Возвышение Персиды

Об Астиаге, последнем правителе Мидии (около 585—549 гг. до н. э.), известно немногое. Основные сведения, сообщаемые о нем, связаны с возвышением Кира и персов. Греческие источники подробно рассказывают о Кире, основателе династии Ахеменидов. Часть этих сообщений подтверждается данными древнеперсидских и вавилонских текстов, однако в рассказах греческих авторов о Кире мы находим и такие, в которых очень трудно отделить вымысел от действительности и которые лишь с большой осторожностью можно привлекать в качестве исторических источников.

Мы вправе различать «внешнюю» историю персов и их правителей в рассматриваемый период и «внутреннюю» историю династии Ахеменидов; первая представлена данными вавилонских и Древнеперсидских текстов, вторая — известиями греческих авторов.

Вавилонская хроника Набонида, последнего халдейского царя, сообщает, что в шестом году Набонида (550—549 гг. до н. э.) царь Иштумегу (Астиаг) «собрал свои войска и пошел против Кира, царя Аншана, чтобы встретиться] с ним на поле битвы]. Но войска Иштумегу восстали против него, и связанным Киру [они его] от[дали]. Кир (отправился] против страны Агамтану; царский город [он захватил]; серебро, золото, [другие] богатства… страны Агамтану он взял как добычу и принес [их] в Аншан» 1. Это лаконичное сообщение подтверждается греческими источниками. Согласно рассказу Ктесия, дошедшему до нас в сокращенном изложении Николая Дамасского, Кир доставил захваченную добычу в Пасаргады 2. Упоминание Пасаргад заставляет задуматься над тем, где следует помещать Аншан вавилонских источников. Это название весьма древнее, в аккадских текстах оно обозначает местность в Эламе, но мы можем сейчас не касаться употребления этого термина в ранних текстах, равно как и вариантов его написания. Во времена Кира, а также его отца и деда, Аншан для вавилонян обозначал, по-видимому, восточный Элам, включая часть территории будущей провинции Парс (Персида, Фарс) с поселением Пасаргады. Применение названия Аншан для обозначения Парса затемняет картину в такой же степени, как в ассирийских хрониках именование мидян народом умман-манда.

Род Кира правил персами в течение нескольких поколений — об этом сообщает сам Кир в другом аккадском тексте, где приведена его родословная: «сын Камбиза, великого царя, царя Аншана, внук Кира, великого царя, царя Аншана, правнук Чишпиша, великого царя, царя Аншана, из рода, [который] всегда [был] царствующим» 3. У Геродота (VII, 11) мы находим полную родословную Ксеркса, также подтверждающую царское происхождение Кира. Генеалогия Ахеменидов, которую читатель найдет в приложении (стр. 366), в настоящее время признается учеными достоверной, и Ахемен (древнеперс. Нахатаnis) считается предком-эпонимом великих царей. В хронологии событий многое остается неясным, но есть основания полагать, что при сыне (?) Ахемена, Теиспе (древнеперс. Cispis), персидское владение было разделено между Киром и Ариарамной, сыновьями Теиспа. Кир правил в западной части области, примыкающей к равнине; Ариарамна получил в управление восточную часть, включая район Пасаргад. Вряд ли имеет смысл строить гипотезы и пытаться объяснять причины такого раздела или реконструировать древнейшую историю обоих владений. Известно лишь, что Кир II объединил обе части персидского «домена», положив конец власти Аршамы (Arsama), сына Ариарамны, но позднее он назначил Виштаспу (Vistaspa), сына Аршамы и отца Дария, своим сатрапом в провинции Парфия.

У Геродота, Ксенофонта и Ктесия мы находим подробные сведения о жизни Кира II и о его связях с мидийским двором. К сожалению, большая часть этих сведений носит легендарный характер. Много исследований посвящено так называемой легенде о Кире; здесь нет возможности обсуждать ее подробно.

