К оглавлению книги «Эпоха бронзы лесной полосы СССР»
Территория Прикамья и Вятского края расположена в восточной части Восточно-Европейской равнины, непосредственно примыкая с запада к Уральским горам. Северные и центральные районы этого обширного региона находятся в подзонах средней и южной тайги, а южные — в подзоне хвойно-широколиственных лесов. В приустьевой части р. Камы и далее к югу полоса лесов сменяется лесостепным ландшафтом. Рассматриваемый регион имеет густую речную систему, наиболее крупными реками в которой являются Кама и Вятка.
Первые энеолитические памятники в Прикамье были открыты в 30-е годы Н. А. Прокошевым (Бадер, 1961б, с. 8—9). В послевоенные годы основной вклад в изучение энеолитических древностей Прикамья внесли О. Н. Бадер (1961а, б), В. П. Денисов, Р. С. Габяшев (1981, 1982), И. Б. Васильев (1982), А. А. Выборнов (1984). Энеолитические памятники в Вятском крае впервые были открыты в середине 50-х годов В. П. Денисовым. В последующие годы энеолит бассейна р. Вятки изучался С. В. Ошибкиной (1980б), Т. М. Гусенцовой (1980) и Л. А. Наговициным (1980а; 1983).
В настоящее время в Камско-Вятском регионе выделены три археологические культуры эпохи энеолита (карта №2): 1) новоильинская, охватывающая оба района; 2) гаринско-борская в Прикамье; 3) юртиковская в Вятском крае. Кроме этого, в Нижнем Прикамье известна небольшая группа энеолитических памятников с накольчатой керамикой.
Периодизация энеолитических культур Прикамья впервые была разработана О. Н. Бадером по материалам среднекамских поселений (Бадер, 1961а, с. 264— 271; 1961б, с. 179—196). Исследователь считал, что в Прикамье гаринско-борская культура непосредственно сменяет поздний камский неолит, а новоильинские памятники одновременны поселениями раннего этапа (т. е. гаринским) гаринско-борской культуры. Посленеолитический возраст гаринско-борских памятников убедительно доказывался стратиграфическими и типологическими наблюдениями. Гораздо меньше данных для определения относительной хронологии новоильинской культуры, которая базировалась фактически на материалах поселения Тюремка I (Бадер, 1961а, с. 218-226).
Новые исследования в Нижнем Прикамье и Вятском крае в 60—80-х годах во многом подтвердили выводы О. Н. Бадера, но в то же время позволили внести и некоторые уточнения. Был подтвержден посленеолитический возраст гаринско-борской куль¬туры и впервые выделенной юртиковской. Кроме этого, было установлено, что гаринско-борская и юртиковская культуры одновременны, но занимают разные территории (Ошибкина, 1980, с. 61; Наговицин, 1984, рис. 1). Несколько по-другому стал рассматриваться вопрос о хронологии новоильинской культуры. Благодаря стратиграфическим наблюдениям на поселениях II Татарско-Азибейском, III Русско-Азибейском, IV Кочуровском, Аркуль IV и др. был установлен ее посленеолитический, но догаринско-борский и доюртиковский возраст (Габяшев, 1981, с. 24; Васильев, Габяшев, 1982, с. 7; Гусенцова, 1980, с. 70— 72; Наговицин 1984, с. 114—115).
Таким образом, в настоящее время можно выделить два этапа в развитии энеолита Нижнего Прикамья и Вятского края: ранний и поздний. Ранний этап характеризуют памятники новоильинской культуры, которые известны во всех районах рассматриваемой территории. Поздний этап в Нижнем Прикамье представлен гаринско-борскими поселениями, а в Вятском крае — юртиковскими. Менее ясно положение с периодизацией энеолитических памятников в Среднем Прикамье, где пока нет стратифицированных поселений. Поселение Тюремка I трудно считать таковым, так как оно, видимо, демонстрирует так называемую обратную стратиграфию. Представляется наиболее вероятным, что в Среднем Прикамье, так же как в Нижнем Прикамье, новоильинские памятники отражают ранний этап энеолита, а гаринско-борские — поздний.
Абсолютная хронология энеолита Прикамья и Вятского края разработана пока слабо. В последние годы получена небольшая серия дат по С14 (Наговицин, 1984, с. 116—117):
Поселение новоильинской культуры Среднее Шадбегово I — 3710 + 40 (1760 + 40 до н. э.) ЛЕ-1925 + 1926.
Поселение гаринско-борской культуры Непряха IV (гаринского типа но типологии О. Н. Бадера) — 4420 + 50 (2740 + + 50 до н. э.) ЛЕ-1877.
Обращает внимание большой разброс дат: от конца V до начала I тыс. до н. э., несоответствие некоторых из них сравнительной стратиграфии поселений и типологии материала. Особенно это касается пятой, шестой и седьмой даты (жилище 6) поселения Чернушка I, в котором найдены обломки тиглей и медных изделий, что никак не позволяет рассматривать этот памятник в качестве ранне- или средненеолитического. Невозможно принять и дату для новоильинского поселения Среднее Шадбегово I, так как она получена по углю из плохо сохранившихся очагов и соответствует позднеюртиковским.
