К содержанию учебника «История первобытного общества» | К следующему разделу
Быстрое накопление в эпоху великих географических открытий и в последующие века этнографического материала, естественно, повлекло за собой возникновение различных теорий первобытного общества и его развития.
Описание народов Нового Света открыло яркую картину первобытной жизни, которая наводила на мысль о первобытном прошлом всего человечества. Одним из первых попыталея доказать это, основываясь на сведениях по этнографии индейцев Америки, французский миссионер-иезуит Жозеф-Франсуа Лафито (1670—1740), длительное время непосредственно наблюдавший быт ирокезов и гуронов. Его книга «Обычаи американских дикарей в сравнении с обычаями первобытных времен» (1724) имела большое значение не только потому, что в ней много ценных данных о жизни индейцев, но и потому, что в ней применен новый, сравнительно-исторический метод изучения, сыгравший впоследствии большую роль в науке о первобытном обществе. Лафито высказал мнение, что общественный строй ирокезов и гуронов должен быть похож на общественное устройство древних народов и что обычаи дикарей дают возможность легче понять и объяснить многое содержащееся у античных авторов. Лафито, однако, ошибочно полагал, что установление им этих сходств свидетельствует не об общих законах развиттия народов, а об их историческом родстве, что сходство нравов американских индейцев с нравами древних греков дает возможность заключить, «что они происходят от одного ствола».
Более продуманно применил сравнительно-исторический метод Георг Форстер (1754—1794). Например, в описании своего путешествия с капитаном Куком он указывает на сходство между носителями общественной власти — вождями на о. Таити и героями гомеровской Греции. Из этого он делает вывод, что «люди при сходном уровне культуры могут быть похожи друг на друга даже в самых удаленных одна от другой частях света».
[adsense]
С момента зарождения сравнительно-исторического метода в нем содержалась идея о сопоставимости обычаев разных народов и об исторической правомерности их появления и развития. Следующим шагом в поступательном движении научной мысли была попытка создать общую схему всемирно-исторического развития человечества, рассматривая «дикие народы» как представителей ранней ступени этого развития. Здесь значительную роль сыграли великие мыслители XVIII в. Руссо, Дидро, Монтескье, Вольтер, Кондорсе и другие. Руссо и Дидро идеализировали первобытность, рисовали ее как золотой век, как счастливое детство человечества, создавали образ «добродетельного дикаря», обычаи которого основаны на естественных законах природы, развитие же цивилизации представлялось им как искажение этих законов. Несколько иначе смотрели на прошлое человечества другие философы-просветители, видевшие в истории непрерывный прогресс культуры и разума. Наиболее отчетливо эта концепция представлена в трудах Жана Антуана Кондорсе (1743—1794), в особенности в его «Эскизе исторической картины прогресса человеческого разума» (1794). Он считал, что прогресс происходил в виде последовательных ступеней развития хозяйства: от охоты и рыболовства к одомашнению животных, а от него к земледелию. Каждой из этих хозяйственных эпох соответствовало определенное
устройство общества. Так, во «второй эпохе», когда появились «пастушеские народы», пленных стали обращать в рабов, выделились знатные семьи вождей, сложилось законодательство, укрепилось право собственности и т. д. По мнению Кондорсе, главными двигателями прогресса были человеческий разум и просвещение.
Гораздо более последовательно исторической была попытка создать общую концепцию развития человеческой культуры, в известной мере построенную на этнографическом материале, предпринятая шотландским философом Адамом Фергюсоном (1723—1816). В своем «Опыте истории гражданского общества» (1768) он писал, что современные народы хранят в себе следы первобытного состояния. В теперешнем состоянии отсталых племен, знакомых нам по описаниям путешественников, «мы видим, как в зеркале, черты наших собственных предков» и можем поэтому судить об условиях их жизни. Фергюсон разделил историю на три периода: дикость, варварство и цивилизацию. Гранью между «дикостью» и «варварством» он считал переход от охоты и рыбной ловли к земледелию и скотоводству как преобладающим способам добывания пищи и введение частной собственности. Цивилизация характеризуется прежде всего окончательным установлением и законодательным закреплением частной собственности. Таким образом, Фергюсон не только признавал единство истории развития человечества, но и в основу общей ее периодизации положил материалистические признаки: формы хозяйственной деятельности и развитие форм собственности.