Содержание легенды, как она изложена у Геродота (I, 107—130), упоминающего о существовании и трех других, менее достоверных версий истории Кира (I, 95 и 214), сводится в основном к следующему. Астиагу приснился зловещий сон, и он отдал свою дочь в жены персу Камбизу, так как боялся выдать ее за знатного мидянина, который мог попытаться завладеть троном. От этого брака родился Кир, но новый сон возвестил Астиагу, что Кир может свергнуть его, и потому он приказал убить младенца. Астиаг поручил это сделать своему главному советнику, но Гарпаг отдал мальчика пастуху, жена которого только что родила мертвого ребенка. Пастух и его жена вместо Кира выдали труп ребенка, так что у Гарпага не было оснований для беспокойства. Жену пастуха звали Спако, что, как сообщает Геродот, означало по-мидийски «собака», ибо греч. kyon соответствует в индийском spaka (I, 110). Эта легенда перекликается с широко известным мифом о Ромуле и Реме, ребенке, вскормленном волчицей или собакой (ср. Геродот, I, 122). Когда Киру исполнилось десять лет, Астиаг «опознал» его, но маги на сей раз иначе истолковали сны, так что Астиаг перестал бояться Кира и даже отправил мальчика к настоящим его родителям в Перейду. Достигнув зрелости, Кир поднял восстание. Против него была послана мидийская армия во главе с Гарпагом, но часть войска и сам Гарпаг перешли на сторону Кира, а остальные бежали. Спустя некоторое время Астиаг был разбит в сражении и взят в плен. В рассказе приводятся еще многие подробности, излагаются, в частности, причины измены Гарпага. Некоторые куски этого рассказа, иногда с вариациями, повторяются и у других, более поздних, античных авторов.

История Кира, как она изложена у Геродота, в значительной мере построена на фольклорных мотивах, известных и для других стран, — достаточно вспомнить, например, рассказ о младенце Моисее в камышах или легенду о детстве Саргона, древнего царя Аккада в III тысячелетии до н. э. В тоже время рассказ Геродота является первым в цикле широко распространенных в персидской истории легенд об «основателях династий» 4. Много общего с легендой о Кире обнаруживает рассказ о детстве и юности Ардашира, первого сасанидского царя: Ардашир происходил из царского рода, но, подобно Киру, в детстве тайно воспитывался у пастухов и должен был пройти ряд испытаний. Ардашир был связан с парфянским двором, как Кир с мидийским, и, наконец, он также поднял восстание и захватил трон. Тема воспитания основателя династии пастухами или вообще бедными людьми, не знавшими о царском происхождении ребенка или скрывавшими его происхождение, органически вошла в систему представлений о законности царской власти в Персии; эта тема повторяется при Сефевидах и других правителях. Я называю ее западноиранским «национальным» или «царским» эпосом, в отличие от восточноиранских «религиозных» или «героических» эпических циклов.

Иную версию истории о Кире сообщает Ктесий. Эта версия, дошедшая до нас в изложении Николая Дамасского и византийского патриарха Фотия 5, также украшена многими подробностями. Согласно Ктесию, Кир был сыном разбойника Атрадата, из племени мардов, и пастушки, не имевших никакого отношения к Астиагу. В качестве слуги Кир попадает во дворец мидийского царя, и здесь начинается его возвышение. Вещий сон открывает Киру, что он достигнет величия. Отправленный Астиагом в качестве посла к вождю кадусиев, он встречает перса по имени Ойбар и вступает с ним в заговор с целью вырвать власть из рук мидян. Астиаг посылает войско против восставших и наносит им поражение на территории самой Персиды, перед дефиле, ведущим к Пасаргадам. Персидские женщины, вышедшие из-за стен крепости, стыдят воинов и призывают их быть храбрыми в бою. В конце концов Кир наносит поражение мидянам и захватывает Экбатану 6.

Чем можно объяснить столь сильные различия между версиями Ктесия и Геродота? Проще всего считать, что Ктесий намеренно отрицал царское происхождение Кира. Положение Ктесия в качестве придворного врача Артаксеркса II делает понятным его рассказ о жизни основателя персидского царства: Артаксеркс II, с трудом справившийся с «анабасисом» Кира Младшего, искал случая дискредитировать самое имя Кира, Примечательно, что Ксенофонт, принадлежавший к лагерю врагов Артаксеркса II, в своей «Киропедии» решительно утверждает, что Кир Старший был сыном Камбиза, царя персов, и Манданы, дочери Астиага. Нет, видимо, оснований сомневаться в том, что Кир действительно происходил из царского рода Ахеменидов и что он поднял восстание и с помощью самих мидян нанес поражение мидийскому царю. В источниках имеются свидетельства, указывающие на жестокость Астиага и его непопулярность среди своих подданных (см., например, Диодор Сицилийский, IX, 23).

