К содержанию 220-го выпуска Кратких сообщений Института археологии
В начале I в. н.э. молодая римская империя выходит за пределы Рейна и Дуная. Для защиты своих растянувшихся границ Рим создал сложную систему укреплений — знаменитый Limes Romanus, за пределами которого располагались варварские племена.
Безусловную и неоспоримую роль в процессе их включения в процессы средиземноморской цивилизации на рубеже эпох играли торговля и обмен товарами. Римские купцы и солдаты, по сравнению с греками во много раз увеличили размеры ойкумены. Не меньшее влияние торговля и обмен оказывали на развитие и усовершенствование ремесла, и не последнюю роль в этом процессе играли римские «образцы». Параллельно с этим Рим стремился к обретению различных «экзотических» товаров, ради которых готов был идти «на край света». Одним из пристрастий римской публики был и янтарь, который добывали на берегах Балтики. Местом добычи янтаря издавна был Ютландский полуостров. Именно Римская империя попыталась наладить бесперебойное снабжение янтарем не только самого «Великого города», но и его округи.
Причина, побудившая меня предпринять настоящее исследование, кроется в том, что мне до сих пор не ясна степень нашего «доверия» к письменным источникам античных авторов, особенно когда речь заходит о географических пространствах, где упоминаются племена, с археологическими культурами которых мы имеем дело в своей практике. Со знанием географии связан второй вопрос, не менее важный: это знакомство греков и римлян с самими племенами, значительной части которых приписывается явно мифическое происхождение, или же оно остается неясным. Филологи и лингвисты, как правило, относятся с большой осторожностью к сообщениям такого рода и часто призывают археологов следовать их примеру. В археологической традиции, напротив, сведения древних авторов нередко используются и трактуются как вполне заслуживающие доверия или твердо установленные факты. В качестве примера приведу историю, когда «сомнительное сообщение», или фраза Плиния Старшего, нуждающаяся в серьезной проверке, превратилась в факт науки.
Плиний Старший в «Естественной истории» сообщает о торговой экспедиции, предпринятой в эпоху Нерона к берегам южной Балтики. У Плиния нет четкого указания на то, какую часть Прибалтики посетил римский всадник (центурион). Сказано, что он выполнял поручение Нерона. Однако всадник и центурион (офицер среднего звена римской армии) — разные по статусу люди. Всадник может быть частным лицом и совершает рискованное предприятие на свой страх и риск и при этом несет личную ответственность, тогда как легионный центурион — фигура официальная и его поход, скорее всего, должен был носить характер государственного предприятия. Но у Плиния об этом — ни слова. Правда, не исключено, что всадник и центурион — одно лицо. Причина, побудившая Нерона послать экспедицию, весьма прозаическая: для проведения гладиаторских боев в честь армянского царя предполагалось изготовить праздничные украшения для цирка и поразить далекого «варвара» диковинкой.
В 1963 г. М. Гимбутас в книге «Балты» использовала сообщения письменных источников о Прибалтике, в частности, не раз обращалась к пассажу из Плиния Старшего. Начнем со сведений об «острове», где добывают янтарь. Плиний сообщает, что «…Германии Цезарь, командовавший римским флотом, назвал Глезарией один из островов, который варвары зовут Остеравией». Очевидно, что «остров Глезария» соответствует тому, который марсальский путешественник IV в. до н.э. Пифей называет Абалом. Сицилийский историк III в. до н.э. Тимей называет его Базилией, а Ксенофонт Лампсакийский, упоминаемый Плинием в «Естественной истории», — Балкией. Как утверждают современные комментаторы античных текстов, это Земландский полуостров 1.
М. Гимбутас не приводит доказательств и ясных свидетельств того, что римляне дошли до острова Глезарий и что он является древней Самбией (Земландом). Можно допустить, что это всего лишь ее предположение. Далее она сообщает, ссылаясь на Уиллера (?), что «путешествие рыцаря Юлианиуса по поручению Нерона имело целью упростить и удешевить торговый процесс». Конечно, имеется в виду не «рыцарь», а «всадник» (русский перевод книги сделан из рук вон плохо). М. Гимбутас приводит в своем тексте имя путешественника — Юлианиус (Юлий), и называет его командиром гладиаторов (Гимбутас, 2004. С. 123-127). Так мы узнаем, что данное лицо было не просто руководителем экспедиции, но и командиром гладиаторов.
