Фратрия, племя и нация греков

Афинская фратрия. — Как она возникла. — Определение Дикеарха. — Ее преимущественно религиозные цели. — Фратриарх. — Племя. — Оно состояло из трех фратрий. — Филобасилевс. — Нация. — Она состояла из четырех племен. — Булё, или совет вождей. — Агора, или народное собрание. — Басилевс. — Положение этой должности. — Военные и жреческие функции. — Вопрос о гражданских функциях. — Правление героического периода было военной демократией.— Определение басилевса, данное Аристотелем. — Позднейшая афинская демократия.— Она унаследована от родов. — Ее могущественное влияние на развитие Афин.

Фратрия, как мы видели, была второй ступенью организации в греческой социальной системе. Она состояла из нескольких родов, соединившихся для общих им всем, преимущественно религиозных целей. Фратрия имела естественную основу в родственной связи, посколько роды одной фратрии, были, вероятно, подразделением одного начального рода, память о чем сохранялась преданием. «Все члены фратрии Гекатея, — замечает Грот, — жившие в данное время, имели общего предка-бога в шестнадцатом поколении» ¹, чего нельзя было утверждать, если бы не существовало предположения, что различные роды, входившие во фратрию Гекатея, произошли путем сегментации от одного начального рода. Данная генеалогия, хотя частично и легендарная, была построена сообразно с родовыми порядками. Дикеарх предполагал, что обычай некоторых родов давать друг другу жен привел к фратриальной организации в целях исполнения общих религиозных обрядов. Это объяснение правдоподобно, так как подобные браки должны были приводить к перемешиванию крови родов. С другой стороны, происходившее с течением времени образование родов путем деления одного рода и последующих подразделений, давало всем им общую родословную и составляло естественную основу для их соединения во фратрию. Таков был единственный путь образования фратрии, и только так: можно ее истолковывать в качестве родового учреждения. Соединившиеся таким образом роды были братскими родами, а само соединение, как показывает самый термин, было братством.

Стефан Византийский сохранил нам отрывок из Дикеарха, где дается объяснение происхождения рода, фратрии и племени. Оно не дает достаточно полного определения этих трех организаций, но ценно как признание трех стадий организации древнего греческого общества. Вместо рода (-fsvoc) он употребляет термин патра (татра), как это делал в некоторых случаях Пиндар, а иногда и Гомер. Этот отрывок можно передать следующим образом: «Патра, по Дикеарху, есть одна из трех форм общественного соединения у греков, которое мы соответственно называем: патра, фратрия и племя. Патра возникает тогда, когда родство, первоначально личное, переходит во вторую стадию (родство родителей с детьми и детей с родителями) и ведет свое имя от древнейшего и главного своего члена, например, Эакид, Пелопид.

Но она стала называться фатрией и фратрией, когда некоторые лица стали выдавать своих дочерей замуж в другую патру. Ибо выданная замуж женщина не принимала больше участия в отцовских священных обрядах, но зачислялась в патру своего мужа; таким образом вместо союза, существовавшего прежде вследствие любви между братьями и сестрами, создавался другой союз, покоившийся на общности религиозных обрядов, который они называли фратрией; итак, тогда как патра возникла вышеуказанным путем из кровного родства между родителями и детьми и детьми и родителями, фратрия возникла из родства между братьями.

А племя и соплеменники были так названы вследствие слияния в общины и так называемые нации, ибо каждая из сливающихся групп называлась племенем» ².

Следует отметить, что здесь признается существование обычая брака вне рода и что жена зачислялась в род скорее, чем во фратию своего мужа. Дикеарх, бывший учеником Аристотеля, жил в то время, когда род существовал уже только в виде родословной отдельных лиц, так как его роль перешла к новым политическим единицам. Он выводил происхождение рода из первобытных времен, но его указание, что фратрия произошла из брачных обычаев родов, несомненно правильное в отношении этих обычаев, представляет собой только его личное мнение в том, что касается происхождения этой организации. Взаимные браки вместе с общими религиозными обрядами должны были скреплять фратриальный союз, но более прочное основание фратрии можно видеть в общем происхождении родов, из которых она состояла. Не следует упускать из виду, что история рода обнимает три подпериода варварства и уходит в предшествуюший период дикости, будучи древнее даже арийской и семитической семей. Как мы видели, фратрия возникла у туземцев Америки на низшей ступени варварства, тогда как греки были знакомы со своей историей только начиная с высшей ступени варварства.

