Поздний бронзовый век

Во второй — третьей четверти II тыс. до н. э. происходит постепенный распад очагов циркумпонтийской металлургической провинции, в результате чего образуется новый блок степных и лесостепных культур, связанных с формированием группы индоиранских языков. В этот переломный период в XVIII—XVI вв. до н. э. на территории Евразии протекали активные миграционные процессы, вызвавшие переселение части индоиранцев в Переднюю Азию, Иран, Индию. Отголоски этих событий были зафиксированы в хеттских документах, иранской Авесте, ведийских текстах, содержащих первые письменные сведения о древнейших индоиранцах. Известно два древневосточных документа середины II тыс. до н. э. — договор хеттского царя с правителем государства Митанни и коневодческий трактат, — в которых содержатся слова арийского происхождения. В первом упомянуты имена богов древнеиндийского пантеона, во втором упоминаются термины, связанные с практикой конского тренинга и восходящие к системе индоиранских числительных. Эти лингвистические данные были использованы историками и археологами для реконструкции материальной и духовной культуры племен эпохи поздней бронзы. Большинство археологов связывает древнейших индоиранцев с населением андроновской и срубной культурно-исторических общностей евразийской степной и лесостепной зоны [Кузьмина Е. Е., 1994]. Именно к носителям языков индоиранской группы применим термин «арии, арийцы», который служил самоназванием определенной индоиранской группы индоевропейских племен, впоследствии разделившейся на две ветви -индоарийскую и иранскую. Согласно этноисторической теории, обоснованной в работах В. И. Абаева и Э. А. Грантовского, с югом Восточной Европы, включая Южный Урал, в конце III — I тыс. до н. э. связан ряд этапов истории индоиранских народов [Петрухин В. Я., Раевский Д. С., 1998]. Большое значение для определения исконного ареала индоиранцев до их разделения имело исследование их отношений с носителями языков финно-угорской группы. Культурные контакты финно-угров по лингвистическим данным установлены не только с носителями индоиранских языков, но и с общеарийским и, возможно, протоиндийским населением. Таким образом, индоиранские народы существовали на юге Восточной Европы как определенное единство, выделившееся из индоевропейской, а затем из арийско-греко-армянской общности. Далее здесь произошло разделение арийского единства на индоарийскую и иранскую ветви, а затем деление иранцев на западных и восточных. Отсюда и началось движение сначала в середине II тыс. до н. э. индоарийских племен, затем на рубеже II — I тыс. до н. э. — переселение западных иранцев на территорию Иранского нагорья. Восточноиранские народы по языку еще долго составляли основную массу населения степей Восточной Европы. Кстати, именно восточноиранскими являются языки древних среднеазиатских народов — бактрийцев, согдийцев, хорезмийцев.

[adsense]

Привлечение письменных данных для реконструкции социально-политической жизни древних племен стало возможным благодаря использованию одного из самых ярких письменных источников древности — Ригведы. Поскольку, по мнению большинства исследователей, зарождение основных мифологических сюжетов, религиозной обрядности, мировоззренческих моделей индоариев происходило на территории Восточной Европы до вторжения в Индию, постольку правомерным стало и использование этого источника.

Индоиранские племена занимались скотоводством и земледелием, особое значение придавалось коневодству с использованием колесниц. Они имели развитую металлургию, сложную социально-иерархическую структуру общества вплоть до понятия «царь». Титул правителя обозначал буквально «управляющий конями», по отношению к привилегированной военной знати использовался термин «стоящий на колеснице». Знать имела стандартный набор снаряжения — копье, кинжал, колчан со стрелами, тесло, боевой топор. При погребении ее представителей был распространен обычай класть в могилу коня или же его шкуру с черепом и ногами. Одним из первых выделилось в качестве консолидирующего начала сословие жрецов, осуществлявшего через сложные обряды и ритуалы регулирование правовых, нравственно-этических норм. Переселение носителей индоиранских диалектов было длительным и долговременным процессом, не сопровождавшимся сменой аборигенного населения. При этом пришлые племена усваивали местный культурный комплекс, приспособленный к окружающей природной среде. Пути миграции археологически фиксируются отдельными инновациями в материальной культуре местных племен, являвшимися этническими индикаторами — появлением лепной андроновской, срубной керамики, характерных металлических изделий, распространением колесного транспорта и культа коня.

В позднем бронзовом веке большинство упомянутых выше провинций продолжает существовать. Так, в частности, отдельные очаги Циркумпонтийской провинции функционировали до середины II тыс. до н. э. Среди возникших впервые металлургических систем позднего бронзового века можно назвать Кавказскую, обособившуюся от северных восточноевропейских очагов, и Евразийскую провинции позднего бронзового века. На юге Восточной Сибири образовались очаги Центральноазиатской металлургической провинции.

Рис. 69. Границы металлургических провинций позднего бронзового века (по Е. Н. Черных с изменениями). 1 - Европейская; 2 - Евразийская; 3 - Центральноазиатская; 4 - Ирано-Афга

Рис. 69. Границы металлургических провинций позднего бронзового века (по Е. Н. Черных с изменениями). 1 — Европейская; 2 — Евразийская; 3 — Центральноазиатская; 4 — Ирано-Афга

Евразийская металлургическая провинция

Особое место в истории культуры и производства позднего бронзового века отводится Евразийской провинции; ее существование датируется в пределах от XVIII-XVI до Х-IX вв. до н. э. Впериод расцвета ее территория простиралась от левобережной Украины на западе до Саяно-Алтая и Среднего Енисея на востоке, от Причерноморья, Северного Кавказа и Средней Азии на юге до глубинных таежных районов Сибири на севере (рис. 69; [Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1989]). На этой огромной территории действовали многие родственные металлургические и металлообрабатывающие очаги. Среди них можно назвать — абашевский, сейминско-турбинский, синташтинский, петровский, алакульский, федоровский, срубный и др.

Под воздействием достижений обитателей этих культур в области металлургии в лесостепной и лесной зонах Евразии возникает серия вторичных пограничных очагов — еловский, ирменский, черкаскульский, приказанский, поздняковский. Все эти очаги впрямую или опосредованно связаны с ареалом огромных культурно-исторических общностей позднего бронзового века — срубной и андроновской.

Евразийская металлургическая провинция складывалась под воздействием импульсов, исходивших из восточноевропейских очагов Циркумпонтийской провинции, которые могли выражаться в переселении групп населения вместе с горняками и металлургами, принесшими в западную азиатскую зону на территорию Западной Сибири и Казахстана традиции и навыки горно-металлургического производства. Вместе с тем, исследователям удалось выявить и противоположный восточный импульс распространения передовых технологий металлопроизводства, связанный с активизацией и продвижением на запад из Алтайских степей сейминско-турбинских групп населения, которые в совершенстве освоили производство оловянных бронз. Причины создания такой колоссальной системы как Евразийская провинция (далее ЕАМП) кроются в культурно-хозяйственной консолидации подвижных скотоводческих племен. Родственный характер их хозяйства, активные многосторонние связи привели к заметной интеграции производства позднего бронзового века, которая особенно четко проявилась во второй половине II тыс. до н. э.

Рис. 70. Основные типы металлических изделий очагов Евразийской металлургической провинции.

Рис. 70. Основные типы металлических изделий очагов Евразийской металлургической провинции.

Общими и наиболее употребительными в ряде очагов ЕАМП становятся следующие категории изделий: 1) ножи черенковые с плоским упором и углублением-перехватом; 2) серпы изогнутые; 3) топоры вислообушные втульчатые; 4) долота втульчатые; 5) наконечники копий, кованые и литые; 6) различные желобчатые украшения — подвески, браслеты; массивные браслеты из толстого прута (рис. 70; [Chernykh E. N., 1992]). Преобладающим типом сплавов стали оловянные бронзы, хотя на западе в европейской зоне в основном по-прежнему доминировали изделия из «чистой» меди, а также использовались сурьмяно-мышьяковые бронзы. Характерным технологическим новшеством, используемым мастерами ЕАМП явилось тонкостенное литье в двусторонних и многосторонних формах со вставным сердечником, при помощи которого отливались орудия с полой «слепой» втулкой (копья, кельты, долота, наконечники стрел). Изобретение этого технологического приема принадлежит сейминско-турбинским мастерам.

Е. Н. Черных в развитии ЕАМП выделил два крупных хронологических периода: ранний, сейминский и поздний, постсейминский хронологические горизонты. В рамках первого существовали три крупнейшие культурно-исторические общности — абашевская, срубная, андроновская, а также сейминско-турбинские популяции, со вторым связана консолидация гигантской общности культур с так называемой валиковой керамикой [Черных Е. Н., 1970; Chernykh E. N., 1992].

Очаги ЕАМП базировались на многочисленных рудопроявлениях меди Урала, казахстанской горно-металлургической области, Алтая, Тянь-Шаня. В ряду интенсивно разрабатывавшихся в эпоху поздней бронзы рудников следует назвать Каргалинский горно-металлургический центр Южного Урала, Джезказганский, Кенказганский рудники Центрального Казахстана, на которых вес выплавленной меди достигал десятков — сотен тысяч тонн. Медные месторождения разрабатывались и на таких крупных рудниках, как Таш-Казган, Еленовка, Уш-Катта в Приуралье и Зауралье [Черных Е. Н., 1970]. Разработки касситерита (оловянного камня — SnO2) на центральноказахстанских и алтайских месторождениях свидетельствуют об активном использовании олова в этот период. На западе Рудного Алтая в районе Калбинского и Нарымского хребтов обнаружены рудники оловорудных месторождений, датируемых эпохой бронзы, от которых на запад протянулись тысячекилометровые пути торговли оловом.

Абашевская культурно-историческая общность

В истории Евразийской металлургической провинции ведущая роль, особенно на фазе сложения, принадлежит ее европейской зоне. С ней связан один из исходных импульсов для возникновения провинции, исходивший из среды абашевской культурно-исторической общности. В ее ареале существовало, по-видимому, несколько очагов металлопроизводства, которые наследуют морфологические стереотипы и основные приемы металлообработки от предшествующей Циркумпонтийской металлургической провинции.

Абашевская общность охватывала преимущественно лесостепные пространства Восточной Европы. Исследователи выделяют в ее рамках доно-волжскую (бассейн Дона, правобережье Волги), средневолжскую (бассейн Средней и Верхней Волги) и уральскую (Южный Урал) культуры [Пряхин А. Д., 1976; Пряхин А. Д., Халиков А. Х., 1987]. В развитии культур намечены три этапа — протоабашевский (по материалам поселений Среднего Дона, до распространения абашевских памятников в Чувашском Поволжье и на Южном Урале); раннеабашевский, маркируемый отсутствием широких контактов со срубным миром; позднеабашевский, связанный со значительными контактами со срубным населением.

Формирование абашевской культуры Среднего Подонья, где были выявлены наиболее ранние так называемые «протоабашевские» памятники, происходило на местной энеолитической подоснове [Пряхин А. Д., 1976; Синюк А. Т., 1996]. Нижний хронологический горизонт ранних памятников уходит в пределы II! тыс. до н. э., верхний рубеж устанавливается временем появления покровско-абашевских памятников, концом XVIII-XVII — началом XVI в. до н. э. [Синюк А. Т., 1996].

Население абашевской общности селилось обычно по берегам рек, на возвышенных мысах. Жилые и производственные сооружения наземного и полуземляночного типов были прямоугольной формы со входом с торцевой стороны. Погребения совершались в курганных могильниках с небольшими круглыми или овальными уплощенными насыпями. Преимущественное положение погребенных — на спине в вытянутом положении или с приподнятыми ногами и согнутыми в локтях руками. Иногда на дне прямоугольных могильных ям встречаются следы органических подстилок и охры. Инвентарь представлен колоколовидными, острореберными сосудами, горшками, банками с ракушечной примесью в тесте, медными ножами, шильями, украшениями, костяными и кремневыми наконечниками стрел, каменными изделиями.
В результате раскопок поселений Среднего Дона была выявлена эволюция абашевских поселков от небольших, дюнных стоянок с незначительным культурным слоем до крупных поселений. Поселения в подавляющем большинстве были неукрепленными, с мощным культурным слоем, довольно большие по площади. Жилые сооружения прямоугольной формы наземного и полуземляночного типов имели вход с торцевой стороны, двускатную крышу, часто несимметричную, и деревянную облицовку стен. Стены построек, как правило, слабо углублены в материк. Они представляли собой однокамерные помещения размерами от 18 до 170 кв. м. На Шиловском поселении под г. Воронежем удалось проследить со стороны плато и по южному склону мыса ров шириной 2, 5-2, 8 м. С внутренней стороны рва обнаружены следы опорных столбов двусторонних деревянных конструкций.