По-видимому, из вышеперечисленных данных можно использовать даты для поселений Непряха IV и Аркуль III, первую дату для Юртика, первую и вторую для Чернушки I, так как они соответствуют представлениям об абсолютной хронологии энеолитических памятников Волго-Камья, выведенных другим путем (Халиков, 1969, с. 155; Черных, 1970, с. 108), и в то же время не противоречат большой серии дат по С14, полученных для волосовских поселений Верхнего Поволжья (Крайнов, 1981). В целом, опираясь на абсолютные даты, юртиковскую и гаринско-борскую культуры можно датировать последней четвертью III — серединой II тыс. до н. э. Возможно, в дальнейшем ранние даты могут быть углублены до середины III (дата для Непряхи IV), а поздние — ближе к началу второй четверти II тыс. до н. э.
Определение абсолютной хронологии новоильинской культуры сейчас затруднено в силу отсутствия дат по С14, в том числе и для памятников волго-камского неолита, за исключением поздненеолитического поселения Чумайтло I из бассейна р. Вятки: 4170±90 (2290+90) ЛЕ 1289 (Гусенцова, 1981, с. 115). Представляется, что указанная дата слишком завышена. Возможно, новоильинские памятники существовали в первой половине — середине III тыс. до н. э., если учесть хронологию ранних юртиковских и гаринско-борских древностей, а также примерную датировку позднего неолита Прикамья концом IV тыс. до н. э. (Васильев, 1978, с. 173; Бадер, Выборнов, 1980, с. 129).
О. Н. Бадер и некоторые другие археологи относят гаринско-борскую культуру (турбинскую, по О. Н. Бадеру) к эпохе бронзы. Однако исследованиями Е. Н. Черных доказано, что все гаринско-борские металлические изделия приготовлены из «чистой» меди, а деятельность гаринско-борского металлургического очага протекала в досейменском хронологическом горизонте (Черных, 1970, с. 108), т. е. до сложения металлургии бронзы и культур бронзового века в лесном Волго-Камье. Поэтому представ-
ляется более правильным предложение Е. Н. Черных сохранить название турбинская культура за памятниками типа Турбинского могильника бронзового века, а для камских энеолитических поселений употреблять понятие гаринско-борская культура (Черных, 1970, с. 9).
Энеолитические памятники Прикамья и Вятского края представлены в основном поселениями, для которых характерно расположение преимущественно на первой надпойменной террасе или ее останце. Новоильинские поселки чаще размещались на относительно низких местах высотой 1—5 м над поймой, тогда как гаринско-борские и юртиконские занимали и низкие и высокие, иногда до 8—10 и даже 22—24 м над уровнем поймы. Некоторая разница в высотном расположении памятников указывает, очевидно, на неоднородность климатической обстановки и определенные изменения в гидрорежиме рек Камы и Вятки в эпоху энеолита.
Характерной особенностью гаринско-борских и юртиковских поселений в настоящее время является наличие воронковидных или тарелкообразных впадин, оставшихся на месте древних жилищ.
Новоильинская культура. Памятники повоильинской культуры распространены на всей территории Камско-Вятского региона (карта № 2); сейчас их свыше 60. Около 30 поселений раскопаны. Крупные материалы для характеристики культуры получены на поселениях Ново-Ильинское III, Тюремка I, Заюрчим I, II Татарско-Азибейское, Сауз II в бассейне р. Камы; Кочуровское IV, Среднее Шадбегово I в бассейне р. Вятки.
На поселениях новоильинской культуры изучен ряд жилищ. Они располагались вдоль кромки террас и соединялись друг с другом переходами (Гусенцова, 1980). Все жилища имеют прямоугольную удлиненную форму, длина превышает ширину на несколько метров. Так, жилище на поселении Усть-Паль на р. Каме имело размеры 11X5 м; жилища IV Кочуровского поселения— 13X7,5 м; 18X8 м; Среднего Шадбегова 1—9,7X7,4—7,7 м; 7,4×5,2—6,5 м; 6,9X5,1 м. Каждое сооружение было углублено в землю на 0,25—0,65 м. Выходы из жилищ устраивали в виде длинных коридоров, начинающихся от уровня пола и выходящих к поверхности. Длина их в среднем 2— 3 м при ширине до 1 м.
Вдоль стен жилищ и по центральной оси зафиксированы ямки от столбов, служивших для укрепления стен и поддержания крыши. Вероятно, стены жилищ складывались из нетолстых бревен, уложенных горизонтально друг на друга и укрепленных вертикально вбитыми столбами с внутренней и наружной стороны. Вверху вертикальные столбы, видимо, чем-то связывались для устойчивости стен. Сверху сооружения перекрывались, возможно, двускатной крышей. Переходы между жилищами также, очевидно, имели перекрытия, чтобы ими можно было пользоваться и в зимнее время.
