Абрамова М.П. Сарматская культура II в. до н. э. — I в. н. э.

К содержанию журнала «Советская археология» (1959, №1)

(По материалам Нижнего Поволжья. Сусловский этап)

Степи Поволжья и Приуралья дают нам массу археологических памятников, на основании которых мы можем говорить о длительном существовании в этих степях сарматских племен — примерно с VI в. до н. э. по IV в. н. э. Археологические исследования в этих областях, проведенные в 20—30-х годах (П. Рау, П. С. Рыковым, Б. Н. Граковым, И. В. Синицыным и др.). вскрыли значительное количество сарматских погребений, что позволило уже тогда систематизировать материал и дать характеристику всей культуры. Было установлено, что сарматская культура прошла несколько этапов своего развития. Дальнейшие систематические раскопки на территории Нижнего Поволжья дали массу нового материала, относящегося, в частности, и к интересующему нас среднесарматскому времени, знаменующему новый этап в жизни сарматских племен — период их массового передвижения на запад. Наличие большого количества материала, нуждающегося в систематизации, позволило поставить вопрос о характеристике культуры сарматских племен на среднесарматском этапе. В настоящее время мы имеем до 500 погребений этого времени, сосредоточенных главным образом в могильниках по нижнему течению Волги, в Саратовской, Сталинградской и Астраханской областях, особенно по течению Волги и ее притокам в районе между Саратовом и Сталинградом.

В Саратовской области это следующие могильники: Больше-Дмитриевский (Аткарский р-н) 1 обширный могильник у с. Суслы (Советский р-н) 2, могильник у с. Усатово (Комсомольский р-н), у с. Боаро (Бородаевка) Марксовского р-на 3, у с. Каменки на Иловле (Красноармейский р-н) 4, у д. Колышлей (Аткарский р-н) 5, у с. Успенки (Пугачевский р-н) и Максютово (Клинцовский р-н) 6, у с. Скатовки (Ровненский р-н) 7.

Большое количество могильников расположено в Сталинградской области. Это могильники у с. Лебяжье (Камышинский р-н) 8, у с. Гусевки (Ольховский р-н) 9, могильник у с. Ст. Полтавка 10 и с. Колышкино 11 (Иловатский р-н), у с. Макаровки (Медведидкий р-н) 12, у сс. Шульц (Кр. Октябрь) и Альт-Веймар (Ст. Иванцовка) Палласовского р-на 13, у. с. Харьковки (Ст. Полтавский р-н) 14, у х. Авиловского (Иловлинский р-н) 15, у сс. Бережновка, Молчановка (Николаевский р-н), Потемкино, Черебаева (Иловатский р-«), у г. Ленинска (Ленинский р-н) 16, у сс. Политотдельское (Николаевский р-н) и Быково 17, а также Калиновский могильник у сс. Калиновка и Рахинка, могильники у сс. Погромное и Ново- Никольское (Луго-Пролейкского р-на) 18.

Ряд сарматских могильников найден в Астраханской области: могильники у сс. Дмитриевка, Баскунчак, Батаевка 19, у с. Абганеры, х. Дедломинского (бывш. Калмыцкая обл.) 20, могильник у г. Элисты 21 и расположенный рядом с ним могильник «Три брата» 22.

Ряд погребений среднесарматского времени найден в могильниках, расположенных в более восточных областях, в частности в Западно-Казахстанской обл., в р-не г. Уральска — могильник у г. Уральска, у пос. Новенького (по р. Чегану), Шиповский могильник (по р. Деркулу, притоку Чегана) 23. В более южных районах Западно-Казахстанской области находятся могильники Курпе-Бай, Джангала (у оз. Сары-Айдин), могильник Кара-Оба (в местности Джас-аул) 24, у Калмыкове (Тайпакский р-н) и у ст. Сайхин (в районе оз. Боткуль, на границе Сталинградской и Западно-Казахстанской областей) 25.

Погребения среднесарматского времени есть и в могильниках Чкаловской области — у пос. Благославенского и пос. Нежинского (могильники на Алебастровой горе, на Маячной горе) 26 в районе г. Чкалова и в Челябинской области (Мало-Кизылский могильник близ г. Магнитогорска) 27. Сарматские памятники интересующего нас времени мы находим и к западу от Волги — в междуречье Волги и Дона (могильники у хх. Карповки и Ляпичев Сталинградской обл.) 28, у х. Спорного и Веселого (на Маныче) 29, у х. Попова 30 Ростовской обл.

Курганы, содержащие погребения этого времени, расположены обычно группами, имеющими часто вид вытянутой цепочки, и встречаются большей частью на надпойменных террасах рек. Но наиболее характерны для этого времени обширные курганные могильники, содержащие 40 и более невысоких курганных насыпей. Почти в каждом могильнике имеется один-два больших кургана. Обычно сооружение таких больших курганов относится к эпохе бронзы или к савроматскому времени. Используя более древние большие курганы для устройства в них впускных могил, сарматы окружали их рядом характерных для этого времени невысоких курганных насыпей, содержащих различные по своему характеру погребения. В настоящее время насчитывается пять типов погребения, характерных для среднесарматского времени: 1) узкие прямоугольные или овальные ямы; 2) могильные ямы с уступами (заплечиками) вдоль длинных стен; 3) входная яма с подбоем в западной или, реже, в восточной стенке; иногда яма имела два подбоя в обеих стенках; 4) квадратные или подквадратные ямы, в которых костяк лежит по диагонали ; 5) круглые ямы (они встречаются сравнительно редко); положение костяка напоминает диагональные погребения. Первые три типа характерны и для прохоровского времени.

Связь с предшествующим периодом наблюдается также и в ориентировке костяков: господствующей является южная ориентировка, как и в прохоровское время. В виде исключения встречаются костяки с западной ориентировкой, которая является, очевидно, пережиточной, так как была широко распространена в савроматское время. Кроме того, в сусловское время в ориентировке появляются отклонения на север (северная ориентировка станет господствующей в позднесарматское время).

Подавляющее число погребений найдено в грунтовых могильных ямах; преобладают бедные погребения, которые почти не содержат погребального инвентаря.

Самым распространенным типом грунтовых могил на среднесарматской стадии являются довольно узкие, прямоугольные или овальные грунтовые ямы.

Костяк лежит на дне ямы, головой на юг, с отклонением на восток или запад. Большей частью могила содержит по одному костяку. Встречаются и совместные погребения: парные погребения мучжины и женщины, погребения женщины с детьми. Костяк обычно лежит на спине с вытянутыми руками и ногами. Часто одна или обе руки костяка слегка согнуты в локтях, а кисти лежат на тазовых костях или под ними. Реже встречается согнутое положение ног.

Почти во всех погребениях имеется подстилка из войлока или травы. Очевидно, иногда весь покойник обертывался войлоком (реже берестой). Довольно часто в засыпке могилы встречаются остатки дерева (ветки, тонкие бревнышки, колотые плахи). Иногда верхние части стенок могилы обкладывались деревом. Часто устраивалось перекрытие могилы поперечными колотыми плахами (иногда в два ряда: один ряд — вдоль, другой — поперек). Реже дерево встречается на дне могилы — это, очевидно, остатки гроба.

Довольно большую роль на среднесарматской стадии играет культ огня. Хотя полных трупосожжений мы не встречаем, но следы погребального костра попадаются во многих могилах в виде золы, угля, обожженного дерева и прокаленной земли. Культ огня был широко развит в погребальном обряде сарматской культуры уже на ранних стадиях ее развития. Такую же ритуальную, видимо, очистительную роль, как огонь, играла меловая посыпка дна могилы и куски мела, положенные в могилу, что характерно для среднесарматокой и особенно для позднесарматской стадии, когда этот обряд был широко развит.

Остатки войлока, дерева, следы огня и мела характерны и для других групп могил. Так, например, меловая посыпка очень часто присутствует в могилах второй группы (в узких грунтовых ямах с заплечиками, которые являются разновидностью первой группы). В этой группе ямы без деревянных конструкций встречаются как исключение. Собственно сами уступы делались для того, чтобы поддерживать эти деревянные сооружения. Часто могила имела два перекрытия: одно на уступах, а другое — сверху могилы. Почти всегда следы дерева находились и на дне могилы, очевидно, это остатки гроба. Гробы были дощатые, скрепляемые с помощью пазов. Иногда встречаются ладьевидные колоды, сужающиеся к ногам. В тех случаях, когда не было гроба или колоды, покойник был обернут корой. В этих могилах, как и в могилах первой группы, подавляющее большинство составляют индивидуальные погребения, но встречаются также парные захоронения и даже групповые (мужчина, женщина и ребенок). Ориентировка, как во всех других группах, южная и лишь как исключение встречается западная ориентировка. Могилы с заплечиками распространены в курганных могильниках очень неравномерно и встречаются лишь в некоторых из них (табл. 1).

