Крижевская Л.Я. Некоторые данные о неолите и ранней бронзе западносибирского лесостепья

Крижевская Л. Я. Некоторые данные о неолите и ранней бронзе западносибирского лесостепья // Сибирь и ее соседи в древности. Новосибирск, 1970. C. 153-162.

Планомерное изучение каменного века западносибирского лесостепья началось относительно недавно. Систематические полевые исследования района проводятся с 1962 г. экспедицией Уральского университета под руководством В. Ф. Генинга. К настоящему времени они охватили бассейны двух наиболее крупных притоков Иртыша— Тобола (в его среднем течении) и Ишима. До этих работ в бассейне Тобола было известно лишь одно значительное местонахождение — поселение Боборыкино II на р. Исети в окрестностях г. Шадринска, раскопанное К. В. Сальниковым в 1957—1958 гг. 1

За прошедшее пятилетие экспедиции 2 удалось собрать материал, позволяющий наметить, пока в предварительном плане, характерные чёрты неолитической и энеолитической культуры интересующей, нас области.

[adsense]

Наиболее выразительными памятниками неолита являются поселения Кокуй I, Пахомово III на Ишиме 3 и Баитово I на Тоболе 4; памятниками энеолита — Кокуй II и Одино 5 на Ишиме и уже упомянутое Боборыкино II на Исети 6. Они имеют ряд общих черт как в каменной индустрии, так и в керамике, но в то же время и ряд особенностей, позволяющих установить их локальное и хронологическое своеобразие.

Для Баитовской стоянки (Курганская область, Белозерский район) характерна развитая пластинчатая индустрия, представленная в основном орудиями-вкладышами из удлиненных призматических пластинок, обработанных краевой ретушью боковых граней) (рис. 1). Размеры вкладышей невелики: длина их не превышает 3—4 см, ширина около 1 см. Специфику обработки составляет преимущественное нанесение ретуши с брюшка на обе грани. В состав инвентаря входят также иные орудия из пластин, в основном небольших размеров: проколки, скребки, пилки, боковые скребки и скобели) Присутствуют также скребки из отщепов и в небольшом числе шлифованные орудия — обломки топоров или тесел. Керамики найдено немного. Ее фрагменты принадлежат тонкостенным сосудам с прямым краем. Орнамент керамики гребенчатый и волнисто-накольчатый, довольно разреженный, сочетающийся с пространством свободного поля.

neolit-inventar

Таким образом, индустрия Баитова I относится к микролитоидным. Она составляет, однако, один комплекс с изделиями из отщепов, шлифованными орудиями и керамикой не самого раннего облика. По всем этим признакам Баитово I весьма сходно с некоторыми южноуральскими поселениями, такими, как Учалинское или Няшевка IV 7. Индустрия последних содержит такой же выдержанный комплекс пластинчатых изделий, незначительное количество двусторонне обработанных и шлифованных форм, а также керамику позднего типа.

На близкое сходство зауральской (боборыкинской) керамики с уральской, в частности из раскопанных Н. П. Кипарисовой южно-уральских поселений, указывал К. В. Сальников) Именно Боборыкино дало ему основание для включения в единую культурно-историческую зону Зауралья территорию прилегающих к Уралу низменных степей Западной Сибири 8. Не имея в то время достоверных аналогий боборыкинским «микролитам», он считал их уникальными для Зауралья и справедливо связывал с кельтеминарским кругом. Новые материалы во многом подтвердили выводы К. В. Сальникова и значительно расширили представления о тобольско-ишимском неолите и раннебронзовым временем.

Значительный интерес в этом плане представляет стоянка Кошкино V (Белозерский район, Курганская область). Находки, полученные при ее исследовании, состоят почти исключительно из керамики, весьма близкой к боборыкинской. Среди глиняных изделий преобладают крупные сосуды. Некоторые из них имеют типично неолитическую полуяйцевидную форму, другие же прямостенны, со слегка отогнутым в наружную сторону краем и плоским дном. Орнамент тех и других выполнен волнистыми и прямыми горизонтальными линиями, нанесенными прочерчиванием или приемом «отступающей палочки». Своеобразие кошкинской посуды выражено также в комбинации на одном сосуде архаических и более поздних черт. Так, плоскодонные сосуды имеют сплошную орнаментацию поверхности, включая днища, полуяйцевидные — орнамент лишь верхней части. Орнамент первых, кроме того, состоит из простых горизонтальных рядов «отступающей палочки». Какие-либо комбинации, усложняющие рисунок, отсутствуют (рис. 2). По ряду других признаков — составу теста, качеству обжига и манере изготовления — вся посуда однородна, что вместе со спецификой орнамента не дает основания для расчленения ее на разные хронологические комплексы.