Новоильинская керамика (рис. 8, 17, 18, 20—23) с примесью шамота, песка и реже — органических остатков изготовлялась ручным способом. Цвет фрагментов сосудов чаще коричневый, красно-коричневый или желтый. По сравнению с неолитом наибольшее распространение получают сосуды со слабозакрытым или прямым горлом. Днища конические, округлые, редко уплощенные или плоские. Края венчиков скошенные внутрь, округлые, приостренные, реже плоские, утолщенные, с наплывом изнутри и т. п. Внутренняя поверхность сосудов преимущественно гладкая, но в поздних памятниках возрастает процент керамики, обработанной изнутри гребенчатыми штампами, — 51,5% в Среднем Шадбегово I.
В орнаментации посуды преобладает гребенчатый орнамент, реже использовали ямочный, или гладкие штампы, ногтевидные насечки. В отличие от неолитической посуды орнамент на новоильинской керамике разреженный, а между поясками часто имеются свободные зоны шириной до 2—5 см. Более разнообразной становится и форма гребенчатых штампов. Орнамент расположен горизонтально в виде чередующихся поясков. Различные элементы орнамента образуют одни и те же узоры, а иногда дополняют друг друга. Узоры простые и во многом аналогичны неолитическим: пояса из наклоненных вправо или влево отпечатков, горизонтальных, вертикальных, зигзагообразных и диагональных линий, состоящие из ромбов, треугольников или сетки. Украшались и торцы венчиков, чаще всего гребенчатыми штампами.
Для изготовления каменных орудий использовался кремень преимущественно серого цвета или пестроцветный с общим серым фоном. В технике раскалывания кремня преобладает отщеповая индустрия, но для изготовления ножей, скребков и острий иногда использовались крупные пластины (13,1 % орудий в Среднем Шадбегово I). Среди наконечников стрел и копий (рис. 8, 3, 5, 6) доминируют листовидные формы с округлым или приостренным насадом; найдены также ромбические и треугольно-черешковые. У скребков (рис. 8, 9, 13—15) выразительную серию составляют трапециевидные, подквадратные и прямоугольные формы. Отдельные экземпляры имеют выделенные путем подработки справа или слева приостренные уголки. Вероятно, это скребки-резчики. Большинство ножей изготовляли из отщепов и кремневых плиток разнообразных форм. Четкие морфологические признаки имеют ножи (рис. 8, 1,10,12,) так называемых фигурных форм: саблевидные, трапециевидные, листовидные и т. п., а также ножи на пластинах. Рубящие орудия делались из сланца и кремня, это тесла, долота, топоры (рис. 8, 8, 16). Кроме этого, представлены отбойники из удлиненных галек, сверла и проколки, скобели; найдено несколько молотов.
По некоторым особенностям керамики в пределах новоильинской культуры можно условно выделить три района: среднекамский, нижнекамский и вятский. Для среднекамского района характерны сосуды с широко открытым горлом, округлыми и плоскосрезанными внутрь венчиками (Бор IV, Тюремка I и др.), хотя есть поселения, где значителен процент посуды прямостенной или закрытой формы (Заюрчим I). Днища округло-конические. Среди узоров присутствует «флажок» и изредка «шагающая гребенка» (Гагары II). На нижнекамских поселениях крупными сериями представлены сосуды с закрытым горлом, с венчиками, скошенными внутрь или округлыми с наплывом изнутри (II Татарско-Азибейское, III Русско-Азибейское); часть посуды имеет плоские днища (Габяшев, 1982, с. 32). В орнаменте встречаются «флажки» и «шагающая гребенка». В памятниках вятского района наиболее многочисленны прямостенные сосуды — 75—78% в коллекциях; специфичны венчики с пальцевыми защипами (18,4% в IV Кочу- ровском, 22,1% в Среднем Шадбегово I), что придает им волнистую форму. Полностью отсутствует узор «шагающая гребенка».
В орнаментации среднекамской и вятской керамики чаще, чем в нижнекамской, использовались ямки овальной и округлой формы. Некоторые различия между тремя районами прослеживаются и в типах гребенчатых штампов, использовавшихся для орнаментации посуды.
Внутренняя периодизация новоильинской культуры пока не разработана ввиду отсутствия дат по С14 и стратифицированных поселений. Однако по типологии керамики можно предварительно выделить более ранние и поздние памятники. К числу ранних можно отнести Кочуровское IV и Аркуль IV в бассейне р. Вятки; II Татарско-Азибейское и III Русско-Азибейское на Нижней Каме; к поздним — Среднее Шадбегово I в бассейне р. Вятки; Бор IV, Тюремка I и другие на Средней Каме; Сауз I—II на Нижней Каме.