Сходные взгляды развивали немецкие ученые Иоганн Форстер (1729—1798) и названный выше его сын Георг, выдвинувший положение, согласно которому человечество прошло три ступени: детство, или дикое состояние, юношество, или варварское состояние, и зрелость, или культурное, благонравное состояние. Форстеры разместили все изученные ими племена и народы по ступеням намеченной ими схемы и тем самым включили отсталые племена и народы в общую цепь исторического развития.
Многие другие философы и историки XVIII в. пытались сформулировать свои выводы о первобытном обществе. Итогом развития науки в этой области к концу века было признание единообразного и прогрессивного развития человеческой культуры, о прошлом которой можно судить по народам, пребывающим в состоянии дикости или варварства. Отсталые народы не знают ни государства, ни частной собственности, следовательно, эти учреждения не являются исконными, вечными в истории человечества. Такие выводы были чрезвычайно важны для дальнейшего развития науки о первобытности.
Однако в первой половине XIX в. интерес к ней резко снизился. Это отчасти объясняется тем, что после Французской революции буржуазия стремилась к стабилизации буржуазных отношений; экономисты и историки старались обосновать извечность и незыблемость частной собственности, семьи, государства, а это вело к отказу от прежнего понимания первобытности и упадку интереса к этому отдаленному прошлому. И в самом деле, было сравнительно легко аргументировать исключение туманных сведений о первобытности из круга «подлинной» истории. Ведь в распоряжении науки не было серьезных доказательств того, что уровень культуры, на котором этнография застала отставшие народы, был характерен для предков остального человечества. Это было только более или менее вероятное предположение. Применение сравнительно-исторического метода не давало возможности установить конкретные факты и этапы первобытной истории.
Реальные факты древнейшего прошлого человечества дало развитие первобытной археологии. К XIX в. в музеях Европы были собраны большие коллекции найденных в раскопках орудий труда и предметов утвари первобытных людей. Для того чтобы они стали объектом исторического исследования, их нужно было классифицировать. Одним из первых это попытался сделать датский археолог К. Ю. Томсен (1778—1865). Он распределил собрание первобытных памятников по материалу, иэ которого они сделаны, на три группы: каменного века, бронзового и железного.
На основании обширного археологического материала Томсен научно доказал правильность существовавшей еще со времени Лукреция Кара теории трех веков. Он не устанавливал никаких хронологических дат, а показал только последовательную смену различных стадий развития в производстве орудий. Значительно дальше Томсена пошел другой датский археолог — И. Я. Ворсо (1821—1885). Он обратил внимание на то, что погребения бронзового века отличаются друг от друга по обряду, причем вещи, положенные с покойниками, соответственно различны. Таким образом, он открыл новый способ исследования, позволяющий по обряду погребения определять относительную хронологию найденных в погребениях вещей. Ворсо подтвердил и расширил схему Томсена. Открытия датских ученых имели большое значение для археологии. Создание системы классификации дало возможность построения исторических концепций, и вскоре такая концепция появилась. Шведский ученый Свен Нильсон в 1838—1843 гг., отправляясь от технологической системы трех веков Томсена и Ворсо, пользуясь сравнительно-историческим методом и сопоставляя археологические и этнографические данные, предложил свою культурно-историческую периодизацию. Нильсон различал четыре стадии развития человечества: дикости, номадизма (кочевого скотоводства), земледелия и цивилизации.
Открытия и выводы первобытной археологии с трудом и медленно добивались признания. Особенно сильно было сопротивление в тех случаях, когда данные первобытной археологии приходили в противоречие с библейской доктриной. Кроме того, весь каменный инвентарь, накопленный археологами к началу XIX в., относился к неолиту. Орудия эпохи палеолита археологам не были известны. Огромный период в истории человечества, исчисляемый сотнями тысячелетий, оставался пока без источников. Поэтому особенно важны были открытия, сделанные французским археологом Ж. Буше де Пертом (1788—1868). Он собрал грубо оббитые каменные орудия и стал доказывать, что они и есть орудия труда первобытного человека, жившего в одно время с древним носорогом, мамонтом и т. д. Открытие Буше де Перта отодвигало происхождение человека в такую глубь тысячелетий, что совершенно опрокидывалась вся библейская хронология. Не удивительно, что клерикально настроенные ученые встретили это открытие в штыки. Однако работы нескольких известных археологов и геологов (Дж. Прествич, Д. Эванс, Ч. Лайел, Э. Лартэ и др.) подтвердили открытие Буше де Перта.