Наряду с узкими грунтовыми могилами первой группы, чрезвычайно широко распространены на данной стадии подбойные могилы. Число их постепенно увеличивается начиная с прохоровской стадии и особенно больших размеров достигает в позднесарматский период. Подбойные могилы устраивались следующим образом: входная яма, расположенная большей частью по линии север — юг, представляла собой колодец до 3 м глубиной. Подбой в подавляющем большинстве могил устраивался в длинной западной стенке, гораздо реже — в восточной. Изредка встречаются могилы с двумя подбоями, по обе стороны колодца.

Устье камеры часто загораживалось камышом, хворостом, травой или досками, рядом с костяком встречаются следы от подстилки и остатки деревянного гроба, изредка — меловая подсыпка и зола. Иногда стены подбоя обкладывались деревом или корой. Подбой обычно содержал одно захоронение — мужчины или женщины. Довольно часто в подобных камерах встречается погребение одного ребенка.

Для среднесарматского времени характерно наличие различных погребальных обрядов в каждом из курганных могильников. Это, очевидно, свидетельствует о смешанном племенном составе сарматского населения Нижнего Поволжья. Рассмотренные выше типы погребений, вероятно, можно отнести к племенам прохоровокой культуры, передвинувшимся сюда из Приуралья и принявшим участие в формировании сусловской культуры.

Следующие две группы погребений (квадратные могилы с диагональным положением костяка и близкие к ним круглые могилы) мы не можем поставить в связь с Приуральем. (Скорее всего они развились в Поволжских степях на какой-то местной основе. Некоторое подтверждение этому мы найдем, если обратим внимание на древнесарматские погребения.

Собственно савроматской территорией является западная часть сарматского мира, т. е. степи Нижнего Поволжья и Дона. Эта же территория входит и в область распространения сусловской культуры.

Устройство курганов савроматской культуры характеризуется необычным однообразием: под невысокой курганной насыпью выкапывалась почти квадратная могильная яма, в которой в вытянутом положении лежал покойник, головой обычно на запад. Сходное устройство имеют и могилы с диагональными погребениями и круглые могилы (подтверждением этому является находка в одной из круглых могил тушки барана — типичной принадлежности савроматоких могил). Преобладающая юго-западная ориентировка костяков в диагональных погребениях, очевидно, сложилась под влиянием все той же прохоровской культуры Приуралья. У сармат приуральских степей южная ориентировка существовала еще на савроматской стадии.

Диагональные могилы среднесарматской эпохи встречались обычно в курганах, не имеющих других погребений. В тех же курганах, которые содержали несколько погребений, могила с диагональным положением костяка обычно являлась основной. Такие курганы были небольших размеров. Яма имела квадратную или подквадратную форму (иногда форму ромба).

Довольно характерны для могил с диагональными погребениями деревянные сооружения. Большинство этих могил имеет деревянное перекрытие из колотых плах или накатника, на который клались дубовые доски. Иногда деревом или корой обкладывалась нижняя часть могилы. В некоторых случаях (в Сусловском могильнике и в могильнике у с. Харьковки) в могилах встречены остатки деревянных камер, устроенных из досок; доски устилали пол ямы, стояли на ребре вдоль стен, на некотором расстоянии от них, образуя квадратный ящик, в котором помещались кости скелета и вещи; из досок же устраивалась и крыша камеры. Иногда доски этого сооружения поддерживались вертикальными столбами. В одном случае (могильник Шульц на Торгуне, курган Д6; раскопки Рау в 1926 г.) под бревенчатым перекрытием могилы было обнаружено сооружение из коры, шатрообразно опускающееся на дно могилы. Внутри его, на дне, находились кости покойника, завернутые в кору.

Но наиболее характерным для диагональных погребений является положение раскинутых рук, иногда согнутых в локте. Такое положение рук встречается только в погребениях с диагональным положением костяка. Что касается ориентировки костяков, то большей частью они бывают направлены головой на юго-запад или юго-восток, поскольку ямы обычно ориентируются своими сторонами по сторонам света. Отклонения от основной (юго-запад и юго-восток) ориентировки объясняются тем, что диагональные погребения, хотя они характерны именно для среднесарматского времени, не ограничиваются рамками этого времени, а выходят за их пределы. Отдельные диагональные погребения мы встречаем уже в прохоровское время. Как исключение они продолжают существовать и на позднесарматской стадии, где обычно имеют северо-западную или северо-восточную ориентировку.

Как уже говорилось, диагональные погребения, составляя довольно большую и наиболее характерную для среднесарматского времени часть погребений, распространены по курганным могильникам этого времени очень неравномерно. Треть всех погребений находится во II Бережноеском могильнике (раскопки И. В. Синицына). Большое количество диагональных погребений сосредоточено в Сусловском могильнике; здесь они составляют до 30% всех погребений. Несколько диагональных погребений найдено в Шиповском, Калиновском могильниках и в могильниках у сс. Политотдельского и Харьковки (см. табл. 1). Остальные могильники содержат лишь единичные их экземпляры.

Что касается круглых могил, то они, очевидно, являются разновидностью квадратных могил с округлыми углами; встречаются они очень редко.

Привлечение аналогий к рассмотренным типам погребений позволяет говорить о распространении и связях сарматской культуры. Так, например, на территории Украины неоднократно встречаются могильники, содержащие основные типы сарматских погребений Поволжья: большей частью это подбойные могилы, а также узкие грунтовые могилы и квадратные ямы с диагональным положением костяков. Такие же типы погребений существуют в могильниках Кубани и Средней Азии 31. Связи сарматского Поволжья со всеми этими областями устанавливаются также и при обзоре погребального инвентаря.

Чаще всего в могиле встречается керамика, которая делится на две группы: лепную (горшки, курильницы и кувшины) и гончарную (кувшины, миски). Характерно для этого времени и наличие алебастровых сосудиков. Сосуды располагаются обычно в головах или в ногах покойного.

Лепная керамика господствует как в прохоровское, так и в сусловское время, несмотря на распространение в это время гончарной керамики причерноморских и кубанских форм. Очень редко встречаются погребения, имеющие только гончарную керамику. Для прохоровской культуры Приуралья характерны круглодонные горшки с шаровидным туловом и прямым цилиндрическим горлом — форма, не связанная с предыдущей эпохой и являющаяся следствием влияния соседних западносибирских областей. В Поволжье в прохоровское время бытует плоскодонная керамика; сосуды с круглым дном появляются здесь лишь в сусловское время, очевидно вместе с носителями прохоровской культуры Приуралья. Сусловское время характеризуется большим разнообразием керамики 32.

Мы имеем несколько форм горшков, характерных для среднесарматской стадии (рис. 1, 1—5). Как пережиток керамики собственно прохоровской культуры продолжает бытовать круглодонная керамика.

Самым распространенным для среднесарматского времени является II тип горшка (рис. 1,2). Все сосуды имеют черный в изломе черепок, глину с грубыми примесями и характерную окраску неравномерного обжига. Поверхность сосудов часто сглажена, иногда залощена.

Большинство этих горшков грубые, сделаны от руки.

На втором месте по распространенности после горшков стоят кувшины. Часть их делалась от руки, но большинство на гончарном круге. Обычно они встречаются в погребениях вместе с горшками, но нередки и такие погребения, которые содержат только кувшины. Формы кувшинов разнообразные. Большая часть их имеет аналогию в керамике Северного Причерноморья и Кубани; встречаются также сосуды, имеющие сходство с формами среднеазиатской керамики.

I тип кувшинов (рис. 1, 6) имеет резной орнамент и налепы из вертикальных полос, спускающихся ко дну сосуда. Обычно кувшины этого типа сделаны на гончарном круге и с хорошо залощенной светло-серой или почти черной поверхностью. Они встречаются на протяжении всего среднесарматского периода. Кувшины этого типа имеются и в меото-сарматских памятниках Прикубанья 33, на поселениях и в могильниках близ древнего Танаиса 34.