Грот ограничивается только общим определением функций фратрии. Они имели, несомненно, преимущественно религиозный характер и, вероятно, проявляли себя, как у ирокезов, при погребении умерших, во время публичных игр, религиозных празднеств, в собраниях совета и агора народа, когда вожди и народ группировались скорее по фратриям, чем по родам. Они естественно должны были также проявляться в расположении военных сил, памятный пример чего дает Гомер в обращении Нестора к Агамемнону ³: «Раздели, Агамемнон, войска по племенам и фратриям, так чтоб фратрия могла поддерживать фратрию и племя—племя (xpiv’ avopac х та ооХа, хата ‘рр^трас, ’A’/fXp-ep-vov, шс рртутрт; срт^трpoXot-). Если ты поступишь так и греки послушаются, ты будешь знать, кто из вождей и кто из воинов трус и кто из них храбрый, ибо они будут сражаться самым лучшим образом». Число лиц, составлявших военную силу одного рода, было слишком незначительно, чтобы служить основанием для организации войска, большие же группы, фратрия и племя, были для этого достаточны. Два заключения можно вывести из совета Нестора: во-первых, что организация войска по фратриям и племенам уже вышла тогда из употребления, а во-вторых, что в древние времена это было обычным порядком организаций войска и что память об этом еще не исчезла. Мы видели, что тласкала и ацтеки, находившиеся на средней ступени варварства, строили и выводили свои военные отряды по фратриям, что в том состоянии, в котором они находились, было, вероятно, единственной формой организации военных сил. Древние германские племена строили свои войска для битвы по такому же принципу ⁴. Интересно отметить, как прочно человеческие племена были связаны строем своей социальной системы.

Обязанность кровной мести, обратившаяся в более позднее время в обязанность преследовать убийцу перед законным судом, лежала первоначально на роде убитого, но разделялась и фратрией, а затем стала обязанностью фратрии ⁵. В «Эмвенидах» Эсхила Эриннии, сообщив об убийстве Орестом своей матери, ставят вопрос: «Какое очистительное омовение фраторов ожидает его» ⁶. Не говоря о последних трех, первая форма не соответствует ни представлению об абсолютной монархии, ни какой- либо другой форме монархии в общепринятом смысле. Аристотель с замечательной отчетливостью перечисляет главные функции басилевса, ни одна из которых не сопряжена с ,гражданской властью, тогда как все они совместимы с пожиз¬ненной, занимаемой по избранию должностью. Равным образом они согласуются с полным подчинением совету вождей. «Ограниченные права», «специальные пол¬номочия» в определениях названных авторов указывают на то, что образ пра¬вления, принявший эту форму, соответствовал родовым учреждениям и был под¬чинен им. Основным элементом в определении Аристотеля является свобода на¬рода; для древнего общества это означает, что народ контролировал действия власти, что должность басилевса давалась по воле народа и могла быть отнята на достаточных основаниях. Образ правления, описанный Аристотелем, мо¬жет быть истолкован только как военная демократия; представляя собой форму правления, соответствующую свободным учреждениям, она выросла естественно из родовой организации, когда стал преобладать военный дух, бо¬гатство и численность населения увеличились и жизнь в укрепленных городах стала обычным явлением, но когда опыт еще не проложил пути для чистой демократии.

При родовых учреждениях народ, состоявший из родов, фратрий и племен, организованных в виде независимых, самоуправляющихся единиц, естественно должен был быть свободен. Власть царя, основанная на наследственном праве и свободная от ответственности, была в таком обществе просто невозможной. Та¬кая невозможность вытекает уже из того, что родовые учреждения несовме¬стимы с царем или царской властью. Для опровержения этого положения, осно¬ванного на структуре и принципах древне-греческого общества, необходимы были бы положительные доказательства, — а таковые, я полагаю, не могут быть приведены, — того, что должность басилевса основывалась на абсолютном на¬следственном праве и что ей были присущи гражданские функции. Англичанин в своей конституционной монархии так же свободен, как и американец в своей республике: его права и свободы так же хорошо охранены, но он обязан этой свободой и этой охране собранию писаных законов, созданных законодатель¬ством и охраняемых судом. В древне-греческом обществе место писаного закона занимали порядки и обычаи, а свобода и охрана личности зависели от учрежде¬ний данной социальной системы. Охрана личности составляла основную цель таких учреждений, что обеспечивалось и выборным характером должностей.
Подобным же образом рексы римлян были военачальниками, при чем этой должности были приданы и жреческие функции; таким образом и этот так назы¬ваемый царский строй принадлежит к категории военной демократии. Рекс, как уже говорилось, назначался сенатом и утверждался comitia curiata; последний реке был смещен. С его смещением эта должность была упразднена как несо-вместимая с тем, что еще сохранилось от демократических принципов после учреждения римского политического общества.

