Шарафутдинова Э.С. Симпозиум по вопросам обмена и торговли в древних обществах

К содержанию 138-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

С 22 по 24 марта 1972 г. в Ленинграде состоялся симпозиум теоретического семинара и Сектора Средней Азии и Кавказа ИА АН СССР на тему «Обмен и торговля в древних обществах». На симпозиуме было заслушано 12 докладов ¹, посвященных следующим проблемам: 1) понятие обмена и торговли, виды обмена и торговли, методика их археологического изучения; 2) обмен и торговля сырьевыми и продовольственными ресурсами, готовыми изделиями; 3) значение металлургии для развития обмена и торговли; 4) роль и место обмена и торговли в структуре первобытной экономики; 5) торговля и торговый капитал в раннеклассовых, рабовладельческих и феодальных обществах. По заслушанным докладам развернулась оживленная дискуссия.

Открыл заседания заведующий Сектором Средней Азии и Кавказа В. М. Массон, который в своем вступительном слове подчеркнул, что необходимо прежде всего выработать методику использования массового археологического материала для исторических реконструкций, в частности для изучения обмена и торговли в древних обществах. Большая роль обмена на ранних этапах общественного развития засвидетельствована данными археологии и этнографии. Перерастание продуктообмена в товарообмен, грань между обменом и торговлей — важные стороны изучения политэкономии первобытного периода. Археологи убеждаются в разлагающем влиянии торговли на экономическую структуру обществ, попадающих в сферу интенсивных торговых связей, о чем писал еще К. Маркс. Это хорошо видно на периферийных зонах ранних и развитых классовых обществ — в Северном Причерноморье, на Кавказе, Белуджистане и Южном Афганистане. В. М. Массон выразил надежду, что проведение симпозиума усилит внимание специалистов к этим важнейшим аспектам изучения древней истории.

При обсуждении докладов, посвященных первобытным обществам (В. Р. Кабо, Н. Н. Турина, Л. П. Хлобыстин), выступили А. М. Беленицкий и В. П. Левенок. А. М. Беленицкий указал, что при анализе привозных вещей следует иметь в виду, что они не всегда являются свидетельством обмена или торговли. Эти вещи могли появиться и в результате военного захвата. Мы не можем сказать, какие предметы были захвачены, а какие получены в результате обмена.

В. П. Левенок коснулся роли обмена у племен лесостепного Подонья в эпоху неолита и энеолита. У ранненеолитического населения этой территории господствовала присваивающая форма хозяйства. Первые признаки одомашнивания диких животных относятся здесь к развитому неолиту (первая половина III тысячелетия до н. э.). В эпоху позднего неолита растет поголовье домашнего стада; на эту территорию проникают группы пастухов-коневодов, владевших медно-каменной индустрией (культура Средний Стог II — Михайловка II). Сближение этих двух групп населения на Верхнем и Среднем Дону стимулировало обмен между ними; в сферу обмена входили не только лошадь и медь, корова и свинья, но и производственные навыки — металлургия меди, ткачество и проч. Пришедшие в Подонье в конце III тысячелетия до н. э. раннекатакомбные племена привели с собой мелкий рогатый скот. Первобытный обмен и торговля в большей мере способствовали проникновению в лесостепную и степную зоны новых форм посуды, орудий производства, домашних животных, металлургии и т. д., явившихся результатом связей с более развитыми южными областями.

В прениях выступили Б. Б. Пиотровский и Н. Б. Янковская (в своих выступлениях они осветили характер обмена и торговли в раннеклассовых обществах древнего Востока). Б. Б. Пиотровский поднял ряд теоретических вопросов. Он указал те элементы, которые организуют культуру и общество: 1) географические условия и природные ресурсы, 2) форма хозяйства, 3) уровень развития производительных сил и соответствующих им производственных отношений (в понятие производительных сил включаются определенные навыки, основанные на культурном наследии), 4) формы взаимоотношений с соседями и 3) идеологические представления. Формы взаимоотношений с соседями, в частности, являются важным формирующим общество элементом. Б. Б. Пиотровский считает необходимым поставить вопрос о начальных формах обмена, их связи с естественным и общественным разделением труда и с формами собственности.

