К содержанию сборника «Современные проблемы археологии России».
Процессы смены археологических культур и изменения их характеристик (орнаментации керамики, или физического типа населения, например) объясняются как внешними причинами — изменениями климата и т.д., так и внутренними — изменениями в демографической структуре групп населения. Причины такого рода, связанные с особенностями биологического воспроизводства палеопопуляций, на археологических материалах увидеть практически невозможно, но нельзя отвергать их наличие, особенно в тех случаях, когда этнно-культурные трансформации происходят не насильственным путем, а путем мирной ассимиляции одного населения другим. Для их выявления необходимо привлекать данные антропологии, которые открывают здесь широкие перспективы. Они позволяют оценить уровни рождаемости и смертности в группах, а также характер демографической обстановки.
Теоретически, каждая биологическая популяция стремится достичь стабильного уровня — т.е. уровня, при котором рождаемость и смертность будут полностью компенсировать друг друга, оставляя численность населения неизменной [Chamberlen, 2002]. На практике же достичь такого состояния практически невозможно, в силу того, что помимо биологических и географических факторов в дело вступают факторы иного характера, как например некоторое отставание способности группы к миграции от полноты имеющихся ресурсов. Т.е. группа начинает перемещаться не сразу после того, как уровень урожайности начал снижаться, а как только он становится полностью несовместимым с минимальным прожиточным уровнем. Соответственно, численность популяции начинала падать, и процесс достижения стабильного состояния приходилось начинать сначала. По истощении ресурсов, включался механизм естественного сокращения численности коллектива за счет понижения рождаемости, что в сочетании с достигнутой более высокой длительностью жизни приводит ко все более и более высокой нагрузке на трудоспособных членов коллектива и постепенному уменьшению их числа. Соответственно уменьшается количество лиц, потенциально способных к использованию новых ресурсов, и это приводит к тому, что в данном ареале через некоторое время либо появляются новые коллективы, вытесненные из групп, испытывающих демографическую напряженность, либо в составе прежних популяций появляются представители иных групп, часто отличающиеся по антропологическому типу.
Естественно, что для построения демографической схемы, характеризующей все параметры, необходимые для изменения культурного фона, требуется очень большой объем демографических исследований, который на данный момент невозможен, в силу небольшого числа могильников, представляющих собой репрезентативные источники демографических данных. Но получение сведений о демографических процессах в отдельных группах рано или поздно приведет к достижению этой цели.
Нами было сопоставлено три могильника, относящихся к ирменской культуре Кузнецкой котловины. К ним относятся следующие памятники: Журавлево-4 (155 погребенных, антропологический материал исследован Т.А. Чикишевой) [Бобров, Чикишева, Михайлов, 1993]; Заречное-1 (53 погребенных, исследован В.А. Дремовым) [Зах, 1997]; Танай-7 (64 погребенных, исследован автором). Все три этих могильника относятся к инскому локальному варианту ирменской культуры и датируются временем существования этой культуры в целом. Журавлево-4 началом I тыс. до н.э.; Танай-7 по результатам радиоуглеродного датирования 13-9 веками до н.э., хотя эта дата еще не окончательна [Бобров, Мыльникова, Мыльников, 2004]; Заречное-1 финалом 11 — концом 9 века до н.э.
Исследование проводилось при помощи составления стандартных таблиц дожития, основанных на показателях распределения смертности по возрастным группам [Uberlaker, 1978]. В качестве основных параметров для сравнения и выявления особенностей демографической ситуации в каждой группе нами были взяты: средний возраст смерти и вид кривых смертности взрослого населения; характер детской смертности; показатели ожидаемой продолжительности жизни при рождении в сравнении со средним возрастом смерти; соотношение репродуктивных и не репродуктивных категорий населения на различных этапах существования популяции.
Основным индикатором уровня жизни, экономического и социального развития общества, биологической и социальной адаптации к среде, а также состояния здоровья населения является средний возраст смерти [Алексеева и др., 1993, с. 41]. В трех могильниках его значения распределяются следующим образом. Самые низкие в могильнике Танай-7: для всего населения, включая детей — 17,55 года, для взрослых — 27,43 года. В могильнике Журавлево-4 средняя продолжительность жизни для всей популяции — 25,8 года, для взрослой её части — 34,9 года. В могильнике Заречное-1 для всех возрастных категорий — 26,37 года, для взрослых — 35,6 года.
Кривые смертности взрослого населения для всех трех могильников имеют примерно одинаковую форму. Для мужчин они все имеют один пик на промежутке от 30 до 40 лет в могильниках Заречное-1 и Журавлево-4 и от 20 до 30 лет в могильнике Танай-7, а затем стабильное понижение. У женщин во всех трех популяциях основной пик смертности приходится на период 20-25 лет — начало репродуктивного периода, затем в популяции могильника Журавлево-4 она понижается, вновь возрастая только в районе 40 лет, а в Заречном-1 и Танае-7 остается стабильно высокой. При отсутствии внешней агрессии и состояния социальной напряжённости в популяции смертность мужского населения наиболее дееспособного возраста обычно бывает вызвана в основном особенностями биологической адаптации организма и в меньшей степени зависит от условий проживания и уровня развития медицины, чем женская. Женская же смертность связана, прежде всего, с необходимостью деторождения и зависит от уровня гигиены и комфортабельности условий проживания в популяции. Первый пик женской смертности приходится в каждой группе на промежуток между 20 и 30 годами, т.е., может быть связан с осложнениями при частых родах в первой половине репродуктивного периода. В последующих возрастных категориях ее уровень несколько различается в группах: у женщин из Журавлево-4 он понижается до интервала 35-40 лет, после чего стабильно возрастает, давая второй пик в 50-55 лет; в Заречном — 1 уровень смертности также понижается до 35—40 лет, после чего остается на стабильном среднем уровне; в Танае-7, смертность остается стабильно высокой до 35—40 лет, и резко падает в дальнейшем (из-за практически полного вымирания к этому времени женского населения). Соответственно, можно констатировать различный уровень комфортности общих условий жизни групп, оставивших рассматриваемые могильники. Наиболее стабильны и комфортны они в популяции из Заречного-1, кривая смертности женского населения которого демонстрирует наименьший ее размах даже на демографическом пике и дальнейший невысокий уровень. Популяция из Журавлево-4 демонстрирует более высокий уровень женской смертности в течение репродуктивного периода, который несомненно влиял на уровень рождаемости в популяции. Могильник Танай-7 характеризуется экстремально высокой женской смертностью, постоянной на всех возрастных интервалах.