Остается неясным, поддержал ли Набонид восстание Кира, но несомненно, что вавилонский царь должен был радоваться, видя, в какое трудное положение попал его грозный противник Астиаг. Разногласия из-за Киликии, а также захват мидянами Харрана, родины Набонида, вряд ли могли способствовать улучшению их отношений. Воспользовавшись военными действиями между мидянами и персами, Набонид, по-видимому в 553 г. до н. э., занял Харран. Источники не позволяют установить, принимал ли Кир в это время непосредственное участие в походах в Восточный Иран, в Армению или в земли других народов, живших к югу от Кавказского хребта, однако можно предполагать, что Кир был озабочен укреплением своих позиций и вел военные действия в одном из районов Иранского нагорья. Через несколько лет, видимо в 547 г. до н. э., добившись вассальной зависимости северной Ассирии и Киликии, Кир обратил свои взоры на Лидию. Лидийский царь Крез, воспользовавшись падением мидийской державы, собирался было расширить свои владения, но в это время против него выступил Кир. После сражения, не решившего исхода кампании, Кир осадил Креза в его столице Сардах и вскоре взял город. Говоря о судьбе Креза, приходится выбирать между аккадской хроникой Набонида (столбец II, стк. 16—18 — восстановление лакуны), сообщающей о том, что царь (Лидии?) был убит, и известием Геродота (I, 88), согласно которому Кир милостиво обошелся с Крезом. Следует, очевидно, доверять греческому историку, коль скоро его сообщения не поколеблены другими достоверными источниками.

Геродот (I, 53) сообщает также, что Кир, утвердив в Лидии персидское господство, возвратился в Экбатаны, чтобы готовиться к войне с Бактрией, Вавилонией, саками и Египтом. Однако сразу же после его ухода в Сардах вспыхнуло восстание, так что Киру пришлось отправить еще одну армию против повстанцев. Согласно Геродоту, полководцем, покорившим ионийские города, был тот же мидянин Гарпаг, который предал Астиага и перешел на сторону Кира. Потомки этого Гарпага остались в Анатолии, так что Геродот мог их использовать в качестве источников информации о Персии 7. Завоевание ионийских городов и превращение их в ахеменидскую сатрапию Сарды (SpardaSephard-) научило персов разделять греков и властвовать над ними, а также показало персам действенность подкупа.

Объектом следующего из известных нам походов Кира был Вавилон, которому грозила опасность в первую очередь с юга, в результате перехода прежних союзников на сторону Кира.

В самом Вавилоне политика Набонида оттолкнула от него жрецов бога Мардука и многих других. Завоевание, как сообщает аккадский источник, так называемая «Хроника Набонида», произошло быстро. «В месяце тишри, когда Кир дал битву войску Аккада у Описа на Тигре, жители Аккада восстали, но он (Набонид) перебил смутьянов. 14-го Сиппар взят без боя. Набонид бежал. 16-го Гобрий (Угбару), наместник Гутиума, и войско Кира без боя вступили в Вавилон. Затем Набонид был схвачен в Вавилоне, когда он вернулся [туда]» 8. Это произошло в октябре 539 г. до н. э. — важная дата мировой истории, поскольку она обозначила конец прежней, очень длительной традиции в стране Шумера и Аккада и начало нового объединения месопотамских равнин с Иранским нагорьем, объединения, которому суждено было существовать в течение многих столетий. Сам Кир, однако, следовал еще старой традиции. Его политика по отношению к Вавилону мало чем отличалась от политики ассирийских царей, относившихся к древнему городу с уважением и даже с некоторым благоговением и покровительствовавших ему. Кир воспринял старые титулы и аккадский формуляр царских надписей: «Я — Кир, царь мира, великий царь, законный царь, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех сторон [мира]». Далее в этой надписи («цилиндр Кира») он восхваляет Мардука и других богов. Надписи Кира составлены на аккадском языке не только как дань традиции, но также и для того, чтобы их понимали местные жители. Примечательно, что Кир, в отличие от предшествующих завоевателей Ближнего Востока, не упоминает в этих надписях своих собственных богов. Освобождение при Кире евреев из плена вавилонского — факт широко известный. Веротерпимость первого ахеменидского правителя распространялась и на другие народы. В Сирии прежде подданные Вавилона покорились новому царю, и Кир объединил районы Северной Сирии с сатрапией Бабили и Эбирнари — Вавилонии и Заречья (то есть землями, лежащими по ту сторону Евфрата), поставив их под власть Губару; последнего, как кажется, не следует отождествлять с Угбару, наместником Гутиума в «Хронике Набонида», поскольку оба имени представлены в хронике 9. Как можно судить по Ветхому Завету, мягкая политика Кира по отношению к народам, бывшим ранее подданными Вавилона, в большой мере способствовала укреплению владычества персов в Сирии и Палестине. Книга Эзры красноречиво свидетельствует о действиях Кира, направленных на то, чтобы получить поддержку своей власти. Во многом это ему удалось, однако он сам не смог попасть в Сирию и возвратился в Экбатаны, поручив своим подчиненным осуществление дальнейших мер для укрепления господства Ахеменидов в этой провинции.