По вопросу формирования новоильинской культуры О. Н. Бадером была высказана точка зрения о ее местных истоках (Нижнее Прикамье или Вятский край), но с участием носителей культуры ямочно¬гребенчатой керамики, откуда новоильинцы переселились в Среднее Прикамье (Бадер, 1961а, с. 268—271; 1961б, с. 191, 194—196). Раскопки неолитических и новоильинских памятников в 60—70-е годы во многом подтвердили правильность этой гипотезы (Васильев, Габяшев, 1982, с. 7; Габяшев, 1982, с. 32). Вероятно, процесс формирования новоильинской культуры на основе поздних памятников волго-камского неолита проходил в целом одновременно на территории Прикамья и Вятского края. Пришлое население, изготовлявшее ямочно-гребенчатую керамику, очевидно, не участвовало непосредственно в сложении новоильинской культуры, так как было ассимилировано в местной среде еще в позднем неолите. Сложение энеолитической культуры имело свои особенности в каждом районе, зависящие от окружения и влияния соседей (Васильев, Габяшев, 1982, с. 6—9). Не ясным остается и вопрос о роли неолитических и энеолитических культур, изготовлявших накольчатую керамику, в сложении новоильинской культуры.
Образование новоильинских и красномостовских памятников отражает, видимо, распад волго-камской неолитической культуры и сложение на ее основе локальных вариантов более мелких культур. Дальнейший процесс культурной дифференциации населения отдельных районов приводит к возникновению на территории лесного Волго-Камья новых этнокультурных образований. В Прикамье и Вятском крае на основе вариантов новоильинской культуры складываются гаринско-борская и юртиковская культуры. Ввиду общей подосновы у гаринско-борской и юртиковской культуры возникают сходные черты в жилищах, керамике и каменном инвентаре.
[adsense]
Гаринско-борская культура. Ее ареал включает Среднее и Нижпее Прикамье (см. карту № 2). В настоящее время открыто свыше 120 памятников, около 90 из них исследованы раскопками. Основная заслуга в изучении культуры принадлежит О. Н. Бадеру (1961а, б). Гаринско-борские памятники в Нижнем Прикамье раскапывались преимущественно Р. С. Габяшевым (1981; 1982).
В развитии гаринско-борской культуры О. Н. Бадер выделял два этапа, характеризуемых памятниками гаринского (ранний) и борского (поздний) типа. По мнению исследователя, эти этапы являлись генетически и хронологически преемственными. Однако указанная периодизация имеет условный характер, поскольку целиком разработана на основе типолого-сравнительного метода. Прежде всего обращает внимание отсутствие памятников переходного типа, по которым можно было бы проследить смену одного этапа другим. В плане дальнейшей разработки внутренней периодизации гаринско-борской культуры можно проверить возможность сосуществования гаринских и борских памятников, для чего необходимы новые полевые исследования и даты по С14.
В пределах гаринско-борской культуры выделяются три основных локальных варианта: два в Среднем Прикамье — Чусовской и Осинский (Бадер, 1961б, рис. 128) и один в Нижнем Прикамье (Халиков, 1969, с. 148, 159). Памятники среднекамских вариантов близки между собой, различия между ними касаются лишь количественных характеристик материала. Более разнообразен материал нижнекамских поселений, в котором в керамике прослеживается влияние волосовской и других культур (Габяшев, 1982, с. 33—35).
Основными памятниками гаринского типа являются поселения Бор I, Астраханцевское, Выстелишна, Забойное I и др. Гаринские поселки состояли из нескольких жилищ полуземляночного типа, часто соединенных углубленными в землю переходами (Бадер, 1961а, б). Дома чаще всего подквадратной формы, размерами около 8X6 м, пол ниже уровня поверхности на 0,5—1,01 м. Каждое жилище имело один-два коридорообразных входа-выхода. Основу таких полуземлянок составлял сруб, перекрывавшийся двускатной крышей (Бадер, 1964а, с. 153). Очаги в виде простых кострищ размещались на земляном полу вдоль центральной оси жилищ. Иногда на дне полуземлянок устраивали хозяйственные ямы.
Гаринская керамика (рис. 9, 23—27) изготовлена ручным способом путем кругового налепа глиняных лент. В качестве примеси использовались органические остатки. Сосуды имели преимущественно прямые стенки с утолщенными венчиками и округло-коническими или реже плоскими днищами. Современный цвет керамики в основном желто-серый. Наряду с прямостенными распространены сосуды со слабо прикрытым или открытым горлом (Бадер, 1961б, рис. 9—11). Вся посуда в основном крупных размеров, диаметр по венчику 25—40 см и более. Характерным признаком гаринской керамики является также обработка внутренней, а иногда и наружной поверхности гребенчатым штампом. Основными элементами орнамента были гребенчатый и ямочный, реже применялся линейный. Так, на крупнейшем гаринском поселении Бор I в жилище 1 из 134 сосудов гребенчатый орнамент присутствовал на 125 экз. (93%), ямочный—на 46 (34%), линейный — на 7 (5%). Часто на одном сосуде сочетались отпечатки гребенчатых штампов и ямок (Бадер, 1961б, табл. 5, с. 34). Орнамент, как правило, располагался горизонтальными зонами, каждую из которых составлял какой-нибудь один узор. Чаще всего это были пояски из наклонных и горизонтальных линий, «шагающей гребенки», зигзага, которые образовывали на сосудах определенные композиции. Часто орнамент наносили по венчику или изнутри его (80% сосудов в жилище 1 поселения Бор I).