В первобытном обществе обмен — насущная необходимость, и на разных этапах его формы были разными. В раннеклассовом обществе господствующий класс владеет не только средствами производства, но также держит в руках обмен. Об этом свидетельствует инвентарь из погребений вождей скотоводческих племен, в руках которых скапливался прибавочный продукт. Материальные ценности господствующего класса всегда связаны с обменом. Люди, непосредственно осуществлявшие обмен, были подчиненными, а не представителями господствующего класса.

Б. Б. Пиотровский выделяет следующие этапы обмена: а) последовательные формы общинного обмена на основе общинной собственности, сначала неэквивалентны; б) очень важная форма обмена — получение недостающих элементов питания, в частности соли, что связано с естественным разделением труда; в) при общественном разделении труда обмен индивидуализируется и сосредотачивается сначала в руках представителей господствующего класса, а позднее — в руках главы государства (это хорошо известно на примере древнего Востока).

Н. Б. Янковская подчеркнула основное положение: по клинописным источникам III—I тысячелетия до н. э. устанавливается, что коммерческая деятельность в ту эпоху даже при централизованном распределении «теплилась» под спудом «дворцовой торговли». В периоды деспотий в числе государственных агентов, ведущих официально дворцовую торговлю и являвшихся обычно общинными должностными лицами, наиболее видное место занимали купцы, которых царь объявлял своими личными агентами. Но поскольку эта торговля, как и всякая, не обходилась без кредита, в нее проникали частные лица.

В результате преобладания «дворцовой торговли» (до этого она имела ничтожное значение в системе торговых пригородов — кару) в XIV в. до н. э., в эпоху существования трех великих держав, торговые центры перемещаются на побережье и острова Средиземного моря и возникают торговые города, характерные для древнего Востока последующих времен.

Затем Н. Б. Янковская показала на примере государства Аррапха, что там торговля, как и в древнем Шумере, существовала в виде постоянного сектора государственной экономики.

К. X. Кушнарева в своем выступлении затронула несколько вопросов, касающихся обмена и торговли в древнем Закавказье. Она подчеркнула роль массивных медных колец, служивших меновыми единицами у закавказских племен II — начала I тысячелетия до н. э. К. X. Кушнарева полагает, что дальнейшее изучение торговли бронзового века на Кавказе должно пойти по линии дешифровки металлических кладов, выяснения характера спроса на металлические изделия, путей и масштабов торговли, связи каждого клада с той или иной мастерской и т. д.

В обсуждении выступлений Н. Б. Янковской, Б. Б. Пиотровского и К. X. Кушнаревой принял участие В. П. Шилов. Он отметил, что при изучении вопросов обмена и торговли еще недостаточно учитываются данные естественных наук. В. П. Шилов не согласился с механическим, по его мнению, перенесением данных о торговле на Переднем Востоке в древнее Закавказье, так как в Передней Азии торговля имела государственный характер, а в Закавказье в ранний период государственные образования отсутствуют. В. П. Шилов считает, что металл в периферийные районы поступал не только в виде готовых изделий (Б. Б. Пиотровский), но и в виде слитков и аргументирует это положение археологическим материалом (слитки в Оренбургском музее и алакульском погребении в Илецкой защите). В скифо-сарматский период торговля охватывала все слои населения, но в кочевом обществе она не особенно влияла на развитие производительных сил, необычайно застойных у кочевников. Военные доспехи воинственных кочевников, изготовлявших необходимые для себя орудия труда и оружие, влияли на развитие оружия оседлых народов.

В прениях по докладам об обмене и торговле в античном обществе (И. Б. Брашинекий, И. Г. Шургая) выступили С. И. Капошина, И. Б. Брашинекий, И. Г. Шургая, А. Н. Щеглов и В. М. Массон.

