Бобров В.В. Новый тип погребальных сооружений эпохи бронзы в Верхнеобском регионе (предварительное сообщение) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: Мат-лы Годовой итоговой сессии ИАЭТ СО РАН. Декабрь 2002 г. — Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2002. — Т. VIII. — С. 224 — 228.
За 16 лет полевых исследований памятников на территории Танайского археологического микрорайона было сделано несколько достаточно важных научных открытий, которые позволили существенно пополнить знания о материальной и духовной культуре эпохи бронзы, выйти на новый уровень решения исторических проблем. В частности, впервые было обнаружено и исследовано стационарное поселение большемысской культуры, позволившее к тому же определить северные границы ареала, впервые были получены данные о жилищах и производственных сооружениях корчажкинской культуры, исследованы первые погребальные памятники корчажкинской культуры, выявлены принципы формирования сакрализованного пространства культур развитой и поздней бронзы, наконец, открыты камни-обелиски в погребениях этого же исторического периода. Можно было бы отметить еще ряд существенных научных наблюдений, полученных в процессе полевых исследований памятников Танайского археологическиго микрорайона. После многолетних исследований экспедиция вступила и фазу завершения работ на данной территории, но и на этой фазе получены необычные материалы. Продолжение работы 2002 г. позволило обнаружить погребальные сооружения неординарные для территории бассейна Верхней Оби.
В процессе раскопок памятника Танай-12 (исследования его проводятся с 1999 г.) был обнаружен комплекс погребальных сооружений, расположенных компактной группой (расположение его описано в статье В.В. Боброва B.C. Горяева, О.В. Умеренковой в настоящем сборнике). На площади 18х24 м были зафиксированы остатки шести сооружений (шестое раскопано частично). Они представляли собой рвы подпрямоугольной в плане формы ориентированные углами по сторонам света. По средине северо-восточной и юго-западной сторонам рвы не сомкнуты, т.е. сооружение имело вид прямоугольных скобок (рис. 1-1). Ясно одно, что они формировали сакрализованное пространство, имевшее вход/выход с двух сторон. Размеры сооружений 4 х 4 м (самое маленькое), 6,5 х 6,5 м (преобладающий). Ширина рвов в пределах 0,5 м, глубина — от 0,15 до 0,5 м. Несомкнутое пространство было преимущественно шириной 0,5-1 м. Возле сооружения 4 и 2 за пределами рвов были обнаружены ямки от столбов. Но некоторые из них связаны с входом в сооружение.
Сооружения расположены в ряд и очень близко друг к другу (в одном случае ров одного перекрывает ров другого сооружения). Первый ряд формировали 2 сооружения, а второй — 3. Вероятно шестое сооружение, исследование которого предстоит еще завершить, связано с третьим рядом. Ряды ориентированы по линии С-3 — Ю-В. Расстояние между ними также незначительное, т.е. они расположены плотно друг к другу.
Внутри сооружения, обычно находится одна могила, которую делали в центре. Детские могилы помещали около рва, но в целом они все строго ориентированы по одной линии. Только в одном сооружении (№ 1) в центре на уровне материка находились фрагменты детского черепа. Оно отличалось самыми маленькими размерами. В одном случае погребение было совершено во рву, перед входом. Его особенность заключалась в том, что могилу закидали камнем. За исключением погребения на материке остальные захоронения произведены в неглубоких грунтовых ямах. В плане их форма была между овальной и подпрямоугольной (короткие стороны округлые, а длинные прямые). Размеры могил зависели от возраста погребенного.
В них хоронили обычно одного умершего. Только в одной было похоронено два взрослых человека. В этой могиле и еще одной верхняя часть скелета не имела анатомического порядка. В могиле с двойным захоронением черепа находились около стенки могилы около ног. Предстоит выяснить, являлось ли такое состояние результатом вторичного погребения. Пока нет оснований предполагать, что оно связано с ограблением.
Погребенные похоронены по обряду трупоположения, вытянуто, на спине, головой на северо-восток (рис. 1 -2). В двух случаях под головой погребенных в могиле зафиксирована материковая «подушка». В большинстве могил сопроводительный инвентарь отсутствовал. Исключение составляют 4 погребения: в одном найден каменный наконечник стрелы, лежавший у дистального конца бедренной кости левой ноги (рис. 1 -8), в другом около черепа находились остатки бронзовой бляшки, в могиле 1 сооружения 5 были обнаружены 4 подвески из зубов животных и 4 из фаланг (рис. 1 -9) и, наконец, в могиле 1 сооружения 3 между стенкой могилы и черепом лежали бронзовая проколка и игла (рис. 1-10). В целом, инвентарь очень ограниченный. Особенностью погребального обряда является помещение предметов в ров. Во рву сооружения 3 найден костяной наконечник стрелы (рис. 1-11), но больше находок было во рвах 4 и 5 сооружений. В четвертом обнаружены наконечник, проколка и изделие, назначение которого пока трудно определить (рис. 1-5,12,6), а в пятом — костяное «долото» и развалы двухчастично сохранившихся сосудов (рис. 1-4,3,7).
