Этнические подразделения русского населения: северные и южные великорусы

К оглавлению книги С.А. Токарева «Этнография народов СССР»

При всем замечательном национальном единстве русского народа в составе его выделяются некоторые местные группы, более или менее своеобразные и обособленные и представляющие большой интерес для этнографа. Образование некоторых из этих групп связано с историей расселения русского народа на занимаемой им территории или с позднейшими nеpeдвижениями; иные из них представляют смешанные или ассимилированные этнические образования, хотя по языку русские.

На коренной территории своего расселения русские (великорусы) делятся прежде всего на северных великорусов и южных великорусов. Это деление в основе языковое — оно связано с делением русского языка на северновеликорусское и южновеликорусские наречия (каждое с подразделением на говоры). Северновеликорусские говоры называются окающими, а южновеликорусские — акающими. Другое характерное различие состоит в разном произношении звука г, которое произносится как твердое (взрывное) г в северновеликорусских говорах и как мягкое (фрикативное, проточное) у сближающееся с украинским, в южнорусских говорах. Третье отличие — в форме произношения окончания третьего лица глагола: твердое т в севернорусских и мягкое в южно-русских говopax (идет, идут—идеть, идуть). Есть и ряд других различий.

Очень существенным обстоятельством для взаимоотношений северных и южных великорусских говоров было наличие средневеликорусских говоров промежуточной полосы, к числу которых принадлежит московский говор (о происхождении его уже говорилось). Его своеобразное положение определялось тем, что средневеликорусский московский говор как бы объединил в себе черты двух этих наречий. Это облегчило образование на основе московского говора — в эпоху создания Русского государства с центром в Москве — общерусского литературного языка. В самом деле, московский говор, как и другие средневеликорусские говоры, сближается в некоторых признаках, по аканию с южнорусским, а по произношению взрывных согласных и по окончанию третьего лица глагола — с севернорусским. Вокализм (система гласных) московского говора сближает его с южным, а консонантизм (система согласных) — с северным наречием.

Необходимо отметить, что и вообще, независимо от наличия средневеликорусских говоров, различия между северными и южными великорусскими говорами очень невелики. Они ни в малейшей мере не затрудняют взаимное понимание, например, новгородца и рязанца. Это единство языка имело огромное значение для консолидации русского народа, для развития в нем национального самосознания. В этом смысле, кстати, русский народ находится в более выгодном положении, чем некоторые другие народы Европы, языки которых, например французский или немецкий, распадаются на диалекты, друг для друга мало понятные.

Но, помимо чисто языковых различий, между северными и южными великорусами имеются и заметные различия в отношении культурного облика. Эти различия будут видны в дальнейшем при обзоре конкретного этнографического материала.

Особенно характерны областные группы среди южновеликорусского населения. Оно наиболее пестро по своему происхождению. Это объясняется историей заселения южной лесостепной и степной полосы России. Эта часть страны во время татарского владычества и постоянных набегов со стороны кочевников (XIII—XV вв.) в сильной степени запустела: население было уведено в плен, частью разбежалось, ушло на север. Только в более лесистых областях оно сохранилось, спасаясь в лесах от нападений. По мере ослабления опасности со стороны степи, по мере расширения Русского государства на юг степная окраина стала заселяться вновь и в значительной мере выходцами из более северных областей.

Среди южных великорусов наиболее заметно выделяются следующие группы: «полехи» — жители Калужско-Орловско-Брянского Полесья, очевидно, потомки древнейшего населения этой лесной полосы, не уходившего вместе с жителями степи на север от нападения кочевников; «мещера» — население так называемой «Мещерской стороны», т. е. северной лесной части Рязанской области (левобережье Оки) ¹.

Своеобразную группу составляют «однодворцы» — потомки служилых людей, которых правительство в XVI—XVII вв. селило по южной окраине государства для защиты степной границы. Эти служилые люди происходили в большинстве из замосковных уездов, т. е. были северно- и средневеликорусами, и несли с собой на юг характерный северно-русский культурно-бытовой уклад; по мере продвижения русской колонизации на юг и вторичного заселения степи этот мелкий служилый люд заселял уезды Рязанской, Курской, Воронежской и других степных губерний. Как социальный слой однодворцы занимали промежуточное положение между крестьянами и мелкими помещиками, не сливаясь ни с теми, ни с другими ², и этим объясняется сохранение у них своеобразных особенностей в костюме, типе жилища и пр. Крестьяне относились к однодворцам несколько иронически. Об этом говорят характерные местные поговорки: «Сам барин, сам холоп, сам с крестьян оброк берет»; «тащил чорт однодворцев в коробе, да рассыпал под гору». Отдельные местные группы однодворцев получали от соседних крестьян насмешливые клички «щекуны», «галманы», «талагаи» и т. п. (Воронежской губ.). Были местные группы и крестьянского населения, известные под кличками по особенностям говора («цуканы», «ягуны», «кагуны» и пр.), а в

XIX в. даже по фамилии бывших помещиков—владельцев этих деревень: «Репнинщина», «Голицынщина», «Гамаюнщина», «Карамыши» и др. Многие из этих местных групп обладают характерными культурными особенностями.

Среди северных великорусов в коренных областях их обитания меньше обособленных культурных групп и названий, ибо здесь было меньше передвижек населения ³: здесь выделяются главным образом местные группы, известные под чисто географическими наименованиями: «онежане», «каргопольщина», «белозеры», «пошехонцы», «сицкари», «теблешане», ильменские «поозеры» — наиболее прямые потомки древних новгородцев и др.; несколько обособлены «тудовляне» бывш. Ржевского уезда, Тверской губ. (по р. Туд), по происхождению обрусевшие белорусы.