В начале 1990-х годов М.Б. Щукин, работая над большой темой по истории и хронологии находок эпохи латена и римского времени, обратил внимание на один любопытный факт, приведенный словацким археологом Титусом Кольником. Т. Кольник рассказал о надгробной плите, случайно обнаруженной в романской части средневекового собора в Болдоге, в районе Таланта (Kolnik, 1979. S. 120; Щукин, 1994. С. 224-226; 1998. С. 198-208). Надпись гласила, что здесь похоронен италик, переводчик и центурион, служивший при 15-м легионе в Карнунте. Его имя Квинт Атилий Прим сын Спурия СKolnik, 1977). Заметим, что 15-й легион квартировал в городе Карнунтуме, на самой границе римского лимеса, в настоящее время это австрийские земли (Kolnik, 1979. S. 120; Щукин, 1998. С. 198-207). Т. Кольник предположил, что захоронение принадлежит переводчику Квинту Атилию Приму, и отождествил его с всадником из сообщения Плиния Старшего, направленным Нероном к берегам Балтики в экспедицию за янтарем. Итак, М.Б. Щукин вслед за Т. Кольником объединил две версии в одну. М.Б. Щукин не дал точного указания, каким временем датируется плита и захоронение Квинта Атилия {Щукин, 1998). Т. Кольник датирует плиту I в. н.э. СKolnik, 1979. S. 120).
М.Б. Щукин приводит данные о пути, пройденном римлянами, — около 600 000 шагов, что равно примерно 900 км {Щукин, 1998. С. 199). Это расстояние вполне соответствует расположению Калининградского полуострова (Самбия), но соответствует также и местоположению южной части Ютландского полуострова (Дания). Вопрос: куда же ходил Атилий Квинт? Датские ученые уверены, что римская экспедиция за янтарем в эпоху Нерона была направлена в датские земли {Клиндт-Йенсен, 2003. С. 159-187). Количество римских находок, обнаруженных в северной Германии и южной Дании, во много раз превосходит количество вещей из раскопок на Самбийском полуострове {Кропоткин, 1961. С. 12, 13).
Видимо, М.Б. Щукину понравилась версия Т. Кольника, она добавляла интересную деталь в цепь событий, во многом гипотетических и неясных. Складывается впечатление, что для М.Б. Щукина не так важна эта историческая деталь, сколько поиски связи вещей, попытки реконструировать маршруты их движения, понять механизм движения, тем более что Самбийский полуостров (ныне Калининградская обл.) был для римлян terra incognita. Основанием для статьи М.Б. Щукина послужили находки нескольких десятков вещей (в основном украшений и деталей солдатской униформы), а также римских монет на археологических памятниках Калининградской обл. и соседней территории Польши {Щукин, 1998. С. 198). Повторяю, что их значительно меньше, чем в Дании, но они есть, и этот факт давно нуждается в правдоподобном объяснении {Majewski, 1949; Simek, 1953; Ondrouch, 1957). М.Б. Щукин вслед за Т. Кольником утверждает, что путешественника и руководителя экспедиции звали Квинт Атилий Прим сын Спурия. По мнению М. Гимбутас, его имя Юлий.
Археологи постоянно ведут споры о том, как вещи попадают в тот или иной район мира. Мы хорошо знаем, что в ходе торговли, миграции или многократного обмена некоторые вещи совершали невероятные путешествия. Но вернемся к экспедиции римлян в Прибалтику. До сих пор неясно, было ли это однократое мероприятие или система торговли янтарем действовала длительное время. Попробуем разобраться.
Прежде всего, надо выяснить возможные источники добычи янтаря, причем в таких объемах, чтобы возможно было украсить грандиозный праздник.
Янтарь есть на Сицилии, но он мелкий и молочно-желтого цвета, есть он и на Борисфене — Днепре, где янтарь темно-красного цвета, выходы его находятся неподалеку от Киева. Направить туда экспедицию было предприятием не менее опасным, чем в Прибалтику: в это время все северное побережье Черного моря занято сарматскими племенами. Правда, в Крыму существовали греческие города-колонии, которые могли бы стать базой для экспедиции, но власть Рима на них в тот период не распространялась.
