К оглавлению сборника «Смена культур и миграции в Западной Сибири»
Понятие миграции как специфического социального явления, разработанное и широко используемое в социологии, сравнительно недавно вошло в научный оборот археологического и этнографического сибиреведения. В работах А.П. Окладникова, В.И. Бойко, М.Ф. Косарева, З.П. Соколовой, Л.А. Чиндиной и других исследователей были предприняты попытки классификации миграций, определения направлений и характера ряда конкретных переселенческих потоков, изучения факторов и следствий движения населения Западной Сибири. Вместе с тем представляется необходимым проведение системных исследований, оценивающих миграции как функцию социальной системы, направленную на оптимизацию состояния (и прежде всего экономического) общества, тогда как в большинстве работ миграция выступает неким самостоятельным процессом, ограниченным лишь причинами и результатами.
[adsense]
Основными факторами движения населения на Западно-Сибирском Севере в этнографически обозримый период дореволюционной истории (ХVII — начале XX вв.) следует считать становление новых и преобразование прежних форм хозяйства, развитие торговли и промышленного предпринимательства, экономическую политику русской администрации. Например, возникновение крупнотабунного оленеводства значительно увеличило амплитуду сезонных миграций тундровых жителей; сокращение лесной промысловой фауны привело к экстенсификации охоты и, следовательно, росту подвижности таежного населения; становление пушного промысла как специализированной отрасли хозяйства обусловило смещение направленности и частоты сезонных передвижений; развитие рыбопромышленного рыболовства способствовало уменьшению мобильности занятого в нем населения и концентрации промысловиков вблизи рыбоугодий.
Приведенные примеры иллюстрируют прежде всего изменения сезонно-миграционных циклов {условно: передвижений), всецело связанных с хозяйственной деятельностью. Миграции, представлявшие собой окончательную или долговременную перемену места жительства (условно: переселения), стимулировались более сложным набором факторов. Например, причинами переселений приуральских угров в Зауралье (середина II тыс. н.э.), наряду с хозяйственными обстоятельствами послужили политическая и конфессиональная экспансия русских, демографическое давление со стороны западных соседей (коми и русских); внешним фактором, вызвавшим «отход» приобских селькупов к Тазу и Турухану (ХVII в.), явилось продвижение хантов в бассейн Ваха; концентрация коренного населения вблизи русских и коми поселений (ХVIII-ХIX вв.) была обусловлена не только развитием торговли, становлением товарного рыболовства и собирательства, но и деятельностью миссионеров, политико-правовыми акциями русской администрации.
Различия между названными видами миграций выражались и в том, что передвижение являлось органической частью производственного цикла и даже своего рода социальным нормативом, тогда как миграционно-переселенческий акт, по определению социологов, относится (и тем более относился в прошлом) к разряду так называемых сильных решений, то есть предполагал существенную перестройку поведенческих установок и; соответственно обусловливался причинами экстраординарного порядка.
Несмотря на дифференциацию по факторному признаку, механизм передвижений и переселений был единообразен, поскольку сама способность к любого рода миграциям определялась хозяйственно-транспортными возможностями той или иной группы населения. Характер и следствия переселений также зависели от условий реализации имеющегося у группы мигрантов хозяйственно-транспортного потенциала.
Миграции, направлявшиеся в местность, экологически сходную с прежней, можно охарактеризовать как хозяйственные переселения (другие, связанные о неизбежной утратой традиционной хозяйственной культуры, имели социально-политические детерминанты). В их число выделяются активные миграции, приводившие к аккультуративному воздействию переселенцев на местных жителей. Активными переселениями можно считать движение приуральско-ямальских оленеводов-ненцев в гыданскую и енисейскую тундры (ХVII-ХIХ вв.), ко- ми-инжемцев — в Приобье (XIX в.), казымских хантов — в бассейны Назыма и Лямина (XIX-XX вв.). Миграции, приводившие к аккультурации самих переселенцев, следует обозначить как пассивные. Они предопределялись действием внешних Факторов или кризисным состоянием среды первоначального проживания мигрантов. Ток, в случае утраты оленей ненецкие семьи (XIX в.) были вынуждены переселяться в северную тайгу, где перенимали угорские навыки ведения хозяйства; в свою очередь, ханты, оказавшиеся в тундре, оненечивались.
Основным условием возникновения миграции активного типа являлось наличие у мигрантов более совершенной, чем у автохтонов, хозяйственной культуры (оленеводства в тундре и на таежных водоразделах, наводного рыболовства в низовьях рек и т.д.). Активные переселения, как правило, имели вид миграционных потоков, пассивные — характеризовались дисперсностью.
Многофакторность связи хозяйственных и миграционных процессов выражалась в конечном счете в том, что каждая группа — носитель определенного хозяйственного комплекса (ХК) — выделялаоь особенностями миграционного поведения. Ненцам-оленеводам тундры в XIX в. была свойственна значительная амплитуда сезонных перемещений и высокая переселенческая подвижность; хантам, предотавлявшим приречно-таежный тип ХК (XIX в.), — малая амплитуда перемещений и низкий уровень переселенческой мобильности. При этом оба названных ХК характеризовались миграционной активностью (с различными уровнями активности). Миграционной пассивностью отличались арктический промысловый, прибрежно-тундровый промысловый, таежно-самодийский промыслово-оленеводческий ХК (ХVII в.). В течение ХVII-ХIХ вв. ареалы распространения миграционно-активных ХК расширялись, миграционно-пассивных — сужались. Соответственно происходило вытеснение и ассимиляция приморских зверобоев «сихиртя» тундровыми ненцами, лесных приобских ненцев — манси и хантами и т.д.
В свою очередь,картина миграций (переселений) предопределялась состоянием ХК: группа-носитель прогрессирующего ХК характеризовалась миграционной активностью, группа, представлявшая кризисный ХК,- миграционной пассивностью.
Во всех описанных выше случаях речь шла о миграциях, населения, тогда как «миграции» элементов культуры могли происходить иначе (к примеру, распространение техники обработки металла, приемов содержания домашних животных, передача фольклорных сюжетов и т.д.), в связи с чем «диффузия» культурных признаков далеко не всегда соответствовала движению групп населения.