Матющенко В.И. Об антропоморфных изображениях на глиняных сосудах из поселения Самусь IV

К содержанию журнала «Советская археология» (1961, №4)

Поселение Самусь IV, исследуемое нами в последние годы, дало очень много интересного материала по истории томских племен эпохи бронзы второй половины II тысячелетия до и. э. ¹.

На поселении собрано большое количество фрагментов и несколько частично восстановленных сосудов, украшенных, помимо обычного орнамента, антропоморфными изображениями.

Все сосуды и фрагменты их, имеющие эти изображения, полностью аналогичны другим рядовым сосудам, добытым на поселении: и по форме, и по величине, и по технике изготовления, и, наконец, по наличию орнамента (кроме антропоморфных рисунков), общего для керамики данного памятника. Все рисунки выполнены контурно тонкой палочкой по еще необожженному сырому сосуду.

Вот некоторые из этих сосудов и изображений.

1. Сероглиняный плоскодонный сосуд с прямым венчиком среднего обжига, украшенный в верхней части четырьмя горизонтальными резными линиями в сочетании с мелкими лунками. Ниже этого пояса — контурное изображение фигур человека с двумя вертикальными линиями вместо головы и туловищем, заштрихованным короткими поперечными линиями. Фигуры чередуются с тремя вертикальными резными линиями. У самого дна — две горизонтальные резные линии и мелкие лунии. Дно украшено двумя концентрическими резными кругами, в которые вписаны два таких же круга; второй и третий крути соединяются 12 поперечными линиями, расположенными попарно (рис. 1, 7).

2. Контурное изображение лица человека на внешней стороне плоского дна. Очень четко изображены глаза, брови, нос, губы, уши. Все лицо обрамлено восемью концентрическими кругами (рис. 1,2).

3. Изображение лица человека, выполненное двумя концентрическими кругами, в центре которых точками нанесены глаза и рот. Вниз от головы прочерчены три вертикальные линии, а с боков на уровне глаз спускается по одной слабо изогнутой линии (может быть, схематическое изображение кос; рис. 1,5).
4. Схематическое изображение головы человека. Глаза и рот нанесены точками. Нос слабо выделяется небольшой выпуклостью. Лоб ограничен прямой горизонтальной линией, от которой вверх поднимаются три короткие вертикальные линии. Со стороны щек в обе стороны также нанесено по три коротких горизонтальных линии. Все это изображение ограничено двумя дугообразными линиями, а вниз от него нанесены три вертикальные линии (рис. 1, 4). Подобные изображения на поселении — довольно частая находка, и отличаются они от описанного только некоторыми деталями.

5. На сосудах поселения многочисленны личины, имеющие по три вертикальные линии над головой и по три коротких штриха с каждой стороны лица. Туловище этих изображений выполнено одной или двумя вертикальными линиями (рис. 1, 5, 6).

6. Есть много изображений, воспроизводящих фигуру человека с двумя-тремя вертикальными линиями вместо головы, со слабо изогнутыми руками, нарисованными двумя или одной линией (рис. 1, 7—9); иногда от линий, заменяющих голову, спускаются вниз со слабым изгибом две-три подобные линии, возможно имитирующие косы.

7. Имеются изображения личин с длинными руками и туловищем в виде трех вертикальных линий (рис. 1,10).

8. Нередки также очень схематичные изображения личин, расположенные по самому обрезу венчика сосуда (рис. 1,11).

Очень интересно также изображение половины личины какого-то существа, нанесенное тонкими контурными линиями, возможно, с короной, имеющей рога.

Антропоморфные изображения с поселения Самусь IV не являются совершенно изолированными; прежде всего, многие эти изображения по трактовке головы имеют близкие аналогии в более позднее время в памятниках кулайского типа. Так, голова, изображенная на рис. 1, 2, имеет прямую аналогию в кулайских изображениях ². То же можно отметить по поводу других изображений. Особенно это относится к голове, плоско усеченной сверху. Подобные ей изображения найдены близ дер. Ишимки бывш. Ачинокого уезда ³.

Во всех этих изображениях очень близка трактовка головы в виде усеченного сверху овала, глаз и рта в виде овалов; также их сближает наличие шеи, которая имеется у всех указанных изображений и у изображений на самусьских сосудах.