Абашевский инвентарь доно-волжской культуры представлен керамикой, украшениями, орудиями труда (рис. 71). Сосуды изготавливались ленточным способом с добавлением в глину толченой ракушки. Керамика представлена плоскодонными горшками, банками, острореберными сосудами, мисками, чашками. Чаще всего встречаются горшки нескольких разновидностей — большие колоколовидные с отогнутым сложным венчиком; с невысоким прямо расположенным венчиком. Острореберные сосуды имеют ребро в нижней части изделия или посередине. Большинство изделий орнаментировано рядами горизонтально прочерченных линий и боковых вдавлений палочкой, часто встречаются композиции в виде елочки, треугольников, волнистых зигзагов. На поселениях обнаружены также глиняные модели колес, каменные плитки, костяные проколки.

Рис. 71. Изделия доноволжской абашевской культуры [Пряхин А. Д., Халиков А. Х., 1987]. 1 - каменный топор; 2-4 - медные браслеты; 5, 14, 15 - медные подвески; 6 - кварцитовый наконечник стрелы; 7 - медный наконечник копья; 8 - медный нож; 9, 12, 13, 16-18 - керамика, 10 - медный топор; 11 - костяная пряжка.

Рис. 71. Изделия доноволжской абашевской культуры [Пряхин А. Д., Халиков А. Х., 1987]. 1 — каменный топор; 2-4 — медные браслеты; 5, 14, 15 — медные подвески; 6 — кварцитовый наконечник стрелы; 7 — медный наконечник копья; 8 — медный нож; 9, 12, 13, 16-18 — керамика, 10 — медный топор; 11 — костяная пряжка.

Могильники доно-волжской культуры представлены курганными группами из невысоких насыпей, под которыми скрыты огромные могильные ямы, иногда с деревянными перекрытиями [Пряхин А. Д., 1977]. Умершие покоились чаще всего на спине в вытянутом положении, реже — на левом или правом боку. Значительные материалы получены при исследовании Подклетненского могильника. Под семью из двадцати двух раскопанных курганов обнаружены округлые или прямоугольные столбовые надмогильные конструкции. Крупные могильные ямы прямоугольных очертаний имеют размеры 5, 5 Х 3, 6 и 4, 1 Х 4, 8 м. В некоторых ямах обнаружены остатки деревянных перекрытий, ступени, уступы, следы органических подстилок. У стенок могил, на перекрытии или в отдельных ямах обнаружены жертвоприношения в виде голов и конечностей крупных животных. Инвентарь представлен в основном керамикой с преобладанием колоколовидных форм с ракушечной примесью в глине. В погребениях встречены также несколько медных шильев, нож с подромбическим завершением черешка с костяной рукоятью, каменный шлифованный топор катакомбного типа, браслеты округлые, треугольные, желобчатые в сечении, а также подвески в полтора оборота.

На территории Среднего Подонья обнаружено значительное количество погребений с характерным воинским инвентарем, дисковидными псалиями, жертвоприношениями лошадей, собак, мелкого рогатого скота. Эти захоронения характеризуются А. Д. Пряхиным как «социально-престижные», отражающие процесс выделения элиты общества. К числу наиболее ярких памятников такого рода следует отнести Кондрашкинский, Филатовский курганы, Селезни 2, Власовский 1 (курган 16), которые интерпретируются как погребения вождей — жрецов и их ближайшего окружения [Пряхин, Беседин и др., 1989; Синюк А. Т., Козмирчук И. А., 1995; Синюк А. Т., 1996; Пряхин А. Д., Моисеев Н. Б., Беседин В. И., 1998]. Можно предполагать, что некоторые погребенные соединяли в своем лице как светскую, так и духовную власть. При анализе обряда и материалов прослеживается этнокультурная неоднородность и многокомпонентность сопровождающего инвентаря. Все погребения сопровождались специфическим набором инсигний власти, такими как навершия каменных булав, костяные лопатки, предметы колесничей упряжи в виде щитковых псалиев, распределителей ремней, костяных пряжек от портупей, вислообушными топорами, наконечниками копий, ножами, жальцами стрекал (рис. 72). Особенно замечательна коллекция щитковых псалиев, как со вставными, так и монолитными стерженьками, покрытых орнаментом, аналогичным обнаруженным на изделиях из IV шахтной гробницы Микен. Погребения сопровождались жертвоприношениями коней, овец, останки которых находились у края ям, на перекрытиях камер. Керамика представлена большей частью абашевскими сосудами, но в то же время в некоторых формах и стиле орнаментации прослежены петровские, синташтинские, позднекатакомбные, федоровские традиции. Донские погребения, относимые к довольно узкому промежутку времени — XVIII—XVI вв. до н. э., скорее всего отражают — по мнению А. Т. Синюка, процесс возвратного движения потомков абашевских племен, некогда мигрировавших на территорию Урала и Казахстана к рудным месторождениям и испытавшим при этом инокультурные влияния [Синюк А. Т., 1996].

Памятники средневолжской культуры представлены кратковременными дюнными стоянками и могильниками, в том числе такими известными, как Абашевский, Алгаши и др. [Мерперт Н. Я., 1961; Халиков А. Х., 1969; Пряхин А. Д., 1976; Пряхин А. Д., Халиков А. Х., 1987]. Обычно могильники насчитывают несколько десятков насыпей, компактно расположенных. Насыпи — небольшие уплощенные, круглые или овальные. Под большинством насыпей находилось от 1 до 3, иногда до 15 могильных ям. Захоронения совершались в прямоугольных или овальных ямах небольших размеров. Довольно часто на дне ям встречаются следы органических подстилок. В редких случаях дно ям было посыпано песком, мелом или известью. Преимущественное положение погребенных — на спине, с приподнятыми ногами и согнутыми в локтях руками, положенными на туловище, реже — вытянутое на спине. Для этой группы населения характерен культ огня. Следы ритуальных кострищ находили на площади могильных ям, в заполнении, под насыпью и в насыпи. Чаще всего в могилы ставилась посуда — колоколовидные горшки, острореберные сосуды, чаши (рис. 73). Погребенные обычно сопровождались многочисленными медными украшениями — браслетами, бляшками-розетками, очковидными подвесками, височными подвесками в 1, 5 оборота, нашивными круглыми бляшками, разнообразными многовитковыми пронизками. По материалам отдельных погребений произведена реконструкция женских сложносоставных головных уборов.

Рис. 72. Погребальный инвентарь Кондрашкинского кургана [Пряхин А. Д., Беседин В. И. и др., 1989]. 1 - медный наконечник копья; 2 - медный вислообушный топор; 3-5 - медные скобы; 6 - костяная пряжка; 7 - медный нож; 8 - медное тесло; 9 - шип псалия; 10 - псалий; 11 - сосуд.

Рис. 72. Погребальный инвентарь Кондрашкинского кургана [Пряхин А. Д., Беседин В. И. и др., 1989]. 1 — медный наконечник копья; 2 — медный вислообушный топор; 3-5 — медные скобы; 6 — костяная пряжка; 7 — медный нож; 8 — медное тесло; 9 — шип псалия; 10 — псалий; 11 — сосуд.

Рис. 73. Изделия средневолжской абашевской культуры [Пряхин А. Д., Халиков А. Х., 1987]. 1-3 - костяной и кремневые наконечники стрел; 4, 6, 9 - медные подвески; 5 -медное кольцо; 7 - женский головной убор; 8, 10, 11 - медные браслеты; 12 - глиняная литейная форма; 13-21 - керамика.

Рис. 73. Изделия средневолжской абашевской культуры [Пряхин А. Д., Халиков А. Х., 1987]. 1-3 — костяной и кремневые наконечники стрел; 4, 6, 9 — медные подвески; 5 -медное кольцо; 7 — женский головной убор; 8, 10, 11 — медные браслеты; 12 — глиняная литейная форма; 13-21 — керамика.

Среди абашевских памятников выделяется одиночный Пепкинский курган в Поволжье [Халиков А. Х., Лебединская Г. В., Герасимова М. М., 1966; Медникова М. Б., Лебединская Г. В., 1999]. В кургане с насыпью овальной формы высотой 1, 4 м вскрыто три погребения — одно коллективное и два одиночных (рис. 74). Наибольший интерес представляет коллективное захоронение, совершенное в прямоугольной яме 10, 2 Х 1, 6 м, с деревянными перекрытием и стенами, с берестяным покрытием дна ямы. В яме на глубине 70 см находилось 27 мужских скелетов, лежавших на спине с подогнутыми ногами и два черепа. Об одновременном захоронении свидетельствуют общая для всех яма, инвентарь, примерно одинаковый возраст мужчин. Почти на каждом костяке обнаружены следы смертельных ран — рубленные повреждения, нанесенные боевым топором, стреляные раны, полученные в результате попадания кремневыми черешковыми с шипами наконечниками стрел. Один из убитых мужчин сопровождался набором инструментария литейщика — створками глиняной литейной формы для получения вислообушных топоров, плавильными тиглями на ножках, каменными молотами, наковальней. Подобные братские погребения со следами насильственной смерти были обнаружены также при раскопках нескольких курганов Абашевского могильника и курганов у с. Катергино.

Рис. 74. План и материалы Пепкинского кургана. 1 - план и разрез кургана; 2 - реконструкция лица погребенного мужчины; 3 - керамика; 4 - план коллективного погребения 1.

Рис. 74. План и материалы Пепкинского кургана. 1 — план и разрез кургана; 2 — реконструкция лица погребенного мужчины; 3 — керамика; 4 — план коллективного погребения 1.

Поселения уральской абашевской культуры были небольшими по площади, с наземными и полуземляночными жилищами, прямоугольными в плане, с двускатной асимметричной крышей. Население поселков Урняк, Баланбаш, Береговское I, II и ряда других, содержавших свидетельства металлургии и металлообработки, видимо, специализировались в этой отрасли экономики [Сальников К. В., 1967; Пряхин А. Д., 1976; Горбунов В. С., 1989; Горбунов В. С., 1992]. На Береговском I поселении были исследованы остатки большого общинного дома, разделенного внутренними перегородками на отдельные помещения и, судя по остаткам металлопроизводства, предназначенного для обработки металла. Баланбашское поселение, располагавшееся на крутом склоне мыса р. Белой, неудобном для сооружения значительных по площади построек, имело также производственный характер. Об этом свидетельствуют многочисленные материалы, связанные с металлопроизводством, которые включают куски руды, слитки, шлаки, молот, наковальню, вкладыши для литейных форм, а также около 70 плавильных чаш. Чаши имели округлую форму, высокие полые, реже монолитные ножки. У некоторых экземпляров фиксировался носик для слива.

К числу наиболее известных могильников уральской абашевской культуры относятся, такие как Нижне-Чуракаевский, Тавлыкаевский, Никифоровский и др. В основном они имеют невысокие уплощенные насыпи. Под курганами чаще всего имелось по одной, реже — по две, три или четыре могильные ямы. Захоронения совершены в неглубокие прямоугольные ямы. Стенки ям иногда облицовывались деревом или каменными плитами. Умершие находились на спине с приподнятыми ногами или в вытянутом положении на спине. Отмечены расчлененные и частичные захоронения. Инвентарь представлен сосудами, украшениями, костяными наконечниками стрел, каменными и кремневыми изделиями.
У абашевских племен доминировала скотоводческая направленность хозяйственной деятельности. Состав стада в различных зонах распространения памятников варьировался. У носителей доно-волжской культуры преобладал крупный рогатый скот и свинья (пастушеское скотоводство). Население средневолжской культуры разводило преимущественно мелкий рогатый скот, что свидетельствует о большей подвижности этих племен. Скотоводство уральской (баланбашской) культуры являлось, так же как и доно-волжской, пастушеским, но с менее выраженными тенденциями развития оседлости населения. Уровень развития скотоводства предоставил возможности использования скота в транспортных и военных целях, с чем связано появление и распространение костяных дисковидных псалиев с монолитными и вставными шипами. Земледелие имело подчиненный характер. С обработкой земли и уборкой урожая связаны находки роговых мотыг, серповидных медных и кремневых орудий труда.