Экбатаны, столица Мидии, стала центром обширной империи Кира; его прежняя резиденция Пасаргады по местоположению, а также по своим размерам и значимости не могла удовлетворять новым условиям. Мы почти ничего не знаем об Экбатанах, развалины которых погребены под нынешним Хамаданом, но Пасаргады раскапываются уже давно. Геродот (I, 125) называет пасаргадов (Pasargadai), наряду с марафиями и маспиями, важнейшими племенами персов; к пасаргадам принадлежал и род Ахеменидов. В рассказе о Кире у Ктесия название Пасаргады прилагается к горе, находящейся неподалеку от города, или даже к целому району. Историки походов Александра Македонского говорят о Пасаргадах как о городе, построенном Киром; по мнению одного из этих историков, Анаксимена из Лампсаки, название Пасаргады буквально обозначает «место лагеря персов» 10. Естественно, конечно, предположить, что название, обозначавшее племя или округ, было перенесено на город, однако точных данных у нас все же нет; в качестве аналогии можно привести область Керман, город Керман и племя керманиев или германиев.

Этимология названия Пасаргады (Pasargadai) как сложения Parsa- «персидский» и *gard- (или близкое к этому) отвергается И. Марквартом; он возводит это слово к *joasarkadris, букв, «за (pasa) горой Arkadris», упомянутой в Бехистунской надписи 11. Поскольку племенные названия обычно по происхождению либо тотемы, либо имена нарицательные типа «люди», либо имена героев, представляется сомнительным, что название целого народа восходит к обозначению небольшого по территории округа, — скорее могло произойти обратное. Постоянное употребление у классических авторов формы Pasargadai, с окончанием множественного числа, а также отсутствие свидетельств о том, что река, протекающая по равнине, носила то же имя, позволяют считать это слово племенным названием.

В более поздних источниках Пасаргады упоминаются как племя или народ, живущий в Кармании (Марциан Гераклеенский, Periр 1 us Maris Exteri, I, 28). He исключено, что мы имеем дело с двумя названиями — одно для города, а второе для племени.

Можно полагать, что Кир II построил город на месте Пасаргад (Квинт Курций, V, 6, 10) и что руины древнего города должны быть отнесены ко времени основателя Ахеменидской державы. Развалины Пасаргад находятся в 43 км по прямой (самолетом) к северу от Персеполя; если добираться по дороге, то это расстояние удваивается. Город лежит на высоте около 1800 м над уровнем моря (та же отметка у Хамадана), так что в качестве зимней резиденции он был малоудобен. О том, что развалины на реке Мургаб являются действительно остатками Пасаргад Кира, достаточно точно свидетельствует их местоположение, сопоставление с описаниями города в античных источниках, прежде всего у историков Александра Македонского, и, наконец, находки надписей на территории города. Эти надписи кратки и фрагментарны, но вызывают большой интерес.

В одной из них, сохранившейся в трех версиях — древнеперсидской, эламской и аккадской и составленной в обычной для: царских надписей форме, говорится: «Я — Кир, царь, Ахеменид». Эта надпись повторяется по меньшей мере пять раз на пяти колоннах дворца в Пасаргадах. Она является в настоящее время основным аргументом для тех исследователей, которые считают, что древнеперсидское слоговое письмо употреблялось, еще до Дария. Однако наличие сходных формул с именем Дария в надписях на гирях, относящихся, несомненно, ко времени после Дария, ослабляет убедительность этого аргумента. Весьма стандартный тип ахеменидских кратких надписей указывает на то, что древнеперсидская клинопись имела весьма ограниченное применение, она употреблялась главным образом при Дарии и, возможно, была изобретена в его правление. Доказано, что другая надпись с именем Кира из Пасаргад была высечена при Дарии — об этом свидетельствуют обнаруженные недавно новые фрагменты надписи, а также явно более поздняя дата сооружения здания, в котором была найдена надпись. Отсюда следует, что многие постройки в Пасаргадах были возведены уже при Дарии, а не при Кире.