К первой половине XIX в. относятся и находки костных остатков человека вместе с остатками вымерших животных. В 1825 г. Мак-Инери сделал такие находки в пещере на юго-западе Англии, в 1833—1834 гг. Шмерлинг — в пещерах Бельгии. Эти открытия подтверждали существование ископаемого человека. А это приближало и постановку проблемы происхождения человека — антропогенеза.
Интерес к проблемам происхождения человека возник еще в античное время, но решались они, как и в средние века и в эпоху Возрождения, чисто умозрительно. Правда, в XVII—XVIII вв. появилось несколько сравнительно-анатомических работ, посвященных сопоставлению строения внутренних органов человекообразных обезьян и человека, однако работы эти в общем не оказали ощутимого влияния на формирование представлений об антропогенезе. Только в начале XIX в. Ж.-Б. Ламарк (1744—1829) в своих трудах (впервые в «Исследованиях об организации живых тел и, в частности, о ее возникновении, о причинах развития и прогресса в ее строении…» (1802) высказал идею о постепенном развитии организации живых существ от простейших до человека в результате усложнения их строения. Он был первым ученым, создавшим эволюционную теорию, обосновавшим исторический метод в биологии. Однако Ламарк не решился до конца сформулировать взгляды, противоречащие религиозным представлениям, и поэтому разбор проблемы происхождения человека закончил словами о ином происхождении человека, чем происхождение животных («Философия зоологии», 1809).
На твердую фактическую и теоретическую базу решение проблемы происхождения человека было поставлено после появления замечательных трудов Чарльза Дарвина (1809—1882) о закономерностях органической эволюции. В своем основном труде «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859) Дарвин не рассматривал специально проблем человеческой эволюции, но созданная им стройная теория закономерного и прогрессивного развития органического мира в процессе приспособления к меняющимся условиям среды под влиянием естественного отбора не могла не оказать огромного воздействия на исследования в области антропологии, зарождение которой относится также к середине XIX в. В 1863 г. один из ближайших друзей и последователей Дарвина Томас Гекели (1825—1895) выпустил книгу «Место человека в природе», в которой на основании тщательного рассмотрения сравнительно-анатомических фактов под углом зрения эволюционной теории провозгласил тезис о происхождении человека от низших форм и о его ближайшем родстве с человекообразными обезьянами.
В 1871 г. вышел труд Дарвина «Происхождение человека и половой отбор». В нем Дарвин, базируясь на широчайшем использовании фактических данных сравнительной анатомии, зоогеографии, истории первобытного общества, во-первых, обосновал животное происхождение человека с гораздо большей обстоятельностью, чем это было сделано Т. Гекели, а во-вторых, показал, что современные человекообразные обезьяны представляют собой боковые ветви эволюции и что человек ведет свое происхождение от каких-то вымерших более нейтральных форм. После появления этой книги материалистическое положение о животном происхождении человека стало краеугольным камнем теории антропогенеза.
[adsense]
Введя в науку огромный новый материал и мастерски суммировав его для доказательства основного положения своего труда, Дарвин назвал в качестве главной движущей силы человеческой эволюции половой отбор. Но гипотеза полового отбора не могла объяснить, почему изменение человека на протяжении эволюции шло именно в таком направлении, почему столь мощные преобразования претерпели, например, мозг и рука человека. Это обстоятельство вызвало появление целого ряда критических соображений по поводу гипотезы полового отбора и многих новых гипотез, тем более что трудовая теория антропогенеза, изложенная Фридрихом Энгельсом в статье «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», оставалось тогда еще неопубликованной.
И в распоряжении Дарвина, и в распоряжении Энгельса почти не было ископаемых находок, по которым можно было бы судить о физическом облике предков человека. Резкое увеличение числа этих находок приходится на последние 70 лет и связано с интенсивным развертыванием геологических исследований и археологических раскопок на разных континентах. В результате этих работ были получены обширные палеоантропологические материалы, подробное изучение которых позволило восстановить этапы человеческой эволюции.
