Женская субкультура фибул

К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе

Исходная форма VIII в. — фибулы бердальского типа, украшены рельефным изображением животного в необычной, вертикальной, проекции, словно вид сверху; хребет зверя делит поверхность фибулы пополам; голова с двумя глазами (показанными рельефными выпуклинами) занимает нижнюю часть чашечки фибулы. Плечевые и бедренные части лап акцентированы такими же выпуклинами, как и те, что изображают глаза. Эти три пары полусферических рельефных элементов в сочетании с вертикальной линией, фиксирующей хребет зверя и образующей ось симметрии, составляют четкую и устойчивую структуру композиции. Основное изображение дополнено разнообразными декоративными узорами, выполненными в той же технике.

Образ зверя бердальских фибул, а особенно его формально-техническое решение не были восприняты скандинавским искусством. Однако его геометрически строгая структура (продольная ось и симметричные ей шесть выступов) стала прочной основой для самостоятельного и разнообразного развития декоративных композиций (рис. 94).

Разрушение семантики образа фибул бердальского типа (ЯП 7,8) происходит уже в самом начале IX в. Около 800 г. в комплексах появляются фибулы типа ЯП 19, ЯП 20, близкие им по времени типы первой половины столетия ЯП 11, ЯП 14, ЯП 22, на которых центральная ось симметрии трактуется как вполне самостоятельный изобразительный элемент, не имеющий никакого отношения к териоморфному образу. На месте «спинного хребта» зверя — две узкие прямоугольные (реже — со скругленными внешними торцами) площадки, разделенные срединным элементом, фиксирующим центр всей композици. Шесть овальных выступов, расположенных симметрично этой оси, остаются обязательным элементом композиционной структуры (попытки их преобразования — фибулы ЯП 11, ЯП 22 — не получили дальнейшего развития). Интервалы между элементами заполняются орнаментальными композициями из растительных, ленточных и геометрических мотивов. На фибулах ЯП 14 (830-850-е гг.) появляется в статуарной позе зверь, по-скандинавски трактованный «каролингский лев», предшественник «хищника Борре».

[adsense]

Эти вещи пластичны, богаты объемными деталями, свободными и разнообразными композициями. При несомненной эклектичности, в них присутствует строго организующее начало, которое представляет собой самостоятельное, в общем-то совершенно свободное от жестких норм канонического мышления, осмысление самой сути западно-европейской традиции (будь то традиции териоморфного изображения). Эклектичность этих изделий — следствие двух факторов: неожиданно раскрывшегося многообразия источников художественных (и, наверное, не только художественных, но и материальных, социальных, психологических) стимулов и такого же примерно разнообразия возможностей, раскрывшихся перед определенными слоями скандинавского общества в самом начале эпохи викингов.

Женщины, для которых предназначались фибулы, были современницами (женами и подругами, рабынями и матерями) многочисленных, независимых и бесстрашных «морских удальцов», в первом-втором периоде ранней эпохи викингов обрушившихся на берега Британии, Ирландии, Фрисландии. Они привозили на Север разнообразную, разнородную и на первых порах, вероятно, не слишком-то обильную «добычу навалом».

Рис. 94. Типология овальных фибул (типы и датировки по Я. Петерсену и П. Паульсену)

Рис. 94. Типология овальных фибул (типы и датировки по Я. Петерсену и П. Паульсену)

Эти вещи, нередко непонятные по назначению, чуждые — и потому привлекательные, были захвачены в церковных и монастырских сокровищницах, в домах и складах фризских городов, в земляных бургах франкской или англосаксонской знати, сняты с тел рыцарей или священников. Часть захваченных ценностей шла в переплавку (и в буквальном смысле, и в переносном): в тиглях скандинавских кузнецов-ювелиров плавился драгоценный металл, а в сознании мастеров- художников, да и аудитории, на которую они ориентировались, — новые образы и сюжеты. Их происхождение придавало им эпически-сказочную привлекательность колдовского, зарубежного, древнего «вельского золота».

В середине IXв. появляется орнамент в стиле Борре, новый изобразительный язык, видимо столь же информативный, как появившиеся в это же время младшескандинавские руны: ими записан, в частности, древнейший дошедший до нас обрывок стихотворного эпоса на камне из Рек в Эстеръётланде (Stenberger 1977:433-444). Новая общественная среда создает и новые знаковые системы, и системы духовных ценностей, такие, как героический эпос, скальдическая дружинная поэзия или стиль декоративного искусства.