С абашевской общностью связана деятельность двух очагов металлопроизводства — донского и южноуральского [Chernykh E. N., 1992]. Донской относился к числу металлообрабатывающих: он работал на привозном с Урала сырье; южноуральский металлургический очаг обеспечивал металлом население всей общности. Рудной базой служили медистые песчаники Приуралья в бассейне р. Белой, медно-мышьяковый рудник Таш-Казган в верховья р. Уй и находящееся недалеко от него медно-серебряное месторождение Никольское. На поселениях Урняк и Баланбаш обнаружены куски руды, идентичные медно-мышьяковым минералам Таш-Казган. Плавка этой руды, по данным Е. Н. Черных, приводила к получению сплавов естественного характера с разбросом концентраций мышьяка от десятых долей процента до 5-7%. По мере удаления от Урала на запад наблюдается постепенное уменьшение изделий из мышьяковой меди, хотя орудия из нее встречаются в донских абашевских памятниках. Уральский абашевский металл почти полностью изготовлен из мышьяковой меди. Из Никольских руд выплавляли биллон, в котором основу сплава составляло либо серебро, либо медь. Из серебра производили преимущественно украшения. Изделий из оловянной бронзы в абашевских памятниках нет. В химическом отношении металл абашевской общности распадается на три группы: чистая медь, мышьяковая бронза, биллон. Преобладающую роль в производстве металла играла чистая медь (до 90% изделий).

Для абашевской металлообработки были характерны такие специфические формы медных изделий, как топоры грацильные узковислообушные с овальной в сечении втулкой, тесла плоские с параллельными гранями и относительно широкой пяткой, наконечники копий с разомкнутой втулкой, ножи двулезвийные с перехватом и ромбическим черенком, серповидные орудия, слабо изогнутые (рис. 75). Абашевские женщины носили нарядную одежду, украшая ее, а также головные уборы мелкими нашивными полукруглыми бляшками, очковидными подвесками, пронизками, бляшками-розетками. Бляшка-розетка являлась своеобразным этническим знаком абашевцев, поскольку в памятниках иных культур они не встречались. Они носили браслеты, подвески в полтора оборота, перстни, гривны. Наиболее тесные металлургические контакты у абашевцев обнаруживаются с популяцией, оставившей Турбинский могильник.
Определение абсолютной хронологии абашевской культуры является сложной проблемой. 6 К настоящему времени получена лишь одна дата по 14С по образцам костей из погребения 2 Пепкинского кургана, радиоуглеродные данные по донским памятникам, включая ранние абашевские, отсутствуют [Кузнецов П. Ф., 2001]. Наиболее вероятная датировка абашевских древностей — I-II четверти II тыс. до н. э.

Рис. 75. Продукция очагов абашевской культурно-исторической общности [Chernykh E. N., 1992]. 1-4 - подвески; 5 - кольцо; 6-13 - браслеты: 14, 15 - гривны; 16, 17 - шилья; 18, 19 - крючки; 20-24 - ножи; 25-27 - серповидные изделия; 28 - долото-пробойник; 29, 30 - долота; 31 - тесло; 32-34 - наконечники копий; 35 - гарпун; 36 - вислообушный топор; 37 - глиняная литейная форма.

Рис. 75. Продукция очагов абашевской культурно-исторической общности [Chernykh E. N., 1992]. 1-4 — подвески; 5 — кольцо; 6-13 — браслеты: 14, 15 — гривны; 16, 17 — шилья; 18, 19 — крючки; 20-24 — ножи; 25-27 — серповидные изделия; 28 — долото-пробойник; 29, 30 — долота; 31 — тесло; 32-34 — наконечники копий; 35 — гарпун; 36 — вислообушный топор; 37 — глиняная литейная форма.

Сейминско-турбинские памятники

Другой, восточный импульс сложения ЕАМП связан с сейминско-турбинскими племенами, зона миграций которых отмечена многочисленными, разрозненными находками металлических орудий и оружия своеобразных типов на бескрайних просторах Евразии от Монголии и Саянских гор до Финляндии и Молдавии. С сейминско-турбинскими племенами связаны кардинальные изменения в металлургии позднего бронзового века. Именно они принесли в Восточную Европу оловянные бронзы алтайских рудных источников, именно они распространили на гигантских территориях технологию сложного тонкостенного литья, позволяющего получать изделия со слепой втулкой [Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1987; Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1989]. Первые металлические находки сейминско-турбинских племен стали известны еще в конце XIX в. В 1912 г. был открыт Сейминский могильник в низовьях Оки и обнаружен знаменитый Бородинский клад на территории Одесской области Украины. Тогда же В. А. Городцов впервые ввел понятие «сейминская культура» и высказался в пользу восточных — сибирских корней этой культуры [Городцов В. А., 1916].

Сейминско-турбинские поселения до сих пор не открыты. Основная масса вещевого инвентаря этих племен обнаружена в четырех крупных некрополях: Турбино (под Пермью), Сейма, Решное (на р. Оке), Ростовка (под Омском). Помимо них в число памятников сейминско-турбинского типа включаются малые, условные могильники, разрушенные одиночные погребения, а также единичные случайные находки бронзовых кельтов, наконечников копий, ножей [Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1987; Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1989].

Распространенность памятников на огромной территории и в то же время отсутствие своего четко очерченного ареала, очевидное своеобразие сейминско-турбинских некрополей не позволяет применить к ним термин «археологическая культура». Е. Н. Черных и С. В. Кузьминых для обозначения этих памятников предложили использовать понятие «сейминско-турбинский транскультурный феномен». Погребения не имели курганных насыпей и других надмогильных сооружений. В большинстве могил отсутствуют человеческие останки. В них редко ставили керамику. Сопровождающий инвентарь состоял преимущественно из бронзового, каменного, костяного оружия, костяных защитных доспехов и имел ярко выраженный воинский характер. Бронзовое оружие нередко втыкалось в дно, стенки или края могил. В некрополях найдены многочисленные нефритовые украшения — кольца, браслеты, бусины, не характерные для культур Евразийской провинции.

Турбинский могильник, расположенный в пределах г. Перми, состоял из двух некрополей: основного крупного — Турбино 1 и малого — Турбино 2 [Бадер О. Н., 1964]. В первом вскрыто 10 могил, которые представлены кенотафами, т. к. ни в одном случае не обнаружено останков людей. Здесь найдены в основном кремневые (1085
предметов) и металлические (137 предметов) изделия (рис. 76). В числе металлических орудий и оружия — кельты, ножи, кинжалы, наконечники копий, чеканы, браслеты. Среди кремневых предметов — наконечники стрел, вкладышевые ножи, скребки, скобели, ножевидные пластины. Найдено также 36 нефритовых колец.

Рис. 76. Инвентарь Турбинского могильника [Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1987]. 1-4 - браслеты; 5-7 - кольца; 8 - крючок; 9 - стержень; 10-12, 14 - кельты; 13, 20-22, 24, 25, 28-31, 33, 42-45 - ножи и кинжалы; 15 - втульчатый топор; 16 - каменный топор; 17-19, 23, 26 - наконечники стрел; 32 - подвеска; 34 - тесло; 35 -нож-пилка; 36-39; 41 - наконечники копий; 40 - чекан; 2, 37, 39 - биллон; 5-7 -нефрит; 17-31 - кремень; остальное - медь и бронза.

Рис. 76. Инвентарь Турбинского могильника [Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1987]. 1-4 — браслеты; 5-7 — кольца; 8 — крючок; 9 — стержень; 10-12, 14 — кельты; 13, 20-22, 24, 25, 28-31, 33, 42-45 — ножи и кинжалы; 15 — втульчатый топор; 16 — каменный топор; 17-19, 23, 26 — наконечники стрел; 32 — подвеска; 34 — тесло; 35 -нож-пилка; 36-39; 41 — наконечники копий; 40 — чекан; 2, 37, 39 — биллон; 5-7 -нефрит; 17-31 — кремень; остальное — медь и бронза.

Рис. 77. Инвентарь могильника Ростовка (по Е. Н. Черных, С. В. Кузьминых с изменениями). 1, 4-6, 15 - ножи и кинжалы; 2, 17 - шилья; 3 - долото; 7-9 - керамика; 10, 16, 18 -кельты; 11-14 - наконечники копий; 7-9 - глина; остальное - медь и бронза.

Рис. 77. Инвентарь могильника Ростовка (по Е. Н. Черных, С. В. Кузьминых с изменениями). 1, 4-6, 15 — ножи и кинжалы; 2, 17 — шилья; 3 — долото; 7-9 — керамика; 10, 16, 18 -кельты; 11-14 — наконечники копий; 7-9 — глина; остальное — медь и бронза.

Сейминский могильник находится на берегу р. Оки при ее слиянии с Волгой. Памятник с момента открытия в 1912 г. раскапывался в течение 18 лет хаотично, отчеты о проведении исследований отсутствуют. О. Н. Бадер предполагает, что всего было вскрыто около 50 погребений [Бадер О. Н., 1970]. В некоторых могилах были обнаружены небольшие керамические сосуды. По литературным и архивным данным, в погребениях содержалось 112 металлических изделий, до нашего времени сохранилось не более 70 предметов.

Рис. 78. Изделия Бородинского клада. 1-3 - биллоновые наконечники копий и обломок втулки; 4-5 - серебряные (биллоновые) булавка и кинжал: 6, 7 - каменные топоры; 8-9 - алебастровые булавы; 10 - орнамент на втулках наконечников копий; 11 - бляхи из микенских шахтных гробниц.

Рис. 78. Изделия Бородинского клада. 1-3 — биллоновые наконечники копий и обломок втулки; 4-5 — серебряные (биллоновые) булавка и кинжал: 6, 7 — каменные топоры; 8-9 — алебастровые булавы; 10 — орнамент на втулках наконечников копий; 11 — бляхи из микенских шахтных гробниц.

Рис. 79. Основные типы металлических изделий сейминско-турбинских племен.

Рис. 79. Основные типы металлических изделий сейминско-турбинских племен.

Могильник Решное находится в Горьковской области. В нем погребения располагались тремя рядами вдоль берега р. Оки и ориентированы параллельно ее руслу. Останки людей здесь также отсутствуют. Количественно преобладают кремневые и металлические изделия, но в отличие от прочих памятников в Решном обнаружены керамические сосуды — шесть целых и три фрагмента.

Наиболее крупный сибирский могильник Ростовка расположен на южной окраине г. Омска [Матющенко В. И., Синицына Г. В., 1988; Матющенко В. И., 1999]. На его площади обнаружено 38 грунтовых могил, а также ряд скоплений вещей вне погребений. В могильных ямах подпрямоугольной формы с ориентацией восток-запад с отклонениями к югу и северу найдены человеческие останки. Погребения совершены по различным обрядам — трупоположение, иногда в сочетании с частичным трупосожжением; трупосожжение на стороне с помещением обгорелых костей в могильную яму; захоронения без черепов; захоронение черепа. Многие погребения были подвергнуты осквернению и разрушению, очевидно, с целью нанесения врагу непоправимого урона — разбивались черепа, разрушалась верхняя часть туловища, в то время как сам инвентарь, включая золотые и нефритовые изделия, оставался нетронутым. В числе находок бронзовые предметы вооружения, орудия труда, каменные наконечники стрел, ножи, пластины, скребки, нефритовые и хрустальные бусы, золотые кольца (рис. 77). В двух могилах обнаружены тальковые и глиняные литейные формы.

Определенный интерес вызывает погребение литейщика в кургане 25 могильника Сопка 2 [Молодин В. И., 1983]. В яме, ориентированной по линии северо-восток — юго-запад, захоронен мужчина на спине с согнутыми в коленях ногами и согнутыми в локтях руками. На груди находился кельт, на тазовых костях — костяной наконечник стрелы. У ног умершего лежали, видимо в мешке или в корзине, литейные формы для отливки трех кельтов, шильев, четыре тигля, каменные бруски, молотки, костяные накладки на лук, наконечники стрел.

Всемирную известность получили серебряные (биллоновые) наконечники копий из знаменитого Бородинского клада (найден в Одесской области Украины; [Кривцова-Гракова О. А., 1949]). Связь сейминско-турбинских древностей и бородинских изделий не вызывает сомнений, т. к. одно из копий с вильчатым стержнем, согласно данным спектрального анализа и типологического сходства, считается импортным из турбинской группы памятников Приуралья [Chernykh E. N., 1992]. Оружие несомненно являлось парадным, поскольку биллон с низким значением твердости не мог иметь серьезного практического значения для изготовления оружия. Нижняя часть втулок была покрыта золотыми накладками, по которым нанесен орнамент в виде заштрихованных треугольников, зигзаго-
образных линий, ромбов, также характерных для сейминско-турбинских орудий. Вместе с тем орнаментальные мотивы, покрывающие головку булавки и верхнюю часть лезвия кинжала в виде спиралей, трискелий, лилиеобразных побегов, практически идентичны сюжетам, нанесенным на бляхи из микенских шахтных гробниц (рис. 78).