Показатели детской смертности в могильниках существенно различаются. В могильнике Журавлево-4 дети составляют 29%, в Танае-7 — 45,5%, в Заречном-1 — 32,7 % от общего числа погребенных. Для высокого процента детских захоронений в могильниках есть два взаимно противоречащих объяснения: либо он может быть истолкован как свидетельство высокой детской смертности и неблагоприятных условий существования популяции, либо, наоборот, высоким уровнем рождаемости. Для выяснения того, какое объяснение верно в наших случаях, мы использовали показатели ожидаемой продолжительности жизни при рождении. В могильниках Танай-7 и Заречное-1 она превышает средний возраст смерти, а в популяции Журавлево-4 несколько ниже, чем зафиксированный средний уровень. Соответственно, можно предположить, что несмотря на высокую смертность, первые две группы характеризовались повышенным уровнем рождаемости, который давал возможность стабилизации численности населения в дальнейшем. Популяция из Журавлево-4, видимо, исчерпала ресурсы роста и находилась на стадии снижения численности.
О пониженной репродуктивности журавлевцев по сравнению с другими группами говорит и коэффициент репродуктивности, характеризующий тип воспроизводства популяции [Алексеева и др., 1993]. Для Таная-7 он равен 1,79 ребенка на одну женщину детородного периода, для Заречного-1 — 1,77, для Журавлево-4 — 0,76. Его величина зависит от количества женщин, находящихся в репродуктивном периоде от 20 до 40 лет. Наиболее активным считается время с 20 до 29 лет, затем начинается медленный спад. У журавлевских женщин к 30 годам в живых оставалось только 50% одновременно родившихся женщин [Бобров, Чикишева, Михайлов, 1993], тогда как количество мужчин сокращалось почти в два раза медленнее. Такая ситуация могла приводить к более раннему вступлению женщин следующего поколения в брак, а, соответственно к еще большему повышению женской смертности в начале репродуктивного периода. Вторым последствием могло стать привлечение женщин из других коллективов. В группах из Таная-7 и Заречного-1 к 30 годам оставалось в живых всего на 10 % женщин больше, но их число практически полностью соответствовало количеству мужчин в этих популяциях, соответственно половое равновесие не нарушалось и ситуация оставалась достаточно стабильной.
Кроме ирменской культуры тенденция к снижению числа женщин относительно мужчин к финальному этапу развития культуры была зафиксирована Н.П. Матвеевой. Так соотношение мужчин и женщин на раннем бийском этапе каменской культуры было 1,4 женщины на 1 мужчину, на позднем березовском оно составляет уже 0,76 — т.е. понижается почти в два раза [Матвеева, 2002].
Таким образом, исследованные могильники по демографическим показателям соотносятся следующим образом. Популяция могильника Танай-7 характеризуется высокой рождаемостью и высокой смертностью, что характерно для групп, находящихся на стадии становления. Могильник Заречное-1 максимально приблизился к положению стационарной популяции, когда уровень рождаемости и смертности не такой высокий, но рождаемость немного превышает смертность. Могильник Журавлево-4 демонстрирует нам начинающийся процесс старения популяции.
Список литературы
Алексеева Т.И., Макаров Н.А., Балуева Т.С., Сегеда С.П., Федосова В.Н., Козловская М.В. Ранние этапы освоения Русского Севера: история, антропология, экология // Экологические проблемы в исследованиях средневекового населения Восточной Европы. — М.: Российская Академия наук, 1993. — С. 3—78.
Бобров В.В., Мыльникова Л.Н., Мыльников В.П. К вопросу об ирменской культуре Кузнецкой котловины // Аридная зона юга Западной Сибири в эпоху бронзы. Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 2004, — с. 4—34.
Бобров В.В., Чикишева Т.А., Михайлов Ю.И. Могильник эпохи поздней бронзы Журавлево — 4. Н.: Наука. 1993,- 150 с.
Зах В.А. Эпоха бронзы Присалаирья. Н.: Наука, 1997. — 132 с.
Матвеева Н.П. Некоторые палеодемографические характеристики Каменской культуры лесостепного Приобья // Вестник археологии антропологии и этнографии, Тюмень, 2002. — с. 149—161.
Chamberlain А.Т. Palaeodemography // Handbook of Archaeological Sciences. Edited by D.R. Brothwell and A.M. Pollard. John Wiley and Sons, Ltd. 2001. — p. 259-268.
Uberlacker D. H. Human skeletal remains. Excavation, analysis, interpretaition. — Chicago: Aldine Publishing Company, 1978,- 116 p.