Кувшины II типа (рис. 1, 7) часто лепились от руки и делались из грубой глины с примесью шамота, но нередки и гончарные кувшины такой же формы из тонкоотмученной серой глины. Поверхность их серая, лощеная. На тулове часто нанесен резной орнамент (напоминающий иногда орнамент некоторых кувшинов первой группы). На некоторых кувшинах имеется орнамент из горизонтальных прямых и волнистых полос, на других — от горизонтальных линий на плечиках спускаются вниз ко дну пучки из трех вертикальных полос. Эти кувшины получают распространение также с I в. до н. э. Все кувшины III типа (рис. 1, 8) сделаны на гончарном круге из тонкоотмученной серой глины и имеют серолощеную поверхность. Иногда кувшины такой формы имеют витую ручку (аналогичен ему сосуд четвертой хронологической группы I в. до н. э. из Усть-Лабинского могильника Кубани) 35. IV тип кувшинов (рис. 1, 9) начинает распространяться с I в. до н. э. Все они сделаны на гончарном круге и часто имеют черную лощеную поверхность. Иногда по шейке и плечикам проходит орнамент из горизонтальных полос. Такие кувшины особенно характерны для погребений I в. до н. э.— I в. н. э. Встречаются и красноглиняные энохои такой же формы, широко бытующие среди боспорской керамики Танаиса и его окрестностей. Кувшины такой формы встречаются в меото-сарматских могильниках Прикубанья.

Плоскодонные корчаги (V тип) появляются в могильниках Поволжья в I—II вв. н. э. (рис. 1, 10).

Рис. 1. Основные типы керамики среднесарматского времени. 1—5 — горшки (1 — Суслы, к. 24; 2 — 1 Бережновский могильник, к. 35, п. 21; 3 — Калиновский могильник, к. 8, п. 31; 4 — II Бережновский могильник, к. 100; 5 — II Бережновский могильник, к. 14, п. 25); 6—10 — кувшины (6 — В. Колышлей, к. 2, п. 2; 7 — II Бережновский могильник, к. 98; 8 — Черебаево, к. 4; 9 — I Береж¬новский могильник, к. 34; 10 — Суслы, к. 56); 11 — кружка (Суслы, к. 47); 12 — миска (II Бережновский могильник, к. 82); 13, 14 — курильницы (13 — Суслы, к. 54; 14 — Калиновский могильник, к. 40, п. 1)

Рис. 1. Основные типы керамики среднесарматского времени. 1—5 — горшки (1 — Суслы, к. 24; 2 — 1 Бережновский могильник, к. 35, п. 21; 3 — Калиновский могильник, к. 8, п. 31; 4 — II Бережновский могильник, к. 100; 5 — II Бережновский могильник, к. 14, п. 25); 6—10 — кувшины (6 — В. Колышлей, к. 2, п. 2; 7 — II Бережновский могильник, к. 98; 8 — Черебаево, к. 4; 9 — I Береж¬новский могильник, к. 34; 10 — Суслы, к. 56); 11 — кружка (Суслы, к. 47); 12 — миска (II Бережновский могильник, к. 82); 13, 14 — курильницы (13 — Суслы, к. 54; 14 — Калиновский могильник, к. 40, п. 1)

В сарматских могилах на Украине встречаются гончарные кувшины I, III и IV типов. Они отсутствуют здесь в скифское время и лишь в инвентаре сарматских могильников получают широкое распространение. Не отрицая влияния торговых связей с Боспором при рассмотрении вопроса о появлении красноглиняных кувшинов на Украине, необходимо особо отметить значение передвинувшихся сюда сарматских племен.

С I в. до н. э. распространяются лепные кружки с боковой ручкой, часто имеющей вид примитивной фигурки животного (рис. 1, 11). Возникновение у сарматов лепных кружек с зооморфными ручками можно приписать, очевидно, влиянию с Кавказа, где сосуды с ручками в виде фигурок животных встречаются уже в VII в. до н. э. и особенно распространены в V—III вв. до н. э. 36. В более позднее время, особенно в первые века нашей эры, они распространяются в Крыму, на Кубани, в районе древнего Танаиса, характерны они и для погребений первых веков нашей эры в Средней Азии 37. Широкое их распространение принято приписывать влиянию на эти области сарматской культуры. Особенно это относится к Северному Причерноморью, где в первые века нашей эры существовал тесный контакт местного и пришлого сарматского населения. Что касается среднеазиатских районов, то, не отрицая связи их с сарматской культурой, следует отметить, что керамика такого типа характерна и для коренного населения этой территории 38.

Часто встречаются кружки с обычными ручками. Часть их имеет расширяющееся ко дну тулово при сравнительно узком горле. Но есть кружки, сделанные на гончарном круге из тонкоотмученной серой и красной глины. Некоторые из них имеют шаровидный корпус и ручку, поднимающуюся высоко над венчиком. Сероглиняные лощеные гончарные кружки широко распространены в меото-сарматских памятниках Прикубанья с III в. до н. э. 39.

Широко распространены в позднесарматском материале сероглиняные лощеные миски, сделанные на гончарном круге (рис. 1, 12), но встречаются они и в сусловское время, примерно с I в. до н. э. Аналогии этим мискам также в большом количестве имеются на Кубани — с III в. до н. э. по III в. н. э. 40, а также и в Северном Причерноморье.

Таковы основные группы сарматской керамики. Но, кроме них, необходимо упомянуть о глиняных лепных курильницах и небольших алебастровых сосудиках. Курильницы представлены в сусловское время двумя видами: четырехугольные сосуды с прямыми вертикальными или слегка суживающимися книзу стенками (рис. 1, 14) и сосудики с круглым горлом и прямым цилиндрическим туловом. Почти все курильницы имеют сбоку круглое отверстие. Часто внутри большой курильницы находится маленькая. Боковое отверстие в таких случаях имеется только у маленькой курильницы (рис. 1, 13). У некоторых больших курильниц при прямом цилиндрическом тулове имеется иногда широкий поддон и широкий венчик, орнаментированный сложным узором в виде елочек, зигзага, вол-нистых линий или точечных наколов.

Рис. 2. Туалетные принадлежности среднесарматского времени. 1 — 4 — зеркала (1 — II Бережновский могильник, к. 14, п. 21; 2 — II Бережновский могильник,, к. 57, п. 1; 3 — II Бережновский могильник, к. 20; 4 — Харьковка, к. III — 24); 5, 6 — алебастровые сосудики (5 — II Бережновский могильник, к. 105; 6 — II Бережновский могильник, к. 103, п. 2); 7 — костяная туалетная ложечка (II Бережновский могильник, к. 18)

Рис. 2. Туалетные принадлежности среднесарматского времени. 1 — 4 — зеркала (1 — II Бережновский могильник, к. 14, п. 21; 2 — II Бережновский могильник,, к. 57, п. 1; 3 — II Бережновский могильник, к. 20; 4 — Харьковка, к. III — 24); 5, 6 — алебастровые сосудики (5 — II Бережновский могильник, к. 105; 6 — II Бережновский могильник, к. 103, п. 2); 7 — костяная туалетная ложечка (II Бережновский могильник, к. 18)

Алебастровые сосудики встречаются реже, чем курильницы. Тем не менее они очень характерны для инвентаря этого времени. Появляясь в прохоровское время и доходя до позднесарматской стадии, изделия из алебастра (в том числе и алебастровые пряслица) являются типичной принадлежностью инвентаря среднесарматской стадии.

Алебастровые сосуды распределены по курганным могильникам очень неравномерно. Основная масса их приходится на I и II Бережновские и на Сусловский могильники. Особенно характерны алебастровые сосуды для узких грунтовых могил с южной ориентировкой костяка и для квадратных могил с диагональным положением костяка. Все алебастровые сосуды имеют небольшие размеры (высота 4—6 см). Самой распространенной формой являются сосудики в виде небольшого горшочка с шаровидным туловом, низкой шейкой и слабо отогнутым венчиком. Большинство сосудиков без ручек, но некоторые имеют характерные прямоугольные вертикальные налепы на одном или на обоих боках, имитирующие ручки (рис. 2, 5). Встречаются алебастровые кружечки, расширяющиеся ко дну, с ручкой в виде фигурки животного (Суслы, кург. 47). Интересны найденные в Бережновском могильнике сдвоенные алебастровые сосудики, напоминающие трипольские, так называемые биноклевидные сосуды. Сосуд такой же формы, но сделанный из глины, найден Е. И. Крупновым в Нестеровском могильнике на Кавказе VI—IV вв. до н. э. 41.