Анализ ритуально-культового комплекта предметов Галичского клада, найденного на стоянке на берегу Галичского озера, позволил его отнести к сейминско-турбинским комплексам [Студзицкая С. В., Кузьминых С. В., 2001]. Клад содержал, наряду с орудиями (вислообушный топор, кинжал, ножи), уникальные, отлитые по восковым утрачиваемым моделям фигурки животных и идолов. К культовым изделиям относились две мужские статуэтки в танцующей позе. Головной убор одного идола увенчан тремя отростками-лунницами, другого — тремя вертикальными лучами. У последнего отростки отходят также от висков, плеч, предплечья и, возможно, имитируют птичьи перья, пришитые не только к головному убору, но и к рукавам костюма. Эти культовые предметы употреблялись при проведении религиозных обрядов и, по предположению исследователей, возможно, связаны с зарождением шаманизма.

Безусловной основой сейминско-турбинских комплексов является металл, который разделяется на три ведущие категории: наконечники копий литые втульчатые, топоры-кельты, ножи-кинжалы (рис. 79). Важнейшим индикатором сейминско-турбинского металлопроизводства являются «вильчатые» наконечники копий. Они названы так потому, что стержень их пера в нижней части образует как бы трехзубую вилку. Литые кельты также являлись типичными орудиями сейминско-турбинских племен. Они, как правило, имели трапециевидные очертания, шестигранное сечение, овальную втулку. Большинство кельтов было орнаментировано литыми рельефными поясками, сопровождающимися треугольниками и ромбами, часто заштрихованными косыми линиями. Меньшая часть орудий имела ушки, служившие для крепления кельтов к рукояти. Для сейминско-турбинской металлообработки характерны ножи двулезвийные пластинчатые без выделенного черенка и с массивным черенком прямоугольной формы, ножи с фигурными ромбическими завершениями черенков, ножи-пилки. Кинжалы относятся к оружию княжеского ранга — каждый из них, в сущности, неповторим и уникален, особенно в оформлении рукояти, тогда как в конструкции клинков сходство очевидное. Эти изделия отливались в несколько этапов с использованием утрачиваемых восковых моделей для доливки к верху рукояти фигурок животных и людей. Они распределяются на три основные группы — двулезвийные пластинчатые, двулезвийные с ребром и перехватом у черенка, однолезвийные изогнутые. Навершия таких рукоятей часто завершались фигурками животных — лошади, горных баранов, головы лося, головки змеи. На ноже из Ростовки изображен лыжник, следующий за лошадью и держащийся за вожжи. По мнению зоологов, такая порода лошадей была распространена только в области Западного и Южного Алтая и Восточного Тянь-Шаня.

Кроме изделий, типичных для всей сейминско-турбинской области, выделяются еще две совокупности предметов: 1) орудия, присущие только сибирской зоне; 2) орудия, распространенные исключительно в европейской зоне. В сибирской зоне преобладают кельты, пышно орнаментированные треугольниками и ромбами, кельты-лопатки с так называемыми «крыльями» по бокам орудий. Здесь гораздо больше наконечников копий с «вильчатым» стержнем и меньше ножей, чем в европейской зоне. В западной европейской области зафиксированы почти все наконечники копий с ромбическим стержнем пера, втульчатые топоры, плоские тесла, ножи с перекрестьем и перехватом, желобчатые украшения. Для этой зоны характерны неорнаментированные или же орнаментированные лишь «поясками» кельты.

Исходным районом формирования сейминско-турбинских популяций могли быть Рудный Алтай, бассейн Верхнего Иртыша. На это указывают изображения типичных для этого района животных-лошадей, архаров, барса, козла на кинжалах, кельте. Об этом же свидетельствует химический состав их металла. Таким образом, с Алтаем связан первый и основной компонент сложения сейминско-турбинских племен [Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1989]. Второй компонент, сопрягающийся с кремневым и нефритовым инвентарем, костяными орудиями и защитными доспехами, связан с южной зоной восточносибирской тайги. Так, аналогии кремневым изделиям, пластинчатым доспехам обнаружены в материалах неолитических и постнеолитических культур Прибайкалья, бассейна Ангары, Восточных Саян. К югу от Байкала известны источники нефрита. В определенный период произошло органическое слияние двух слагающих компонентов в достаточно однородную исходную культуру.

Из районов Верхней Оби, где предположительно могло произойти слияние, новые консолидированные группы населения стремительно двинулись на запад. В сравнительно короткий срок в XVII—XVI вв. до н. э. сейминско-турбинские племена прошли путь в 4 000 км. Такому продвижению способствовало использование коня как верхового животного, а также совершенное оружие и военная организация. Скорее всего, уже первые столкновения с петровскими племенами заставили сейминско-турбинских воинов придерживаться при передвижении северного, таежного пути, в междуречье Иртыша и Оби, ведущего на Урал. Вблизи Урала пути племен расходятся по трем основным направлениям: северному (в бассейн Печоры), центральному (бассейн Средней Камы), южному (в низовья Камы и Оки). 7
Мигрировав на территорию Восточной Европы, сейминско-турбинские племена вскоре исчезли. Часть их погибла в сражениях, часть растворилась в чужеродной среде. Однако металлургические новации, принесенные их мастерами, оказались очень устойчивыми. Уже после их исчезновения с исторической арены в середине II тыс. до н. э. в Северной Евразии началась отливка копий, кельтов, а также производство высококачественных оловянных бронз.

Синташтинские памятники

Памятники синташтинского типа, распространенные преимущественно на Южном Урале, хотя и вызывали самые оживленные дискуссии по части этнокультурной атрибуции в связи с необычной для ареала поселенческой архитектурой и своеобразным погребальным обрядом, в то же время еще не стали предметом системного анализа с точки зрения выделения культуры. Проблема происхождения синташтинских памятников до сих пор является объектом острых споров. Наиболее убедительной кажется гипотеза, согласно которой памятники синташтинского типа появляются на Южном Урале в результате миграции групп индоевропейского населения из степной восточноевропейской зоны в период распада культур ямно-катакомбного ареала. Несомненное участие в этих миграциях принимало абашевское и катакомбное население [Виноградов Н. Б., 1995; Виноградов Н. Б., 2001]. Абашевское влияние прослеживается в погребальном обряде (трупоположение на спине, коллективные погребения), в керамике (примесь раковины в тесте, наличие колоколовидных и острореберных сосудов, орнаментальные мотивы), в металлических изделиях (ножи с перекрестием и подромбическим черешком, тесла с параллельными лезвиями, височные подвески в полтора оборота) синташтинских племен. Катакомбные черты просматриваются в присутствии в синташтинском инвентаре сосудов с жемчужинами, пастовых бусин, каменных булав, а также в наличии подбойных погребений [Кузьмина Е. Е., 2000а].

В настоящее время известно около 20 укрепленных синташтинских поселений вдоль восточных склонов Уральского горного хребта. Поселения имеют в плане овальную, округлую или прямоугольную форму. Наиболее известные из них — Синташта и Аркаим в Челябинской области.

На р. Синташта — левом притоке Тобола обнаружен целый комплекс памятников. Он включает укрепленное поселение, грунтовые, курганные могильники, храмовое сооружение [Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В., 1992]. Поселение защищали оборонительная стена и ров, которые опоясывали жилую площадку диаметром 136-140 м (рис. 80). Центральная часть площадки также была защищена глинобитной стеной, в значительной степени уничтоженной рекой. В поселок вело два въезда — южный, обращенный к реке, и северный, направленный к храмовому комплексу. Южный въезд имел сложную систему оборонительных сооружений в виде стен из дерева и грунта. Узкие проходы были защищены частоколами. Между внешней и внутренней стенами располагались жилища и кольцевая улица. Жилища наземного типа были сложены из глины, кровля опиралась на стены и две линии столбовых конструкций. Для жилищ была характерна радиальная планировка. Площадь постройки разбита поперечными перегородками на два-три помещения. В глубине жилища находились колодец, очаг, хозяйственные ямы. Мощный слой прокала, угля, обгоревших плах практически во всех постройках свидетельствует о том, что поселение погибло в результате пожара.

Рис. 80. Реконструкция оборонительной стены (А) и жилища (Б) Синташтинского поселения [Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В., 1992].

Рис. 80. Реконструкция оборонительной стены (А) и жилища (Б) Синташтинского поселения [Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В., 1992].

Большой грунтовый могильник располагался в 200 м от поселения. На поверхности он был обозначен незначительной — до 20 см насыпью, под которой был обнаружен слой прокаленной глины. Исследованные 40 погребений были сосредоточены на овальной площадке размером 24 Х 33 м. Погребения совершены в больших грунтовых ямах, облицованных деревянными досками. Сверху камеры были перекрыты плахами, в двух случаях над перекрытиями могил были возведены небольшие — до 50 см — насыпи (рис. 81). В камеpax находились индивидуальные или коллективные погребения, которые чаще всего содержали парные захоронения детей или взрослых. Преобладало слабо скорченное положение на боку с согнутыми в локтях руками, кисти перед лицом. Зафиксировано также вытянутое положение на спине с согнутыми в коленях ногами. Были обнаружены и расчлененные захоронения.

Рис. 81. Реконструкция погребального сооружения Синташтинского могильника [Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В., 1992].

Рис. 81. Реконструкция погребального сооружения Синташтинского могильника [Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В., 1992].

Большинство погребенных сопровождалось жертвоприношениями животных — лошадей, коров, баранов, собак. В могилах были обнаружены как целые костяки, так и отдельные части — головы, челюсти, конечности животных. В нескольких погребениях были обнаружены две головы и конечности лошадей, псалии, а также остатки боевых колесниц. На деревянном перекрытии камер часто находились останки двух или четырех коней (в одном случае — шести), лежавших на боку с подогнутыми ногами. После совершения жертвоприношений могила засыпалась до уровня дневной поверхности, затем над насыпью разводился мощный костер.

Севернее большого грунтового могильника располагались дополнительные комплексы грунтовых и курганных захоронений. Они содержали погребения, иногда сопровождавшиеся сооружением очень сложных конструкций из глины и сырцовых блоков.

В состав Синташтинского комплекса входил также храм-святилище, построенный над остатками погребения после его частичного разрушения. Храм имел вид девятиступенчатой усеченной пирамиды с основанием 72 м и высотой более 9 м, которая была увенчана куполом. На его вершине совершались обряды, разводились ритуальные костры.

Могильный инвентарь находился как в самих гробницах, так и поверх перекрытий, вместе с конями. Среди вещей преобладают глиняные сосуды, по 2-3 в погребении, обнаружены и берестяные сосуды (рис. 82). Керамика представлена горшками с широкой горловиной, короткой шейкой, иногда внутренним ребром при переходе к плечику. Обнаружены также острореберные сосуды, банки с желобками или с валиками в верхней части тулова. Орнамент в виде желобков, треугольников, ромбов, меандров покрывал весь сосуд или его большую часть. В синташтинских могильниках погребенных сопровождал необычайно разнообразный и богатый металлический инвентарь — оружие и орудия труда — бронзовые двулезвийные ножи, вислообушные топоры, втульчатые наконечники копий, наконечники стрел, тесла, серпы, долота, гарпуны, шилья, крючки (рис. 83). Украшения представлены височными подвесками, обернутыми золотой фольгой, кольцами, браслетами. К числу особо уникальных изделий относится нагрудник умершей женщины, который был нашит на хорошо сохранившуюся кожаную полосу. Он представлял собой сложносоставной набор из серебряных подвесок, обойм, бусин в сочетании с бисером из цветной пасты. В погребениях обнаружены также кремневые наконечники стрел, каменные булавы, большое количество дисковидных псалиев, каменные изделия, связанные с металлопроизводством — точильные бруски, песты, глиняные воздуходувные сопла. В пяти ямах обнаружены следы боевых колесниц. Диаметр колес составлял 90-100 см, расстояние между колесами примерно 120 см.

Рис. 82. Керамика Синташтинских могильников.

Рис. 82. Керамика Синташтинских могильников.

Рис. 83. Инвентарь Синташтинских могильников. 1, 2 - топоры; 3 - наконечник копья; 4-7 - наконечники стрел; 8-13 - ножи; 14, 15 -тесла; 16, 18 - серповидные орудия; 17 - крючок; 19 - женский убор; 20-22 - кольца; 23-30 - наконечники стрел; 31, 32 - псалии; 33 - костяная лопатка; 34 - каменная булава; 35 - каменный пест (1-17, 20-22 - бронза, медь; 19 - серебро; 23-30 -кремень; 31-33 - кость; 34, 35 - камень).