Янтарь есть на севере Европы, его издавна доставляли в Берн (что и значит в переводе «янтарь») из варварских земель, расположенных на южном берегу западной Балтики. Месторождения янтаря известны в землях кимвров (берега нынешней Дании). В римском обществе существовало традиционное представление, восходящее к древнегреческим авторам, о том, что река Эридан соединяет Северное и Средиземное моря и по ней поступает янтарь (Шелов-Коведяев, 1994). В начале развития географических представлений Эридан ассоциировался с рекой По, на которой располагался центр торговли янтарем г. Берн. Еще один миф говорит о том, что янтарь добывали в стране венедов. Встает вопрос — кто такие венеды? Народов с таким именем много, и они расселялись в разные времена от Малой Азии до устья Вислы (Savli, Bor, 1988. S. 43). В бытность Плиния солдатом племя венедов жило на полуострове Бретань и было хорошо известно римлянам. С ними воевал Гай Юлий Цезарь за век до описываемых событий. Плиний участвовал в военных действиях в Нижней Германии и был однополчанином будущего императора Тита. Возможно, что еще в Германии Плиний посвящал свой досуг литературной деятельности, историки считают, что многое в его книгах навеяно личным опытом (Шелов-Коведяев, 1994. С. 18-20). У римлян существовали весьма ограниченные и почти мифические сведения — о них мы также узнаем от Плиния Старшего, — полученные от купцов или солдат, воевавших в Германии, о том, что на берегах Венедского залива или моря (отождествляемого с Балтийским морем), в месте впадения Вистулы (Вислы), находятся большие и труднодоступные месторождения янтаря. Автором этих сведений часто называют путешественника Пифея из Марсалы (IV в. до н.э.), пишет об этом и сицилийский историк Тимей (352-256 гг. до н.э.). Впрочем, какой берег имели в виду эти информаторы, по-видимому, мы никогда не узнаем. Пифей упоминает два германских племени: гутоны (гуйоны) и тевтоны, причем уточняет, что тевтоны собирают янтарь на острове Абалус, находящемся в одном дне пути от берега (Томсон, 1958. С. 215). Многие ученые предполагают, что Пифей доплыл до Эльбы и что остров Абалус — Гельголанд. Интересно, что Тимей называл этот остров также Базилией, а Ксенофонт из Лампсака говорил об огромном острове Бальция. Не исключено, что к этому названию восходит термин «Балтия» (Томсон, 1958. С. 215). Дж. Томсон сообщает о всаднике, отправившемся к берегам Северного моря из района Вены вверх по реке Марус или Марк. Он прошел около 600 римских миль и добрался до янтарного берега близ устья Вислы, с тем чтобы доставить в Рим янтарь для праздника (Томсон, 1958. С. 343).
«Отец географии» Страбон (63 до н.э. — 24 н.э.) на многих страницах своей «Географии» разоблачает фантастические сведения Пифея и других искателей приключений в северных морях. Суммируя все сказанное, можно утверждать, что географические сведения о местах добычи янтаря были весьма скудны, вполне возможны «наложения» сведений, и поэтому безусловно доверять им сегодня мы не можем. «Немало в его труде и традиционных сведений, восходящих иногда к удаленным от Плиния временам. Удельный вес неактуальной информации резко возрастает там, где Плиний пишет о народах, которые еще не вошли в непосредственный контакт с Римской империей», — отмечает автор комментариев к очеркам о Плинии, Таците и Птолемее в своде древнейших письменных известий о славянах Ф.В. Шелов-Коведяев (1994. С. Ъ1-А6). Вывод напрашивается сам собой — степень доверия к письменным источникам невелика.
Но вернемся к работам М.Б. Щукина о янтарном пути и его значении в процессе передвижения вещей в пределах Центральной Европы.
М.Б. Щукин воспроизводит предметы, происхождение которых можно связывать с римским влиянием, и отмечает, что находок немного и что часть из них — подражания вещам, которые были обнаружены на границах лимеса {Щукин, 1998. С. 200). Если это дериваты, то речь не может идти о торговле. Во-вторых, возможно, что эти предметы — не результат торговли, а продукция бродячих ювелиров-кузнецов, следовавших модным образцам (кельтов или другой племенной принадлежности, знакомых с римской бижутерией). Следует отметить одну деталь, на которую обращает внимание и М.Б. Щукин, — некоторые римские вещи из «мужских» превратились в «женские». Речь идет об ажурных поясных накладках, которые первоначально были принадлежностью римского воинского костюма, а позднее стали крепиться на женских поясах. Отметим также, что рост числа римских вещей относится к периоду более позднему, чем торговая миссия Апулия Прима, т.е. к 70-90-м годам н.э. {Щукин, 1998. С. 201). Появление деталей римского военного костюма в варварских погребениях, на мой взгляд, — свидетельство особого отношения к этим вещам, почему их и помещают в могилу; они не предназначены для живых, как скифское золото, которое является исключительно погребальным инвентарем.
М.Б. Щукин на основании археологических фактов и допущения Т. Кольника выстраивает сложную композицию из объяснений целого ряда противоречивых фактов. Это дает ему возможность выделить хронологические индикаторы для импортов (римских и не только), широко распространенных от Волги на востоке до Эльбы на западе. Задача не из легких и достаточно рискованная, так как для подобных утверждений мало материала не только археологического, но и письменных источников {Щукин, 1998).