На рубеже нашей эры в сарматских могилах Поволжья появляются маленькие круглодонные алебастровые сосудики с вытянутым яйцевидным туловом и узким горлом без венчика (рис. 2, 6). Есть алебастровые сосуды с прямым цилиндрическим туловом, напоминающие глиняные курильницы этого времени. В нескольких погребениях найдены широкие алебастровые мисочки и чашки с выпуклыми боками. В одном случае в такой чашечке лежал алебастровый пестик, который, возможно, служил для растирания красок. Очевидно, алебастровые сосуды являлись туалетными принадлежностями.

Трудно сейчас выделить основные формы местной и привозной керамики. Очевидно, лепная керамика вся была местной; некоторые формы лепной посуды заимствованы. В частности, лепные миски делались, очевидно, в подражание гончарным мискам, привезенным с Кубани. Что касается гончарной керамики, то вряд ли можно говорить о местном ее происхождении. Скорее всего сарматы не имели своего гончарного круга. Привозили же они гончарную керамику главным образом с запада (из районов Кубани и с Боспора).

Керамический материал говорит о связях и влиянии сарматской культуры. Говоря о связях сарматов со среднеазиатскими культурами, можно признать не только воздействие сарматской культуры на среднеазиатскую, но и обратное влияние культуры Средней Азии первых веков нашей эры на культуру сармат Поволжья 42. В могильниках степной Украины рубежа нашей эры встречается сходная с поволжской не только гончарная керамика, но и некоторые виды лепной 43, а также алебастровые сосуды, характерные главным образом для Поволжья.

Оружие в сарматских могилах представлено мечами, кинжалами и стрелами. На среднесарматской стадии представлены мечи двух типов. Наиболее характерным для этого времени является меч с прямым перекрестием и кольцевидным навершием (рис. 3, 2). Кроме того, встречаются мечи так называемого пантикапейского типа: длинные обоюдоострые мечи с прямой стержневидной ручкой, без металлического навершия и перекрестия. Длина таких мечей в среднем равняется 1 м (рис. 3, 3). Наиболее характерны эти мечи для позднесарматского периода, когда они, вытеснив мечи с кольцевым навершием, занимают господствующее положение. Интересно отметить, что мечи такого типа обычны и для погребений прохоровского времени, где они встречаются вместе с мечами с серповидным навершием. Часто рядом с такими мечами находят плоские кружки с отверстием из белого известняка или нефрита (очевидно, навершия). Мечи такого типа встречаются и в погребениях Средней Азии (на территории Узбекской и Казахской ССР) 44. Таким образом, длинные мечи без навершия и перекрестия бытовали у сарматов в течение долгого времени — с IV в. до н. э. по IV в. н. э., проникая из Поволжья в более западные области. Мечи с прямым перекрестием и кольцевым навершием также достигают часто длины 1 м. но встречаются и более короткие мечи — около 60 см. Мечи с кольцевым навершием датируются обычно I в. до н. э.— I в. н. э. Раскопки последних лет дали нам ряд случаев нахождения таких мечей в погребениях II в. до н. э.; в том числе есть несколько случаев нахождения таких мечей вместе с типичными прохоровскими мечами — с прямым перекрестием и серповидным навершием, датируемых обычно IV—III вв. до н. э., но встречающихся и в погребениях II в. до н. э. 45.

Самым ранним пока экземпляром меча с кольцевидным навершием в Поволжье является меч из Бережновского могильника (южная группа, 1952 г., кург. 2, погр. 11), где он найден вместе с бронзовыми и железной втульчатыми стрелами (с внутренней втулкой). Такие бронзовые стрелы датируются IV—III вв. до н. э., но как пережиток они, может быть, продолжали существовать некоторое время и во II в. до н. э. Этот век характеризуется полным вытеснением бронзовых наконечников стрел железными. До этого они некоторое время существовали одновременно. Втульчатые трехгранные железные наконечники стрел встречаются уже в IV в. до н. э., вытесняемые затем железными черешковыми трехлопастиыми наконечниками, безраздельно господствовавшими на среднесарматской стадии (рис. 3, 4). Трехлопастные черешковые стрелы появляются со II в. до н. э., т. е. с конца прохоровского периода; нередко они встречаются в погребениях вместе с мечами с серповидными навершиями. Для раннего периода их существования характерны стрелы небольших размеров (3— 5 см) и лишь с первых веков нашей эры (особенно в позднесарматских погребениях) господствуют стрелы с более крупными наконечниками. Рядом с наконечниками стрел часто встречаются остатки древков, раскрашенных яркими полосками (рис. 3, 5). Стрелы содержались в кожаных колчанах. Одновременно с черешковыми трехлопастными наконечниками стрел появляется новый тип лука. Старый сигмообразный лук, распространенный со скифского времени и встречающийся еще в прохоровских погребениях, теперь исчезает. Вместо него появляется сложный лук, делавшийся из дерева с костяными обкладками (две концевые пластинки и две широкие центральные, накладывающиеся с обеих сторон; рис. 3, 6).

Рис. 3. Оружие среднесарматского времени. 1 — кинжал (Ново-Никольское, к. 5, п. 16); 2,3 — мечи (2 — Ново-Никольское, к. 9, п. 2; 3 — Калиновский могильник, к. 40, п. 1); 4 — железные наконечники стрел (II Бережновский могильник, к. 17, п. 1; к. 23; Курпе-Бай, к. 2); 5 — остатки древков стрел (II Бережновский могильник, к. 17, п. 1); 6 — лук с костяными обкладками (Баскунчак, к. 2)

Рис. 3. Оружие среднесарматского времени. 1 — кинжал (Ново-Никольское, к. 5, п. 16); 2,3 — мечи (2 — Ново-Никольское, к. 9, п. 2; 3 — Калиновский могильник, к. 40, п. 1); 4 — железные наконечники стрел (II Бережновский могильник, к. 17, п. 1; к. 23; Курпе-Бай, к. 2); 5 — остатки древков стрел (II Бережновский могильник, к. 17, п. 1); 6 — лук с костяными обкладками (Баскунчак, к. 2)

Костяные обкладки таких луков довольно часто встречаются в погребениях среднесарматского периода 46. Такой лук характерен и для кочевых племен Южной Сибири и Средней Азии, откуда, очевидно, он и занесен в Поволжье. Длинные железные мечи, кинжалы, аналогичные по форме мечам с кольцевидным навершием и прямым перекрестием, но имеющие меньшие размеры (длина их 35—40 см) (рис. 3,1), железные трехлопастные черешковые наконечники стрел — все эти виды оружия, характерные для среднесарматской стадии, типичны не только для сармат Поволжья, но и в большом количестве представлены в сарматских памятниках Кубани и Северного Причерноморья 47. Копья для погребений этого времени не характерны. Лишь в одном случае 48 найден железный наконечник копья треугольной формы с короткой втулкой. Длина наконечника 26 см. Оборонительного оружия почти нет. Лишь в двух погребениях 49 найдены одинаковые бронзовые шлемы колоколовидной формы с шишечкой наверху и небольшим козырьком. Такие шлемы встречаются в Северной Италии в I в. до н. э.

Очень часто в сарматских могилах встречаются железные ножи. В среднесарматское время распространены ножи двух типов: с серповидно изогнутым лезвием (распространены с прохоровского времени до I в. до н. э. включительно) и ножи с прямым лезвием и горбатой спинкой. Оба эти типа ножей имели доревянные ручки, насаженные на железный черенок ножа. В позднесарматское время распространяются ножи с костяной ручкой.

Удила встречаются в погребениях этого времени очень редко. Обычно это кольчатые удила с подвижными кольцами. В дальнейшем, для позднесарматского времени, характерно увеличение размеров колец.

Типичной принадлежностью инвентаря могил являются глиняные и алебастровые пряслица. Круглые и яйцевидные алебастровые пряслица встречаются только в среднесарматское время. В подражание им делались глиняные пряслица таких же форм. Кроме того, одновременно с ними встречаются глиняные биконические пряслица. Такой же формы глиняные пряслица встречаются в сарматских могильниках Кубани и Украины.

