В древнекитайских сочинениях упоминается Динлин-го — государство динлин, которые расселены были в Хакасско-Минусинской котловине и на территории лесостепи от Байкала до Оби. Вероятно, население Саяно-Алтайского нагорья в тагарскую эпоху было полиэтничным, среди которого, судя по топонимическому материалу, следует различать угро-, кето-, тюрко- и самодийскоязычные группы; разумеется, все эти языковые образования были неоформленными, и потому их справедливо называют языковыми субстратами. Мы не имеем сейчас достаточных оснований для определения и этнической принадлежности динлинов. Не исключено, что они были полиэтничными, переживающими процесс этнической консолидации.
«Есть царство Динлин. У людей в нём ниже колен растет шерсть, (у них) лошадиные копыта, (они) любят ходить». Или еще: «Еще были там богатыри с человечьими туловищами и лошадиными ногами, покрытые длинной шерстью. Это были жители страны Динлин. Они хлестали сами себя нагайками по ногам и носились по степи с быстротою ветра с криками «га, га, га», как дикие гуси в осеннем небе» (Кызласов Л.Р., 1984, с. 15). «Государство Динлин находится севернее Канцзюя. Есть 60 тысяч отборных солдат. (Жители) — пастухи и перемещаются вслед за своими стадами. Страна производит знаменитые меха куниц, шкурки белых и голубых гунцзу»… «Страна (динлинов) производит меха соболей и сурков» (там же, с. 16).
Страна Канцзюя (древняя Кангха, государство Канг) находилась на северо-востоке от среднего течения Сыр-Дарьи вплоть до предгорий Алтая; значит страна Динлин находится на Саяно-Алтае.
Вероятно, население Динлин-го составляло более 300 тыс. человек. По тем временам — это густонаселенная страна!
Мы не можем что-либо сказать об организации населения Динлин-го. Но совершенно очевидно, что это население не было однородным по имущественному положению, а также по социальной роли. Достаточно отметить, что в тагарском обществе различались группы, оставившие разнородные по сложности конструкции погребальных памятников. Особенно показательны погребальные памятники Салбыкской долины в Хакасии. Раскопанный С.В. Киселевым Большой Салбыкский курган (описанный ранее) был сложным погребальным мавзолеем, наверняка предназначенный какому-то представителю родоплеменной знати, настолько уже выделившейся из среды татарского (динлинского) населения, что это скорее всего был уже «царь», вождь, какой-то предводитель, возможно глава этого Динлин-го.
Среди захоронений тагарского общества выделяется большая группа, которая наверняка принадлежит обособившейся вооруженной части, группе, скорее всего военной дружине. Это государство сохраняло еще нормы родового быта, традиций родовых отношений, но эти нормы были обречены на гибель под воздействием новых социальных институтов, которые утверждались в пределах Южной Сибири.
Хунну (по мнению Л.H. Гумилева) — тюркоязычная группа племен, сложившаяся в начале I тыс. до н.э. По мнению А.П. Дульзона ведущая роль в гуннском союзе племен принадлежала кетоязычному этносу. В конце III в. до н.э. шаньюй Модэ объединяет племена хунну (Центральная Монголия и степное Забайкалье), громит дун-ху, юечжей, гяньгуней, усуней, вторгается в Китай и заставляет императора Лю Баня выплачивать дань. Междуусобицы I в. до н.э. привели к распаду хуннского союза, а шаньюй Хуханье стал вассалом Китая (51 г. до н.э.). Хунну к середине I в. н.э. вновь усилились, но в 48 г. н.э. восемь хуннских племен попали в вассальную зависимость от Китая. Это была группа южных хунну. Северные хунну в 87 — 93 гг. н.э. были разбиты союзниками (китайцами, сяньби, динлинами), но еще в конце I в. н.э. некоторые группы северных хуннов кочевали в степях Монголии. Другая часть северных хуннов после разгрома откочевала на запад, где в результате смешения с аборигенами образовала народ “гунны”. Гунны в IV в. н.э. достаточно стремительно двигаются на запад, вовлекая в поток своего движения многие этнические группы. В составе объединения военного союза гуннов было многоязычное население, которое принадлежало древнейшим тюркам (пратюркам), кетоязычному населению, а также протосамодийцам, угорским группам; наверное, в этом потоке были и монголоязычные группы, а также прототунгусо-манчжуры.
