Кеты

К оглавлению книги «Этнография народов СССР»

Ближайшие восточные соседи таежных самоедов—селькупов — кеты, народ, очень близкий к ним по культуре. Но в языковом отношении они стоят совершенно особняком. Кетский язык причисляли к «палеоазиатским», но это чисто условное и формальное причисление. С палеоазиатами Дальнего Востока кеты имеют лишь очень отдаленное родство.

В дореволюционной литературе кеты были известны под именем енисейских остяков, хотя с настоящими остяками-хантами они имеют мало общего. Называли их также «енисейцами» по месту обитания. В XVII в. часть кетов называлась «инбаками». Настоящее название — кет, что буквально означает «человек» — вошло в общее употребление только в советский период (иногда употребляли неправильную форму «кето» — это звательная форма); во множественном числе— «дянь» (денг), что значит «люди».

Расселены кеты в бассейне Среднего и Нижнего Енисея. Их три основных группы: одна из них в низовьях Подкаменной Тунгуски, другая — на левобережье Енисея главным образом в бассейне Елогуя, третья группа—северные, курейско-туруханские кеты. Последние по своему образу жизни стоят несколько особняком. Численность кетов 1225 человек (1926).

Эта немногочисленная народность является, несомненно, остатком целой большой группы народов. Еще в XVII—XVIII вв. к югу от кетов жили народы, близкие к ним по языку — котты, или котовцы, аринцы и асаны. Миллер и Гмелин в 1730-х гг. видели последних аринцев, еще не забывших свой старый язык. Кастрен в 1840-х гг. еще видел 5 человек коттов, помнивщих свой язык. Но эти народы исчезли, ассимилировавшись с соседями. Кеты, хотя и сохранились, но в последние десятилетия перед революцией сильно деградировали, терпя жестокий гнет, нужду и голод. Они находились на пути к вымиранию.

Уже давно бросалось в глаза исследователям обособленное положение кетов среди окружающих народов. Кастрен в середине 1840-х годов установил, что кетский язык не входит в группу урало-алтайских языков. Финские лингвисты, Еаметедт (1907) и Доннер (1920) выдвинули предположение о близости кетского языка к тибето-бирманской группе. Они пытались связать язык кетов (вместе с ныне вымершими языками коттов, аринцев и др.) с предполагаемым языком динлинов—дотюркских предков киргизов-хакасов, который, по их мнению, был в свою очередь близок к языку древних тангутов (си-ся китайских источников). В пользу этой гипотезы есть некоторые серьезные данные.

Во всяком случае кетский язык отличается особенностями, совершенно чуждыми всем окружающим языкам: наличием грамматического рода (мужского, женского), категории одушевленности, элементов флективного строя и пр.

По своему физическому типу кеты также заметно выделяются среди всех окружающих народов, обнаруживая близость к типу американских индейцев. Высокие «орлиные» носы, резко очерченный профиль, узкий разрез глаз при слабом развитии эпикантуса — все это характерно для американоидного типа; особенно это заметно на мужчинах. Впрочем, новые работы Алеша Грдлички и советских антропологов обнаружили наличие этого же американоидного типа — хотя и менее заметного — и у ряда других народов Сибири. Перед нами — остатки древней расы, восходящей к эпохе заселения Америки из Сибири.
Если обратиться к кетской культуре, то можно найти в ней древние, чрезвычайно архаические элементы.

Хозяйство

Хозяйство кетов еще с XVII в. находилось под сильным разлагающим влиянием царской колониальной политики и торгового капитала. Кеты, как охотники, были наиболее доступным объектом эксплуатации для русских купцов. Вследствие этого хозяйство кетов развилось односторонне: охотничий промысел вытеснил остальные отрасли хозяйства. Следовательно, по тому распределению производительных сил у кетов, которое известно из новейших описаний, нельзя судить о прежних их хозяйственных условиях. Но тем не менее несомненно, что охота составляла издавна основное занятие данного народа. В настоящее время охота является главным источником существования особенно правобережных, подкаменно-тунгусских кетов. По данным приполярной переписи 1926—1927 гг. охота в их валовом доходе составляла более 90%.

Охота здесь почти исключительно пушная и главный предмет ее — белка. В среднем на одно хозяйство в год добывается около тысячи белок. Других зверей и птиц промышляют мало. Охотятся с ружьем и собакой. Прежде, когда ружей не было, зверя стреляли из лукf. Кетские луки славились по всему Северу своим высоким качеством (как в Восточной Сибири — якутские).

Ведущее значение сохранил охотничий промысел и в кетских колхозах в наши дни.

Кеты считаются лучшими охотниками Севера. Замечательное охотничье умение кетов сказалось ярко в годы Отечественной войны, когда сыны этого народа отличались на фронте как лучшие снайперы.