С. И. Капошина считает, что в докладе И. Г. Шургая учтен весь комплекс источников. Она указала также на многосторонность вопроса о проксениях, обычно рассматривающихся как доказательство торговли. Сами надгробия — еще не доказательство развития торговли с тем пунктом, откуда происходит умерший. Последний мог быть жителем причерноморских колоний. С. И. Капошина полагает, что выделение И. Г. Шургая александрийских вещей — большое достижение в области исследования Северного Причерноморья.

И. Б. Брашинский указал, что в докладе И. Г. Шургая материал суммирован полно, но не учтены монеты. Он считает, что И. Г. Шургая не прав, объясняя малое число боспорских проксений слабой изученностью агоры Пантикапея. На Боспоре и не должно быть проксений, ибо Боспорское государство — монархия, а проксении — эпиграфические памятники демократических государств-полисов.

И. Г. Шургая в заключительном слове сказал, что монеты он опустил специально. Надгробия же не свидетельствуют непосредственно о торговле, но зато могут помогать в решении некоторых иных вопросов. На примере боспорских проксений, изданных от имени боспорских царей, И. Г. Шургая показал, что подобный тип эпиграфических памятников существовал на Боспоре, но в специфической форме, отражавшей политическую структуру Боспора.

По докладу И. Б. Брашинского выступил А. Н. Щеглов, который подчеркнул, что в настоящее время в античной археологии существуют два уровня изучения торговых отношений между различными центрами. Первый уровень — традиционный и успешно применяется всеми археологами; в тезисах доклада И. Г. Шургая этот уровень отражен достаточно полно.

Конечная цель данного уровня — установление направлений торговых связей и оценка в первом приближении интенсивности торговли. Конечная цель второго уровня — выявление динамики торговых связей между различными центрами во времени и в объеме. Несомненно, что это позволяет строить теоретические палеоэкономические модели. Доклад И. Б. Брашинского очень важен как с теоретической, так и с методической стороны, так как в нем отражено новое направление в изучении торговых отношений в античных обществах, а также проделана успешная попытка определения объемов торговли разных центров в общем торговом балансе.

В. М. Массон, выступая по докладам И. Б. Брашинского и М. А. Тихановой, остановился на вопросе использования данных нумизматики. С появлением денег в монетной форме вступают в действие особые закономерности, определяющие динамику денежного рынка. Часто состав обращающейся монеты определяется не характером торговых связей, а иными факторами. Поэтому правильно поступили И. Г. Шургая, воздержавшийся от привлечения данных нумизматики, и И. Б. Брашинский, который привлекал эти данные ограниченно.

В связи с большим количеством римской монеты на территории черняховской культуры именно в кладах напрашивается мысль: не выступают ли здесь деньги в функции сокровищ? Хорошо известно, что римская монета вывозилась в Индию именно как драгоценный металл. Следовательно, присутствие кладов еще не свидетельствует о развитии де¬нежной формы торговли.

По докладу М. А. Тихановой высказался Э. А. Сыманович. Он считает, что в ее докладе высказана правильная мысль о бродячих мастерах, но полагает также, что существовало внутреннее, хотя и ограниченное, денежное обращение, ибо находки монет известны на всех поселениях. Находки сельскохозяйственных орудий — рал и сошников и палеоэкономические анализы указывают на то, что хлеб выступает как товар.

По докладам Р. М. Джанполадян и В. И. Распоповой выступил A. М. Беленицкий. Он отметил, что, несмотря на хорошую изученность средневековой торговли на Востоке (Кавказ и Средняя Азия) и имеющиеся интересные письменные источники, доклады Р. М. Джанполадян и B. И. Распоповой показали, как археологические данные могут конкретизировать и по-новому осветить вопросы торговли.

