На основе результатов исследований культовых памятников Нижней Ангары можно в определенной степени проследить развитие мировоззрения древнего населения в контексте сложных этнокультурных процессов, происходивших на территории региона. В эпоху неолита ведущим в наскальном искусстве Нижней Ангары является лось. Крупные реалистичные изображения животных тщательно выполнялись путем выбивки с последующей прошлифовкой. О культовой значимости лося свидетельствуют часто встречаемые по контуру фигуры следы красной охры, моделирующей жертвенную кровь (писаница Мурский порог). Об обрядах, связанных с жертвоприношениями, свидетельствуют также чашевидные углубления, расположенные среди фигур животных (писаницы Нижний Брат, Мурожный камень-4). По всей видимости, образ лося являлся не только объектом магических ритуалов в системе промысловых куль¬тов. По этнографическим данным в верованиях многих сибирских народов образ лося олицетворял собой вселенную.
Соответственно, лось мог занимать одно из ведущих мест в космогонических представлениях неолитического населения Ангары, что определило его центральное место в неолитических петроглифах. Наряду с охотой в эпоху неолита получает свое развитие рыболовство, дававшее гарантированные источники для пропитания (погребальный инвентарь неолитического захоронения и многочисленные остатки ихтиофауны на культовом комплексе Каменка-1 свидетельствуют о развитых формах рыболовства в III тыс. до н.э.). Река занимает центральное место в архаичной горизонтальной модели мира (каменское неолитическое погребение человека, на¬пример, находится в устье притока и ориентировано головой вниз по течению реки). В эпоху позднего неолита — ранней бронзы, по нашему мнению, получает свое развитие культ водных духов, с которыми были связаны многие космогонические представления, выразившиеся в по¬явлении в наскальном искусстве Нижней Ангары композиций с участием антропоморфных личин фантастического облика. Наиболее архаичными изображениями, которые имели прикладное значение в культовой обрядности местного населения, являются чашевидные углубления в виде личин на верхней плоскости периодически затопляемого прибрежного валуна в окрестностях п. Богучаны (петроглиф Геофизик).
На иконографию, вероятно, более поздних изображений личин повлияли изобразительные традиции энеолитических культур сопредельных регионов. Личины «каменского» типа близки изображениям из Северного Китая. Культурные контакты, по всей видимости, осуществлялись по р. Ангаре через Прибайкалье. В данном случае исключается конвергентность по¬явления стилистически и иконографически идентичных изображений антропоморфов в наскальном искусстве Прибайкалья, Западной Монголии и Нижней Ангары в эпоху энеолита.
С южными влияниями окуневской изобразительной традиции связано появление в петроглифах Ангары «рогатых» круглых и полукруглых личин с горизонтальной манерой «татуировки». Ряд композиций сюжетно близкок окуневским. В окуневских изобразительных традициях выполнены рисунки копытных животных 3-го типа (Ключников Т. А., Заика А. Л., 2000, с. 137-139), среди которых в ряде случаев зафиксированы изображения быка. Влияние окуневской культуры осуществлялось, скорее всего, не по Енисею, а по основным левобережным при¬токам Ангары (Бирюса, Чуна, Тасеева), что подтверждается присутствием рисунка быка, выполненного в окуневских традициях, на писанице Шивера (р. Бирюса). Но данное влияние не было односторонним. На писаницах Среднего Енисея в эпоху неолита — ранней бронзы ярко прослеживается наряду с «минусинским стилем» «ангарская» традиция изображения животных, которая присутствует и в композициях, собственно, окуневской культуры (фигура лося, например, в Шалаболинских петроглифах).
Для данного периода в наскальном искусстве Нижней Ангары характерны также профильные и фас-профильные человеческие фигуры в «рогатых» и островерхих головных убо¬рах, фигуры животных 2-го типа (Ключников Т. А., Заика А.Л., 2000, с. 137-139) и с «валенко — образными» конечностями, антропо- и зооморфные изображения, выполненные в «скелетном стиле».
В мировоззрении многих сибирских народов немаловажное, а в ряде случаев ведущее место занимает образ медведя. По этой причине на территории Северной Азии получил распространение и сохранился до наших дней культ медведя, а также связанные с ним праздники. Несколько изображений медведя выявлено в петроглифах бассейна Ангары (Журавков С.П., Заика А.Л., 2001, с. 464-466).
Наибольшее количество изображений медведя в наскальном искусстве, по мнению многих исследователей, относится к эпохе неолита. Рисунки медведей отличаются реализмом, динамичностью, сравнительно крупными размерами, в композициях, как правило, противопоставлены фигурам копытных животных. В начальный период ранней бронзы на территории Среднего Енисея фигуры медведей еще вполне реалистичны и отличаются от неолитических лишь меньшими размерами (Леонтьев С.Н., 1997, с. 225). Позже медвежьи черты прослеживаются у фантастического животного, которое преследует знак-символ Солнца (Пяткин Б.Н., Мартынов А.И., 1985, с. 125). По всей видимости, данная трансформация образа связана с развитием и, соответственно, видоизменениями содержательной части темы «космической охоты» в мировоззрении местных племен. Если в неолитических представлениях космогонического характера центральными персонажами в данном сюжете выступают реалистичные образы лося и медведя, то в эпоху ранней бронзы роль преследователя отводится фантастическому хищнику, а образ «космического» лося в петроглифах занимает символическое обозначение Солнца.
Также необходимо отметить, что в ряде случаев в данный период образ медведя приобретает антропоморфные черты, что наблюдается на некоторых изваяниях Хакасско-Минусинской котловины и в петроглифах Восточной Сибири (Окладников А.П., Мазин А.И., 1979, с. 59, 126).
По всей видимости, это связано с развитием тотемистических воззрений, в которых мед¬ведь выступает в роли мифического предка, а также связанных с ним определенных форм охот¬ничьей промысловой магии. По мнению многих исследователей, культ медведя и связанные с ним тотемистические представления, которые сохранились до этнографической современнос¬ти у сибирских народов, своими корнями уходят в далекое прошлое. Медвежьи праздники ха¬
рактеризуются, наряду с другими обрядами, медвежьими танцами-пантомимами, имеющими своей целью как благоприятный исход охоты, так и размножение зверей. Подобные обряды есть проявление древних форм промысловой магии. У кетов, например, они сопровождались ритуальными действиями, во время которых охотник, подражая медведю, надевал маску из кожи, снятой с лобно-носовой части и губ медведя (Алексеенко Е. А., 1960, с. 100). По всей видимости, данный обряд нашел отражение в наскальном искусстве эпохи ранней бронзы.
В последующие периоды зооморфные образы с узнаваемыми чертами медведя в петроглифах не встречаются. Вместе с тем материалы жертвенников свидетельствуют о развитых фор¬мах культа медведя в эпоху раннего железного века — средневековья (Заика А. Л., 1999, с. 12).
Результаты исследований памятников культового характера позволили выявить различные стороны жизни древнего населения региона в широком временном интервале, показали богатство материальной и духовной культуры местных народов, ее своеобразие и вместе с тем вскрыли сложные вопросы, связанные с определением семантики и культурно-хронологической принадлежности древних образов в наскальном искусстве народов Сибири.