Сразу по выходе статьи М.Б. Щукина в печати появилась серия статей и книг В.И. Кулакова (1998; 2003а,б; Kulakov, 2001). Правда, всю ответственность за гипотезу Т. Кольника В.И. Кулаков возлагает на М.Б. Щукина. Он приписывает ему и обнаружение надгробной плиты, и определение имени римского всадника, и дату выхода экспедиции из Карнунтума {Кулаков, 2000. С. 32). В.И. Кулаков рисует картину того, как происходит обмен римскими вещами между римлянами и жителями Самбии: «Воины XV легиона, составлявшие охрану Клинта Атилия Прима, не устояли на янтарном берегу от соблазна легкого обогащения. Пораженные обилием янтаря, легионеры, ничем не обремененные, кроме своего снаряжения, срывали с себя его детали и отдавали эстиям в обмен на “солнечный камень”» {Кулаков, 2000. С. 33).
Янтарь переправляют по Via Glaesaria Magna в Римскую империю вверх по Висле 2. Далее, перевалив через Малые Карпаты и пройдя римскую провинцию Паннонию, караван доходит до города Карнунтума на берегу Дуная. Оттуда он движется до Восточных Альп и, перейдя Альпы, попадает на рынок города Аквилеи, на берегу Венедского залива (Адриатическое море). Караванный путь с Вислы на Дунай и далее до Адриатики историкам, особенно немецким, давно известен. Правда, он не функционировал непрерывно. Но то, что пишет В.И. Кулаков, как он интерпретирует сказанное до него и строит свою «новую» версию, заслуживает внимания (Кулаков, 2001).
В очередной статье на немецком языке, посвященной торговым путям из Ютландии в Добруджу, идущим вдоль римского лимеса, янтарь и другие товары переправляют по «рокадам», как эти приграничные дороги на военный манер называет В.И. Кулаков (Kulakov, 2001). Автор утверждает, что всадник Атилий Примус во главе 15-го легиона совершил путешествие из Карнунтума на янтарные берега и что этот факт посещения римлян археологически зафиксирован в погребальном инвентаре грунтового могильника Долькайм-Коврово СKulakov, 2001. S. 45) 3. Однако все это не более чем предположение. В могильнике есть римские вещи, но были ли погребенные римлянами? Далее В.И. Кулаков описывает события так (привожу схему его рассуждений с небольшими комментариями).
На пути из «янтарного края» к венедским (адриатическим) берегам янтарный караван сопровождает «самбийская ала» — конный отряд всадников, воинов-велитов (явная путаница: «велит» — пехотинец нерегулярных войск римской республики, а здесь речь идет об империи времен Нерона. — М.Г.), они же называются desultores, причем В.И. Кулаков дает перевод — «соскакивающий»; на самом деле слово переводится как «вольтижировка». Термин В.И. Кулакова означает «всадника-драгуна» (ясно, что в то время о драгунах речи быть не могло, но автор считает, что именно тогда и появились первые драгуны как род войск). Но более всего заслуживает внимания археологический набор вещей, якобы необходимый «самбийскому воину» в его охранной службе. В него входят: копье для ближнего боя, для дальнего — дротик; топор — автор утверждает, что он нужен, чтобы заниматься по дороге подсечным земледелием (!), — а также тяжелый нож, чтобы резать ветки; скребница для коня и оселок. Есть в этом наборе и коса-горбуша или «литовка» и узколезвийный топор, по В.И. Кулакову, — для установки на сохе вместо наральника. Все это необходимо для того, чтобы во время пути земледелием добывать пропитание. Эти предметы принадлежали «воинам-оптиматам» (ветеранам, по В.И. Кулакову), служившим на границе римского лимеса и участвовавшим в охране каравана. Отметим, что в Риме была партия «оптиматов», но к военным она никакого отношения не имела, напротив, была сугубо гражданской партией.
Так события, описанные Плинием, из области гипотетических и полумифических при помощи ряда косвенных аргументов М.Б. Щукина и Т. Кольника становятся почти реальными, а у В.И. Кулакова они обретают статус действительных.
Но вернемся к «янтарному пути». Конечной точкой янтарного пути был город Аквилея на Адриатике. Как явствует из статей М.Б. Щукина, благодаря своему положению город имел для Рима большое значение, особенно после 9 г. н.э., но не потому, что он являлся важным звеном «янтарной дороги», а в связи с тем, что в это время к дунайской границе империи выдвинулись два крупных германских племени: маркоманы и квады, которые поселились напротив, на северном берегу Дуная, на землях современных Моравии и Чехии. С 45 г. н.э. сарматские племена языгов, пришедшие с востока, завладели Большой Венгерской низменностью (Археология Венгрии, 1986. С. 240-249). Именно эти народы, как мне кажется, являлись опасными врагами Рима на протяжении четырех столетий, а не пшеворская культура, которая, как пишет М.Б. Щукин, «не пропускала римские товары на север» {Щукин, 1998. С. 198).