Широко распространены в могилах этого времени пряжки. Они встречаются в большинстве как мужских, так и женских погребений. Самой типичной формой для этого времени являются железные (реже медные) кольцевидные пряжки, круглые в сечении, без обойм, с подвижным язычком. Пряжки такой формы найдены в сарматских могильниках Украины (в частности в могильнике у Ново-Филипповки), на Кубани, а также в погребениях Средней Азии II—I вв. до н. э. 50. В первые века нашей эры появляются пряжки с прямоугольным щитком (в форме квадрата или вытянутого прямоугольника), а также с подвижным язычком (четырехгранные в сечении). Такие пряжки встречаются в сарматских погребениях Поволжья и в более позднее время. Найдены они и на Кубани. Для позднесарматских погребений наиболее характерны пластинчатые пряжки с обоймой.

Фибулы распространяются в погребениях Поволжья со II в. до н. э. Все они занесены сюда из Северного Причерноморья. Из всех типов, распространенных в Северном Причерноморье 51, наиболее характерны для погребений II в. до н. э.— I в. н. э. в Поволжье фибулы позднелатенских типов с пластинчатой, часто орнаментированной дужкой. Фибулы этого типа широко распространены на территории Северного Причерноморья и Кубани 52. Фибулы с подвязным приемником (с круглой проволочной или пластинчатой дужкой, которая имеет либо четыре витка проволоки, почти сплошь покрыта ими), развившиеся, по мнению большинства исследователей, из форм среднелатенских фибул 53, особенно типичны для могил позднесарматского времени. Со II в. н. э. в Поволжье начинают распространяться арбалетовидные фибулы.

Самым распространенным видом украшений являются бусы разнообразных форм и материалов. Преобладают стеклянные бусы различных цветов. Есть бусы различных форм с внутренней позолотой (часто сдвоенные или строенные). Глазчатые бусы синие с белыми ободками являются наиболее ранними формами, характерными для прохоровского времени. Бисер разных цветов находится в могилах обычно у щиколоток ног и у запястий рук скелетов (бисером сарматы обшивали края одежды). Часто встречаются бусы из янтаря и каменные из сердолика и горного хрусталя. Обычно они бывают крупные, неправильной шаровидной формы. Встречаются большей частью в погребениях с диагональным положением костяка. Широко распространены гешировые бусы.

Часто встречаются привески из коралла, что особенно характерно для I в. н. э., а также скарабеоидные бусы из фиолетового и синего египетского фаянса (распространены в первых веках нашей эры).

Почти все эти бусы греческого происхождения и завезены в Поволжье из Боспорского царства. Они распространены в последние века до нашей эры и в первые века нашей эры в Северном Причерноморье и в Прикубанье. Интересен факт нахождения некоторых типов таких бус, в том числе тройных бус с внутренней позолотой, граненых призматических из разноцветного стекла и др. в могильниках Средней Азии 54. Можно предположить, что часть бус сарматы получали с Востока (из Средней Азии).

Браслеты, серьги, кольца встречаются в погребениях этого времени сравнительно редко. Браслеты все круглопроволочные, в большинстве случаев бронзовые; преобладают браслеты с незамкнутыми концами. У некоторых концы заходят друг за друга. Такие же браслеты найдены в Танаисе 55. Браслеты с биконическими утолщениями на концах представлены также и в сарматских могильниках Украины. Есть браслеты, концы которых оформлены в виде стилизованных головок змей (В. Колышлей, кург. 1). В богатом женском погребении Калиновского могильника (кург. 55, погр. 8) найдены два золотых спиральных браслета, на концах которых имеются рельефные изображения хищника, нападающего на лосиху 56. Встречающиеся в Поволжье браслеты с равномерно расширяющимися концами находят себе аналогии в могильниках Средней Азии (например, могильник Туп-Хона) 57. Эти браслеты наиболее характерны для позднесарматского времени.

Литые круглые бронзовые колечки встречаются довольно редко. Гораздо больше в могильниках этого времени имеется бронзовых височных колец, сделанных в виде колечка из тонкой бронзовой проволоки с захо-дящими друг на друга концами. Аналогии таким колечкам в большом количестве представлены в материалах Кубани сарматского времени.

Серьги наиболее характерны для погребений позднесарматского времени; в среднесарматское время они встречаются лишь в единичных экземплярах. Во II Бережковском могильнике (кург. 14, погр. 21) были найдены две золотые серьги из тонкого листового золота в виде пологого полушария с петлевидной ручкой. Амфоровидные золотые серьги найдены в Калиновском могильнике (в одном погребении с золотыми спиральными браслетами) 58. Золото встречается в погребениях этого времени очень редко. Это главным образом золотые бляшки, очень мелкие, из тонкого листового золота, имеющие форму розеток, полушарий, трубочек и др. Целый ряд серебряных и золотых изделий свидетельствует о наличии имущественной дифференциации среди сарматов. Здесь необходимо прежде всего отметить серебряные вещи, найденные в 1884 г. у г. Ново Узенска бывш. Самарской губ. 59: два серебряных позолоченных фалара с выпуклым изображением изогнутой по кругу фигуры крылатого грифона, пять бляшек с изображением ежей и 207 серебряных колечек. Здесь же, очевидно, были найдены два серебряных фалара с изображением слона с попоной и башенкой на спине (в башенке сидят два воина с копьями, на попоне каждого слона изображен гиппокамп). К. В. Тревер датирует обе группы этих фаларов II в. до н. э. 60. Фалары, служащие для украшения коня, принадлежали, очевидно, какому-то знатному сармату, возможно, их военному вождю. Богатый набор ювелирных изделий найден В. П. Шиловым, который в 1954 г. открыл два погребения (Калиновский могильник, кург. 55, погр. 8; с. Погромное, кург. 5, погр. 2), принадлежавших, по-видимому, сарматской знати. В них найдено большое количество золотых украшений (браслеты, серьги, гривна, бляшки, пряжки) 61.

Кроме украшений, в женских погребениях широко распространены туалетные принадлежности. Особенно часто в сарматских погребениях встречаются бронзовые зеркала. Для среднесарматской стадии характерно несколько типов зеркал (средний диаметр их — 13—15 см). Массивные зеркала с валиком по краю имеют иногда узкий черенок для насаждения деревянной ручки или круглые отверстия с краю для прикрепления ее (рис. 2, 1). Такие же зеркала, но с более высоким валиком, характерны для прохоровского времени. Зеркала с валиком I—II вв. н. э. имеют утолщение и в центральной части зеркала (рис. 2, 2). Кроме того, встречаются тонкие пластинчатые зеркала с коротким треугольным черенком (или без него) (рис. 2, 3). Такие зеркала встречаются со II в. до н. э. по II в. н. э. С конца I в. н. э. появляются маленькие зеркала-привески с петлевидной ручкой (диаметр 4—5 см; рис. 2, 4). Наиболее характерны они в позднесарматское время. В I в. н. э. они обычно лишены орнамента. В кургане Д-8 (Шульц. Раскопки П. Рау в 1926 г.) зеркальце, помимо валика по краю, имеет орнамент из расходящихся от центра выпуклых линий. Все типы зеркал (за исключением зеркал с валиком, занесенных в Поволжье из прохоровского Приуралья), находят себе аналогии в материалах Северного Причерноморья. Есть такие зеркала и в среднеазиатских могильниках 62. В некоторых могилах Средней Азии, как у сарматов, прослеживается обычай положения в могилу разбитых зеркал 63.

Кроме зеркал, к туалетным принадлежностям относятся ложечки, характерные для погребений прохоровской культуры, но встречающиеся и в среднесарматское время. Такие ложки обычно бывают сделаны из тонкой костяной пластинки — узкая ручка с лопаточкообразным расширением на одном конце (рис. 2, 7). В диагональном погребении II Бережновского могильника (кург. 98) найдена костяная ложечка с очень длинной круглой в сечении ручкой. Такая же ложка найдена в Мирмекии 64. Датируется она I—II вв. н. э.

В сарматских погребениях Поволжья встречаются также костяные обкладки гребней, концы которых оформлены в виде конских голов. Такие навершия особенно характерны для прохоровского времени, но бывают и в погребениях среднесарматской стадии. Костяные обкладки гребней такой формы встречаются и в могильниках этого времени в Средней Азии 65.

