К содержанию 25-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
В Музее истории материальной культуры при Томском гос. университете, среди сравнительно большого собрания археологических предметов из камня в виде топоров, ножей, скребков, наконечников стрел, пестов и пр.,
имеется чрезвычайно интересный предмет — жезл с головкой коня, художественно вырезанной из однородного куска камня зеленовато-черного цвета, по-видимому, из группы диабазов.
[adsense]
Найден жезл близ станицы Бухтарминской, расположенной на берегу р. Бухтармы (приток р. Иртыша), Усть-Каменогорского района, Казахской ССР. По инвентарной книге музея жезл этот значится под № 5278 (рис. 46).
Размеры предмета: длина (от гривы до нижнего конца) 46.3 см, ширина средней части 7 см и нижнего конца 2.7 см, объем головки через затылочный гребень и гриву 26.6 см, объем самого кончика рукоятки 10.3 см.
Головка коня вырезана рельефно четкими и выразительными линиями и отличается реалистичностью изображения. В скульптурной форме, обработанной из камня, чувствуется напряженная динамика. Предмет этот представляет замечательный образец искусства, созданный, однако, для каких-то практических целей. Форма головки коня может быть сближена с фигуркой, представленной у Д. Н. Анучина на рисунке 52 в тексте «К истории искусства и
верований в приуральской чуди». 1 Д. Н. Анучин еще в своей работе о некоторых своеобразных каменных изделиях из Сибири 2 отметил, что «первобытному человеку не чуждо известное стремление к разнообразию, к изяществу; даже к художественному воспроизведению окружающих его предметов, особенно людей и животных», и что изваяния из камня, глины, дерева «способны вызывать удивление смелостью очертаний и тщательностью отделки» предмета.
Жезл этот мог являться симолом власти — скипетром вождя конных всадников. Но археологические и этнографические параллели скорее заставляют связывать этот предмет с религиозно-магическими представлениями и действиями. Он мог служить атрибутом шамана (medicine-men). Некоторые сибирские шаманы пользовались при камлании вместо традиционного бубна деревянными палками с изображением конской головы. Например, у шорцев (улус Мыски, Горная Шория) на празднике «Туур-той», при церемонии так называемого освящения нового бубна, сделанного для шамана, последний во время ритуала употреблял при камлании палку с изображением головы лошади на конце ее. Примеры замены бубна при камлании древком с конской головой или хотя бы конскими атрибутами практиковались шаманами и в других местах. Так, якутский шаман при малом камлании употреблял, по сообщению Серошевского, вместо бубна кнут или ветку с пучком конских волос. 3 Воображаемый или действительный конь споспешествует шаману. Это отмечает и Штернберг. 4 Конь при шаманизме у некоторых сибирских народов фигурировал и в качестве жертвы. Например, у ойротов при «тайэлга»; 5 у якутов в культе умерших шаманов. 6 Кроме того, предмет этот близок к серии археологических находок, явно фаллического характера, сделанных в Западной Сибири. В музее Томского гос. университета имеется два каменных песта с явными признаками фалла. Среди подобных пестов, по сообщению Д. Н. Анучина, попадаются иногда такие, верхний конец которых украшен изображением головы какого-либо животного. 7
Издаваемый жезл не единственная находка в местах Западной Сибири. В Омском областном музее хранится жезл, украшенный аналогичной головкой коня. Он отличается от томского только материалом (серый сланец), меньшими размерами нижней части (рукоятки) и не так искусно разработанным рельефом головы. Найден был этот жезл на пашне в поселке Волчьем, Омского округа. По инвентарной книге музея значится под № 33.
Эта находка убеждает в возможности локализации подобных жезлов на широком пространстве Западной Сибири. Ряд близких к нашим жезлам предметов, украшенных головкой быка или барана, найден и в Минусинской котловине. 8
Изолированность подобных находок затрудняет решение вопроса об их хронологии. Однако поразительная реалистичность изображений не позволяет относить эти предметы к кругу произведений искусства скифо-сарматской эпохи. Скорее в них можно видеть предшествующую стадию развития сибирского искусства, связывая их с реалистическими бронзами карасукского (позднеандроновского на западе) периода (начало I тысячелетия до н. э.).
К содержанию 25-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
Notes:
- Из материалов по археологии восточных губерний. Изд. Московского Археологического общества, т. 3, М., 1899. ↩
- Труды VI Археологического съезда в Одессе 1884 г., т. I, Одесса, 1886. ↩
- Серошевский. Якуты. Опыт этнографического исследования, т. I. СПб., 1896. ↩
- А Штернберг. Избранничество в религии. «Этнография», № 1, 1927, стр. 23. ↩
- А. Н. Глухов. «Тайэлга». Материалы по этнографии, т. III, вып. 1, Л., 1926. ↩
- Г. В. Ксенофонтов. Легенды и рассказы о шаманах. М., 1930. ↩
- Д. Н. Анучин. О некоторых своеобразных изделиях из Сибири. Труды VI Археологического съезда в Одессе 1884 г., т. I, М., 1886. ↩
- В. В. Радлов. Сибирские древности, т. I, вып. III, табл. XXII, 1; С. Р. Цыганков. Описание некоторых уников Минусинского музея. Ежегодник Гос. музея им. Мартьянова, т. I, вып. 1, Минусинск, 1926, стр. 84. ↩