На многих гаринских поселениях найдена керамика с примесью талька. О. Н. Бадер считал, что она попадала в Прикамье из-за Урала (1964а, с. 156). Исследователь установил значительное совпадение прикамских и зауральских узоров (Бадер, 19616,. с. 37).
Каменный инвентарь гаринских поселений довольно разнообразен. Преобладают орудия, изготовленные на отщепах. Среди наконечников стрел (рис. 9, 8, 11—13, 18) наиболее характерны наконечники с усеченным основанием в различных вариантах: подтреугольные, пятиугольные; основания их часто вогнутые, имеют один или два типа. Распространены также листовидные, миндалевидные, ромбические и другие наконечники. Скребки (рис. 9, 3, 4, 10) в большинстве своем изготовлены на отщепах разнообразных форм, часто сохраняют желвачную корку на спинке. Лезвия округлые, слабовыпуклые, реже прямые. Большинство ножей (рис. 9, 5—7, 17) из кремневых плиток, у которых ретушировалась одна ила две стороны. Характерными гаринскими ножами являются ножи с расширением на конце в виде «пуговки». Из прочих орудий широко представлены скобели, проколки, сверла, резаки, отбойники, рыболовные грузила из галек, молоты.
Весьма разнообразны рубящие орудия (рис. 9, 1, 2), в том числе шлифованные, сделанные из сланца, кремня и других пород камня. Типичными гаринскими являются короткие шлифованные тесла, желобчатые долота, топоры симметричной формы. Найдены шлифовальные плитки, острые шлифованные ножи из сланца и т. п.
Среди гаринских памятников выделяются ранние и поздние. В поздних поселениях типа Выстелишны, Бойцовское III, Тюремка III увеличивается число плоскодонной посуды, орнамент становится разреженным и занимает в основном верхнюю половину сосудов; появляются гофрированные венчики и налепные пояски на стенках. В кремневом инвентаре преобладает отщеповая техника раскалывания кремня, ножевидные пластины единичны. Возрастает количество медных изделий.
Поселения борского типа занимают ту же территорию, что и гаринские. Основными памятниками являются Бор II, V, Боровое озеро VI, Бойцовское VI и др. В отличие от гаринских на борских поселках чаще строились длинные жилища с разницей сторон в 3—5 м и более. По своему устройству борские постройки не отличаются от гаринских, за исключением, может быть, наличия ниш в стенках жилищ, как это наблюдалось в некоторых неолитических жилищах этого района. Длинные борские дома, возможно, делились на две половины: мужскую и женскую (Бадер, 19616, с. 105). Наряду с удлиненными возводились и жилища подквадратной формы, а в среднем течении Камы, в районе городов Оханск — Оса, они преобладают.
Керамика борских памятников (рис. 9, 23—27) аналогична гаринской по составу глиняного теста, способу формовки и обработки поверхности сосудов, но имеет некоторые отличия. Прежде всего сосуды борских поселений имеют преимущественно широко открытое горло, округло-конические днища и слегка округлый отогнутый наружу венчик. Много крупных сосудов с диаметром по венчику 25—40 см и более. Венчики, как и в гаринской керамике, чаще толще стенок на 1—5 мм. Орнамент борской керамики во многом близок гаринскому. Преобладает гребенчатый (91,6% в Бор V; 77,5% в Боровом озере VI), реже встречается ямочный (соответственно 13,8 и 20%) и линейный орнамент (8,3 и 9%). Большинство сосудов имеют сплошную, но разреженную орнаментацию от венчика до дна. В узорах преобладают пояски из наклонных, горизонтальных и вертикальных линий, один узор заполняет все поле или комбинируется с другими. Взаимосочетание разных элементов встречается редко. В отличие от гаринской на борской керамике отсутствует узор «шагающая гребенка», но присутствует «флажок», который, по мнению О. Н. Бадера, является типичным борским узором (Бадер, 1961б, с. 184—185). Часто украшались и венчики сосудов, но на памятниках ниже устья р. Чусовой этот прием использоваля очень редко.
Каменный инвентарь, как и керамика, во многом сходен с гаринским. Наконечники стрел (рис. 9, 8, 11—13, 18) весьма разнообразны: листовидные, миндалевидные, подтреугольные с усеченным основанием, ромбические, черешковые. Скребки в основном изготовлялись на отщепах случайных форм, хотя имеются округлые и трапециевидные. Для памятников устья р. Чусовой характерны скребки с плоской подтеской со стороны брюшка. В технике изготовления ножей заметную роль играют крупные пластины, хотя основная масса делалась из отщепов и кремневых плиток. Орудия для обработки дерева представлены разнообразными теслами, топорами и долотами; встречаются плоские плитки из песчаника для шлифовки орудий. Весьма обычны скобели, проколки и сверла, очень многочисленны рыболовные грузила из галек с поперечными желобками.