И все же, несмотря на успехи археологии и зарождение палеоантропологии, основным источником представлений о первобытном обществе и его развитии по-прежнему оставалась этнография. Этнография заимствовала от естественнонаучного эволюционизма идею прогрессивного развития человеческого общества вообще и первобытного общества в частности. Развивавшее эту идею в этнографии направление получило название «эволюционная школа». Ученых, принадлежавших к этой школе, объединяла идея единообразия исторического развития и однолинейности его — от простого к сложному. Многочисленные факты свидетельствовали о том, что у народов разных областей земного шара, не связанных ни общностью происхождения, ни дальнейшим общением, самостоятельно возникали сходные явления в области материальной культуры, обычаев, религии и т. п. Эволюционная школа видела объяснение этих фактов в единстве »человеческой психики, которая развивалась по одному пути и вызывала поэтому у разных народов возникновение одинаковых элементов материальной и духовной культуры. Наиболее ярко психологическое направление представлено в многочисленных работах немецкого этнографа Адольфа Бастиана (1826—1905), и прежде всего в его трехтомном труде «Человек в истории», изданном в 1860 г. Бастиан считал, что «стихийная», или «элементарная», мысль свойственна всем народам на определенном этапе их развития и обусловливает единство культуры всех народов. Но каждый народ «развивает сам из себя определенный круг идей», возникающих позднее. Эти «народные идеи» порождают этнические различия народов. Попытка психологического объяснения истории была слабой стороной работ Бастиана, но признание единства человечества и его культуры в то время сыграло большую роль в развитии науки.
Выдающимся представителем эволюционной школы (его часто даже считают ее основателем) был английский этнограф Эдуард Тайлор (1832—1917). Основная идея Тайлора, изложенная в его «Первобытной культуре» (1871) и «Антропологии» (1881), заключается в том, что общество и его культура развиваются постепенно от низших форм к высшим, подобно тому как развивается органический мир. Ошибочно перенося законы развития природы на человеческое общество, Тайлор предполагал, что вся культура состоит из отдельных явлений, развивающихся более или менее независимо друг от друга и составляющих ряды, в которых более совершенные элементы вытесняют на основе закона борьбы за существование менее совершенные, лучшие орудия труда вытесняют грубые древние топоры, суеверия уступают место просвещению и т. д. При этом Тайлор и его последователи строили каждый эволюционный ряд независимо от другого ряда, не рассматривая их связь и взаимообусловленность. Все же и в таком виде теория Тайлора позволяла видеть в современных отсталых народах прежние ступени развития всего человечества, считать, что эти народы еще не достигли уровня культуры передовых народов, а не являются вырождающимися, пришедшими в упадок народами, как полагали в то время многие ученые. Тайлор считал, что ключи к исследованию первоначального состояния человечества находятся в руках первобытной археологии, и его бесспорной заслугой было сближение археологического и этнографического материала для обобщенных исторических построений. Он же показал значение пережитков, сохранившихся в быту и представлениях современных народов, как важного источника изучения истории первобытного общества.
Видными представителями эволюционной школы были также англичанин Джон Леббок (1834—1913), австриец Юлиус Липперт (1839—1909) и шотландец Джон Фергюсон Мак-Леннан (1827—1881).
Леббоку принадлежит одно из первых исследований, основанных на сопоставлении археологических и этнографических фактов («Доисторические времена, или первобытная эпоха человечества, представленная на основании изучения остатков древности и нравов и обычаев современных дикарей», 1865), а также разделение каменного века на две эпохи, названные им палеолитом и неолитом.
Липперт в значительной степени приблизился к материалистическому взгляду на историю культуры. Свою книгу «История культуры» (1886—1887) он начинает словами: «История культуры есть история того труда, который поднял человечество из низменного и бедственного состояния на занимаемую им теперь высоту». Он считал, что побуждения, влияющие на деятельность человека, очень разнообразны и даже противоречивы, но в конечном итоге все они сводятся к заботе о поддержании жизни.