Комплекс погребений, выявленный на памятнике Танай-12, достаточно своеобразный. Особенно его выделяет планиграфия рвов. На территории Западной Сибири организация сакрализованного пространства в виде рва
была зафиксирована в могильнике неолитического времени Протока (Полосьмак, Чикишева, Балуева, 1989). Не касаясь достоверности синхронного существования аморфного рва и неолитических погребений этого памятника, ссылаюсь на мнение авторов и отмечаю, что данная конструкция самая древняя. Известны рвы и в могильниках ранней бронзы. Они выявлены в сооружении № 100 памятника Сопка-2, которое В.И. Молодин относит к усть-тартасской культуре (Молодин, 2001. с. 106) и среди погребений первой группы на Татарском увале (Матющенко, Полеводов, 1994, с. 58). Но рвы в этих памятниках аморфные и такой четкой геометрической планиграфии, как на Танае-12, нет в эпоху ранней и первого этапа развитой бронзы на территории в лесостепи Западной Сибири. Организация сакрализованного пространства прямоугольной формы появляется не ранее сейминской эпохи и связаны они с сооружением каменных оград. Известны каменные прямоугольные ограды в таких культурах как окуневская и каракольская (Максименков, 1965; 1975; 1980; Кубарев, 1988). Но в виде рвов прямоугольной в плане формы курганное пространство в лесостепи впервые зафиксировано только в одном кургане андроновской культуры (курган 19, могильник Старый Тартас; Молодин, Новиков, Жемерикин, 2002, с. 48-62), больше их известно в памятниках андроноидной культуры типа могильника Старый Сад в Барабе (Молодин, Нескоров, 1992) и ирменской культуры (Матющенко, 1974; Молодин, 1985). Погребальный обряд и незначительный предметный комплекс не позволяют относить танайские погребения к этим культурам. Это находит отражение в положении погребенного в могиле, помещении предметов за пределами могилы, что характерно для погребальной практики эпохи ранней бронзы и сейминско-турбинского времени, а также в архаичности инвентаря. Но особенно показательна посуда и ее орнаментация. Сосуды явно баночной формы с плоским дном. Один орнаментирован в отступающей накольчатой технике и гладким коротким штампом. Ближе к венчику помещен ряд оттисков штампа, по тулову два ряда (на отдельном участке их три) оттисков каплевидной формы и в придонной горизонтальная елочка, нанесенная гладким штампом, ниже которой повторяются ряды наколов. На другом сосуде (сохранилась только нижняя часть и несколько фрагментов тулова) орнамент накольчатый около дна, выше следуют повторяющиеся пояса двойного зигзага (зубчатый штамп ?) и наколов. Для обоих сосудов характерна разряженность орнаментальной композиции. Абсолютных аналогий их неизвестно (предварительное заключение). Стилистически они ближе посуде из памятников ранней бронзы Западной Сибири, которые не связаны с гребенчато-ямочной общностью.
Своеобразие исследованного комплекса погребений на памятнике Танай-12 достаточно очевидное, по крайне мере в бассейне Верхней Оби и на юге Западной Сибири. Это дает некоторые основания выделить новый культурный тип погребений эпохи ранней бронзы в верхнеобском регионе. Более детальный анализ полученных материалов и накопление источников позволят конкретизировать данное предположение.
Примечания
Кубарев В.Д. Древние росписи Каракола. Новосибирск, «Наука», 1988 Максименков Г.А. Окуневская Культура в Южной Сибири // МИА, 1965, № 130
Максименков Г.А. Окуневская культура. А.д.д., Новосибирск, 1975 Максименков Г.А. Могильник Черновая VIII — эталонный памятник окуневской культуры // Вадецкая Э.Б., Леонтьев Н.В , Максименков Г.А. Памятники окуневской культуры. Л., «Наука», 1980
Матющенко В.И. Древняя история населения лесного и лесостепного Приобья. Томск, ТГУ, 1974, ч. 4
Матющенко В.И., Полеводов А.В. Комплекс археологических памятников на Татарском увале у деревни Окунево. Новосибирск, «Наука», 1994
Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск, «Наука», 1985
Молодин В.И. Памятник Сопка-2 на реке Оми. Новосибирск, изд-во ИАЭт СО РАН, 2001.
Молодин В.И., Нескорое А.В. О связях населения западносибирской лесостепи и Казахстана в эпоху поздней бронзы // Маргулановские чтения. М., 1992. Ч. 1, с.93-97.
Молодин В.И., Новиков А.В., Жемерикин Р.В. Могильник Старый Тартас-4 (новые материалы по андроновской историко-культурной общности) // Археология, этнография и антропология Евразии, 2002, №3.
Полосьмак Н.В., Чикишева Т.А., БалуеваТ.С. Неолитические могильники северной Барабы. Новосибирск, «Наука», 1989