Рассмотрение культуры сарматских племен II в. до н. э.— I в. н. э., их погребального обряда и инвентаря их могил позволяет сделать нам ряд выводов.

Говоря о сложении сусловской культуры, необходимо прежде всего отметить, что основная масса памятников предшествующего времени (IV—III вв. до н. э.) сосредоточена в Южном Приуралье, в то время как погребения среднесарматского времени расположены главным образом в Поволжье. Возможно, что племена — носители прохоровской культуры, передвинувшись из Приуралья в Поволжье, принимали, наряду с местными племенами Поволжья, участие в создании культуры среднесарматского времени. Подтверждением этому является и то, что все формы погребального обряда прохоровского времени бытуют в сусловское время. Как показал К. Ф. Смирнов 66, Прикаспийские степи особенно богаты сарматскими памятниками прохоровского времени по сравнению с другими областями Поволжья. Отсюда сарматы уже в IV в. до н. э. начинают проникать на территорию Кубани, занятую меотскими племенами. Это привело к созданию на Кубани смешанной меото-сарматской культуры.

Для прохоровской культуры характерны тесные связи со Средней Азией, которые прослеживаются не только в погребальном инвентаре, но и в устройстве могил. Возможно, что формирование прохоровской культуры проходило под большим воздействием среднеазиатских племен или имело с ними какую-то общую основу. Наличие связей со Средней Азией мы видели в сусловское время и у сарматов Нижнего Поволжья. Об этом говорит существование в обеих областях сходных типов захоронений (подбойные погребения) с одинаковым положением и ориентировкой костяка, наличие деревянных сооружений и подстилок в могиле, некоторые общие черты в погребальном инвентаре. С другой стороны, исследователи среднеазиатских могильников отмечают и значительные различия в обряде и в инвентаре этих двух областей, что позволяет говорить не о преобладающей роли влияния сарматской культуры в возникновении подбоев и катакомб Средней Азии, а о наличии тесного контакта между двумя этими культурами 67. Может быть, это говорит не о прямых связях обеих этих областей, а о связях каждой из них с территорией Южного Приуралья, где встречены наиболее ранние сарматские подбойные погребения.

Таким образом, в сложении сарматской культуры Поволжья участвовало, видимо, два компонента. Во-первых, это местные племена, жившие в Поволжье уже на савроматской стадии, а во-вторых, племена прохоровской культуры, пришедшие на Волгу из степей Приуралья.

Отсутствие сарматских поселений и специфический инвентарь погребений подтверждают сведения древних авторов о кочевом образе жизни сарматских племен. Большое количество оружия в мужских погребениях говорит о том, что война играла важную роль в жизни сарматов. Основная масса этих погребений принадлежит рядовым сарматским воинам. Однако новоузенская находка, а также погребения, открытые В. П. Шиловым в 1954 г., еще раз подтверждают наличие в сарматском обществе быстро идущего процесса социального расслоения, процесса выделения конной аристократии, начавшегося, как показывают эти находки, уже с конца эллинизма. Процесс выделения всаднической аристократии свидетельствует в свою очередь о начале нового периода, периода военной демократии, развившейся при распаде родового строя. Война и организация для войны становится теперь регулярной функцией народной жизни. Приобретение богатства становится уже одной из важнейших жизненных целей. Создается необходимость военных походов и даже переселений целых племен в соседние области в поисках наживы. Потверждением этому является начавшееся уже во II в. до н. э. массовое передвижение сарматских племен на запад — на Кубань, в украинские степи и далее, о чем свидетельствуют найденные там сарматские могильники.

Тот факт, что какая-то часть прохоровских племен Приуралья и Прикаспия принимала участие в формировании культуры среднесарматского времени на территории Саратовского Поволжья, позволяет говорить о наличии среди населения Саратовского Поволжья в это время аорсов (поскольку сарматские племена Прикаспия на основании древних письменных источников приписываются именно аорсам). Занимая ведущее положение в Прикаспии, аорсы, по-видимому, не играли какой-либо значительной роли в Поволжье. На территории Саратовского Поволжья главную роль играло племя роксолан, с которым можно связать так называемые диагональные погребения 68. Подтверждением этому является то обстоятельство, что диагональные погребения характерны только для Саратовского Поволжья, к тому же население, оставившее их, обитало здесь довольно продолжительное время — еще с савроматского периода. Выделенный К. Ф. Смирновым район распространения диагональных погребений в Поволжье 69 (от Саратова вниз по течению Волги до Сталинграда и на восток почти до Уральска) подтверждается и материалами последующих экспедиций 70. Таким образом, оставляя в силе границы, установленные К. Ф. Смирновым, можно сказать, что основная масса диагональных погребений Поволжья (более 50%) сосредоточена в сравнительно небольшой области к северо-востоку от г. Камышина.

Решающий факт, который позволил К. Ф. Смирнову приписать диагональные погребения роксоланам, заключается в том, что диагональные погребения встречаются и на территории Украины. Древние авторы (в частности Страбон) говорят о появлении во II в. до н. э. на территории между Доном и Днепром племени роксолан — наиболее многочисленной и могущественной группы сарматских племен. Действительно, на территории Украины найдено несколько диагональных погребений, в том числе часть их — в сарматских могильниках 71. Т. С. Кондукторова, исследовавшая антропологический материал этих могильников 72, устанавливает, во-первых, существенные отличия черепов сарматских могильников от скифских черепов этих областей. Это свидетельствует об отсутствии прямых генетических связей сарматов Украины с местным населением. Вместе с тем намечается сходство черепов этих могильников с черепами сарматов Нижнего Поволжья, причем сарматы Запорожской области (могильник на р. Молочной) имеют особо большое сходство с сарматами Саратовского Заволжья, откуда в основном и происходило переселение сарматов на территорию Украины. Сарматы Запорожья близки также к ранним кочевникам Казахстана — потомкам андроновцев.

Сарматы Днепровской области (Усть-Каменский могильник) также близки к сарматам Нижнего Поволжья, причем одинаково как к группе Саратовского Поволжья, так и к астраханской группе. Вывод Т. С. Кондукторовой о близости антропологического типа сарматов Украины с сарматами Нижнего Поволжья очень важен. Он подтверждает факт близости сарматов этих двух областей, который мы установили на основании археологического материала (типы погребального обряда, инвентарь). Можно считать доказанным тот факт, что сарматское население Украины прибыло сюда с территории Нижнего Поволжья.

На основании письменных источников мы знаем, что могущественное племя роксолан уже во II в. до н. э. появилось в междуречье Дона и Днепра. На основании археологического материала мы можем установить факт расселения роксолан из степей Поволжья, где еще до II в. до н. э. это племя должно было занять ведущее место среди других племен. Следовательно, на территории Нижнего Поволжья мы можем ожидать целый ряд погребений роксолан, а именно диагональных погребений, относящихся ко времени ранее II в. до н. э. Начиная со II в. до н. э. число погребений роксолан в Поволжье должно уменьшиться, все более увеличиваясь к западу от Дона, главным образом на территории Украины — по ходу продвижения роксолан. Так как роксоланы занимают ведущее место среди сарматских племен, двигающихся на запад, погребения их должны преобладать в сарматских могильниках Украины. Обратимся к диагональным погребениям. Встречаясь на прохоровской стадии, как исключение они появляются фактически лишь со II в. до н. э., а наиболее характерны на территории Нижнего Поволжья для периода I в. до н. э.— начала II в. н. э., т. е. для времени, когда основная масса роксолан должна была уже переселиться за Дон. В то же время на территории к западу от Дона, в частности на Украине, встречаются диагональные погребения этого времени (рубеж нашей эры), но число их ничтожно по сравнению с числом диагональных погребений Поволжья, синхронных с ними. Диагональные погребения, очевидно, принадлежали одному из богатых племен, входящих в состав роксоланского племенного союза, возможно, могущественному племени роксолан, давшему имя всему союзу. Причем племя это в основной своей массе продолжало жить на территории Поволжья и после ухода оттуда большого числа сарматских племен. Территория, занятая роксоланами, не ограничивается Северным Причерноморьем, как указывают древние авторы, а включает в себя и Поволжские степи в районе Саратова.