Именно это время — середина — вторая половина IX в. — время резко возросшей организованности военного натиска; социальное движение выработало свои собственные, адекватные ему организационные формы и идеологические нормы.

Ювелирное ремесло, ориентированное на массового заказчика, чутко реагировало на эти изменения. Уже в первой половине IX в. параллельно с прямой (и короткой) линией развития фибул «бердальского типа» возникает вторая, основная, базирующаяся на той же симметричной структуре (парные элементы по сторонам осевой линии), но радикальным образом эту структуру переосмысливающая.

Суть преобразования — в замене териоморфной организации пространства геометрической: шесть выступов (глаза и лапы зверя) дополняются еще тремя, фиксирующими начало, середину и конец осевой линии; выступы соединяются линиями; образуется двуромбическая композиция (ЯП 25, ЯП 26).

Ленточные границы ромбов — устойчивый, обязательный, общепонятный элемент. Расчлененное ими пространство к тому же обретает иерархическую организацию. Два ромба, расположенные вдоль центральной оси и занимающие верхнюю, срединную, наиболее обозримую поверхность фибулы, несут максимальную изобразительную нагрузку. Дополняющие их боковые ромбы так же, как геометрически организованное пространство боковых сторон чашечки, служат для передачи дополнительной, вспомогательной информации. Рельефные выступы (уже в середине IX в. стали изготавливать специальные металлические репьи, насаживавшиеся на округлые площадки на поверхности чашечки) отмечают четкие членения изображения, сообщая ему особый ритм.

Фибулы этой поры — словно маленькие «поэмы в позолоченной бронзе»: заполняющие ритмически организованное пространство изображения в стиле Борре причудливы, вычурны и на первый взгляд малопонятны, как скальдические кеннинги (у нас нет образного и словесного эквивалента этим изображениям, иначе, наверное, как и в поэзии скальдов, мы смогли бы обнаружить, в общем-то, сравнительно несложный и, во всяком случае, доступный смысл этих поэм). Но важно другое: они были созданы, их знали, и уже к концу ранней эпохи викингов едва ли не каждая свободная женщина в скандинавских странах могла нести на плечах некую сумму духовных ценностей вполне, в принципе, сопоставимую с той, что столетия спустя была запечатлена на пергаментах «Эдды».

Рис. 95. Пара скандинавских черепаховидных фибул из женского погребения в Питре, Нормандия. IX в. Музей Древностей, Руан

Рис. 95. Пара скандинавских черепаховидных фибул из женского погребения в Питре, Нормандия. IX в. Музей Древностей, Руан

Фибулы типа ЯП 37 (с вариантами) — наиболее массовая разновидность украшений середины IX в. Композиционная схема — та же, двуромбическая, но она становится жестче, более четкие линии ограничивают ромбы, сближены и несколько увеличены округлые площадки под репьями; иногда вводится дополнительное ленточное плетение, усиливающее геометричность композиционной структуры. Локальные, видимо, сюжетные композиции внутри отдельных участков, выполненные в стиле Борре, строго симметричны; иногда они дополнены антропоморфными изображениями («маски», изображающие бородатых викингов или неких косматых существ с развевающимися локонами, а может быть — рогами; трудно сказать, что это — берсерки Одина или козлы Тора).

Возрастающие объемность, пластичность изобразительного решения (в некоторых параллельных линиях развития фибул проявившаяся еще раньше, и в более резких формах) приводят к закономерному для стиля Борре новому техническому решению; рельефную декоративную поверхность фибулы изготавливают отдельно, в виде особой орнаментальной накладки. Ранние варианты «ажурных фибул» появляются в конце IX — начале X в. (типы ЯП 41, ЯП 44). В структуре сохраняются два центральных ромба, девять ритмически организующих элементов, ленточные границы участков; внутреннее их пространство заполнено ажурным, почти скульптурным изображением; при этом наряду с териоморфными образами в центр композиции (сопряженные вершины центральных ромбов) в качестве организующего изобразительного мотива выдвигаются маски эпических героев.