Рис. 83. Инвентарь Синташтинских могильников. 1, 2 — топоры; 3 — наконечник копья; 4-7 — наконечники стрел; 8-13 — ножи; 14, 15 -тесла; 16, 18 — серповидные орудия; 17 — крючок; 19 — женский убор; 20-22 — кольца; 23-30 — наконечники стрел; 31, 32 — псалии; 33 — костяная лопатка; 34 — каменная булава; 35 — каменный пест (1-17, 20-22 — бронза, медь; 19 — серебро; 23-30 -кремень; 31-33 — кость; 34, 35 — камень).

Металлические изделия по форме отчасти аналогичны продукции уральского абашевского очага — плоские тесла, ножи с ромбическим завершением черенка, серповидные изделия [Chernykh E. N., 1992]. Наконечники копий близки сейминско-турбинским изделиям, копьям из абашевско-срубных погребений Поволжья, позднеабашевских Подонья. Топоры похожи на сейминско-турбинские, петровские типы, но отличаются от них наличием бойка на обушной части. Уникальны наконечники стрел с черешком и ребристым стержнем пера, которые встречены только в материалах синташтинских памятников. Металлические изделия изготовлены в основном из мышьяковой бронзы, сходной с металлом уральского абашевского очага, связанной с месторождениями рудника Таш-Казган. Незначительная часть предметов — преимущественно украшения и ножи — отлита из оловянной бронзы. На украшения — подвески в 1, 5 оборота и ромбовидные подвески — использовали биллон. Из чистой меди изготавливали только скрепки, шедшие на ремонт керамических и деревянных сосудов.

Комплекс Аркаим, расположенный на юге Челябинской области, включает укрепленное поселение, могильник и ряд неукрепленных селищ [Зданович Г. Б., 1995; Зданович Г. Б., 1997; Зданович Г. Б., Батанина И. М., 1995; Зданович Д. Г., 1995]. Поселение окружено двумя кольцами оборонительных стен, сделанных из сырцовых блоков, грунта и дерева. Их ширина достигала у основания 4-5 м, высота не менее 3-5 м. Поселение опоясано также рвом глубиной 1, 5-2 м. Четыре входа на территорию поселка ориентированы с небольшими отклонениями по сторонам света. Большие трапециевидные жилища располагались по кругу. Стены построек сооружались из бревенчатых каркасов и грунта. Кольцевая внутренняя магистраль связывала между собой все жилища и центральную площадь. Вдоль нее проходил ровик, перекрытый деревянной мостовой, служивший в качестве канализационного стока. Сложное поселенческое хозяйство включало систему водоснабжения, дренажных стоков, водоотстойников. На поселении найдены керамика, металлические, каменные изделия. О местной металлургии в Аркаиме говорят находки в виде скоплений шлаков, руды, литейных форм. Зафиксированы здесь и остатки сооружений, которые возможно связаны с металлургическими горнами.

Помимо комплексов Синташта и Аркаим, исследованы также могильники, расположенные преимущественно на Урале, среди которых наиболее известны Каменный Амбар, Кривое Озеро, Танаберген. Курганные и грунтовые синташтинские могильники обычно расположены на краю первой надпойменной террасы, либо на водоразделе у слияния небольших рек. Для синташтинских племен характерна традиция совершения впускных захоронений в более древние насыпи курганов. Погребения в курганах характеризуются линейным или кольцевым размещением погребений. При этом престижные захоронения иногда занимали периферийное место. В ряде случаев погребения перекрывают друг друга, образуя ярусные комплексы. Конструкции могильных ям отличаются разнообразием — погребения совершены в подбоях, катакомбах, грунтовых ямах, иногда в деревянных камерах, перекрытых бревнами. Наиболее распространенными являлись могильные ямы с перекрытиями, опиравшимися на столбы в углах или на ее края, реже обнаружены деревянные рамы на дне могил. Преобладающее положение погребенных — слабо скорченное на левом боку, обнаружены также вытянутые или скорченные костяки на спине, а также расчлененные захоронения. В синташтинских могильниках обычно захоронена пара коней колесничей запряжки в самой могиле или в специальном отсеке, на перекрытии или на площадке под насыпью симметрично на боку спинами или головами друг к другу.

Сходство ключевых характеристик погребального обряда позволяет отнести к синташтинским позднюю группу захоронений Потаповского могильника в Самарской области, появившихся на Волге в результате миграции населения на запад из Южного Зауралья [Васильев И. Б., Кузнецов П. Ф., Семенова А. П., 1994].

Характер укрепленных поселений указывает на прочную оседлость. Основу хозяйства составляли скотоводство, металлургия; достоверных данных о земледелии нет. Разводили крупный и мелкий рогатый скот, важную роль играло коневодство, свиноводство развито незначительно. Синташтинские племена широко использовали легкие одноосные колесницы с колесами с 8-12 спицами, кожаными шинами, запрягавшиеся парой лошадей с помощью щитковых псалиев с шипами. Остатки колесниц выявлены в могильниках Синташта, Каменный Амбар, Кривое Озеро. Появление облегченных колесниц стало возможным после изобретения колеса со спицами в европейских степях, где имелись длительные традиции коневодства в отличие от Передней Азии, где лошадь практически не использовалась.

Анализ погребального обряда, разительный контраст в количестве сопровождающего инвентаря, жертвенных животных знати и рядовых членов общины, наличие сложных фортификационных сооружений, храмовых комплексов позволяют предположить, что синташтинские племена имели развитую социальную структуру. По всей видимости, выделились три социальные группы: воины (по Ригведе и Авесте — «стоящий на колеснице», «наделенный могуществом воин»), жрецы и рядовые общинники. При общем росте богатств общины в ее рамках наметилось неравномерное распределение в пользу воинской знати и жрецов. В погребальном обряде большое значение имело заклание животных, наиболее знатные представители сопровождались принесенными в жертву конями. Очевидно, значительным был культ огня, выступающего в роли посредника между мирами людей и божеств.

Полученные радиоуглеродные датировки ряда синташтинских памятников позволяют отнести их ко времени XVIII-XVI вв. до н. э.

Андроновская культурно-историческая общность

Другой крупный блок металлургических очагов Евразийской металлургической провинции обязан своим существованием андроновской культурно-исторической общности. Максимальная территория андроновской общности простирается от р. Урал на западе до Енисея на востоке, от таежных лесов Западной Сибири на севере до долин Тянь-Шаня и Памира на юге. Название культуре дал могильник у д. Андроново в Минусинской котловине.

[adsense]

По всей видимости, племена андроновской общности образовались на основе развития родственных по культуре и происхождению племен северной полосы казахстанских степей и примыкающих районов Зауралья эпохи неолита и энеолита. Проблемы историко-культурного соотношения, хронологии и стратиграфии различных типов памятников андроновского ареала до сих пор являются спорными. Большинство исследователей до недавнего времени выделяло в пределах общности петровскую, алакульскую, федоровскую культуры.

Петровская культура

Памятники петровского типа занимают западные и центральные районы андроновского культурного ареала и расположены на территории Южного Урала, юга Западной Сибири, Западного, Центрального, Северного Казахстана. В настоящее время большинством исследователей признается генетическая преемственность петровских и алакульских памятников, хотя существуют серьезные расхождения во взглядах при выделении самой петровской культуры. 9 По всей видимости, ядро петровского населения локализовалось на территории Южного Урала и прилегающих районов с последующим расширением ареала в Западную Сибирь, Северный и Центральный Казахстан. Процесс расселения сопровождался освоением многочисленных месторождений меди в Зауралье и Казахстане.

К наиболее известным поселениям относятся Петровка 2, Новоникольское 1 в Приишимье, Кулевчи 3 в Зауралье. Первые два памятника окружали оборонительные сооружения в виде рва шириной до 2, 5 м, глубиной до 1, 8 м. На поселении Новоникольском 1 местами сохранились участки глиняного вала с шириной основания до 1, 7 м. Жилые помещения были наземными, прямоугольной формы, с бревенчатыми стенами, иногда с тамбуром-выступом у входа. В полу некоторых жилищ в ямках овальной формы обнаружены погребения детей грудного возраста, которые сопровождались сосудами [Зданович Г. Б., 1983; Зданович Г. Б., 1988].

На поселении Кулевчи 3 обнаружены жилища полуземляночного и наземного типов, прямоугольной формы, довольно большие по площади, с глиняной обмазкой пола и очагами (рис. 84). На полу одного из жилищ был расчищен жертвенник, содержавший голову и кости жеребенка, голову коровы, кости крупных животных. Под тремя стенами другого жилища были найдены детские погребения с петровскими сосудами [Виноградов Н. Б., 1983]. Для петровских поселений характерна выраженная металлургическая специализация, т. к. в слое памятников обнаружены многочисленные металлургические шлаки, слитки, сплески металла, льячки, сопла, тигли, обломки каменных и глиняных литейных форм, а также готовые металлические орудия и украшения.

К числу наиболее известных петровских могильников, исследованных в бассейнах рек Илек, Тобол, Ишим, Центральном Казахстане, относятся Петровка, Верхняя Алабуга, Сатан и др. Погребения совершались по нескольким типам обряда. В могильнике Петровка были изучены детские сепаратные грунтовые захоронения. Ко второму типу относятся курганные погребения с невысокими до 0, 5 м земляными насыпями диаметром 16-19 м. В центре подкурганной площадки сооружалась одна могила больших размеров с мужским погребением, сопровождаемым богатым инвентарем — оружием, остатками боевых колесниц, скелетами лошадей. Третий тип представлял собой также курганные захоронения с одной или двумя центральными ямами, содержащими взрослые погребения, вокруг которых располагались периферийные кольцевые детские захоронения. Стены могильных ям облицовывались сырцом, пол обмазывали глиной. Иногда в основании ямы клали бревна в 2-3 венца.

Рис. 84. Керамика и типы орудий труда петровских памятников [Зданович Г. Б., 1988]. 1 - план поселения Петровка 2; 2-4 - планы жилищ поселений Петровка 2, Кулевчи 3; 5-7 - планы и разрез кургана, погребений, отпечатков колес могильников Берлик 2, Кенес; 8-10 - костяные псалии; 11-12 - кремневые наконечники стрел; 13-18 - медные и бронзовые ножи; 19-20 - бронзовые серповидные орудия; 21 -каменная булава; 22-26 - керамика.

Рис. 84. Керамика и типы орудий труда петровских памятников [Зданович Г. Б., 1988]. 1 — план поселения Петровка 2; 2-4 — планы жилищ поселений Петровка 2, Кулевчи 3; 5-7 — планы и разрез кургана, погребений, отпечатков колес могильников Берлик 2, Кенес; 8-10 — костяные псалии; 11-12 — кремневые наконечники стрел; 13-18 — медные и бронзовые ножи; 19-20 — бронзовые серповидные орудия; 21 -каменная булава; 22-26 — керамика.

В приуральских могильниках (Увак, Восточно-Курайли 1, Жаман-Каргала 2 и др. ) размеры насыпей также незначительны — в диаметре достигают от 8 до 20 м, высотой — 0, 15-1, 0 м [Ткачев В. В., 2000]. Вокруг центральной площадки погребений сооружались ровики, оградки из деревянных столбов, редко — каменные конструкции Курганы содержали как единичные погребения, так и многомогильные численностью до 30. В последних прослежена тенденция кольцевого расположения периферийных захоронений по отношению к центральным престижным могилам. Могильные ямы — прямоугольной формы, иногда овальных очертаний, в некоторых случаях отмечены уступы и подбойные конструкции, часто перекрыты деревянными плахами или каменными плитами. Плиты иногда использовались и для облицовки стен погребальных камер. В погребениях и за их пределами часто располагались жертвенники, на которых обнаружены черепа и конечности животных. Погребенные укладывались на левом, реже правом боку, в единичных случаях — в вытянутом на спине положении. Обнаружены также расчлененные погребения. Помимо индивидуальных погребений, встречены парные, коллективные захоронения, размещающиеся иногда ярусами [Ткачев В. В., 2000].

В редких случаях в больших центральных ямах погребали женщин с разнообразными украшениями, среди которых выделяется группа роскошных накосников на кожаной основе. Такие накосники, состоящие из бронзовых накладок, пронизей, листовидных подвесок, были обнаружены в могильниках Северного и Центрального Казахстана. Эти уборы, сходные с синташтинскими женскими украшениями, символизировали статус девушки, достигшей брачного возраста или же статус девушки-невесты в обрядах перехода жизненного цикла [Усманова Э. Р., Логвин В. Н., 1998].

Керамика представлена горшками с невысокой шейкой и ребром в верхней части, а также баночными формами, плавно профилированными сосудами. Для петровской керамики характерно зональное расположение орнамента на шейке, плечиках, в верхней части тулова и у дна, выполненного гладким или гребенчатым штампом. Около 45% сосудов полностью покрыто орнаментом. Преобладающими орнаментальными элементами являются прочерченные линии, заштрихованные равнобедренные треугольники, ромбы, горизонтальные зигзаги, вдавления. К числу каменных изделий относятся булава, топор, наконечники стрел, костяных — сегментовидные, дисковидные, прямоугольные псалии с шипами, пряслица, наконечники стрел.