Политические события в Северном Причерноморье (освобождение скифами этой территории, отступление их на юг и на запад, создание на Нижнем Днепре ряда укрепленных позднескифских городищ II в. до н. э.— I в. н. э.) говорят о том, что сарматы появляются здесь уже во II в. до н. э., т. е. в конце прохоровской ступени. Тем не менее мы не имеем здесь ни одного характерного погребения прохоровской культуры. В единичных случаях встречаются погребения переходных форм — от раннего к среднесарматскому времени; большинство же их имеет типичные черты среднесарматской стадии. Это, очевидно, объясняется тем, что сложение сусловской культуры проходило уже во II в. до н. э. Это подтверждается, во-первых, наличием уже во II в. до н. э. диагональных погребений — типичных погребений среднесарматской стадии. Ту же картину мы видим и при рассмотрении некоторых групп погребального инвентаря, в частности оружия. Мечи с кольцевым навершием, а также мелкие железные трехлопастные черешковые наконечники стрел, характерные главным образом для этого этапа, хорошо представлены уже во II в. до н. э.

Таким образом, сарматская культура на среднесарматской стадии, сложившаяся, очевидно, уже во II в. до н. э., характеризуется наличием связей со Средней Азией, усилением связей с Кубанью и особенно с Северным Причерноморьем и знаменует собой начало нового периода — периода массового переселения сарматских племен на запад — в украинские степи.

ПРИЛОЖЕНИЕ Таблица 1. Распределения погребений среднесарматского времени по курганным могильникам 73

sarmataskaya-4

sarmataskaya-5

sarmataskaya-6

К содержанию журнала «Советская археология» (1959, №1)

Notes:

