—15 ООО человек ⁶, хотя основания именно для такой цифры остаются не очень ясными. Минимум несколько десятков тысяч человек одновременно проживало, надо думать, в бассейне Днепра. В противном случае скифы не могли бы противостоять мощной армии Дария Гистаспа численностью в несколько сот тысяч человек ⁷.

Что же касается населения тагарской культуры, то мне неизвестны какие-либо попытки определения его численности. В сводке С. В. Киселева упоминаются по разным поводам 30—35 тагарских могильников. Приблизительно 10—15 стали дополнительно известны после раскопок А. Н. Липского. Около 40 могильников, обнаруженных сотрудниками Красноярской экспедиции Института археологии АН СССР, перечислены в сводке А. Г. Козинцева, из них есть палеоантропологический материал.

Размеры курганных групп различны — примем среднее число курганов в группе равным 10. Науке, следовательно, известно сейчас около 1000 тагарских курганов, раскопанных в Минусинской котловине. После очень больших по масштабам работ Красноярской экспедиции трудно оце- нить, что из тагарских памятников осталось неизвестным и незафиксированным,— для этого нужно ждать полной публикации материалов.

Но предположим опять, что раскопана одна десятая часть. Среднее число захороненных в кургане примем за 10 человек. Тогда, следовательно, в Минусинских степях было возведено 10 000 тагарских курганов и в них захоронено 100 000 человек — примерная численость тагарского населения за все время его существования. При времени существования тагарской культуры в пять столетий и длительности поколения в 25 лет (напоминаю — 26,5 года по А. Г. Козинцеву) мы приходим к выводу, что в Минусинских степях единовременно проживало 5000 человек. Цифра кажется заниженной, но предложить какой-нибудь другой подход для палеодемографической реконструкции сейчас трудно.