Вторым по значимости на янтарном пути был город Карнунтум — одна из дунайских крепостей. В связи с этим любопытен факт, о котором упоминает венгерский археолог Й. Фитц: «На территории лагеря (римский лагерь Горсиум, недалеко от г. Секешфехервар, Венгрия) найдены два клейма на кирпичах, на которых стояла надпись — «ала Скубулорум». Эта кавалерийская часть численностью в 500 человек была переведена из Мезии в Паннонию между 46 и 49 гг.» (Археология Венгрии, 1986. С. 241). Возможно, эта ала и дала повод В.И. Кулакову «снарядить» в аналогичный поход свою «самбийскую алу» по «янтарной дороге»? К сожалению, ответа у нас нет.
Около первого из упомянутых городов, Аквилеи, располагались Янтарные острова. Согласно популярному мифу о Фаэтоне, после смерти Фаэтона, по первой версии мифа, его сестры Гелиады были превращены в цесарок, а их слезы — в янтарь; по второй версии, они были превращены в тополя на реке Эридан, которая протекает по краю Европы и впадает в Северное море. Там стоит Геркулесов столб. Первые Геркулесовы столбы помещались в Дарданеллах, потом на Гибралтаре. По мере расширения географического пространства перемещались и атрибуты границ, в том числе и Геркулесовы столбы. Устье Эридана считалось у античных народов местом, где жили гипербореи. Позднее мифический Эридан стали сопоставлять с Рейном. Римляне, так же как и греки, считали, что Эридан впадает в Северное море. Пифей, якобы видевший северные земли и воды Северного моря, говорил, что в этих землях добывают янтарь. Тацит писал о янтаре, что его добывают в земле «эстиев», и зовут его «глезум». «Эстии» — народ, проживавший к востоку от устья Вислы, т.е. на территориях Восточной Пруссии и Мазовии. Тацит пишет, что эстии похожи на британцев и поклоняются вепрю. Какой народ в древности не поклонялся вепрю? Его почитали даже римляне. У Тацита эстии живут «справа»; на вопрос от кого, ответ может быть только один: от «британцев», т.е. они живут на южном берегу Северного моря, в районе Фризских островов, на землях кимвров и тевтонов. Возможно, речь идет о землях к западу от Ютландского полуострова, располагающихся от устья р. Эмс до впадения р. Эльбы (Альбис). Странно, что эстиев помещают с восточной стороны Ютландии, т.е. там, где никто из римлян не был.
Ряд ученых считает этноним «эстии» германским, так же думает и В.И. Кулаков, понимая его как обозначение «восточного народа». Однако В.В. Седов высказался об эстиях вполне определенно (Седов, 1994. С. 108). В отрывке, посвященном происхождению иллирийцев, дается локализация народа «эсте», который помещается на Венецианском побережье, т.е. в тех местах, где локализовались исторические «кинеты» Геродота, «венеты» и янтарный рынок г. Аквилеи (Savli, Bor, 1988. S. 251-253). Таким образом, можно высказать предположение, что «эсте», «эстии» Тацита и венеды — народы, проживавшие на одной территории, на побережье Венецианского залива, в месте, куда свозят и где продают необработанный янтарь и изделия из него. Однако, как мне кажется, эстии и венеды сегодня не поддаются достаточно аргументированной интерпретации.
Подведем итоги.
Север. Янтарь — солнечный камень. Эридан (он же — По, Рейн, Висла) — мифическая река. Эстии и венеды живут у моря и собирают янтарь. Янтарный берег (какой? западный или восточный?) — караван с янтарем — Карнунтум — Аквилея. В истории с перевозкой янтаря по «янтарному пути» появляется еще один якобы исторический персонаж — «самбийская ала». Почему «самбийская», а не «висленская», «мазурская» и т.д.? Удивительно и то, что в начале исследования «самбийская ала» выглядит как научное допущение, а затем автор выводит ее уже как реально действующий «персонаж» своего рассказа (Кулаков, 20036. С. 83, 84).
Самбийская ала — плод фантазии В.И. Кулакова, она не существовала в действительности, да и вряд ли могла существовать. Ала — военная единица в римской кавалерии. Появился термин поздно, явно после II в. н.э. На ранних этапах он не употреблялся. Боевой кавалерийской единицей, приданной легиону, была турма (30 человек), 10 турм составляли эскадрон (300 человек) или «крыло, фланг, плечо» легиона, что по-латыни обозначается термином «а1а». У Тацита есть эпизод, где прямо сказано, что «ала — эскадрон» (Тацит, 1969. Т. 1. С. 259). Как правило, в римскую кавалерию набирали инородцев: германцев, галлов, нубийцев. Численность алы в разные времена варьировала и иногда доходила до 500 человек. У В.И. Кулакова приводится цифра 250 человек и действует эта ала уже с начала нашей эры (Кулаков, 20036. С. 83, 84).