О. Н. Бадер отмечал, что борские памятники различаются между собой по материалу, что, видимо, указывает на их разновременное существование. В более поздних поселениях увеличивается число сосудов с плоскими днищами, упрощается орнамент, уменьшается процент орудий на пластинах.
Вопрос о сложении гаринско-борской культуры разработан пока не достаточно полно. Представляется несомненным, что она имеет местную основу, но вряд ли формировалась непосредственно на базе камского неолита (Бадер, 1961б, с. 181—191). Более вероятно, что ее истоки следует связывать с новоильинской культурой. Некоторые различия между гаринскими и борскими памятниками объясняются, возможно, неоднородностью новоильинских древностей, особенно в Среднем Прикамье. Вероятно, памятники гаринского типа складывались на базе тех новоильинских памятников, которые сохранили большинство характерных черт камского неолита. Памятники же борского типа, кроме местных особенностей, отразили в своем материале значительное наследие традиций ямочно-гребенчатого неолита, перешедших к ним от новоильинской культуры (Бадер, 19616, с. 196).
Юртиковская культура. Территория распространения памятников юртиковской культуры включает бассейн средней и частично нижней Вятки (карта № 2). Сейчас известно уже свыше 40 поселений, на 15 из них проводились раскопки. Основными памятниками являются Юртик (Ошибкина, 1980), Аркуль III, Среднее Шадбегово III, Усть-Лудяна II, Чернушка I (Наговицин, 1983, 1984).
Юртиковские жилища на протяжении всего развития культуры сохраняют прямоугольную близкую к квадрату форму, размеры в среднем 7X7,5—8,5X10 м (Наговицин, 1984, табл. 5). Каждое сооружение имело один—два коридорообразных входа-выхода. Пол жилищ углублялся в землю до 0,4—0,8 м. На многих постройках изучены остатки сгоревших стен, а также дверных проемов и столбовых ям. Спальные места, вероятно, в виде нар-лежанок, находились вдоль стен, не примыкавших к выходам. В некоторых такие места были приподняты над полом (Ошибкина, 1980, с. 40; Наговицин, 1984, с. 113). Очаги-ямы и простые кострища размещались вблизи выходов и по центральной оси жилищ; хозяйственные ямы — у стен, противоположных входам, и около очагов. Представляется, что юртиковские дома по своей конструкции были аналогичны новоильинским. Для предположения о срубной конструкции стен данных пока мало. На поселениях Юртик, Аркуль III и Чернушка I обнаружены хозяйственные пристройки прямоугольной формы, соединенные с жилищами переходами.
Юртиковская керамика изготовлялась от руки из глины с примесью органических остатков. Современный цвет сосудов желто-коричневый, красно-коричневый, оранжевый. Внутренняя, а иногда и наружная поверхность часто заглаживалась гребенчатым штампом. Основной тип керамики (рис. 10, 25—28) составляют прямостенные сосуды с округлыми или округло-коническими днищами. Венчики преимущественно утолщенные (с плоским или округлым срезом) по сравнению со стенками. Диаметр сосудов чаще 20—36 см.
Орнамент располагается горизонтальными полосами, часто со свободными зонами. Судя по венчикам и стенкам, часть посуды была полностью без узоров. Основным элементом орнамента является гребенчатый (от 75 до 100% сосудов на отдельных поселениях), встречался также ямочный, ногтевидные насечки и гладкие штампы. Разные элементы образуют одни и те же узоры, а иногда и дополняют друг друга. В юртиковской культуре наиболее многочисленны сосуды с композициями из чередующихся поясов наклонных, вертикальных и горизонтальных линий и их взаимосочетаний с зигзагом. Украшались и венчики сосудов, чаще всего гребенчатыми отпечатками.
Каменные орудия юртиковской культуры изготовлялись на отщепах; пластины и орудия из них единичны и найдены только в ранних поселениях. Цвет кремня преимущественно серый и пестроцветный. Для наконечников стрел и копий (рис. 10, 12—16) характерны листовидные формы с округлым или приостренным насадом, ромбические и черешковые встречаются реже. Среди скребков (рис. 10, 2, 5, 8) преобладают подквадратные, трапециевидные и прямоугольные. Ножи (рис. 10, 1, 9, 19) на отщепах, кремневых плитках и гальках имеют самую разнообразную форму: это фигурные ножи, ножи-ложкари и ножи-вспарыватели. Рубящие орудия (рис. 10,18,24) включают мелкие и крупные тесла, желобчатые долота, топоры. Найдены также скобели, проколки, сверла, отбойники и рыболовные грузила из галек, ретушеры и т. п.