Кошкинская керамика во многом чрезвычайно близка боборыкинской, для которой также характерно сохранение древних черт, в первую очередь приемов орнаментации плоскодонной и прямостенной посуды. В некоторых сосудах наблюдается исключительное сходство, вплоть до тождества, в целом же кошкинский комплекс, включающий я некоторые разновидности керамики, расширяет представление о боборыкинском типе посуды эпохи ранней бронзы. Возможно также, что Кошкино несколько древнее Боборыкина: в керамике первого сохраняется больше неолитоидных черт, как в форме посуды, так и в орнаменте. Последний несколько примитивнее, в нем нет делений на зоны и сложных геометрических узоров. Те же черты сближают кошкинскую керамику с керамикой из поселений с верховьев Оби 9 и из Самусьских поселения и могильника. Сходство их выражается в тех же приемах нанесения орнамента «отступающей палочкой», в наличии такого орнамента на круглодонных и плоскодонных сосудах и в самом факте сосуществования обоих типов посуды в одном комплексе 10. Столь близкие аналогии свидетельствуют о связях населения этих удаленных друг от друга районов.

Рис. 2. Керамика неолитических и раннебронзовых поселений.

Рис. 2. Керамика неолитических и раннебронзовых поселений.

Несколько в ином аспекте можно рассмотреть памятники Ишимского бассейна, среди которых одним из самых интересных является поселение Кокуй I (Абатский район, Тюменская область). Кремневый инвентарь его, за исключением нескольких скребков, изготовлен из пластин. Набор орудии достаточно разнообразен (см. рис. 1) и включает наконечники стрел, острия, проколки, сверла, ножи, угловые резцы, скобели, скребки. Техника расщепления камня и изготовления орудий весьма совершенна: пластины правильного огранения, форма и величина орудий предельно стандартизованы. Особенно выразительны в этом отношении наиболее крупные пластины и орудия из них. Краевая и частичная обработка орудий очень тщательна, характер ретуши многообразен. Особенно распространена крутая притупливающая ретушь, наряду с плоской приостряющей. Шлифованные орудия немногочисленны, но оригинальны: это двулезвийное тесло и небольшие ножички из отщепов. Таким образом. индустрия Кокуя I — пластинчатая, как и вся неолитическая индустрия лесостепной зоны Зауралья. Специфика ее, однако, заключается в отсутствии микроформ и вкладышевой техники. Кокуйская техника — эта техника — крупной пластины. Она известна и на Южном Урале, но преимущественно в Западном Предуралье — в Усть-Юрюзанском и в Усть-Айском поселениях 11.

В керамике Кокуя I преобладают сосуды с прямыми вертикальными стенками, слегка приостренными днищами и невыраженными шейками. У некоторых сосудов венчик слегка отогнут наружу или внутрь. Отчетливо различаются два типа посуды: тонкостенная, с хорошо заглаженной поверхностью, с небольшой примесью к глине песка и шамота, и толстостенная из грубого теста с крупной примесью шамота. На сосуде первого типа линейно-накольчатый орнамент густо покрывает всю поверхность и состоит из отпечатков, выполненных приемом «отступающей палочки», на сосудах второго типа этот орнамент представляет собой неглубокие ямки, образованные слабым нажимом инструмента, не создающим непрерывной линии. На обоих типах посуды присутствует и гребенчатый орнамент в виде коротких наклонных оттисков в первой группе, и «шагающей гребенки» во второй. Таким образом, линейно-накольчатая керамика в Кокуе I, как, впрочем, и на южноуральских стоянках, не предшествует гребенчатой. Прямым подтверждением этого является сочетание обоих способов орнаментации на одном и том же сосуде.

Большая группа неолитических стоянок сосредоточена на левобережье Ишима в окрестностях дер. Кошкарагай. Каменный инвентарь, их характеризует та же, что и в Кокуе I, пластинчатая техника: подавляющее большинство орудий изготовлено из призматических пластинок — таковы ножи, скребки, наконечники стрел, скошенные острия. Интересно уникальное миниатюрное долото, сделанное из пластинки, но целиком повторяющее форму крупных неолитических долот (см. рис. 1, 20).