Несколько выступлений было посвящено теоретическим и методическим вопросам, историко-археологическим реконструкциям. Об одном из проявлений обмена и торговли в археологическом материале говорил в своем выступлении М. П. Грязнов. Речь идет о факте ограбления могил. В Сибири ограбления могил начались в скифский период (тагарская культура). Целью ограбления служил металл. Развитие частной собственности в ту эпоху стимулировало индивидуальный обмен, который осуществлялся, минуя родоплеменную верхушку. Это облегчало сбыт награбленных в погребениях соплеменников металлических изделий. Изделия, распространяясь среди племен скифского времени Алтая, Казахстана, попадали в сферу межплеменного обмена.

Г. П. Григорьев указал, что специфика археологического источника состоит в том, что факт обмена археологически не устанавливается. Исследователь лишь выявляет факт проникновения предметов, чуждых данной археологической культуре. Но остается неясным, каким образом эти предметы попали в иную сферу (торговля, обмен, дань и т, д.). Поэтому в археологии приходится говорить об импорте и выяснять откуда он поступал. Следует отличать также импорт от подражания, которое возникло под влиянием импорта.

И. Б. Брашинекий остановился на вопросе о различных уровнях исследования (торговых связей одного поселения или района или обширного региона), в зависимости от которого, а также от тех задач, которые ставятся, должны применяться и различные методы исследования, В связи с этим встает вопрос об ограничительных возможностях интерпретации различных категорий наших источников. Исследование может проводиться лишь на основании сопоставимых величин. Следует выработать и единые принципы фиксации материала.

Ю. А. Заднепровский положительным моментом совещания считает то, что здесь представлены доклады по этнографии, истории древнего Востока, археологические и археолого-технологические. Схема, приведенная в докладе В. М. Массона, показывает особенности развития обмена и торговли на разных этапах; в нее надо ввести графу «способ производства», который связан с обменом и обусловливает его.

Л. П. Хлобыстин отметил, что настоящий симпозиум продемонстрировал отсутствие особых различий в понимании основных закономерностей процесса обмена и торговли. В то же время выявилось отсутствие критериев, позволяющих отличать, например, обмен от миграции или устанавливать объем торговли. В дальнейшем нам необходимо определить характер обмена между развитыми и периферийными областями, выяснить связь эквивалентности обмена и получения прибавочной стоимости, время появления торговцев-посредников и т. д. В заслушанных нами докладах результаты точных наук использовались еще в недостаточной мере. Сводки данных по полученным анализам необходимо публиковать в специальном периодическом издании.

В. М. Массон в заключительном слове подвел итоги работы симпозиума. Заслушанные доклады и выступления позволяют сделать заключения в двух направлениях — по археологическому изучению материалов и по их исторической интерпретации. При археологической обработке материала необходимо всестороннее привлечение данных технологических анализов. В археологии СССР имеются темы для целевых археолого-технологических изысканий по вопросам обмена и торговли (прибалтийский янтарь, сибирский нефрит, клады бронзового века в Причерноморье и на Кавказе). Итогом этих работ, коллективных и многолетних, будет прочная фактологическая база для установления обмена и торговли. Далее следует усилить количественные характеристики там, где построения основываются на массовых материалах (например, керамика). Наконец, особое значение имеет разработка методики изучения внутренней торговли по археологическим данным.

Если обратиться к истории, то следует подчеркнуть большую роль обмена и архаических форм торговли в первобытном обществе. На обмен здесь толкала жизненная необходимость, а не излишки. Этнография свидетельствует о первостепенном культурном значении архаических форм обмена и торговли. Очень важен вопрос влияния торговли на местное общество. В Северном Причерноморье торговля позднебронзового века вплоть до выделения товаров-эквивалентов предшествует развитию торговли с греческими городами, являясь ее политэкономической предтечей. Как четко показал Б. Б. Пиотровский, новую веху образует собственно торговля с классом купцов, присущая классовому обществу. Класс купцов интернационален. В Согде торговая знать, как и феодальная аристократия, имеет замки. В эту эпоху культурная интеграция на основе развитой торговли зачастую получает массовый характер. Примером может служить Причерноморье или согдионизация культуры Азии в V— VIII вв. н. э.