Рыболовство для подкаменно-тунгусских кетов также имеет существенное значение, но в недавнем прошлом оно было исключительно потребительское. Ловят рыбу главным образом крючковой снастью. Рыночного значения рыболовство у них до последних лет не имело. Однако сочетанием рыболовства и охоты создавался не только определенный тип хозяйства, но и определенные условия расселения кетов в недавнем прошлом: летом подкаменно-тунгусские кеты выплывали на своих лодках на Енисей и в низовьях Подкаменной Тунгуски и в Енисее ловили рыбу. Осенью они поднимались вверх по Тунгуске и ее притокам и уходили в тайгу; где в течение целой зимы, с некоторыми перерывами (с середины октября по конец декабря—«малая ходьба», февраль—апрель «большая ходьба»), занимались промыслом белки.

После организации колхозов кеты живут оседло, но охотники на зиму по-прежнему уходят в тайгу за белкой.

Существенное значение имеет для кетов собаководство. Основное назначение собак у них охота на белку. Кроме того, собак употребляют для езды. В отличие от других народов, кеты запрягают в нарту одну собаку (опоясывая ее лямкой по животу). Большая собачья упряжка отсутствует. Собак заставляют также тянуть лодку. Во всем бассейне Енисея кеты — единственный народ, пользующийся собаками для передвижения.

Большой этнографический интерес представляет вопрос об оленеводстве у кетов. Ранние исследователи не обращали внимания на существование у кетов оленеводства, и в литературе одно время держалось мнение, что у них его вообще нет. Не так давно обнаружено, что у северных турухано-курейских кетов есть олени. Есть они и у елогуйских кетов. В. Г. Богораз выступил с мнением, что оленеводство у кетов очень древнего происхождения и что подкаменно-тунгусские кеты, которые в настоящее время не имеют оленей, лишились их в результате обеднения. Это мнение, однако, явно ошибочно. Оленеводство у северных кетов в значительной степени скопировано с оленеводства ненцев. У них такие же нарты, как у ненцев, так же запрягают они оленей.

Но, в отличие от ненцев, они не употребляют пастушеских собак. По-видимому, кетское оленеводство не было связано с собаководством потому, что оленеводство здесь новая отрасль хозяйства. Для пастьбы оленей северные кеты иногда нанимали пастухов, но чаще практиковался отпуск оленей на лето в тайгу.

Характерно, что сами кеты смотрят на свое оленеводство, как на занятие не совсем свойственное им. Один старик-кет говорил исследователю Б. О. Долгих, что «олени у нас, остяков (как называют там кетов), как-то худо живут, не идут они нам» ¹. По-видимому, оленеводство следует признать явлением чуждым старинной культуре кетов.

Средства передвижения у кетов: зимой — собачья (у северных — оленья) нарта и широкие лыжи тунгусского типа; летом — легкая долбленая однодеревка — «ветка», очень неустойчивая, но кеты плавают в ней с большим искусством. В XIX в. кеты заимствовали у русских большую лодку — «илимку»— до 8 м длиной, крытую двухскатным шалашом посредине; на илимке плавали на веслах или под парусом, а также бичевой, которую тянули собаки или люди (женщины). Она служила также и летним жилищем. Сейчас илимка вышла из употребления.

В настоящее время в кетских колхозах не только реконструированы традиционные отрасли хозяйства—охота, рыболовство, оленеводство, — но и введены новые отрасли: молочное скотоводство, огородничество, звероводство (разведение серебристо-черных лисиц). Доходность кетских хозяйств сильно возросла. Это позволяет кетам покупать в кооперативных и государственных магазинах разнообразные предметы промышленного производства, предметы культурного обихода, которых раньше в их быту совершенно не было.

Жилище

Жилища у кетов были двух видов. Летнее жилище — это кочевой конический чум из жердей, крытый берестой. Береста вываривается в кипятке, сшивается полосами и получается то, что в Сибири называется «тиска». Ею покрывают чумы. Кроме того, у кетов были зимние жилища характерной архаической формы: землянки, углубленные в землю метра на полтора. Крыша землянок делалась таким образом: клались жерди, поверх настилался слой тиски и сверху наваливалась земля.

Сейчас многие кеты-колхозники перешли на более совершенный тип жилья — избу русского образца.

Одежда

Одежда у кетов очень самобытная. Особенно своеобразен национальный покрой верхней одежды. Это армяк («котлям»), недлинное халатообразное одеяние без застежек, запахивающееся налево и носимое с поясом. Зимой — такой же халат на меху. Эта одежда сближает кетов с обскими уграми, частью и с северными алтайцами. Голову кеты покрывают нередко белым ситцевым платком, даже в сильные морозы, повязывая его «по-бабьи». Обувь — «бахари», сапоги с меховыми головками и суконными голенищами.