Население, оставившее поселения и захоронения петровского типа, скорее всего можно рассматривать как создателей одного из очагов производства металлических изделий Евразийской металлургической провинции. Продукция металлообработки состояла из топоров вислообушных, копий с литой втулкой, тесел плоских, серпов пластинчатых, слегка изогнутых, ножей одно-и двулезвийных, долот черешковых и втульчатых с разомкнутой втулкой, втульчатых крюков, пилочек, восходящих к тем или иным стереотипам Циркумпонтийской или даже более ранней — Балкано-Карпатской металлургической провинции. Единственными специфическими петровскими типами являются лишь немногочисленные украшения — крестовидные подвески, пронизи. Основное направление металлургических контактов, технологических стереотипов и импульсов, приведших к возникновению петровской металлургии, связано с западными культурами — уральской абашевской и синташтинской. Спектроаналитическое исследование металлических изделий выявило геохимическую однородность или близость металла петровских памятников. Изделия изготавливались преимущественно из чистой меди, хотя доля оловянных бронз достигала 15-20%. В сравнении с металлообработкой очагов ЦМП у петровских племен произошли определенные прогрессивные изменения в развитии литейной технологии, связанные с получением отливок в полностью закрытых формах, началом использования оловянных бронз, применением — пока в единичных случаях — специальных видов термообработки бронз [Дегтярева и др., 2001].

Петровские памятники датируются по находкам псалиев, аналогичным микенским, а также по металлическим изделиям евразийских типов XVII—XVI вв. до н. э. [Chernykh E. N., 1992; Кузьмина Е. Е., 1994].

Алакульская культура

Петровская культура на протяжении своего развития претерпевает значительные изменения и далее трансформируется в алакульскую, зона охвата которой значительно расширена по сравнению с петровской. Алакульские памятники распространены от Урала на западе до Иртыша на востоке, на юге до Южного Казахстана и севера Средней Азии. В алакульскую эпоху исчезают оборонительные сооружения вокруг поселений, увеличиваются размеры жилищ (до 100-200 кв. м). Однако основные конструктивные принципы строительства домов остаются прежними. На поселениях Алексеевское, Камышное 1, Явленка 1, в Тоболо-Ишимском регионе исследованы полуземлянки с каркасными бревенчатыми конструкциями [Кривцова-Гракова О. А., 1948; Потемкина Т. М., 1985; Зданович Г. Б., 1988].

Рис. 85. Керамика и типы орудий труда алакульских памятников [Зданович Г. Б., 1988]. 1, 2, 6 - планы, разрезы курганов и погребений могильников Семипалатное и Алыпкаш; 3-4 - планы жилищ поселений Кулевчи 3, Петровка 2; 5 - костяной псалий; 7, 9 - бронзовые браслеты; 8, 10-14 - бронзовые подвески; 15, 17 - бронзовые ножи; 16 - бронзовый наконечник стрелы; 18 - бронзовый топор; 19 - бронзовый кинжал; 20-24 - керамика.

Рис. 85. Керамика и типы орудий труда алакульских памятников [Зданович Г. Б., 1988]. 1, 2, 6 — планы, разрезы курганов и погребений могильников Семипалатное и Алыпкаш; 3-4 — планы жилищ поселений Кулевчи 3, Петровка 2; 5 — костяной псалий; 7, 9 — бронзовые браслеты; 8, 10-14 — бронзовые подвески; 15, 17 — бронзовые ножи; 16 — бронзовый наконечник стрелы; 18 — бронзовый топор; 19 — бронзовый кинжал; 20-24 — керамика.

Погребальные сооружения в могильниках (Алакуль, Кулевчи 6, Чистолебяжье, Шет и др. ) становятся более многообразными -встречаются земляные и каменные курганы, каменные оградки, земляные курганы в сочетании с каменными кольцами [Виноградов Н. Б., 1984; Потемкина Т. М., 1985; Зданович Г. Б., 1988; Кадырбаев М. К., Курманкулов Ж., 1992; Матвеев А. В., 1998]. Могилы прямоугольные, внутри ямы — сруб или облицовка стен плахами с перекрытием в виде деревянного наката (рис. 85). В степной зоне исследованы каменные ящики, которые перекрыты плитами. Погребенные лежат на левом боку в скорченном положении, в случае парных погребений — мужчина лежит на левом боку, женщина — на правом. Преобладает западная ориентировка умерших. В насыпи найдены остатки жертвоприношений в виде черепов, конечностей коней, реже — быка, барана. Известны захоронения пары коней с псалиями, а также собак. В центральных могилах обнаружены погребения мужчин или парные — мужчины и женщины, вокруг которых располагались детские, подростковые, женские захоронения.

В мужских погребениях находили преимущественно нож и оружие — кремневые, костяные, бронзовые наконечники стрел, каменные топоры, булавы. Погребения женщин сопровождались множеством украшений — бляшками, нашитыми на одежду, браслетами, перстнями, серьгами, браслетами из бронзовых бус на щиколотках, роскошными накосниками. Преобладают сосуды типа горшков с выраженной профилировкой. Орнамент покрывает сосуды зонально — на шейке, в верхней части тулова и у дна. Узоры, так же как и на петровской керамике, — прочерченные, в основном это геометрические фигуры: меандры, треугольники, зигзагообразные ленты, опоясывающие горшок.

Алакульский металлургический очаг (или целая группа очагов) был наиболее мощным в ЕАМП. Если петровские металлурги использовали при изготовлении изделий медь и в меньшей мере оловянную бронзу, то алакульские мастера перешли на употребление почти исключительно оловянной бронзы. К специфическим формам металлообработки можно отнести втульчатые наконечники стрел, бесчеренковые серпы, двулезвийные ножи. Наиболее оригинальными вещами являются украшения — выпукло-вогнутые круглые бляшки с крестовидным орнаментом, концентрическими окружностями, вписанными друг в друга; желобчатые браслеты со спиралевидными завершениями, кольца со спиральными щитками, крестовидные подвески, листовидные нашивные пластины.

Алакульские памятники чаще всего датируются XV-XIV вв. до н. э. на основании аналогий дисковидным псалиям, некоторым типам блях, кинжалов, которые зафиксированы в восточноевропейских культурах и Подунавье (Тосег, Ватина), выведенных на европейскую хронологическую шкалу [Кузьмина Е. Е., 1994]. В последнее время появились работы, в которых предпринимаются попытки удревнения алакульских памятников на основании серии радиоуглеродных датировок западносибирских могильников до XX-XVIII вв. до н. э. [Матвеев А. В., 1998].

Федоровская культура

Федоровские памятники не образуют сплошного массива. Они распространены на Урале, в Казахстане, в Прииртышье, на Оби, Енисее. Отдельные могильники известны на Тянь-Шане, Памире. В Зауралье федоровские объекты открыты как на алакульских поселениях, так и в памятниках иных культур (Язево 1, Новоникольское 1, Бугулы 2, Атасу). Основной принцип планировки поселков — линейный, дома расположены в 1-2 линии вдоль береговой кромки реки. Для федоровских поселений характерно возведение небольших каркасных наземных построек и крупных прямоугольных многокамерных сооружений полуземляночного типа площадью от 30 до 200 кв. м [Малютина Т. С., 1990].

Погребальные комплексы в большинстве случаев располагаются на территории алакульских некрополей, образуя на них компактные группы. Для федоровских погребений (Федоровский, Урефты I, Путиловская Заимка и др. ) характерны более крупные в сравнении с алакульскими надмогильные сооружения, небольшое количество могил под насыпью (от одной до трех), расположение ям в один ряд, глубокие могильные ямы, использование камня в обкладке стен погребальной камеры (рис. 86). Могильники имеют невысокие насыпи, которые по основанию окружены круглыми или квадратными оградками, образованными цистовой кладкой или врытыми каменными плитами. Встречаются курганы с досыпкой, смыкающиеся ограды, а также грунтовые могильники. Погребальные камеры внутри имеют деревянную обкладку, срубы или каменные ящики. В Центральном Казахстане распространены каменные цисты — своеобразные склепы, облицованные внутри горизонтально уложенными каменными плитами. У федоровцев фиксируется устойчивый обряд кремации, иногда в ямах отсутствуют останки умерших. Исключение составляют енисейские могильники, где кремация фиксировалась редко [Максименков Г. А., 1978]. В погребениях найдено значительное количество изделий из металла — двулезвийные кинжалы с выемками у прямоугольного черенка, массивные литые браслеты с рожками, серьги с раструбом, бляшки с петелькой. К числу специфически федоровских типов изделий относят и вислообушные топоры с валиковым утолщением по краям обушного отверстия.

Рис. 86. Погребальный инвентарь енисейских федоровских могильников [Вадецкая Э. Б., 1986]. 1, 2 - план ограды и виды погребальных сооружений; 3-5 - бронзовые бляшки; 6 - бронзовые бусы; 7, 8 - каменная и костяная подвески; 9 - деревянная бадейка; 10 - берестяной туесок; 11, 12 - бронзовые серьги; 13 - орнамент на стенах погребальных ящиков; 14 - керамика.

Рис. 86. Погребальный инвентарь енисейских федоровских могильников [Вадецкая Э. Б., 1986]. 1, 2 — план ограды и виды погребальных сооружений; 3-5 — бронзовые бляшки; 6 — бронзовые бусы; 7, 8 — каменная и костяная подвески; 9 — деревянная бадейка; 10 — берестяной туесок; 11, 12 — бронзовые серьги; 13 — орнамент на стенах погребальных ящиков; 14 — керамика.

Федоровская керамика представлена плавнопрофилированными горшками с отогнутым венчиком, а также четырехугольными и овальными блюдами. Поверхность сосудов украшена сложным геометрическим орнаментом, выполненным оттисками мелкозубчатого, гребенчатого или гладкого штампов в виде косых треугольников, ромбов, меандров, образующими сложные ковровые узоры.

Хронологическая позиция федоровских памятников в системе андроновской общности вызывает споры и до сих пор не является общепризнанной. Скорее всего, федоровские памятники существовали синхронно с алакульскими. Е. Е. Кузьмина датирует раннефедоровские памятники XV-XIV вв. до н. э. Позднефедоровские комплексы она относит к XIII в. до н. э. и вплоть до конца эпохи бронзы [Кузьмина Е. Е., 1994].

Система хозяйства андроновских племен отличалась единообразием. Ведущей формой хозяйственной деятельности было
скотоводство, которое носило подвижный, отгонный характер. В зависимости от природной среды в одних районах преобладал крупный рогатый скот, в других стада состояли из мелкого рогатого скота. Повсеместно на андроновских памятниках встречаются кости одомашненных лошадей. Лошади представлены несколькими породами, среди которых выделяются высокопородные кони, легкие, грациозные, с тонкими ногами и высоко поднятой головой. Эти лошади развивали большую скорость и были идеально приспособлены для колесничной упряжки. Известны также собаки, двугорбые верблюды.

Подсобную роль по сравнению со скотоводством играло земледелие, которое выступало в мотыжной пойменной форме. На жертвенном холме Алексеевского могильника (Притоболье) были открыты ямы, где найдены обугленные стебли и зерна пшеницы. Отпечатки стеблей злаков обнаружены на бронзовом серпе с поселения Мало-Красноярка в Восточном Казахстане. К числу земледельческих орудий относятся каменные, костяные мотыги, бронзовые серповидные орудия, каменные зернотерки.

Главное направление технического прогресса в ареале всех андроновских культур было связано с развитием металлургии. Во второй половине II тыс. до н. э. андроновские племена перешли к массовому бронзолитейному производству, широкому освоению рудных месторождений, изготовлению самобытных типов орудий и оружия из оловянных бронз.

В пределах каждой из названных андроновских культур действовали собственные очаги металлургии. Их деятельность характеризуется чрезвычайно выразительным единообразием в технологии металлообработки и морфологии продукции типичной для ЕАМП в целом. Отличия в формах орудий и украшений носят лишь характер морфологических вариаций. Пожалуй, выделяется выраженным своеобразием лишь петровский очаг металлопроизводства, который унаследовал морфологические стереотипы от предшествующей Циркумпонтийской металлургической провинции. Явным наследием металлургических традиций прошлого стала практиковавшаяся здесь отливка втульчатых топоров, тесел, а также тенденция использования мышьяковых бронз наряду с оловянными бронзами.