В отличие от Кокуя I, на стоянке Пахомово III незначительно преобладают довольно крупные двусторонне обработанные орудия из отщепов. Среди них наиболее характерны ромбические наконечники стрел и ножи из кварцита (см. рис. 1), изготовленные крупной ретушью и отеской. Встречены, кроме того, скребки, наконечники копий, сверла. Часть орудий, однако, изготовлена из пластин и весьма сходна с подобными орудиями Кокуя I. Таковы концевые скребки, проколки, угловые резцы.

Изменения относительно Кокуя I прослеживаются также на керамике, для которой характерны круглодонные сосуды с прямым или отогнутым в наружную сторону краем. Наблюдается развитие гребенчатого орнамента. Некоторые мотивы его сходны с кокуйскими. В то же время имеются иные узоры, нанесенные длинным и другими разнообразными формами штампа, появляется различная ямочная орнаментация, также сплошь покрывающая поверхность несложным узором в виде горизонтальных рядов. Существенно, что ямочный орнамент сопровождают отпечатки сетки (см. рис. 2), и появляются сосуды с чисто сетчатым узором. Вместе с тем в Пахомове III в незначительном количестве сохраняются и линейно-накольчатые мотивы, занимающие, однако, уже подчиненное место (см. рис. 2).

Итак, для керамики ишимских стоянок характерна сплошная орнаментация поверхности, отсутствие четко выраженной зональности, слабая (в основном у днищ) геометризация узора. Последние два обстоятельства, как и специфическая накольчатая техника, значительно отличают западносибирскую, в частности ишимскую, керамику от собственно уральской.

Развитая кремневая индустрия и облик сосудов (прямостенных, круглодонных, сплошь орнаментированных), применение разнообразного гребенчатого штампа и линейно-накольчатой техники — все эти характерные черты дают основание для отнесения Пахомовской пристани III, как и Кокуя I, к неолиту. Вместе с тем, некоторые данные позволяют усматривать известное хронологическое различие между рассматриваемыми памятниками, и если Кокуй I относится к развитому неолиту, то Пахомово III, скорее, должно быть отнесено к концу неолитического времени. Основанием такого членения является появление в Пахомове III сетки и группы сосудов с ямочным орнаментом— элементов, сохраняющихся и продолжающих развиваться в раннебронзовое время.

Поселением этого периода, подвергнутым раскопкам, является Кокуй II, расположенный рядом с Кокуем I, в 300—350 м к западу от него. Это было большое и, судя по его остаткам, долговременно обитаемое поселение. На вскрытой площади (около 300 м2) 12 оказалось много больших и маленьких ям различного хозяйственного назначения. Среди них одна наиболее крупная привлекает внимание следами легкого перекрытия в виде симметрично сгруппированных ям от столбов различной формы и величины. Здесь же оказалось погребение животных, о котором специально будет сказано ниже.

Основным видом культурных остатков Кокуя II является керамика (см. рис. 2), представленная плоскодонными, в основном толстостенными, сосудами с прямым невыделенным венчиком. Стенки сосудов биконические, но с незначительным плавным перегибом. Характерна сплошная орнаментация поверхности, включая днища. Орнамент ямочный и гребенчатый, с некоторым преобладанием последнего. Небольшое количество фрагментов имеет прочерченный узор. В ямочном орнаменте основное место занимают часто поставленные горизонтальные ряды, не составляющие каких-либо сложных узоров, но есть и композиции из вертикальных и горизонтальных поясов. Сам штамп довольно разнообразен — от небольшого гладкоовального, оставляющего неглубокие отпечатки, до сложного резного, с помощью которого наносились глубокие треугольные полуовалы, узорные многоугольники. Округлые ямки отсутствуют. Почти на всех сосудах имеются изнутри отпечатки ткани или примитивной плетенки, в которой отчетливо прослеживаются продольные нити. По краю многих сосудов нанесены, кроме того, отпечатки шнура. Среди разнообразной гребенчатой орнаментации главное место занимает узор в виде горизонтальных поясов из вертикально или наклонно поставленных рядов короткого штампа. Применялись также иные, более широкозубчатые и длинные штампы, вертикальный зигзаг, «елочка», «шагающая гребенка». Комбинация ямок с гребенкой или иных элементов орнамента редка.

Таким образом, керамика Кокуя II во многом отличается от неолитической, в первую очередь плоскодонной, прямостенной формы посуды. Однако в орнаментации ее нетрудно заметить развитие мотивов, зародившихся в предшествующее поздненеолитическое время. Таковы разнообразные ямочные и гребенчатые орнаменты, часть типов которых встречена уже в Пахомове III. Интересно, что не исчезают и волнисто-накольчатые узоры, хотя приобретают несколько иной облик. Это орнамент так называемого логиновского типа (впервые встреченного на поселении Логиново VI), представляющего собой широкие глубоко прочерченные линии, ровно или с нажимом, образующие углы, треугольники, или же нанесенные горизонтально и расчлененные на зоны рядами ямок. Сохраняются и древние традиции в манере сплошной орнаментации.