Юртиковские памятники при общем сходстве имеют некоторое различие в материале, что указывает на их существование в течение длительного времени. Об этом же свидетельствуют даты С14 и аналогии с соседними культурами. В развитии юртиковской культуры можно условно выделить два этапа: ранний и поздний (Наговицин, 1983, с. 11; 1984, с. 117—118). К раннему этапу относятся поселения Юртик, Среднее Шадбегово III, Аркуль IV, Тархан I, Курекгурт III; к позднему — Усть-Лудяна II, Аркуль III, Чернушка I, Лобань I и др. Керамика ранних памятников более плотная, с округло-коническими днищами, орнамент заполняет всю поверхность сосудов. В каменном инвентаре еще встречаются орудия на пластинах, преобладают архаичные листовидные наконечники стрел. На позднем этапе посуда становится более хрупкой, значительно увеличивается число плоскодонных сосудов и сосудов без орнамента. В кремневом инвентаре исчезают пластины, среди наконечников стрел возрастает процент черешковых форм. На позднем этапе в два—три раза увеличивается и число жилищ на поселениях: Аркуль III — 10, Усть-Лудяна II — 22, Чернушка I — 8.
Основываясь на раннеюртиковских материалах, и в первую очередь на керамике, можно предполагать, что юртиковская культура формируется на основе вятского варианта новоильинской культуры, без активных внешних воздействий со стороны соседних культур (Наговицин, 1983, с. 18; 1984, с. 120).
Памятники с накольчатой керамикой. В последние годы в Нижнем Прикамье выявлена еще одна группа энеолитических памятников с так называемой накольчатой керамикой. Число открытых и раскопанных поселений пока незначительно. В настоящее время они известны преимущественно в низовьях рек Белой и Ика (Габяшев, 1982, с. 30—31). На некоторых поселениях проведены раскопки: II Татарско-Азибейском,
II Дубово-Гривском, II Саузовском и др. Для этих памятников характерны плотные тонкостенные сосуды баночной и горшковидной формы с плоскими днищами. Расположение орнамента горизонтальное, но встречается и вертикальное. Яркой особенностью керамики является способ нанесения узоров — концом заостренной либо округлой палочки или пластиной. Среди узоров преобладают горизонтальные, наклонные и волнообразные линии, а также треугольники. Часто украшались кромки венчиков и днищ. Каменные орудия изготовлялись как на отщепах, так и на пластинах. На поселениях II Татарско-Азибейском, III Русско-Азибейском зафиксированы остатки металлопроизводства, в том числе обломки тиглей, что доказывает знакомство обитателей с металлом.
Памятники с накольчатой керамикой известны также в Среднем Прикамье (Мельничук, Пономарева, 1984, с. 46, 49) и Вятском крае (Гусенцова, 1981), где они датируются эпохой неолита. Не исключено, что в этих районах будут открыты и энеолитические поселения. Памятники с накольчатой керамикой не связаны с общей линией развития местных культур. Возможно, что население, оставившее эти памятники, продвинулось в Нижнее Прикамье с юга, может быть из лесостепных районов Среднего Поволжья (Габяшев, 1982, с. 31; Васильев, Габяшев, 1982, с. 12) или Зауралья (Выборнов, 1984, с. 12). Дальнейшая судьба коллективов с накольчатой керамикой пока остается не ясной. Возможно, они ассимилировались в среде местного населения.
Таким образом, как показывают археологические материалы, в эпоху энеолита население Прикамья и Вятского края продолжало развивать традиционные отрасли хозяйства: охоту и рыболовство. Однако соотношение между ними изменяется, ведущая роль переходит к рыболовству. Изменяется и сам характер рыболовства, которое становится преимущественно сетевым, хотя возникновение последнего относится, видимо, еще к неолитической эпохе. Наличие сетевого рыболовства доказывается многочисленными рыболовными грузилами из галек с поперечными желобками или без них. В рассматриваемом регионе особенно много грузил на поселениях гаринско-борской культуры.
Успешное развитие сетевого рыболовства в этот период могло быть возможным только при трудовых усилиях значительного коллектива, что также подтверждается археологическими материалами. Многие энеолитические поселения Прикамья и Вятского края состоят из 5—10 и более жилищ, тогда как неолитические стоянки имели всего 2—3 жилища. Таким образом, сетевое рыболовство обеспечивало регулярное поступление пищевых продуктов и создание их запасов на зиму. В связи с этим правомерно мнение М. Ф. Косарева о том, что оседлое рыболовство более сопоставимо с ранним земледельческим типом хозяйства, чем с охотничьим и охотничье-рыболовческим (1981б, с. 140). Наряду с сетевым рыболовством использовались, вероятно, разнообразные ловушки, а также индивидуальные способы ловли рыбы с помощью гарпунов и крючков.
[adsense]
Важное значение сохраняла и охота на диких животных, особенно в осенне-зимнее время. Судя по костным остаткам, основными объектами охоты были лось, северный олень, благородный олень, бобр, кабан, а также мелкие пушные звери (Бадер, 1964б, с. 155; Наговицин, 1983, с. 21). На развитую охоту указывают многочисленные мелкие и крупные наконечники стрел и копий.