Металлургическое производство андроновских очагов (петровского, алакульского, федоровского) по своей обеспеченности сырьевыми ресурсами являлось наиболее богатым в Евразийской провинции. Экономика основывалась на собственных сырьевых источниках: уральских, казахстанских залежах медной руды, а также богатых оловорудных месторождений Центрального и Восточного Казахстана (район Атасу, Калбинский и Нарымский хребты). Для добычи руды применяли глубокие подземные выработки. Андроновские металлургические очаги оказали огромное влияние на развитие производства металла более западных территорий. Из их ареала передавался на запад, в срубную среду, сырьевой металл. Особенно драгоценным объектом торговли было олово, которое переправляли с востока на запад тысячекилометровыми путями. Кроме меди и олова, разрабатывались месторождения золота в Северном Казахстане в районе г. Степняк, на Алтае.

Наиболее значительными по объему добытой руды и выплавленного металла следует считать рудники Центрального Казахстана. Подсчеты показали, что объем добытой руды на рудниках Джезказгана достигает примерно 1 миллиона тонн, а вес выплавленной меди из кенказганской руды оценивается примерно в 30-50 тысяч тонн. Рядом с рудниками на Южном Урале, в Северном и Центральном Казахстане известны и поселения горняков, металлургов. Наиболее интересным является поселение Атасу, расположенное в 80 км от Кенказганского рудника. На его территории обнаружены печи для плавки руды достаточно сложной конструкции, снабженные воздуходувными каналами для подачи кислорода в плавильную камеру. Поселение Атасу являлось одним из самых крупных в Евразии центров по переработке руды, выплавке меди, отливке бронзовых орудий.

Подавляющее большинство изделий андроновских очагов представляют собой высококачественную оловянную бронзу. Незначительную долю орудий составляют предметы, изготовленные из чистой меди и сплавов меди с мышьяком и сурьмой. Изредка встречались сурьмяные подвески, использовалось листовое золото в качестве обкладки бронзовых украшений.

Срубная культурно-историческая общность

В западной части Евразийской металлургической провинции в пределах ее европейской зоны развивалась срубная культурно-историческая общность, хронологические пределы которой также в значительной степени укладываются во вторую половину II тыс. до н. э. Ареал культурно-исторической общности простирается от левобережья нижнего и среднего течения Днепра на западе до верхнего течения р. Урал на востоке в степной и лесостепной зоне. Формирование первоначального ядра племен срубной общности происходило в Волго-Уралье, где сосредоточен основной массив ранних срубных памятников. В этом процессе существенное участие принимали позднеямные (так называемые полтавкинские) племена, определенный вклад в формирование срубной культуры был внесен также абашевскими и катакомбными массивами населения [Агапов С. А., Васильев и др., 1983; Мерперт Н. Я., 1985; Памятники срубной культуры, 1993]. Эта точка зрения подтверждается сходством элементов погребальной обрядности, керамических традиций, морфологии металлических изделий. Поздний период существования абашевской культуры совпал по времени с началом функционирования срубной общности. Этот период отмечен интенсивными абашевско-срубными контактами, что подтвердилось наличием комплексов синкретического облика, сочетающих абашевские и срубные черты. К числу таких относится подавляющее большинство (31 из 39 захоронений) юго-восточной группы известного Покровского могильника под г. Саратовом.

Срубная культура впервые была выделена выдающимся русским археологом В. А. Городцовым, который одним из первых в европейской археологии использовал элементы статистики для анализа массового археологического материала. В работе «Культуры бронзовой эпохи Средней России» на материалах донецких погребений им были выделены, помимо ямной и катакомбной культур, погребения в срубах [Городцов В. А., 1916]. Разделение погребений было произведено с помощью сопоставления стратиграфических наблюдений с изменением типов могильных ям и динамикой изменения инвентаря. Таким образом, свое название культура получила по типу подкурганных погребений, в которых могильная яма вмещала камеру, выложенную деревом в виде сруба жилого дома. Только позднее выяснилось, что этот тип погребений составляет всего 2-5 % от общего количества срубных захоронений.

Анализ элементов материальной культуры срубников выявил специфические отличия в ее ареале в степной и лесостепной зонах, обусловленные природно-климатическими особенностями и хозяйственным укладом. Исследователями были выделены локальные варианты в пределах Нижнего, Среднего Поволжья, Приуралья, Среднего Дона, Приднепровья.

Срубные памятники представлены большей частью курганными и грунтовыми могильниками. Курганные могильники, в числе которых такие, как Бережновский, Ягодное, Хрящевский и др., размещаются на террасах или возвышенностях по берегам рек. Они включают небольшое число курганных насыпей, под которыми прослеживаются большие прямоугольные могильные ямы. Насыпь покрывала сразу несколько могил, по всей видимости представителей одного клана. Такие насыпи возводились над несколькими захоронениями практически одновременно. Часто могилы были перекрыты мощным бревенчатым накатом или деревянными плахами, во внутренней полости имелись опорные столбы. Погребенные лежали скорченно на левом боку, голова направлена в северный сектор кургана. В ряде могил зафиксированы следы органической подстилки, а также охры и мела (рис. 87). В погребениях раннего периода отмечены следы жертвоприношений животных — лошадей, овец, размещавшихся на специально сооруженных площадках или в могильной яме. В раннесрубных погребениях обнаружены и следы проявления культа огня, зафиксированные в виде зольников от костров, горевших на поверхности около ямы. Золой и углями посыпали также дно ямы у головы и ног умершего. Обнаружены также и случаи кремации с остатками кальцинированных костей на коре с охристой подсыпкой. Обычно в могилу ставили 1-2, редко 3 сосуда у кистей рук и колен умершего, иногда помещали бронзовый нож, шилья, бусины и подвески [Семенова А. П., 1983].

Рис. 87. Раннесрубные погребения Среднего Дона [Синюк А. Т., 1986]. 1-6, 8-12 - планы и инвентарь могильника Пасеково (2, 4, 6, 9, 11 - керамика; 7 -медная игла); 13-16 - план и инвентарь могильника Верхняя Маза (14-16 - керамика; 17 - бронзовый кинжал); а - органическая подстилка; б - дерево; в - охра; г - уголь; д - сосуд.

Рис. 87. Раннесрубные погребения Среднего Дона [Синюк А. Т., 1986]. 1-6, 8-12 — планы и инвентарь могильника Пасеково (2, 4, 6, 9, 11 — керамика; 7 -медная игла); 13-16 — план и инвентарь могильника Верхняя Маза (14-16 — керамика; 17 — бронзовый кинжал); а — органическая подстилка; б — дерево; в — охра; г — уголь; д — сосуд.

В грунтовых могильниках (Алексеевский, Съезжинский) погребения располагались рядами. Простота погребального обряда, отсутствие свидетельств ритуальных церемоний, скудость сопровождающего инвентаря производят впечатление, что в них хоронили людей с более низким социальным статусом, нежели в курганах.

Поселения, расположенные на первых надпойменных террасах рек, состоят из прямоугольных полуземлянок больших по площади, иногда до 150 кв. м и более (поселения Суруш, Сусканские 1, 2, Мосоловское; [Горбунов В. С., 1989; Обыденнов М. Ф., Обыденнова Г. Т., 1992; Пряхин А. Д., 1993; Пряхин А. Д., 1996]). Стены этих жилищ укреплены бревнами. Внутри жилища располагалось несколько очагов. Видимо, здесь жило несколько парных семей.

В погребениях и на поселениях найдено большое количество керамики, металлических изделий, инструментов и приспособлений, связанных с металлургическим производством. Керамика срубной культуры плоскодонная, преобладают баночные, почти цилиндрические и острореберные сосуды, как бы состоящие из двух сложенных основаниями усеченных конусов. Орнамент наносился среднезубчатым или гладким штампом. Мелкозубчатый штамп использовался для украшения острореберных сосудов. Орнаментальные узоры состояли из прямых линий, прямоугольников, ромбов, зигзага, уточки, горизонтальной елочки. Изделия из камня представлены топорами, кремневыми наконечниками стрел. Из кости сделаны трех- и четырехгранные наконечники стрел, псалии с шипами, втоки древков стрел, кольца, пряжки, пронизи.

У населения срубной общности функционировало несколько металлургических и металлообрабатывающих очагов, дифференциация которых затруднительна по причине монотонности культуры, отразившейся и на металлопроизводстве [Chernykh E. N., 1992]. Безусловно, существовал приуральский металлургический очаг, базировавшийся на разработке каргалинских руд. Очаги металлообработки функционировали также в Поволжье и на Дону, о чем свидетельствуют многочисленные производственные мастерские, литейные формы, тигли, льячки. По данным Е. Н. Черных, в срубном металле незначительна доля оловянных бронз — всего 25-30%, большинство предметов представлено изделиями из чистой меди и сурьмяно-мышьяковой бронзы. Производящие центры срубной общности, несмотря на активную разработку каргалинских медистых песчаников Приуралья и Донецкого бассейна, функционировали в основном на привозном восточном сырье, связанным с месторождениями Казахстана, Южного Урала. Доставляли это сырье мастера андроновских племен. Высокая степень типологической близости металлического инвентаря срубной и андроновской культур объясняется именно этими контактами.

Металлических вещей в срубное время очень много. Это топоры вислообушные массивные, ножи черенковые с расширением-упором или же перехватом, с прямоугольной или ромбической пяткой черенка, кинжалы с металлической рукоятью, наконечники копий литые и кованые, долота желобчатые с несомкнутой втулкой, серпы с крюком, сильно изогнутые (рис. 88). Характерным изделием срубной культуры можно считать также кельты, которые появляются с того времени, когда вислообушные топоры ранних срубников выходят из употребления. Эти кельты имеют втулку, перпендикулярную лезвию, отчего рукоять орудия была коленчатой. В погребениях встречена большая серия украшений: браслетов, подвесок.

В срубном сообществе существовало несколько производственно-металлургических центров с определенной специализацией — Каргалы, Мосоловка, Береговское, Тюбяк, Усово Озеро, Капитаново.

Племена срубной общности продолжали эксплуатацию Каргалинского меднорудного горно-металлургического центра — крупнейшего и древнейшего в северной зоне Евразии памятника горного дела. Здесь открыты следы двух десятков поселков горняков и металлургов срубного времени с яркими следами их производственной деятельности в виде устьев шахт, штолен, карьеров [Черных Е. Н., 1997в; Черных Е. Н., Кузьминых и др., 1999]. Общая длина горных подземных разработок достигает нескольких сотен километров при глубине до 40-42 метров. На Каргалах преобладала так называемая хуторская система организации производства и жизнедеятельности, когда обитатели одного жилого и производственного комплекса обладали преимущественным правом разработки участка выходов руды. Практически все поселения располагались на высоких берегах оврагов, на холмах, далеко от источников
воды. На селище Горном был исследован жилой и производственный комплекс, состоящий из жилого помещения, плавильного двора с его центральной частью в виде металлургического очага, рудного двора, сакральной ямы-штольни, ямы для отходов производства. Плавка руды велась в очаге с использованием открытого огня и угольной засыпки в глиняном сосуде или чаше из песчаника с применением искусственного дутья. На территории рудного двора сохранился мощный пласт специально отобранных кусков окисленных минералов — малахита и азурита. Сакральная яма-штольня, проходившая под основаниями стен и полом жилища, содержавшая утрамбованную руду, представляла собой редкий случай имитации рудной залежи — богатой и неглубокой, отражение одного из профессиональных способов мольбы рудокопов подземным духам. С территории поселения происходит разнообразный материал — керамика, металлургические шлаки, литейные формы, каменные молоты и молотки, готовые металлические изделия.

Рис. 88. Продукция срубного металлургического очага Волго-Уралья [Chernykh E. N., 1992]. 1-3 - шилья; 4-8 - подвески; 9-15 - браслеты; 16-26 - ножи и кинжалы; 27 -долото; 28-30 - наконечники копий; 31-33 - вислообушные топоры; 34 - серповидное орудие; 35-37 - серпы.

Рис. 88. Продукция срубного металлургического очага Волго-Уралья [Chernykh E. N., 1992]. 1-3 — шилья; 4-8 — подвески; 9-15 — браслеты; 16-26 — ножи и кинжалы; 27 -долото; 28-30 — наконечники копий; 31-33 — вислообушные топоры; 34 — серповидное орудие; 35-37 — серпы.