В первой половине — середине X в. та же композиционная схема реализована в фибулах типа ЯП51 (варианты ЯП 51а, ЯП 51b, ЯП 51с, ЯІІ 51 d, ЯП 51 е, ЯП 51f, ЯП 51g, ЯП 51h, ЯП 51i). Наиболее массовые, эти варианты дополнены и усилены по сравнению с композицией, выработанной к началу Х в. Обязательным элементом всех разновидностей фибул типа ЯП 51 были рельефные, ажурные репьи, создававшие пластически выразительный, волнообразно изменяющийся рисунок поверхности. Рельефные шишечки из двух крест-накрест сложенных металлических ленте ажурными просветами между ними завязывают в сверкающий позолотой бронзовый узел ограничительные ленты ромбов. К центральному репью (а иногда — от него, но обязательно по отношению к нему ориентированные) обращуны крупные, ставшие ведущим изобразительным элементом, маски: подтреугольнои формы, изображающие в фас лица воителей, с круглыми выкатившимися глазами, грозно глядящими из-под развевающихся на ветру, спадающих на брови прядей волос; с лихо закрученными усами, скрывающими разинутый в боевом крике рот; треугольная борода завершает изображение и незаметно связывает его с геометрической структурой остальной композиции.

Рис. 96. Изготовление и ношение скорлупообразных фибул

Рис. 96. Изготовление и ношение скорлупообразных фибул

Борющиеся звери окружают лики героев — наверное, так, как в смертельном сплетении бились вокруг них боевые «драконы» — корабли. Териоморфно-мифологическое начало ко второй половине X в. отходит на задний план, уступая при этом место началу героически-эпическому, антропоморфному. Уже не столкновения сакральных чудищ, а герой, борющийся в их окружении (словно бургундский Гуннар — в яме со змеями), не стихийная космическая сила, а некая личность (безусловно, человеческая) в напряженной борьбе — главная тема искусства викингов.

В этом образе запечатлен достаточно массовый, устойчивый, социально определенный общественный идеал, воплотившийся не только в декоре женских фибул, но и в разнообразных «антропоморфных» подвесках, привесках и других деталях убора средней и поздней эпохи викингов. Целые серии рельефных, точнее, скульптурных изображений бородатых голов грозных витязей, выполненные в бронзе, а чаще — в серебре, дошли до нас в комплексах второй половины X — первой половины XI вв. Викинги этой поры изображали самих себя.

Тяга к социальному самоутверждению новой общественной группы была весьма высока. Не только многочисленность и серийность фибул 51 типа позволяет судить об этом. Характерно соединение на этих вещах ведущих мотивов стиля Борре (не только маски, но и сохраняющие заметное место зооморфные образы) с элементами типа Еллинг, которые помещаются на бордюре фибул. Словно бы подчиненное, это положение элитарного по своему происхождению и существу, основной реализации (в вещах иных категорий, выполненных из более дорогих материалов) художественного стиля сигнализирует, может быть, о разворачивающемся социальном конфликте. Люди, дарившие своим женщинам украшения, которые мы сейчас называем фибулами типа ЯП 51, отнюдь не собирались без боя подчиниться королевским дружинам, брюти, лендрманам. В середине X в. они осознавали свою силу и не боялись соперничать с королевским окружением ни в роскоши, ни в могуществе, ни в отваге.

Около 950 г. в художественной культуре эпохи викингов ощущается некий надлом, непосредственно предшествующий торжеству еллингского стиля и его переходу в новые (Маммен, Рингерике), а также упадку стиля Борре. В это время появляются фибулы типа ЯП 52, в принципе сохраняющие композиционную схему фибул ЯП 51, но. во-первых, все более перегруженные рельефными металлическими деталями (репьи становятся массивными, сложными, иногда — прямо-таки скульптурными); во-вторых, декоративные композиции ажурной накладки, не без воздействия стиля Еллинг, приобретают все более плоскостный, геометризованный схематичный характер, вырождаясь в тяжеловесное, грубое и сухое подражание еллингской орнаментике. Начинается упадок искусства викингов.

К началу XI в. в виде фибул типа ЯП 55 (появившихся уже в 960-е гг.) этот упадок проявляется со всей очевидностью. Ажурные накладки больше не изготовляются: намеки на некие контуры, обобщенно передающие хрестоматийный сюжет, даются с помощью геометрически однообразных линий, прочерченных в металле. Огрубленные массивные репьи фиксируют традиционную, привычную структуру вещи. Сами эти вещи, однако, безусловно проигрывают по сравнению с изящными, дорогими и редкими ювелирными изделиями в еллингском стиле, и с монументальной лаконичностью стиля Маммен. Украшения в новом, упрощенном стиле быстро выходят из употребления. Именно в это время, со второй половины X в. и в начале XI в., социальная среда, выступавшая основным заказчиком и потребителем скорлупообразных фибул (и связанных с ними компонентов женского этнографического убора), переживает глубокий кризис, который проявился, в частности, в упадке культивировавшегося этой средой прикладного искусства.