Очень сложным является вопрос о времени и масштабах распространения в Прикамье и Вятском крае скотоводства и земледелия. Единичные находки костей домашних животных дают основание предполагать, что гаринско-борское и юртиковское население было уже знакомо с домашними животными (Бадер, 19646, с. 155; Наговицин, 19806, с. 117). Достоверных данных о наличии земледелия пока нет.
Первые следы плавки меди и медные изделия появляются в регионе в период существования новоильинской культуры (Бадер, 19616, с. 190) и культуры с накольчатой керамикой (Габяшев, 1982, с. 33). На втором этапе энеолита металлургическое производство получает дальнейшее развитие. В Прикамье и Вятском крае складываются очаги металлургии (Черных, 1970, с. 108; Кузьминых, 1980, с. 150). В каждом районе выделывались ножи (рис. 10, 21, 23) листовидной формы с узкими черенками, кольца (рис. 10, 22), тонкие проколки, четырехгранные шилья, пластинки и т. п.; широко применялись чашевидные тигли (рис. 10, 20). На камских поселениях найдены также крупное тесло, подвески-лунницы, четырехгранные стержни, копье (Бадер, 1946б, рис. 120). На юртиковском поселении Худяки обнаружен гарпун, а на Буй II — толстый стержень с заостренным концом. В качестве руды местные металлурги использовали залежи медистых песчаников. Куски такой руды найдены на юртиковском поселении Усть-Лудяна II (Наговицин, 1980, с. 117; Кузьминых, 1980, с. 148).
Большой интерес представляет могильник, открытый недавно В. С. Стоколосом в Нижнем Прикамье (1984). В нем изучено 25 погребений, ориентированных преимущественно по линии СВ-ЮЗ. Могильные ямы небольших размеров и неглубокие. Скелеты умерших почти не сохранились. Основными находками в погребениях были фрагменты или развалы сосудов, орнаментированных гребенчатым штампом. Найдены также кремневые скребки и отщепы. Судя по керамике (форма сосудов и орнамент), могильник существовал в самом конце неолита или в начале новоильинской культуры.
К числу гаринско-борских памятников, вероятно, относится «писаный камень» с наскальными рисунками, выполненными красной краской (охрой), найденный на р. Вишере — левом притоке Камы в ее верхнем течении (Генинг, 1954, с. 272—273). То, что гаринско-борское население посещало это место, подтверждают подтреугольные наконечники стрел с усеченным основанием, найденные в культурном слое под скалой (Бадер, 1954, с. 247—250). «Писаный камень», видимо, служил прикамскому населению для отправления каких-то культовых и магических обрядов.
Материалы энеолитических памятников дают свидетельства о связях коллективов Прикамья и Вятского края с населением соседних районов. Наиболее важными были контакты поздненеолитического и энеолитического населения со своими южными соседями, населявшими лесостепные районы Южного Предуралья и Среднего Поволжья. Вероятно, под их влиянием нижнекамские коллективы (а затем среднекамские и вятские) впервые знакомятся с металлом и производящими формами хозяйства (Васильев, 1980, с. 7; Васильев, Габяшев, 1982, с. 5—10; Габяшев, 1982, с. 33). Возможно, эти контакты продолжались и на втором этапе энеолита (Васильев, Габяшев, 1982, с. 9).
Весьма интенсивными были, видимо, связи населения Среднего Прикамья и Зауралья, что прослеживается по находкам на поселениях гаринского типа многочисленных — зауральских сосудов с примесью талька. Причины и характер этих контактов интерпретируются археологами по разному (Бадер, 1964, с. 139, 156-158; Матюшин, 1982, с. 269, 292, 297-300).
Определенные связи поддерживались и с населением других областей. Так, отдельные вещи из янтаря на гаринско-борских и юртиковских поселениях указывают на какие-то контакты с Прибалтикой, а керамика с Т- и Г-образными венчиками, отпечатками рамчатых штампов и шнура, намотанного на палочку, — на связи с носителями волосовской культуры Среднего Поволжья.
Эпоха энеолита в Прикамье и Вятском крае охватывала значительный промежуток времени, начиная от первой половины III до середины II тыс. до н. э. И если истоки раннего этапа энеолита можно достаточно уверенно связывать с местным волго-камским неолитом, то финал гаринско-борской и юртиковской культур остается пока не ясным. Трудность изучения этого вопроса связана с тем, что в настоящее время практически неизвестны памятники раннего бронзового века. Отсутствие связующего звена между культурами энеолита и поздней бронзы затрудняет использование ретроспективного метода в разработке такой важной проблемы, как этническая принадлежность носителей местных неолитических и энеолитических культур. Согласно существующим гипотезам, они являлись далекими предками современных финно-угорских народов Прикамья — коми и удмуртов (Бадер, 1972б; Халиков, 1969, с. 370—387).