Для каменного инвентаря Кокуя II характерно прежде всего небольшое его количество, а также отсутствие следов производства в виде массы отщепов и других отбросов. Преобладают скребки и ножи, не имеющие устойчивой формы и размеров. Наконечники стрел (3 экз.) двусторонне ретушированы только по краю. Имеется также несколько сланцевых орудий — топоров и долот.

Особого внимания заслуживает обнаруженное на стоянке парное погребение двух особей крупного рогатого скота (бычков). Скелеты лежали в неглубокой яме в правильном анатомическом порядке и располагались «валетом» (рис. 3). Одно из погребенных животных ориентировано головой на юго-запад, второе — на северо-восток. Первое- положено на правый бок с согнутыми передними и прямыми задними ногами. Почти весь скелет (за исключением нижних частей задних ног) уместился в могильной яме. На лопатке животного лежали обломки керамики — фрагмент днища плоскодонного сосуда. Второе лежало выше первого (на дне ямы размещались лишь его ноги). Корпус и голова расположены близко к поверхности и находились не в горизонтальном положении, а в наклонном, прислоненными к стенке ямы. Около его черепа и передних ног обнаружены фрагменты стенок сосуда, но не того, днище которого обнаружено с первым погребением. Таким образом, очевидно, здесь имело место ритуальное погребение животных. Керамика из погребения тождественна керамике поселения, что позволяет отнести погребение и поселение к одному времени.

Рис. 3. Кокуй II. Погребение животных.

Рис. 3. Кокуй II. Погребение животных.

Наконец, несколько слов об Одиновской стоянке (Викуловский район, Тюменская область). На стоянке сохранилось основание полуземляночного жилища подчетырехугольной формы с вертикальными стенками и ровным полом. Площадь жилища составляла около 65 м2. Подавляющее большинство культурных остатков, представленных почти исключительно керамикой, оказалось в пределах жилища. Как и в Кокуе II, на Одиновской стоянке найдены плоскодонные сосуды с прямым верхним краем и невыделенной шейкой. Орнамент сплошь покрывает их наружную поверхность. Большинство узоров выполнено гребенчатым штампом. Это — горизонтальные пояса из коротких косых оттисков. Продолжают встречаться и волнисто-накольчатые мотивы в виде густо прочерченных геометрических фигур. Оба типа орнамента, как и в керамике Кокуя I, встречаются на одном сосуде. Подобно керамике Кокуя II, внутренняя поверхность сосудов, но в данном случае с гребенчатым орнаментом, покрыта отпечатками сетки. Каменный инвентарь Одиновской стоянки представлен несколькими невыразительными поделками.

Итак, за последние годы в руках исследователей оказался полноценный материал, позволяющий прийти к некоторым заключениям. Удалось установить, что ишимско-тобольский неолит входит в обширную зауральско-сибирскую этнокультурную область, наличие которой впервые отметил А. П. Окладников 13. Впоследствии черты сходства материальной культуры уральских и западносибирских племен отмечались неоднократно 14. Новые материалы позволяют охарактеризовать это сходство более детально, выделив на фоне широкой общности более дробные объединения, отвечающие представлениям об археологической культуре. Так, техника нанесения волнисто-накольчатого орнамента в неолите Ишима имеет специфические особенности (прерывистый наклон), отличающие ее от волнисто-накольчатой керамики Среднего («отступающая палочка», «струйчатость») и Южного (непрерывный ровный прочерк) Урала. В неолите Тобольского бассейна, особенно в керамике, влияние Урала прослеживается сильнее, но в целом тобольско-ишимский неолит своеобразен и тяготеет больше к Приобью, что, очевидно, отражает заселение родственными племенами Обского водного бассейна. Специфика ишимско-тобольской культуры отчетливо выявляется в ранней бронзе боборыкинско-логиновской керамикой.