  1. И. А. Волков. Больше-Дмитровские курганы. Труды Саратовской ученой архивной комиссии. Т. I, вып. 3, 1888.
  2. П. С. Рыков. Сусловский курганный могильник. Уч. зап. СГУ, т. IV, 1925.
  3. Раскопки П. Рау в 1927—1929 гг. и И. В. Синицына в 1939 г. И. В. Синицын. К материалам по сарматской культуре на территории Поволжья. СА, VIII, 1946; его же. Археологические раскопки на территории Нижнего Поволжья. Саратов, 1947.
  4. Раскопки П. Рау в 1927 г.; И. В. Синицын. Ук. соч.
  5. И. В. Синицын. Сарматские курганные погребения в северных районах Нижнего Поволжья (1930 г.). Сб. Нижне-Волжского краевого музея, Саратов, 1932.
  6. Раскопки И. В. Синицына в 1938—1939 гг. И. В. Синицын. Памятники Нижнего Поволжья скифо-сарматского времени. Археологический сборник, т. I, Саратов, 1956.
  7. И. В. Синицын. Отчет о работе Заволжского отряда Сталинградской экспедиции в 1953 г. Рукопись хранится в архиве ИИМК, ф. 1, № 819.
  8. Раскопки А. А. Спицына в 1895 г. ОАК за 1895 г., стр. 30—33, ЗРАО, т. VIII, 1895, вып. 1—2, Труды отделения русской и славянской археологии, кн. I, 1896.
  9. Раскопки П. П. Грекова в 1900, 1903, 1905 гг. А. А. Спицын. Раскопки близ сл. Гусевки Царицынского у., ЗОРСА, т. VII, в. 2, СПб., 1907.
  10. Раскопки П. Рау и Т. Минаевой в 1928 г. И. В. Синицын. К материалам по сарматской культуре…
  11. Раскопки П. Рау в 1925 г. P. Rau. Die Hiigelgraber Romischer Zeit im Unteren Wolgagebiet. Mitteilungen des Zentralmuseums, т. 1—2, 1927.
  12. Раскопки П. Pay в 1928—29 гг. И. В. Синицын. Археологические раскопки на территории Нижнего Поволжья. Саратов. 1947.
  13. Раскопки П. Рау в 1925—1926 и 1928—1929 гг. и П. Рау и Т. Минаевой в 1924 г. Т. Минаева и П. Рау. Отчет об археологических разведках по р. Торгуну в 1924 г. Труды Нижне-Волжского обл. научного общества краеведения, вып. 35, ч. I, 1926; P. Rаu. Ук. соч.; И. В. Синицын. Археологические раскопки…
  14. Раскопки П. С. Рыкова и Б. Н. Гракова в 1926 г. П. С. Рыков. Отчет о раскопках у с. Харьковки Палласовского кантона Автономной Республики Немцев Поволжья. Рукопись хранится во II Археологическом отделе ГИМ.
  15. Раскопки И. В. Синицына в 1937 г. И. В. Синицын. Археологические памятники в низовьях р. Иловли. Уч. зап. СГУ, т. XXXIX, 1954.
  16. Раскопки И. В. Синицына в 1951—1955 гг. И. В. Синицын. Отчет о работах Заволжского отряда Сталинградской экспедиции. Рукопись хранится в архиве ИИМК, ф. 1, № 819.
  17. К. Ф. Смирнов. Отчет о работах Сталинградской экспедиции в 1952—1955 гг. Рукопись хранится в архиве ИИМК, ф. I, ЖЧ» 681, 789, 977, 1191.
  18. В. П. Шилов. Отчет о работах Калиновского отряда Сталинградской экспедиции в 1952—1954 гг. Рукопись хранится в архиве ИИМК, ф- 1, №№ 711, 832.
  19. П. С. Рыков. Археологические раскопки и разведки в Нижне-Волжском крае, произведенные в 1928 г. Изв. Нижне-Волжского института краеведения им. Горького, т. III, Саратов, 1929.
  20. П. С. Рыков. Отчет об археологических работах, произведенных в Нижнем Поволжье летом 1929 г. Изв. Нижне-Волжского института краеведения, т. IV, Саратов. 1931.
  21. П. С. Рыков. Раскопки курганного могильника в районе г. Элисты в 1931—33 гг. Изв. Саратовского Нижне-Волжского института краеведения, т. VII, 1936.
  22. П. С. Рыков. Раскопки в урочище «Три брата» в Калмыкской области в 1933—34 гг., СА, I, 1936.
  23. П. С. Рыков. Археологические раскопки и разведки в Нижнем Поволжье и Уральском крае летом 1925 г. Изв. Краеведческого института изучения Южно-Волжской области, т. I, Саратов, 1926 г.
  24. И. В. Синицын. Отчет о работах в Саратовской обл. и Западном Казахстан** в 1948—1950 гг. Рукопись хранится в архиве ИИМК, ф. 1, №№ 240, 319, 433, его же. Археологические исследования в Нижнем Поволжье и в Западном Казахстане в 1949 г. КСИИМК, вып. 37, 1951; его же, Археологические исследования в Саратовской обл. и Западном Казахстане, КСИИМК, вып. 45, 1952; его же, Археологические исследо¬вания в Западном Казахстане. Тр. Ин-та истории, археологии и этнографии АН Казах. ССР, т. I, Алма-Ата. 1956.
  25. И. В Синицын. Отчет о работе Заволжского отряда Сталинградской экспедиции в 1952 г. Рукопись хранится в архиве ИИМК, ф. 1, № 819.
  26. Б. Н. Граков. Отчет об археологических раскопках в окрестностях пос. Нежинского Оренбургского у. летом 1927 г.; Отчет Б. Н. Гракова о раскопках в окрестностях г. Оренбурга летом 1928 г. Рукопись хранится во II Археологическом отделе ГИМ; его же. Курганы в окрестностях пос. Нежинского Оренб. у. (1927 г.), ТСА, IV, 1928.
  27. К. В. Сальников. Археологические исследования в Курганской и Челябинской областях. КСИИМК, вып. 37, 1951; его же. Древние памятники истории Урала. Свердловск, 1952.
  28. Археологические исследования в РСФСР 1934—36 гг., М., 1941 г., стр. 180—186.
  29. М. И. Артамонов. Работы на строительстве Манычского канала. ИГАИМК, и. 109, М.— Л., 1935; его же. Раскопки курганов в долине р. Маныча в 1934—35 гг. СА, IV; его же. Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г., СА, XI; Сб. «Археологические исследования в РСФСР», стр. 201—204.
  30. А. А. Иессен. Раскопки курганов на Дону в 1951 г., КСИИМК, вып. 53.
  31. С. С. Сорокин. Среднеазиатские подбойные и катакомбные захоронения. СА, XXVI, 1956, стр. 102.
  32. См. К. Ф. Смирнов. Сарматские курганные погребения в степях Поволжья и Южного Приуралья. М., 1945 (канд. диссертация).
  33. Н. В. Анфимов. Новые материалы по меото-сарматской культуре Прикубанья. КСИИМК, вып. XVI, 1947, стр. 79, рис. 20, 1, 3.
  34. Т. Н. Книпович. Танаис, М., 1949, стр. 144, рис. 50.
  35. Н. В. Анфимов. Меото-сарматский могильник у ст. Усть-Лабинской. МИА, № 23. 1951, стр. 195, рис. 16, 4.
  36. Т. И. Голубкина. О зооморфной керамике из Мингечаура. Материальная культура Азербайджана, т. II, Баку, 1949, стр. 103, 108—109, рис. 5; С. М. Казиев. Археологические раскопки в Мингечауре. Материальная культура Азербайджана, т. I, Баку, 1949, стр. 29, рис. 28а.
  37. Особенно много их в Ташкентской области (могильники Янгиюль, Каунчи II, могильник у ст. Вревская, погребения в районе Большого Ташкентского канала); встречаются они в катакомбных могилах Ферганы. См. Г. В. Григорьев. Келесская степь в археологическом отношении. ИАН КазССР, № 46, Алма-Ата, 1948, стр. 64, табл. III, рис. 24—26; М. Э. Воронец. Отчет археологической экспедиции. Тр. Музея истории народов Узбекистана, вып. 1, Ташкент, 1951, стр. 47, рис. 1; А. И. Тереножкин. Памятники материальной культуры на Большом Ташкентском канале. Изв. Узб. фил. АН СССР, Ташкент, 1940, № 9, стр. 30—36, рис. 6, 7, 10; С. С. Сорокин. Некоторые вопросы происхождения керамики катакомбных могил Ферганы. СА, XX, 1954, стр. 142, рис. 8, 8, 14.
  38. К. М. Скалой. Изображение животных на керамике сарматского периода. Труды отдела истории первобытной культуры Гос. Эрмитажа, т. I, Л. 1934.
  39. Н. В. Анфимов. Основные этапы развития культуры меото-сарматских племен Прикубанья. М., 1954 (канд. диссертация).
  40. Там же.
  41. Е. И. Крупнов. Северокавказская археологическая экспедиция. КСИИМК, вып. XVII, 1947, стр. 102, рис. 43, 3.
  42. Подтверждение этому мы находим в керамическом материале. Так, в позднесарматских погребениях Нижнего Поволжья появляются красноглиняные кувшины с высоким округлым туловом, невысокой шейкой, узким горлом и небольшой ручкой у шейки (напр., Усатово, кург. 16) — типичные среднеазиатские кувшины, в большом количестве встречающиеся во всех могильниках Средней Азии первых веков нашей эры. В среднесарматское время в Поволжье встречаются краснолощеные кувшины (напр., Харьковка, кург. III—21. Раскопки П. С. Рыкова в 1926 г.), также характер¬ные для среднеазиатских могильников.
  43. Наиболее характерной лепной керамикой могильников Украины являются горшки II и III типов Поволжья (плоскодонные горшки с яйцевидным или шаровидным туловом. невысокой шейкой и отогнутым венчиком).
  44. Г. В. Григорьев. Келесская степь, стр. 77, табл. XVI, рис. 118—119.
  45. Кара-Оба, 1950, кург. 11, п. 2, раскопки И. В. Синицына; Политотдельское — 1953. Кург. 19, п. 26; раскопки К. Ф. Смирнова.
  46. Луки такого типа характерны и для позднесарматских погребений. В одном из них (Баскунчак, кург. 2. Раскопки П. С. Рыкова в 1928 г.) найден целый такой лук (рис. 3, 6).
  47. Мечи с кольцевым навершием — с I в. до я. э., длинные мечи без навершия — с I в. н. э.; Н. В. Анфимов. Основные этапы…, Т. Г. Оболдуева Сарматськи кургани биля м. Мелитополя. АП. т. IV, КиТв, 1952, стр. 45, рис. 3, 7; Т. Н. Книпович. Ук. соч. стр. 66.
  48. Калиновский могильник, кург. 6, п. 5. Раскопки В. П. Шилова в 1952 г.
  49. У хут. Веселого. См. М. И. Артамонов. Ук. соч., стр. 209, стр. 195. Мариен- таль, к д. 22. P. P. Rau. Prahistorische Ausgrabungen auf der Steppenseite des Deut- schen Wolgagebiets im Jahre 1926. Pokrowsk, 1927, стр. 54, рис. 46.
  50. О. В. Обельченко. Кую-Мазарский могильник. Тр. Ин-та истории и археологии Узбекистана, т. VIII, Ташкент, 1956.
  51. А. И. Фурманська. Фибули з розкопок Ольвии. Археолопя, т. VIII, 1953.
  52. Т. Г. Оболдуева. Ук. соч., стр. 45, рис. 3, 4\ М. I. В я з ь м i т i н а. Вивчення сармапв на територп УкраТнськоТ РСР. Археолопя, т. VIII, 1953, стр. 70, рис. 7; Н. В. Анфимов. Меото-сарматский могильник…, стр. 115, рис. 18, 10—11.
  53. А. И. Калитинский. О некоторых формах фибул из Южной России. Seniinarium Kondakovianum, т. I. Prague, 1927. M. Ebert. Reallexikon der Vorgeschichte, т. XIII, s. v. «Siidrussland». Berlin, 1928, стр. 102.
  54. В катакомбных могилах Ферганы, в грунтовых могилах могильника Туп-Хона у Гисара (I в. до н. э.—I в. н. э.), среди материалов древнего Хорезма. С. С. Соро¬кин. Среднеазиатские подбойные и катакомбные захоронения, стр. 109; М. М. Дьяконов. Работа кафирниганского отряда. МИА, № 15, 1950, стр. 169; С. П. Толстов. Древний Хорезм. М., 1948, стр. 88.
  55. Т. Н. Книпович. Ук. соч., стр. 61, рис. 17, б, в.
  56. В. П. Шилов. Погребение сарматской знати I в. до н. э.— I в. н. э. Сообщения Эпмитажа, т. IX, Л., 1956, стр.
  57. М. М. Дьяконов. Ук. соч., стр. 170.
  58. В. П. Шилов. Ук. соч., стр. 44.
  59. А. С. Фалары Южной России. ИАК, вып. 29, 1909, стр. 29, р. 72—76, 79; И. Толстов и Н. Кондаков. Русские древности в памятниках искусств, т. III, СПб., 1890, стр. 88—89, рис. 93.
  60. К. В. Тревер. Памятники греко-бактрийского искусства в собраниях Эрмитажа. М.— Л., 1940, стр. 45—50.
  61. Оба погребения опубликованы. В. П. Шилов. Ук. соч., стр. 42—45.
  62. М. М. Дьяконов. Ук. соч., стр. 170; С. С. Сорокин. Среднеазиатские подбойные и катакомбные захоронения, стр. 108.
  63. Ю. Д. Баруздин. Кара-Булакский могильник. Доклад на среднеазиатской секции. Археол. сессия ИИМК в 1957 г.
  64. В. Ф. Гайдукевич. Раскопки Мирмекия в 1935—1938 гг., МИА, № 25, 1952. стр. 166, рис. 55.
  65. Г. В. Григорьев. Келесская степь…, стр. 77, табл. XVI, рис. 125.
  66. К Ф Смирнов. Сарматские племена Северного Прикаспия. КСИИМК, вып. XXXIV, 1950.
  67. С. С. Сорокин. Среднеазиатские подбойные и катакомбные захоронения, стр. 116.
  68. К. Ф. Смирнов. О погребениях роксоланов. ВДИ, 1948, № 1.
  69. К. Ф. Смирнов. Ук. соч.
  70. В частности, большое количество диагональных погребений (до 40) было найдено в районе с. Бережновки И. В. Синицыным в 1954—1955 гг.
  71. У с. Усть-Каменки (Днепропетровская обл., Никопольский район) и на р. Молочной у Мелитополя.
  72. Т. С. Кондукторова. Материалы по палеоантропологии Украины. Антропологический сборник, т. I, 1956.
  73. Погребения без инвентаря не учитываются

В этот день:

Дни смерти
1994 Умер Игорь Николаевич Хлопин — отечественный археолог, доктор исторических наук, специалист по археологии Туркменистана.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014