Теперь о главном. Начну с того, что ала как войсковая единица (300-500 человек), не может осуществлять контроль над таким трудным многодневным маршрутом, каким был путь из Карнунтума в Прибалтику, в устье Вислы (около 7 недель пути из расчета 15 км в день). Тут нужны значительные силы, не меньше легиона, а то и больше, которые должны в землях, малознакомых римлянам, удерживать в повиновении население вдоль огромной коммуникации почти в 1000 км. Нам известно, что в Карнунтуме стоял XV легион, который был послан Нероном в поход к Каспийским воротам (по другим сообщениям источников, был послан XIV легион). В эти земли он мог идти только по Дунаю. Посмотрим, какие силы Рима были сосредоточены по границам империи. Перечислю легионы по Тациту, упомянутые в комментариях Г.С. Кнабе {Тацит, 1969. Т. 2. С. 249-299):
I — Германский, стоял в г. Бонне, сохранилось его начальное название — Италийский; III — Галльский, сражался в Сирии; IV — Скифский, стоял в Майнце (Могонциаке), впоследствии стал Македонским; V — Алауда (Македонский), стоял в Германии в Старых лагерях, в 150 км от Бонна к северу по Рейну; VI — Победоносный (стоял в Тарраконской Испании), он же носил название «Железный»; VII — Клавдиев, начал как VII Гальбанский, был набран императором Гальбой в Испании; VIII — Августов; IX — Испанский; X — Сокрушительный. Места расквартирования и дислокации этих легионов постоянно менялись в связи с обстановкой. XII — Молниеносный, место дислокации не совсем ясно; XIII — «Сдвоенный» в Паннонии; XIV — «Марсов Сдвоенный Победоносный» в 61 г. стоял в Британии, позднее, в 68 г., в Далмации. Нерон отправил его на Кавказ, но известие о смене императора застало его в пути. У М.Б. Щукина сказано, что на Кавказ был направлен XV легион. Вопрос, кто прав? Я склонен больше доверять трактовке этого вопроса у Г.С. Кнабе, автора комментариев, профессионального антиковеда. Г.С. Кнабе уточняет: «Мы обнаруживаем основные силы этого легиона в Далмации, а отдельные его подразделения в Риме, где они принимали участие в событиях января 69 г., на стороне Отона: по-видимому, Нерон вызвал легион из Британии, отправил его на Кавказ, но по дороге, в Далмации, его застало известие о смене императоров» {Тацит, 1969. Т. 1. С. 264); XV — Изначальный (одна часть), Нижняя Германия, он же «Аполлонов»; XVI — Галльский, стоял в Новезии на Рейне, на полпути между Бонной (ныне г. Бонн) и Старыми лагерями. XX — Валериев; XXI — Стремительный; XXII — Изначальный (вторая часть), Верхняя Германия; все стояли в провинции Норрик между Паннонией и Рецией, ограниченной на севере Дунаем, на юге — Восточными Альпами (сегодня это земли Австрии и Венгрии).
Я перечислил только некоторые из римских военных соединений, действовавших в эпоху Тацита {Тацит, 1969. Т. 1). В основном здесь упомянуты легионы, размещенные в Европе.
Одно перечисление военных сил, размещенных вдоль границы империи по Дунаю, свидетельствует: чтобы удержать такую длинную границу, надо иметь, как минимум, от трех до пяти легионов, и это при спокойствии в тылу. Совершенно другая картина на маршруте янтарной дороги: не только несколько легионов не могли бы спасти ситуацию, но и римские лагеря или крепости не сумели бы длительное время противостоять местным племенам. Яркий пример тому — сопротивление германцев, длившееся веками, что и привело к окончательному развалу границы. И второе соображение: если бы римские силы каким-то образом были на территории «янтарной дороги», то археологи находили бы там римскую керамику. Я работал на раскопках в Венгрии несколько лет, и места, где стояли римские легионы, были буквально «завалены» римской черепицей и кирпичом. Однако в рассматриваемом регионе римская керамика полностью отсутствует. О каком долговременном пребывании римлян здесь можно говорить?
Есть еще один аспект, о котором нельзя не сказать. Я имею в виду клады монет в Калининградской обл. Благодаря сводке В.В. Кропоткина 1961 г. мы можем по движению монет судить о степени влияния Рима на данную территорию (Кропоткин, 1961. С. 13-22). Заметим, что монеты в данном случае выполняют не прямую функцию — денежных знаков, а представляют собой сокровища — запасы серебра и золота.