У племен срубной общности можно наблюдать процессы обособления и специализации мастеров-литейщиков. Об этом свидетельствуют материалы специализированного поселения металлургов-литейщиков Мосоловка на Дону в Воронежской области [Пряхин А. Д., 1993; Пряхин А. Д., 1996]. Основная продукция мастеров Мосоловки была ориентирована на внешний товарный обмен. На территории памятника раскопано несколько больших производственных помещений, в которых обнаружено огромное количество глиняных литейных форм -до 700 створок, несколько сотен плавильных чаш (рис. 89). Резко доминируют негативы для отливки втульчатых топоров, найдены створки форм для отливки серпов, наконечников копий, ножей, втульчатых долот, шильев. Формы для отливки серпов были односторонними с плоскими крышками. На створке вырезался негатив изделия, а на крышках сохранились следы расплавленного металла, повторяющие форму серпа. Отливались также круглые слитки-диски диаметром до 20 см. На этом поселении осуществлялись операции не только металлообрабатывающего цикла, но, по всей видимости, и металлургического, связанного с выплавкой металла из привозной руды.

На поселении Липовый Овраг в Поволжье была изучена металлообрабатывающая мастерская, из которой происходит комплекс глиняных и каменных литейных форм для отливки ножей, кинжалов, долот, шильев, льячки, тигли. На поселении Усово Озеро на р. Северский Донец выявлены пиротехнические сооружения, связанные с металлургическим циклом, а также значительная коллекция литейных форм.

Основу хозяйства племен срубной общности составляло скотоводство, придомное в лесостепи, а в степи — подвижное, возможно, полукочевое. В составе стада — крупный и мелкий рогатый скот, лошади. Большое количество разнообразных земледельческих орудий — серпов, зернотерок, топоров, которые могли служить для корчевки леса, указывают на значительный объем земледельческих работ.

Рис. 89. Глиняные литейные формы Мосоловского поселения.

Рис. 89. Глиняные литейные формы Мосоловского поселения.

В конце 50-х годов Н. Я. Мерпертом предложена схема периодизации срубных памятников, которая основана на комплексном анализе стратиграфии, планиграфии, черт погребальной обрядности и морфологии инвентаря срубных курганов Среднего Поволжья [Мерперт Н. Я., 1958]. Им были выделены четыре блока памятников, которые последовательно датировались, начиная с XVI в. до н. э. до первой четверти I тыс. до н. э. Хронологическая шкала Н. Я. Мерперта явилась основой периодизации и хронологии срубных памятников на других территориях Восточной Европы. Так, в конце 70-х годов Н. К. Качалова на материалах Волго-Уральского междуречья также выделила 4 этапа истории срубных племен на основе взаимовстречаемости изделий в комплексах, имеющих обоснование в системе относительной хронологии: первый бережновский этап датирован XVI-XV вв. до н. э., второй — XV-XIV вв. до н. э., третий — XIII-XII вв. до н. э., четвертый — Xl-Х вв. до н. э. [Качалова Н. К., 1978; Качалова Н. К., 1985]. В конце первого периода срубные племена расселяются в лесостепное Подонье, в Приднепровье, бассейн Оки, междуречье Суры и Волги, Приуралье, левобережье Камы [Березанская С. С., Отрощенко и др., 1986; Горбунов В. С., 1989; Горбунов В. С., 1992; Обыденнов М. Ф., Обыденнова Г. Т., 1992]. В керамике и металле на втором этапе культуры прослеживаются следы влияния восточных алакульских племен. Имеющиеся некалиброванные радиоуглеродные даты срубных приуральских поселений относятся к интервалу конец XVI-XV вв. до н. э. для раннесрубной стадии и конец XV — начало XIII в. до н. э. для развитого этапа культуры.

На позднем этапе существования срубной общности появляются первые изделия из железа (ножи, шилья), а также некоторые формы вещей, развившиеся впоследствии у скифов. Это дает основания полагать, что между скифской культурой железного века и срубной культурой позднего бронзового века нет резкой грани. Не исключено, что потомки срубных племен стали местной основой формирования последующей скифской культуры.

* * *

Во второй половине II тыс. до н. э. бронзовые орудия широко распространяются на севере в лесостепной и лесной зонах, где возникают собственная металлургия и металлообработка.

Рис. 90. Погребальный инвентарь кротовской культуры [Молодин В. И., 1985]. 1-8 - керамика могильника Сопка 2; 9-18 - бронзовые ножи могильника Сопка 2.

Рис. 90. Погребальный инвентарь кротовской культуры [Молодин В. И., 1985]. 1-8 — керамика могильника Сопка 2; 9-18 — бронзовые ножи могильника Сопка 2.

В последние десятилетия исследовано большое количество памятников в лесной зоне с выявлением так называемых контактных культур. В Волго-Окском междуречье располагаются памятники поздняковской культуры [Бадер О. Н., 1970]. В Среднем Поволжье, в бассейнах Камы, Белой, в Приуралье открыты поселения и могильники приказанской культурно-исторической общности [Халиков А. Х., 1969]. На территории Приуралья, на Южном Урале и в Зауралье изучены памятники черкаскульской культуры, в Западной Сибири так называемые «андроноидные» культуры [Сальников К. В., 1967; Косарев М. Ф., 1981]. В лесостепных пространствах Верхнего Приобья и Прииртышья, включая Барабинскую лесостепь, выделена кротовская культура с богатым и своеобразным инвентарем, датируемая XIV-XII вв. до н. э. (рис. 90; [Молодин В. И., 1985]). В Сибири в бассейне Средней Оби и Томи исследованы курганные и грунтовые могильники ирменской культуры [Вадецкая Э. Б., 1986; Матвеев А. В., 1993].

Общность культур валиковой керамики

На заключительной стадии позднего бронзового века в период XI—IX вв. до н. э. складывается новая, еще более обширная общность евразийских культур, получившая название общности культур валиковой керамики в связи с наличием сосудов, украшенных под венчиком, по горлу или по плечику валиком, иногда со свисающими концами в виде «усов» [Chernykh E. N., 1992]. Культуры валиковой керамики охватили обширную территорию: от Алтая на востоке до Нижнего Дуная и Восточных Карпат на западе. В ней выделены две основные зоны — западная (фракийская) и восточная. Граница между ними проходит в Поднепровье и Левобережной Украине. Восточная зона общности простиралась от Алтая до Дона, на юге до северных полупустынь Средней Азии. К ней относят памятники позднего этапа срубной общности, саргаринской культуры Зауралья и Казахстана, трушниковского типа Западного Алтая и Восточного Казахстана, бегазы-дандыбаевской культуры Центрального Казахстана. Общие черты в культурах общности проявляются, помимо керамических традиций, в отказе от подкурганного обряда погребения, в приемах домостроительства, структуре скотоводческого хозяйства. Весьма сходным оказался и морфологический состав металлического инвентаря — ножи-кинжалы с кольцевым упором у основания черенка, косари сосновомазинского типа, долота втульчатые желобчатые, ножи однолезвийные со слабо выделенной рукоятью, бритвы с фигурным лезвием.

К позднему этапу срубной общности относится несколько кладов бронзовых изделий, в состав которых входили в основном серпы, не встречающиеся в погребениях. В Сосновой Мазе (г. Хвалынск) на Волге открыт клад, состоявший из множества бронзовых предметов. Среди них выделяются массивные косари, служившие для вырубки кустарников в поймах рек. Вещи из клада не отделаны, они сохранили литейные швы и заусеницы. На изготовление орудий клада пошло два слитка весом по 7-8 кг каждый. Перелюбский клад состоял из 16 серпов с крюками. Клады конца эпохи бронзы известны также на территории Семиречья (среди них многообразием форм выделяется Шамшинский комплекс предметов), Восточного Казахстана. Клады свидетельствуют о накоплении значительных богатств у отдельных лиц, главным образом вождей племен. В азиатской зоне общности валиковой керамики крупнейшим металлургическим очагом являлся казахстанский, базировавшийся на мощных рудных источниках. Волго-донский очаг, по мнению Е. Н. Черных, следует отнести к числу металлообрабатывающих, работавших на привозном сырье из районов Урала, Казахстана и Карпат [Chernykh E. N., 1992].

Рис. 91. Погребальный инвентарь карасукских могильников [Вадецкая Э. Б., 1986]. 1, 2 - планы оград и виды погребальных сооружений; 3 - керамика; 4-6 - бронзовые заклепки и пронизки; 7 - раковины каури; 8, 9 - бронзовые кольца; 10, 17, 21 -бронзовые подвески; 11-13, 20, 26 - бронзовые бляшки; 14, 15 -лапчатые подвески; 16 - бронзовый браслет; 18, 19 - костяные гребни; 22 - бронзовые бусы; 23-25 -бронзовые ножи; 27 - бронзовый кельт; 28, 29 - костяные проколки; 30 - каменный точильный брусок; 31, 32 - кремневые наконечники стрел.

Рис. 91. Погребальный инвентарь карасукских могильников [Вадецкая Э. Б., 1986]. 1, 2 — планы оград и виды погребальных сооружений; 3 — керамика; 4-6 — бронзовые заклепки и пронизки; 7 — раковины каури; 8, 9 — бронзовые кольца; 10, 17, 21 -бронзовые подвески; 11-13, 20, 26 — бронзовые бляшки; 14, 15 -лапчатые подвески; 16 — бронзовый браслет; 18, 19 — костяные гребни; 22 — бронзовые бусы; 23-25 -бронзовые ножи; 27 — бронзовый кельт; 28, 29 — костяные проколки; 30 — каменный точильный брусок; 31, 32 — кремневые наконечники стрел.

Центральноазиатская металлургическая провинция охватывала территорию Саяно-Алтая, Монголии, Северо-Западного и Северного Китая. В северо-западной зоне провинции наиболее широко известным был карасукский металлургический очаг, ареал которого охватывал Минусинскую котловину на Среднем Енисее и Алтай [Вадецкая Э. Б., 1986]. Карасукские памятники известны также и на территории Тувы и Монголии. Карасукская культура изучена в основном по материалам бескурганных могильников (Малые Копены 3, Карасук 1, 4). Могилы обозначались на поверхности каменными квадратными или округлыми оградками. Могильные ямы облицовывались тонкими плитами, реже встречались цисты. Сверху они также перекрывались плитами. Преобладают погребения в вытянутом положении на спине или левом боку со слегка согнутыми ногами (рис. 91). Слева у головы ставили 1-2 сосуда, в ноги на деревянном подносе — часть туши барана, коровы, редко лошади. Сосуды большей частью круглодонные с бомбовидным туловом, украшены ромбами, треугольниками, вдавлениями, прочерченными линиями. Поверх костей животных помещали лезвие ножа, реже — целые однолезвийные коленчатые ножи, кельты, наконечники стрел. Особенно часто встречались металлические украшения — бляшки, серьги, кольца, подвески, а также гребни. Наиболее характерным типом украшений были так называемые «лапчатые» подвески, кольца со спиральными завитками, округлые или квадратные бляшки, иногда с круглыми выступами. Основным видом сплавов являются мышьяковые бронзы, оловянных бронз не более 10-15% проанализированных предметов. Металлопроизводство карасукских племен основывалось на эксплуатации медно-мышьяковых месторождений Тувы, а также рудников Минусинской котловины, где было обнаружено большое количество древних выработок. Древнейшие металлические изделия датируются XIV в. до н. э., основная часть материалов относится к более позднему времени — XII—IX вв. до н. э.

* * *

В эпоху поздней бронзы, охватывающей период XVIII-XVII -X-IX вв. до н. э. происходят новые качественные изменения в материальной культуре, развитии земледелия и скотоводства. Возрастает оседлость населения, на что указывает увеличение количества поселений, в том числе и укрепленных. Однако наиболее кардинальные инновационные процессы охватили сферу металлопроизводства. Для этого периода характерно скачкообразное распространение зоны металлоносных культур, особенно в восточном направлении. Культурами этого типа были охвачены обширные области Западной Сибири, Казахстана, Центральной, Восточной и Юго-Западной Азии. За пределами зоны металлоносных культур остались неолитические культуры Северо-Восточной Азии и племена, обитавшие к югу от Сахары [Черных Е. Н., Кузьминых С. В., 1989; Chernykh E. N., 1992; Черных Е. Н., 2000]. Именно в этот период были открыты практически все известные ныне медно- и оловорудные месторождения на Урале, Алтае, Казахстане, Прибайкалье. Наряду со значительным увеличением объема добытой руды и выплавки меди, олова и других металлов, в этот период повсеместно осваивается и новый сульфидный тип месторождений. При литье орудий варьирует рецептура сплавов с определением оптимальных составов. В большинстве очагов ведущим искусственным сплавом явился сплав меди с оловом — классические оловянные бронзы. Широкое распространение получают новые литейные технологии — получение наконечников копий, кельтов, долот с так называемой слепой втулкой. Зона металлоносных культур расширяется в северном и восточном направлениях, достигая границ лесотундры и Дальнего Востока.

В этот день:

Нет событий

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014