Исторические особенности общественного строя

Очень архаические черты отмечаются в общественных отношениях кетов. У них сохранилось деление на кровные экзогамные роды (биснимденг, дословно «братства»), отдельно от тех административных родов, которые вводились царскими властями. По данным Б. О. Долгих, роды кетов образуют две экзогамные группы («хуотпыль»): Кэнта-денг и Богдэгенг. Значение этих названий: «люди кольца лыжной палки» и «люди огня». Видимо, это остатки древних фратрий. У правобережных кетов фратрии называются (по данным С..И. Вайнштейна) Кентаан и Богдей (быть может, тотемического значения — фратрии орла и кукушки). Очевидно, здесь налицо пережиток древнейшей дуально-родовой экзогамной организации, и интересно, что ее помнят очень твердо.

Наряду с этими архаическими пережитками имелись и некоторые элементы классовой дифференциации. Отдельные хозяева превращались в полукулаков, скупщиков. Основой классовой дифференциации у тех кетов, которые имели оленей, было распределение оленного поголовья. Кулаки, которые имели по нескольку десятков голов оленей (для кетов это много), разъезжали на них и занимались скупкой белок, эксплуатируя своих соплеменников. У безоленных групп кетов основа расселения была другая: у них родовая знать узурпировала право распределять общинные охотничьи угодья.

Религиозные пережитки. Кеты числились православными, но фактически придерживались старой религии. У них было шаманство, описанное В. И. Анучиным, развитого «профессионального» типа с наследственной передачей шаманского звания: звание шамана («сенинг») наследовала обычно одна из его дочерей, а звание шаманки наследовал ее сын. Таким образом, пол шамана в роду чередовался через поколение. Шаманы обычно держали руку зажиточных слоев населения.
С внешней стороны кетское шаманство напоминает тунгусский тип. Шаманский кетский костюм похож на костюм эвенкийского шамана (кафтан с нагрудником), хотя обычная одежда у кетов своего собственного типа, совсем непохожая на эвенкийскую. На кафтане имеются многочисленные железные нашивки, подвески и т. п., причем все они сзади. Напротив, бубен кетского шамана не тунгусской формы, он круглый и с рисунками, частью сходный с алтайским. И, наконец, у кетского шамана отмечалась такая характерная принадлежность, как железная корона с оленьими рогами.

Помимо шаманов, у кетов были еще знахари, колдуны. Между ними и шаманами существовала известная рознь и соперничество. По поговорке кетов «шаман не любит колдуна, а колдун не любит шамана». Шаманские духи считались враждебными человеку. Если человек может чего-нибудь добиться от духов, то только через шамана. Обращаться с просьбами к духам кеты считали делом совершенно бесполезным. Умилостивительного культа не было. Не было и почитания предков. Объектом же семейного культа был особый дух-покровитель семьи-«алалт». Изображение его имелось у каждой семьи: алалт — нечто вроде русского домового, но представлялся существом женского пола; вероятно, это пережиток матриархата.

Очень архаичные черты отмечены в кетском погребальном обряде. Кеты закапывали покойников в землю, но перед тем как зарыть труп, около могилы зажигался костер (пережиток обряда трупосожжения, характерного для палеоазиатских народов).

Народное творчество. Народное искусство кетов плохо изучено, образцы его почти не публиковались. Из фольклора известны главным образом мифологические и исторические предания. Орнамент представлен простыми геометрическими формами: треугольники, перекрещенные квадраты, прямоугольники и пр. Эти же мотивы орнамента, считающиеся весьма архаичными, встречаются и в искусстве ряда соседних народов.

Этногенез. Как в свете всех этих данных определить характер культуры кетов и как следует ставить вопрос о происхождении этого народа?

Мы видим здесь наслоения разных исторических стадий. В культуре кетов прослеживаются черты глубокого архаизма, которые сближают их с палеоазиатскими народами Восточной Сибири: охотничье-рыболовческое хозяйство, землянки, езда на собаках, пережитки обряда трупосожжения. Не случайно сохранились у них и следы древней дуально-экзогамной организации. Самый антропологический тип кетов показывает, что перед нами — остаток древнейшего населения Сибири.

Но к этим древним аборигенным элементам кетской народности и культуры, несомненно, примешались элементы южного происхождения. В материальной культуре современных кетов есть общие черты с племенами Северного Алтая, например одежда, кузнечная техника. Кетские предания определенно указывают на юг, как на страну, где жили предки кетов. Племена, близко родственные кетам (аринцы, котовцы и др.), еще недавно жили выше по Енисею. Кетский язык, видимо, последний остаток большой языковой семьи, некогда распространявшейся гораздо дальше на юг и связанный, может быть, с тибетскими языками.

Не исключена возможность того, что и самоназвание кетов («дянь» во множественном числе) имеет связь с именем древних динов (динлинов), которые, по китайским известиям, вошли в состав киргизов.

С другой стороны, по исследованиям Г. Н. Прокофьева этноним «дян», «тян» был распространен очень широко по всей Сибири, особенно в северовосточной ее части: это, может быть, свидетельствует об участии племен-носителей этого этнонима в формировании ряда народов Северной Азии.

Надо думать, что кетский народ сложился в процессе смешения какой-то южной этнической волны, продвинувшейся вниз по Енисею на север, с местными охотничье-рыболовческими «палеоазиатскими» племенами.