Заключение

Сравнительно простая задача — подвести итог содержанию очерков, образующих третью часть этой книги. Их целью было показать, что антропологические данные в широком смысле слова, т. е. включая и палеоантропологические, с успехом могут быть использованы на разных синхронных срезах в реконструкции чрезвычайно разных по своему характеру этногенетических ситуаций — приуроченности к разным эпохам, достаточно конкретным в ландшафтно-климатическом отношении различным географическим областям, неповторимо своеобразным хозяйственным, социальным и демографическим условиям. Проведенная реконструкция при этом постоянно соотносилась с результатами историко-этнологических исследований, но и они корректировались с ее помощью. Полученный синтез очерчивает границы уже достигнутых возможностей и намечает контуры дальнейшей разработки проблемы сопоставления антропологических данных со всеми другими видами исторических источников.

[adsense]

Что вытекает из всех рассмотренных хронологически разновременных и локально разнообразных материалов? Антропологический материал позволил уловить основные тенденции развития и главные направления миграций при сложении населения целого материка, а именно Америки.

При рассмотрении формирования отдельных народов на Кавказе, в Средней Азии и Южной Сибири антропологические данные дали возможность как реконструировать древнейшие истоки тех компонентов, которые представлены в составе современного населения, так и фиксировать события поздних этапов его истории. Если говорить о глубинных реконструкциях этногенеза, то они отчетливо концентрируются вокруг изучения процессов антропологического и историко-культурного развития в условиях изоляции, предопределяемой в первую очередь экстремальной географической ситуацией — проживанием, скажем, в высокогорных районах.

В то же время влияние географической среды нельзя преувеличивать, даже если она и ставит трудные проблемы перед человеческими коллективами. Яркий пример в этом отношении представляют собой изолированные популяции Дагестана, ряд из которых говорят на одноаульных языках, не имеющих внешних аналогий. На протяжении десятилетий считалось очевидным, что возникновение изолированных языков в Дагестане имеет своей причиной труднодоступные перевалы и проживание в отдельных замкнутых долинах, т. е. географические условия в широком смысле слова. Между тем и в этом случае, по-видимому, имела место переоценка роли географических обстоятельств. Л. И. Лавров привел убедительные факты и соображения в пользу того, что многообразие языков в Дагестане и наличие изолированных языков обязаны своим появлением внутриселенной эндогамии[ref]Лавров Л. И. О причинах многоязычия в Дагестане // Сов. этнография. 1951. № 2.[/ref], т. е. фактору социальному.

Что касается самого этногенетического процесса, то, пожалуй, можно констатировать два момента, вытекающие из антропологических сопоставлений. Компоненты антропологической структуры, те или иные локальные варианты, входящие в состав современных народов, имеют, как правило, древнее происхождение и прослеживаются с определенными модификациями до эпохи бронзы и неолита. В этом, как уже неоднократно говорилось выше, и состоит сила антропологических данных как материала для этногенетических наблюдений. Но антропологический состав любо-
го народа, как он фиксируется в современную эпоху, складывается в своем окончательном виде в подавляющем большинстве случаев сравнительно поздно — в эпоху средневековья или чуть раньше, в конце I тысячелетия до н. э.— начале н. э. Попытке аргументировать это положепие по отношению к народам Сибири была посвящена специальная статья[ref]Алексеев В. П. О характере этногенетических процессов на территории Сибири в свете антропологических данных // Изв. Сибирского отделения АН СССР. Сер. истории, филологии и философии. 1984, № 9. Вып. 2.[/ref],
но оно кажется справедливым и в целом, отражая какие-то специфические черты процессов этнообразования и этногенеза.

Разумеется, подобный вывод не имеет абсолютного значения — выше приводились примеры стабильности антропологических признаков на протяжении тысячелетий. Но в общем период от тысячелетия до двух примерно соответствует стабильной фазе расогенеза, на протяжении более длительного срока уже имеют место антропологические изменения. Таким образом, переход от событий расогенетической истории к событиям этногенетической истории осуществляется только в рамках названного промежутка времени, более детальная реконструкция этногенеза на основе антропологических данных возможна лишь в исключительных случаях.