Наряду с основной развивалось еще несколько типологических линий скорлупообразных фибул. Их соотношение можно представить в виде «типологического дерева» (табл. 11).

Конфигурация очень близка соответствующим типо-хронологическим схемам развития оружия, прежде всего и наиболее полным образом — мечей. Структура и динамика развития мужской и женской субкультур эпохи викингов совпадают. Эволюция начинается с появления немногих, различных по происхождению типов; интенсивность типологических поисков нарастает к середине IX в., определяется ведущая группа шипов (ЯП 37 — 51), которая даст наиболее многочисленные варианты. В течение следующих ста лет (с 850-х по 950-е гг.) формируется основной фонд типов, наиболее характерных для эпохи викингов и получивших самое широкое распространение. Боковые линии одна за другой прекращаются. Во второй половине X в. число и разнообразие типов резко сокращается, а в начале XI в. эволюция этой категории украшений исчерпана и завершена.

Таблица 11. «Типологическое дерево» скорлупообразных фибул

Таблица 11. «Типологическое дерево» скорлупообразных фибул

Единый ритм развития связывает в основном надстроечные сферы культуры викингов: базис ее остается практически неизменным (орудия труда, тип селитьбы, домостроительство), качественные изменения если и происходят (появление виков, магнатских усадеб, домов треллеборгского типа), то сравнительно редко и совпадают с важны ми общими рубежами внутри эпохи викингов. В то же время синфазность изменений, особенно — на уровне относительно независимых друг от друга мужской и женской субкультур (оружие — украшения), свидетельствует о том, что в основе этого развития — изменения в общественной системе.

[adsense]

Генезис процесса этого общественного развития в его локальных вариантах, в сфере женской «субкультуры фибул», в результате открытий последних лет обретает более емкие характеристики с учетом восточноевропейских взаимосвязей Скандинавии. Типология фибул Бирки не вполне совпадает с «классической типологией» Петерсена, хотя ведущая линия типов ЯП 37-51 вполне соотносится со «старшей» и «младшей» ступенями хронологии Бирки. В ранних комплексах, однако, здесь представлены своеобразные формы, которые Ингмар Янссон выделил в качестве «переходных типов» от вендельского периода (тип Bj 655), датируя их концом вендельского времени — началом «хронологии Бирки», то есть второй половиной VIII в. (Jansson 1985: 20-22, 222).

Фибулы переходного типа вендельского периода Б-655 украшены сочетанием геометрического и звериного орнамента. Поверхность овальной площадки разделена крестообразными линиями, которые на торцах расходятся двойными волютами, соединяясь в центре ромбом, вписанным в круг. Полукруглые волютообразные композиции помещены и у нижнего края борта посреди каждой из продольных сторон. Таким образом, возникает ком позиционное решение, преобразующее «бердальский тип» в прообраз двуромбической композиции. Однако ровные подпрямоугольные участки площадки внутри линий разделителя заполняются звериным орнаментом с ранними образцами стиля Борре. Янссон связывает создание основной композиции Б-655 с воздействием кельтского (ирландского) искусства Британских островов. Эти стилистические и композиционные поиски, судя по типологически близким находкам, охватывали прежде всего Западную и Южную Скандинавию ранней эпохи викингов, хотя проявления их отмечены и в опорных пунктах активности скандинавов на противоположном берегу Балтийского моря, в Менцлине и в Ладоге (Callmer 1985:70-72).

Фибула типа Б-655 была найдена в мастерской IX — началах в. на Земляном городище Старой Ладоги. Латунное изделие представляло собою неудавшуюся отливку в разъемной глиняной форме, очевидно по образцу привозного шведского изделия. Как отмечает автор раскопок, «будучи созданием орнаментального творчества, эта вещь отражает формирование искусства ранней эпохи викингов, в котором нашли воплощение контрастные художественные комбинации островных и континентальных регионов Европы» (Кирпичников 2002:239). «Восточный путь» из Ладоги в Швецию был не только источником поступления серебра в обмен на сырьевые ресурсы. На этом пути осуществлялись взаимодействия, охватившие все доступные изучению сферы материальной и духовной культуры, «базиса» и «надстройки» общества эпохи викингов.

К содержанию книги «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» | К следующей главе

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014