Надо сказать, что в эпоху Нерона находок римских монет немного (всего 23 монеты), более всего кладов зарыто в период правления Веспасиана (69-79 гг. н.э.) — 151 монета (Кропоткин, 1961. С. 30-33). Но пик сокрытия кладов падает на период 138-161 гг. н.э. — правление Антонина Пия — 1352 монеты. Много это или мало? Думаю, что мало, если сравнивать с количеством монет, осевших в пределах черняховской культуры в III—IV вв. н.э. на территориях Поднепровья, Волыни и Поднестровья. Количество монет на южных рубежах Восточной Европы многократно больше, чем на севере: в отдельных кладах содержится до нескольких тысяч монет (Кропоткин, 1961. С. 17-21). Но в данном случае удивителен факт, что возникновение кладов не всегда напрямую связано с войнами. Например, количество кладов, возникших в период маркоманских войн, меньше, чем в мирное время, в период правления Антонина Пия (138-161 гг.) — 1352 монеты, тогда как в период 161-180 гг. — 1210 монет (Кропоткин, 1961. С. 30). Казалось бы, все должно быть наоборот — количество кладов должно возрастать в период военной опасности. На самом деле это далеко не так. Встает вопрос: может быть, природа кладов иная, и причина их сокрытия не в опасности, а в чем-то другом? Может быть, монеты приносили в жертву богам? Правда, немецкий историк А. Беттихер утверждал, что находки серебряных монет не стоят в связи с известной в эпоху Нерона торговлей янтарем, а относятся к то¬му времени, когда большие группы северных народов жили в низовьях Дуная и на побережье Черного моря и вплотную соприкасались с римлянами; найденные монеты служили у них (эстиев) украшением, свидетельством чему является находка монет, вправленных в оправу (Кушнер, 1951. С. 120).
Когда в наших исследованиях речь заходит о степени влияния античных цивилизаций на варварский мир, полезно обратиться к истории греческих колоний в Северном Причерноморье. Из многолетних исследований археологов-антиковедов известно, что греческий импорт распространялся широко во всех направлениях и на большие расстояния. Продукцию греческих мастеров перевозили чаще всего посредники из варваров. Судя по археологическим находкам, максимальное расстояние, на которое удалены от городов-колоний предметы греческого импорта, составляет 800-900 км (Археология СССР, 1984. С. 185, карты 14-15).
И еще один аспект исследования воздействия одной культуры на другую, может быть, не столь важный. В результате торговли или обмена чужеродные вещи или предметы становились образцами для подражания и тиражировались, но уже в местной среде, пусть с искажением, но они прочно входили в быт народа. С другой стороны, предметы так и оставались «чужими» и уходили в могилы вместе с их владельцами, не оставив продолжения в культуре. По-моему, второй вариант в большей степени отражает положение дел в ранней фазе контактов населения Самбии в I в. н.э., в то время как в TTT-V вв. н.э. влияние римских провинциальных предметов туалета стало очевидным явлением, не нуждающимся в доказательствах.
Завершая размышления о путешествии римлян в Прибалтику, хочу сделать небольшое отступление в довольно дискуссионную область археологии. Я говорю об изучении процессов адаптации инородных, чужих, импортных вещей в культурах, где не только их не знали, но и не представляли, для чего они нужны. Практически каждый археолог имеет дело с такими артефактами. Поясню примером. Возьмем такой предмет как фибулы, фигурные застежки для скрепления верхней одежды или плаща. В могильниках их находят достаточно много и, как правило, они чаще всего различаются не только по типам, но и по времени изготовления. Довольно часто среди фибул одного могильника встречаются «чужие» образцы. Как они попали в погребения, кто был носителем этого предмета? При исследовании проблемы «вживания» вещей в новую среду следует обратить внимание на то, какие последствия вызывает их проникновение. Во-первых, продолжилось ли тиражирование или подражание этим образцам дальше? Как правило, образец имеет несколько типов формы, сделанных «в подражание», и этот процесс может длиться 50-75-100 лет. Естественно, что подражание затрагивает на начальной стадии только внешний облик предмета. Но если предмет прижился в новом общест¬ве основательно, то он получает и качественное подтверждение. Если речь идет о предмете из металла, то рецептура сплава может дать нам ответ на вопрос о степени влияния извне. Может быть, это подражание заденет только внешний вид, при этом сам предмет будет воспроизведен в другом материале.