Ближе всего к царскому строю подходят у греческих племен тирании, воз¬никавшие уже в раннем периоде в различных частях Греции. Это был строй, на¬вязанный силой, и власть, на которую претендовал тиран, была не больше, чем власть феодального короля средних веков. Для полноты аналогии было бы не¬обходимо, чтобы должность переходила от отца к сыну в нескольких поколениях сряду, что придавало бы ей наследственный характер. Но такая форма правле¬ния была так несовместима с понятиями греков, была настолько чужда их демо¬кратическим учреждениям, что ни одна из этих тираний не смогла пустить прочных корней в Греции. Грот замечает: «Если какому-либо энергичному человеку и удавалось при помощи смелости или хитрости нарушить конституцию и стать постоянным самодержавным повелителем, то, если даже он правил хорошо, он никогда не мог внушить народу чувства долга по отношению к себе. . Его скипетр с самого начала был незаконный, и даже лишить его жизни далеко не противоречило нравственному чувству, осуждавшему пролитие крови в других случаях, и считалось похвальным» ⁷. Враждебное отношение греков вызывалось не столько незаконностью власти, сколько антагонизмом демократ- гических и монархических идей, из которых первые были унаследованы от родов.
Когда афиняне учредили новую политическую систему, основанную на тер¬ритории и собственности, правление было чисто демократическим. Оно не пред¬ставляло собой новой теории или особого изобретения афинского ума, но было старой, хорошо знакомой системой, столь же древней, как и сами роды. Демо¬кратические идеи существовали в сознании и быту их предков с незапамятных времен и теперь нашли себе выражение в более развитом и во многих отноше¬ниях усовершенствованном образе правления. Чуждый аристократический эле¬мент, проникший в систему и вызвавший в переходный период не мало распрей, был связан с должностью басилевса и сохранился после того, как эта должность была упразднена; но новая система довершила ее гибель. Более успешным обра¬зом, чем остальные греческие племена, афиняне смогли довести свои идеи упра¬вления до их логических результатов. Это было одной из причин, сделавших афинян при их численности самой выдающейся, самой одаренной и самой со¬вершенной расой, какую только производила до тех пор человеческая семь»- Своими чисто интеллектуальными достижениями они до сих пор изумляют че¬ловечество. Это произошло потому, что идеи, созревавшие в предшествовавши этнические периоды, переплелись с каждым волокном их мозга и принесли прекрасные плоды в демократическом обществе. Благодаря живительному импульсу последнего афиняне достигли наивысшего умственного развития.

Введенный Клисфеном образ правления уничтожил должность магистрата, обладающего высшей исполнительной властью, но сохранил совет вождей в форме выборного сената и агора в виде народного собрания. Ясно, что совет, агора и басилевс родов были зародышами сената, народного собрания и высшей исполнительной власти (короля, императора и президента) современного политического общества. Эта последняя должность возникла из военных потреб¬ностей организованного общества, и ее развитие, параллельное прогрессу челове¬чества, поучительно. Можно проследить, как обыкновенный военный вождь пре¬вратился сперва в «великого воина», как в ирокезской конфедерации, затем — в высшего военного вождя нации, образовавшейся путем слияния племен, обла¬дающего функциями жреца и судьи, как басилевс греков, и, наконец, в высшую исполнительную власть в современном политическом обществе. В выбор¬ном характере должностей афинского архонта, сменившего басилевса, и прези¬дента современных республик продолжает еще жить дух гентилизма. Мы обя¬заны опыту варваров созданием и развитием трех главнейших органов власти, ныне образующих постоянные составные части правления цивилизованных го¬сударств. Человеческий ум, будучи в видовом отношении одинаковым у всех индивидов всех племен и наций человечества и лишь ограниченный в смысле своих возможностей, действует и должен действовать по одним и тем же путям, лишь с незначительными отклонениями. Результаты его деятельности, достигну¬тые в разобщенных странах и в периоды, отдаленные друг от друга многими веками, составляют звенья логически связанной цепи общего опыта. В этом ве¬ликом целом все еще можно распознать те немногие начальные зародыши идей, связанных с начальными человеческими потребностями, которые в естественном процессе развития дали такие обширные результаты.