Черты большего и меньшего сходства материальной культуры отражают различную степень родственных отношений, т. е. родоплеменную общественную организацию. Они, по-видимому, отвечают представлениям, существующим в этнографии, о том, что для сложения этнической общности требуется группа родственных племен, живущих на смежных территориях и обладающих многими общими особенностями культуры 15. Таким образом, истоки формирования народов в период неолита начинают вырисовываться все более отчетливо. Сходство с неолитом Южного Урала, как и более далекие аналогии с неолитом Поволжья и Украины, позволяет предположить особые закономерности для развития неолита лесостепной зоны. Своеобразие ее растительного и животного мира породило, очевидно, и своеобразие хозяйственной деятельности человека, испытавшего, однако, влияние юга сильнее, чем население более северных зон. В этой связи особый интерес представляет погребение животных, обнаруженное в Кокуе II. «Культ 6ыка» в раннебронзовом времени Западной Сибири, уходящий корнями в местную неолитическую основу, подтверждает точку зрения об автохтонности происхождения и начальных форм скотоводства в разных частях земного шара 16. Он свидетельствует о достаточно раннем переходе населения лесостепных широт к производящей форме хозяйства. Вполне вероятно, что в этом сказалось влияние южных соседей, однако скотоводство возникло, очевидно, раньше прихода сюда андроновских племен. Отметим, кстати, что переход к скотоводству совпадает с изменением форм керамики. В это время появляется плоскодонная посуда, которая сохраняет много местных неолитических черт. Это — дополнительное свидетельство неправильности старой точки зрения 17, связывающей распространение в Зауралье и прилегающих районах Западной Сибири плоскодонной керамики с приходом андроновских племен.

Таким образом, начиная с периода развитого неолита в западносибирском лесостепье происходит процесс непрерывного общественного развития, включающий различные формы контактов с соседним населением, главным образом восточных и южных областей, что обусловило развитие здесь своеобразных форм первобытной культуры неолита и предандроновского времени.

Notes:

  1. К. В. Сальников. Новый вариант раннебронзовой культуры Зауралья. КСИА, вып. 85. М., 1961; Он же. Опыт классификации керамики лесостепного Зауралья. СА, 1961, № 2.
  2. В течение 1962—1965 гг. автор принимала участие в работе этой экспедиции.
  3. В. Ф. Генинг и Л. Я. Крижевская. Новые неолитические памятники на р. Ишиме. КСИА, вып. 106. М., 1966.
  4. Л. Я. Крижевская. Новая стоянка каменного века в лесостепном Зауралье. ВАУ, вып. 6. Свердловск, 1964.
  5. Л. Я. Крижевская. Изучение неолита в Южном Зауралье. Археологические открытия 1965 г. М., 1966, стр. 64—65.
  6. В настоящее время раскопки поселения продолжает экспедиция Уральского университета.
  7. Л. Я. Крижевская. Новые стоянки южноуральского неолита на оз. Большое Миассово. КСИА, вып. 117 (в печати).
  8. К. В. Сальников. Южный Урал в эпоху неолита и ранней бронзы. «Археология и этнография Башкирии», т. 1, Уфа, 1962.
  9. М. Н. Комарова. Неолит Верхнего Приобья. КСИИМК, вып. 64. М., 1956, рис. 42, 6, 10, 12.
  10. В. И. Матющенко. Вопросы датировки Томских неолитических памятников. Уч. зап. Томского гос. ун-та», № 35, 1960, стр. 200—214, рис. 2, 3—10, 3, 8—10.
  11. Л. Я. Крижевская. Неолитические поселения на северо-востоке Башкирии. СА, 1962, № 2.
  12. Раскопки автора 1964 г.
  13. А. П. Окладников. К изучению неолита Восточного Приуралья и Западной Сибири, «Первое Уральское археол. совещ.». Пермь, 1948, стр. 19—20.
  14. В. Н. Чернецов. Древняя история Нижнего Приобья. МИА, № 35, 1953; Он же. Древнейшие периоды истории народов уральской общности. «Тезисы докл. научной конф. по истории Сибири и Дальнего Востока». Новосибирск, 1960; В. И. Матющенко. Некоторые вопросы связи племен Урала и Западиой Сибири. «Вопросы археологии Урала», вып. 1. Свердловск, 1961; М. Н. Комарова. Указ. соч.
  15. H. Н. Чебоксаров. Проблемы происхождения древних и современных народов. «VII Международный конгресс археологов и этнографов». М., 1964, стр. 6.
  16. Б. Б. Пиотровский. Доклад о происхождении земледелия и скотоводства, прочитанный на андроновском совещании в Ленинграде в декабре 1964 года.
  17. Впервые ее пересмотрел К. В. Сальников в связи с исследованием Боборыкина (см. «Новый вариант раннебронзовой культуры…», стр. 3).

В этот день:

Дни смерти
1929 Умер Франц Студничка — германский историк искусства, археолог и преподаватель австро-венгерского происхождения.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014