Воробьева И.А. Русская адаптация топонимов аборигенных народов Западной Сибири // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. — Томск, 1973а. — С. 127-129.
Субстратная топонимия, являющаяся одним из важнейших источников при разработке проблемы происхождения народов Сибири и их языков, сохранилась в значительном числе случаев лишь в русской передаче. Поэтому надежность выводов, извлекаемых из топонимических данных, зависит от степени изученности вопросов русской адаптации иноязычных географических имен.
Русская адаптация топонимов ханты, манси, селькупов, чулымских и алтайских тюрков, кетов, проживающих или проживавших ранее на территории Западной Сибири, уже была предметом специального рассмотрения томской лингвистической школы (см. работы проф. А. П. Дульзона и его учеников: Л. И. Калининой, Э. Г. Беккер, Г. П. Вуоно, О. Т. Молчановой и др.).
Разрабатывая эту проблему, ученые в первую очередь устанавливали звуковые соответствия дающего и воспринимающего языка, а иногда и третьего языка — языка-передатчика. Такое изучение дает в руки топонимиста-этимолога надежный инструмент для этимологизирования — фонетические соответствия.
Тем не менее установление звуковых соответствий — это только часть проблемы русской адаптации аборигенных названий.
При освоении иноязычной топонимии наибольшее влияние оказывает не столько непосредственно язык, сколько сложившаяся на базе данного языка топонимическая система. Русская топонимическая система приводит к изменению структуры чужих топонимов, в также значительного числа финальных звуков. Примером действия топонимической системы может служить появление конечного -А в нерусских гидронимах, воспринимаемых в русской системе в качестве существительных женского рода (Кинде, Орду, Кальджи, Касмели — в книге С. У. Ремезова и современные: Кинда, Орда, Кальджа, Касмала), смягчение финального согласного при переводе гидронимов, оканчивающихся на согласный, в женский род (Об, Берд, Том, Кусмен, Парабел, Мерет, Ермен, Ом, Кет в рукописных портфелях Г. Ф. Миллера и современные: Обь, Бердь, Томь, Кусьмень, Парабель, Мереть, Ирмень, Омь, Кеть).
Под влиянием русских словообразовательных моделей, типичных для данной русской топонимической системы, переоформляются в аборигенных названиях звуковые комплексы, близкие к топонимическим русским суффиксам: селькупское -КЫ, КЕ- передается через -КА (Лымбель-ки — Лымбелька); более того, селькупское -ГЫ, -ГЪ звучит в русской передаче не только как -ГА, но и -КА (Лозунга—Лозунка, Лозальга — Лозалька, Матианга — Матьянка).
Влияние словообразовательной модели на -КА мы склонны видеть и в случаях расподобления одинаковых согласных в селькупских названиях с детерминативом -акка (озеро Атка, река Понагандка, Чигульджатка), о чем свидетельствуют многочисленные варианты, бытующие у русского населения (Каролякка — Каролятка, Киниякка— Киннятка, Чинджиякка — Чинджиятка).
На адаптацию иноязычных названий оказывает влияние и русская гидронимическая модель с суффиксом -ОВ/-ЕВ/, -ИН- (гидронимы Пайдуга, Кимбальта, Подальта, Ручелы превращаются в Пайдугнну, Кимболово, Подальтино, Ручелов).
Благодаря воздействию русской топонимической системы аборигенные названия претерпевают значительные изменения (гидроним Кожарильто звучит как Кожарлик, Кожарлика, Кожарлица; Пуральдо—-как Пуралька; Ливальта — как Ли-воль, Ливолька).
Большинство заимствованных топонимов подводится под грамматическую систему языка: все топонимы имеют русские показатели рода, числа, склонения, что связано не только с особенностями языка, но и с влиянием русской топонимической системы, в которой аборигенные названия вступили в синтагматические и парадигматические связи с остальными топонимами.
Иноязычный материал, входящий в русскую топонимическую систему, осваивается не только грамматически, но и семантически.
Семантическое освоение аборигенных названий — сближение с русскими словами, сходными по звуковому комплексу. Если в сфере нарицательной лексики семантическое освоение идет по пути развития у иноязычных слов лексического значения и включения их в русские синонимические ряды, то топонимы с их непосредственной направленностью на единичный конкретный предмет получают лишь внутреннюю форму.
Народная этимология приводит к существенной фонетической переработке заимствованных имен (Ум — Наум, Омка; Эмтор — Ентарь).
Вхождение аборигенных названий в русскую топонимическую систему происходило в большинстве случаев устным путем, при тесном хозяйственно-экономическом контактировании двух народов, приводящим к более или менее длительному двуязычию.
Устное восприятие незнакомого слова вызывает варьирование его звукового комплекса (Шептальдай, Шеболдай, Шатальдай; Сургундат, Сыргундат, Сергундат). Варьирование в начальный период заимствования происходит тогда, когда в воспринимаемом топониме имеются звуки, не характерные для воспринимающего языка: жители интуитивно выбирают наиболее приемлемый вариант произношения данного названия. В письменных источниках фиксируется лишь один вариант и не обязательно тот, который ближе всего к исходному звучанию.
Однако освоение иноязычного топонима нельзя представлять как движение от изначального варьирования к единственной стабильной звуковой форме. Варианты иноязычных топонимов появляются в течение всей их жизни на русской почве, так как они лишены в воспринимающей системе внутренней формы, которая могла бы сдержать видоизменения их звуковой оболочки.
Учет всех вариантов, бытующих в русской топонимической системе,— непременное условие для правильной интерпретации аборигенных названий.