Каково же было влияние путешествия римлян в Прибалтику в I в. н.э.? По всей видимости, минимальное. Ритм жизни, смена моды в Риме и его ближайших провинциях шли удивительно быстро, предметы менялись достаточно часто — это хорошо видно, например, по вещам из Паннонии. В Прибалтике этой скоротечной смены не было. Впрочем, этот вопрос представляет практический интерес и требует специального исследования.
Попытки «украсить» свою национальную историю картинками из античной жизни и тем самым создать впечатление, что история данного народа значительно интереснее и значительнее, чем это было на самом деле, неоднократно предпринимались немецкими историками еще в XIX в. Эпизоды из Плиния и других античных авторов неоднократно тиражировались в немецкой историографии. Наиболее популярными фигурами были Пифей из Марсалы, Плиний Старший, Тацит (особенно его «Германия»), Птолемей и Иордан. Я назвал только небольшую часть наиболее цитируемых авторов. Полагаю, что настало время обдуманно и критично отнестись к такой информации, прислушаться к специалистам — филологам и историкам античности. Если они говорят, что информация носит сомнительный характер, мы должны, по меньшей мере, предоставить неоспоримые аргументы в качестве доказательств обратного. Дает ли нам право археология выступать с подобными утверждениями? Думаю, что нет.
ЛИТЕРАТУРА
Археология СССР: Античные города-государства. М., 1984.
Гимбутас М., 2004. Балты: Люди янтарного моря. М.
Клиндт-Йенсен О., 2003. Дания до викингов. СПб.
Кропоткин В.В., 1961. Клады римских монет на территории СССР // САИ. Вып. Г4-4. Кулаков В.И., 1998. Holibo: Междуречье Ильфинг и Фришинг в V в. н.э. //ГАЗ. Мшск. № 13.
Кулаков В.И., 2000. Дорогами Ульмеригии. Калининград.
Кулаков В.И., 2003а. Этносы Аустеравии // ГАЗ. Мшск. № 6.
Кулаков В.И., 20036. История Пруссии до 1283 г. М.
Кушнер П.И., 1951. Этнические территории и этнические границы. М.
Монгайт АЛ., 1974. Археология Западной Европы. М.
Подосинов А.В., 2002. Восточная Европа в римской картографической традиции. М. Седов В.В., 1994. Славяне в древности. М.
Суворов B.C., 2002. Эстии. Пруссы // Очерки истории Восточной Пруссии. Калинин¬град.
Тацит К., 1969. Анналы. Малые произведения. Л. Т. 1-Ы.
Томсон Дж.О., 1958. История древней географии. М.
Шелов-Коведяев Ф.В., 1994. Плиний. Тацит. Птолемей // Свод древнейших письменных известий о славянах. М. Т. I: (I-VI вв.).
Щукин М.Б., 1991. Некоторые проблемы хронологии раннеримского времени: (К ме¬тодике историко-археологических сопоставлений) // АСГЭ. Вып. 31.
Щукин М.Б., 1994. На рубеже эр. СПб.
Щукин М.Б., 1998. Янтарный путь и венеды // История и культура древних и средневе¬ковых обществ. СПб. (Проблемы археологии. Вып. 4.)
Dahn F., 1881. Urgeschichte der germanischen und romanischen Volker. Berlin.
Kampen, A. von, 1958. Die Welt der Antike: Atlas Antiquus: Taschenatlas. Berlin.
Kolnik Т., 1977. Rimski napis z Boldogu // SLA. XXV. 2.
Kolnik Т., 1979. Skvosti antiky na Slovensku. Bratislava.
Kulakov V.I., 2001. Jiitland — Dobrudscha: Die Rokade der «Barbaren» vom 2. bis 4. Jh. N. Chr. // Archeologia Bullgarica. Sofia. Vol. 2.
Majewski K., 1949. Importy Rzymskie na ziemiach slowiariskich. Wroclaw.
Savli J., Bor М., 1988. Unsere Vorfahrer die Veneter. Wien.
Simek E., 1953. Velka Germanie Klaudia Ptolemaia. Brno.
Ondrouch V., 1957. Bohate hroby z doby rimskej na Slovensku. Bratislava.
К содержанию 220-го выпуска Кратких сообщений Института археологии
Notes:
- Этот пассаж Ф.В. Шелов-Коведяев, в отличие от М. Гимбутас, при полном совпадении посылок, трактует в своих комментариях совершенно иначе (Шелов-Коведяев, 1994. С. 29). ↩
- Надо сказать, что приведенное латинское название «янтарной дороги» — исключительно плод воображения В.И. Кулакова, в исторических документах его нет. ↩
- В.И. Кулаков использует в ряде случаев термины из военной лексики, не всегда отдавая себе отчет в том, что они в данном контексте неуместны. ↩