Таковы кратко изложенные события в истории хунну (гуннов), которые напрямую коснулись и народов Южной Сибири.
В конце III — нач. II вв. до н.э. на территории Южной Сибири расселены были племенные союзы уюкцев (Тува), пазырыкцев (Алтай), тагарцев (динлинов). Около 201 г. до н.э. сюда вторгаются войска хуннского шаньюя Модэ (Маодуня) и захватывают земли не только Саяно- Алтая, но и Забайкалья. Хуннское завоевание повлекло за собой существенные изменения в этнокультурной ситуации Южной Сибири.
Проникшие на Средний и Верхний Енисей хунну встретились на Верхнем Енисее (в Туве) с населением шумракской культуры (II в. до н.э. — V в. н.э.) и в Хакасско-Минусинской котловине население таштыкской культуры (I в. до н.э. — V в. н.э.). В Хакасско-Минусинскую котловину во II — I вв. до н.э. тюркоязычные группы (гяньгуни, кыргызы по древнекитайским источникам) проникают из районов Больших озер через Саяны: здесь было разноязыкое население (угорское, самодийское, тюркское). Хунны не переселялись на Саяно-Алтай и в степи Хакасско-Минусинской котловины. Хуннская власть осуществлялась через наместников, которые опирались на разноликое воинство, в том числе из местного населения. Нам известно, что в конце II в. до н.э. хуннским наместником в Хакасско-Минусинской котловине был князь Вэй Люй, человек степного происхождения, но воспитанный в Китае (имеющий ханьское воспитание). Он советовал хуннскому шаньюю: «Выкопайте колодцы, постройте окруженные стенами города, воздвигните для хранения зерна башни и обороняйте города» (Кызласов J1.P., 1993, с. 36).
В начале I в. до н.э. наместником у динлинов был назначен ханьский полководец Ли Лин. Он был отправлен китайским императором во главе большого войска против хуннов, но потерпел поражение, был взят хуннами в плен. Ли Лин полагал, что возвращение в Китай для него невозможно, а потому перешел на службу хуннам, затем он женился на дочери шаньюя Цзюйдихоу, получил титул западного чжуки, т.е. князя, а также наместничество в Хакасско- Минусинской котловине, а именно «владение Хягас».
Хуннские наместники и отряды располагались в определенных местах, городках. Таков городок на левом берегу Абакана. Он был окружен глинобитной стеной, а в центре находился монументальный многокомнатный дворец наместника. Дворец имел толстые и тяжелые глинобитные стены, а также массивную крышу, которую поддерживали столбы. Сверху крыша была застлана глиняной черепицей. Во многих местах, там, где начинались каналы, строились укрепленные городки: хунну (гунны) распоряжались водораспределением. Такие же городки известны и в Забайкалье.
Около 69 г. до н.э. Сым Цянь, автор «Исторических записок», сообщает, что «динлины, пользуясь слабостью хуннов, напали на них с севера, уханьцы вступили в земли их с востока, усуньцы — с запада. Сии три народа порубили несколько десятков тысяч человек и в добычу получили несколько десятков тысяч лошадей и великое множество быков и овец» (Кызласов Л.Р., 1993, с. 37). В конце 60-х гг. до н.э. динлины совершали многие походы против хунну.
В конце III — II вв. до н.э. гяньгуни были вытеснены в Хакасско-Минусинскую котловину, где, они встретились с динлинами. Это, скорее всего, были родственные группы; но территория котловины по традиции в китайских хрониках называется страной Динлинов, а население и после прихода туда гяньгуней — динлинами.