Заслугой Мак-Леннана является то, что он в своей книге «Первобытный брак» указал на повсеместное распространение в первобытных обществах обычая заключать браки между членами разных групп и запрещать браки между членами одной группы. Это явление было названо Мак-Леннаном экзогамией, а обратный порядок, при котором браки заключаются внутри групп, — эндогамией. Однако он ошибочно полагал, что все племена делятся на экзогамные и эндогамные и что причиной экзогамии является недостаток женщин, порожденный обычаем умерщвлять новорожденных девочек. Это был домысел ученого, не опиравшийся ни на какие серьезные факты.
Естественнонаучный эволюционизм оказал большое влияние также на развитие археологии. Убежденным эволюционистом был крупнейший французский археолог Габриель Мортилье (1821—1898). Он привлек к археологическим исследованиям методы геологии, палеозоологии и антропологии и в итоге изучения обширного материала предложил общую хронологическую классификацию палеолита, сохранившую свое значение и поныне. Развитие человеческого общества обусловлено, по Мортилье, развитием технологии. Хронологические этапы развития человека определялись им по геологическим признакам. При этом Мортилье ошибочно считал, что древнейшая история человечества и, в частности, изменение форм предметов материальной культуры развивались по законам биологии. Подобных же взглядов придерживался выдающийся шведский археолог Оскар Монтелиус (1843—1921), создатель хронологической классификации неолита, бронзового и раннего железного века Европы.
Эволюционизм с его идеей единообразного прогрессивного развития человечества позволил сделать попытку создать схему основных этапов первобытной истории, реконструировать ее общественные системы, расширить круг исследуемых проблем. Первая такая попытка принадлежит швейцарскому историку и юристу Иоганну Якобу Бахофену (1815—1887), положившему начало изучению истории семьи. В своем основном труде «Материнское право» (1861) и в других работах преимущественно на античном материале, но с привлечением археологических и этнографических данных Бахофен показал, что первобытное человечество развивалось от первоначального беспорядочного общения полов («гетеризма») к материнскому («гинекократия»), а затем к отцовскому праву («патернитет», или «патриархат»), Бахофен противопоставил свои идеи господствовавшей тогда патриархальной теории, согласно которой первые люди жили семьями, а главами их были мужчины. Он считал, что общественное главенство женщин в первобытную эпоху не представляет случайности или явления, свойственного истории лишь некоторых народов, а является этапом универсального для всего человечества исторического процесса. Однако основу развития семьи Бахофен неправильно видел в эволюции религиозных идей.
[adsense]
Важнейшая заслуга в изучении первобытного общества принадлежит уже названному выдающемуся американскому ученому Льюису Генри Моргану (1818—1881). Наиболее полное изложение его учения содержится в главном труде Моргана «Древнее общество» (1877); большое значение имели также его книги «Системы родства и свойства» (1870) и «Дома и домашняя жизнь американских туземцев» (1881). Его выводы основаны на множестве фактов, почерпнутых из этнографии, археологии и истории всех частей земного шара, но особое значение имели изучение Морганом общественных отношений у североамериканских индейцев-ирокезов и реконструкция ирокезского рода.
В основе учения Моргана также лежит принцип единства и прогрессивного развития человечества и его культуры, но в отличие от других эволюционистов Морган, хотя и не всегда последовательно, видел причины этого прогресса в материальных условиях развития общества, что и отразилось в созданной им периодизации первобытной истории. Морган не сумел полностью оторваться от идеализма (он считал, например, что происходит развитие не собственности, а «идеи собственности»),
но его конечные выводы были стихийно-материалистичны. Морган показал, что основной ячейкой первобытнообщинного строя был род, развивавшийся от архаической материнской к позднейшей отцовской форме. Он установил, что экономика первобытного общества базировалась на общинной собственности и что этот принцип коллективизма определял и остальные стороны общественной жизни первобытных народов, в том числе начальные формы их семейно-брачной организации. Вслед за Бахофеном и Мак-Леннаном Морган пытался восстановить историю брака и семьи и наметил ряд этапов их развития от существовавших на заре истории ничем не ограниченных брачных отношений до моногамии современного ему общества.
Несмотря на то что отдельные предположения Моргана, в частности некоторые реконструированные им архаические формы семьи, предложенная им периодизация и т. п., с дальнешим развитием науки устарели, его учение в целом не утратило силы и поныне.
К содержанию учебника «История первобытного общества» | К следующему разделу