Изображение человека в искусстве народов таежной полосы Западной Сибири, как уже было оказано, широко распространено в различные археологические эпохи. Так, среди материалов усть-полуйской культуры известно изображение лица человека на пластинке панциря в виде овала, усеченного сверху, в короне с четырьмя зубцами в виде стрел ⁴. На этом изображении несколько иначе, чем на поселении Самусь IV, выполнены рога и глаза, но общий облик очень близок самусьским рисункам. Известно другое подобное изображение в виде бронзовой личины среди памятников этой культуры ⁵. Бронзовое же изображение усеченного сверху лица человека хранится также в фондах Ханты-мансийского музея ⁶. Весьма близки по манере передачи черт лица гравированные изображения на бляшке того же времени ⁷, а также и в более позднюю эпоху ⁸.

Прием изображения туловища человека заштрихованными поперечными линиями сохраняется в Западной Сибири значительно позднее; примером этому может служить изображение фигурки человека из бронзы, найденное около г. Тары ⁹ и в Усть-Полуе ¹⁰.

Кроме того, среди кулайских материалов имеются изображения, воспроизводящие полную фигуру человека и тем самым близкие именно самусьским. Правда, они имеют очень мало сходства в трактовке изображений. Однако наличие таких деталей, как ребра, имеющиеся и в тех, и в других изображениях, особенно сближает их. Но на сосудах имеются также изображения, близкие к изображениям такого рода не столько из Западной Сибири, сколько из Восточной Сибири. Мы имеем в виду прежде всего наличие короны на голове в виде отростков. На поселении Самусь IV в силу специфичности материала (керамика) они несколько отличаются от восточносибирских. Однако в данном случае корона из Самусь IV подчинена общему орнаментальному стилю на сосудах — стремлению к вытянутым линиям. В Музее истории материальной культуры при Томском гос. университете есть две железные короны, происходящие из района Обь-Енисейского канала ¹¹, примыкающего к областям Восточной Сибири. Одна из корон, наиболее сохранившаяся, имеет вертикальные отростки- рога. Такие короны, являющиеся атрибутом шаманизма в более позднее время, чем изучаемое нами, в какой-то мере воспроизводят подобные вещи, существовавшие в эпоху бронзы.

Изображение на дне сосуда (рис. 1, 2), не имеющее короны, близко к восточносибирским по другим элементам. Здесь одинаково изображены лица (округлые овалы, имеющие по два боковых выступа-ушка, изогнутые брови, овальные глаза и рот, очерченные линией). Такие изображения из Восточной Сибири опубликованы А. П. Окладниковым ¹².

Таким образом, самусьские изображения имеют сходство как с изображениями кулайского типа, так и с изображениями восточносибирскими.

Среди материалов кулайского типа, а также среди собранных Р. А. Ураевым изображений на Парабели в 1957 г., имеются фигуры птиц с одним туловищем и тремя головами. Подобные изображения с тремя головами при одном туловище известны также в коллекции, происходящей с р. Чая и хранящейся в Томском музее ИМК, а также в Истяцком кладе ¹³. Возможно, что такой сюжет мы имеем и на самусьоких сосудах, где по венчику в крайне схематичном виде изображаются обычно три личины, объединенные в одну группу (рис. 1, 11). Иногда фигурка человека не имеет головы, но ее заменяют две или три вертикальные черты (рис. 1, 7—9). Нельзя ли в этом видеть символическое изображение двух или трех голов при одном туловище? Мы не можем говорить о большом сходстве между самусьскими и указанными выше изображениями. За длительный период времени, разделяющий все эти находки, возможно, могла сохраниться манера трактовки изображений, за которой кроется, вероятно, какой-нибудь еще не ясный для нас смысл.

Все подобные изображения расцениваются исследователями как изображения тотемов, охраняющих людей от злых сил природы ¹⁴. Такое мнение следует считать вполне справедливым. По нашему мнению, все изображения на стенках сосудов следует связывать с шаманизмом, который во второй половине II тысячелетия до н. э. уже ясно проступает в виде этих изображений. Мы не можем на основании имеющегося материала говорить о степени развития шаманистских верований, для этого у нас нет достаточного материала. Однако существование этой формы верований не приходится отрицать.