В конце I в, н.э. (87 — 9i гг) на историческую арену в Центральной Азии вь<ходя^ пдемегта сяньби, во II в. н.э. при предводителе Таныпихуае (141 — 181 гг.) достигшие высшего могущества. Но на Саяно-Алтайское нагорье они не приходили. В описании походов Таныпихуая в последний раз упоминаются динлины. Вероятно, к этому времени союз гяньгуней и динлинов, который возник еще в I в. до н.э., привел к консолидации этих двух составных частей, из которых гяньгуни оказались преобладающей, господствующей. Население Саяно-Алтайского нагорья этого времени (рубежа эр и первых веков н.э.) скорее всего сохраняло полиэтничный облик: угорские, самодийские и тюркские компоненты, при господстве последнего. Можно допустить, что кроме трех разноэтничных групп на территории Саяно-Алтая обитали и кетоязычные. Во всяком случае надо иметь в виду, что некоторые карасукоидные (и кетоязычные) группы жили и на территории Саяно-Алтая (помимо Верхней и Средней Оби, Верхнего и Среднего Иртыша). Эти же кетоязычные группы известны были здесь, на Саяно- Алтае, и позднее, в середине — второй половине II тыс. н.э. В связи с этим следует обратить внимание на высказанную в свое время А.П. Дульзоном мысль о наличии в составе населения хуннского, а позднее гуннского, союза кетоязычных групп. Не претендуя на доказательство этой точки зрения, можно бесспорно утверждать: на территории Саяно-Алтайского нагорья в эпоху раннего железного века сохраняется такая же сложная и пестрая этнокультурная обстановка, какой она была в эпоху поздней бронзы. Вот почему мы можем предположить, что гяньгуни (тюркоязычные кыргызы) превратились в аристократический династийный род в среде разноязычного местного, аборигенного населения. Наверное, прав Л.Р. Кызласов, который полагает, что подобная ситуация не является в истории чем-то неординарным. В раннеклассовом обществе, в период до формирования государственности, это случалось нередко. Такая ситуация привела к тому, что основные высшие посты в раннеклассовом обществе занимали гяньгуни (кыргызы). Представители гяньгуней возглавляли военные подразделения разных ступеней, которые были необходимой военной опорой на местах. Эти обстоятельства привели к формированию военно¬административных принципов организации в условиях постоянной военной опасности. Сложившаяся система динамично разрушала родоплеменную, остатки которой будут обнаруживаться долго. Классовая дифференциация еще не достигла четкости, но можно определенно утверждать существование таких социально-классовых групп: а) гяньгунская аристократия (главы территориальных и войсковых подразделений; военные вожди); б) военные дружины, в составе которых помимо гяньгуней были и другие, этнически чуждые, воины; в) родоплеменная аристократия не гяньгуньского населения, имеющая тяготение к гяньгунской знати; г) ремесленники, торговцы, хранители религиозных норм и обрядов; д) рядовые общинники, иногда рекрутируемые в войско и потому имеющие шанс быть включенными в военно-аристократическую часть населения; е) пастухи, земледельцы, живущие семьями, но не привлекаемые в военные отряды; ж) зависимые, может быть даже рабы. Наверное, состав каждой такой социальной группы не оставался неизменным: отдельные семьи, воины, ремесленники и др. могли перемещаться по вертикали (и вверх, и вниз) в зависимости от конкретной ситуации, в том числе от прочности или слабости родоплеменных связей. Такая картина отражает систему раннеклассового общества, в котором еще социальные границы, рубежи между отдельными стратами еще зыбки, подвижны, но общая социальная стратиграфия сохраняется без принципиальных нарушений. Экономика динлинов, а затем гяньгуней (кыргызов) была высоко развитой комплексной. На протяжении всей истории татарского, таштыкского и шумракского общества динамично развиваются: 1) земледелие, по пути возрастания роли плуга и совершенствования ирригационной системы при расширении набора сельскохозяйственных культур; 2) скотоводство (коневодство, овцеводство и разведение крупного рогатого скота), по пути интенсификации и усиления селекционной работы, направленной на адаптацию домашнего скота к условиям Саяно-Алтая; 3) ремесленное производство, по пути формирования многоотраслевых занятий при динамичном повышении специализации в разных областях: а) железоделательное (горное дело, металлургическое производство, кузнечное дело, обеспечивающее высокое качество железных изделий); б) бронзолитейное и другие производства по обработке цветных металлов; ювелирное дело; в) гончарное ремесло; 4) обменно-торговые связи, которые призваны были обслуживать уже широко разветвленную систему торговых контактов южно-сибирского населения, далекие обменные связи иллюстрируются находками танской медной монеты, бронзовых зеркал княжества Чу. Саяно-Алтайское нагорье оказалось включенным в систему Великого шелкового пути. Длительное присутствие гуннов в Забайкалье проступает в большом числе гуннских археологических памятников. Такими комплексами являются Иволгинские городище и могильник, памятники в Ильмовой пади.