Помимо развалин дворцов и «гробницы Кира» в Пасаргадах заслуживают внимания еще два памятника, близкие аналогии которым обнаружены в другом месте. Один из них — большая терраса из огромных, хорошо обтесанных камней, возвышающаяся над равниной; другой — стена, сохранившаяся от некогда большой башни, очень сходной с башней, расположенной напротив царских гробниц в Накш-и Рустаме, вблизи Персеполя. Террасу в Пасаргадах (рис. 21) сравнивали с подобным сооружением на городище, именуемом Масджид-и Сулейман и расположенном в Хузистане, в районе современных нефтепромыслов, а также с аналогичной циклопической кладкой в Урарту — предшественниками большой террасы в Персеполе 12. Однако вряд ли убедительны делаемые на основе этих сопоставлений выводы о том, что террасы данного типа свидетельствуют об этапах передвижения персов от озера Урмия до Персиды. Использование больших камней для строительства, особенно для кладки стен, чуждо Месопотамии; такая кладка встречается изредка на территории Иранского плато, но характерна она прежде всего для Урарту. Поднятая платформа или терраса не является изобретением одних только иранцев. Прототип такого сооружения, с использованием вместо камня кирпича, известен для равнин Ирака.

Белый камень для крупных строительных блоков Пасаргад и Персеполя доставлялся из карьеров, находившихся около нынешнего селения Сиванд, к юго-западу от Пасаргад — именно здесь найдены обработанный и приготовленный к отправке камень, а также необтесанные глыбы 13. Огромные блоки доставлялись в Пасаргады, очевидно, по реке, устанавливались на месте и скреплялись железными скрепами. Архитектура Пасаргад, как и Персеполя, очень оригинальна, в ней весьма ярко отразилось своеобразие культуры Ахеменидов, ее духа. Мы не можем здесь подробно останавливаться на таких проблемах, как происхождение колонн, украшавших прямоугольные или квадратные залы ахеменидских дворцов, хотя многие элементы стиля несомненно ведут в Ионию. Пасаргады, судя по всему, являются характерным образцом раннеахеменидского искусства и архитектуры, тогда как Персеполь представляет собой комплекс памятников более позднего стиля. Пасаргады могут также рассматриваться как переход от северного искусства и культуры мидян, находившихся под влиянием Урарту, к южной, персидской культуре, испытавшей воздействие Элама. Примером ее может служить Персеполь.

Спор между историками искусства по поводу взаимоотно¬шений греческой и ахеменидской скульптуры, в частности по вопросу о приоритете в изображении складок одежды на статуях, был в достаточной мере решен в пользу Греции. Пасаргады, как упоминалось, являются основным памятником раннеахеменидского искусства, однако ясно, что традиция скульптурного изображения складок одежды и здесь была заимствована персами от греков Ионии, причем еще в первый период существования ахеменидской державы 14. В Пасаргадах, как и в Персеполе, бросается в глаза декоративное назначение скульптурных каменных рельефов, отличных от ассирийских рельефов, содержащих целые сюжетные сцены. Скульптурные изображения животных в ахеменидском искусстве напоминают скульптуру Урарту и Ассирии, но и здесь можно заметить, что изображения подчинены декоративным целям — явление, характерное для персидского искусства на протяжении многих веков. К сожалению, от раннеахеменидского периода сохранилось очень немногое, и до тех пор, пока широкие раскопки в Пасаргадах позволят отличить памятники Кира от сооружений более поздних правителей, следует с большой осторожностью говорить об особенностях искусства и архитектуры первых Ахеменидов.

Укрепление державы Кира осуществлялось, по-видимому, теми же политическими методами, с помощью которых этот завоеватель сумел объединить племена и народы Персиды, как. пришельцев-арийцев, так и обитавших здесь уже в глубокой древности. Было высказано предположение, что имя Кир может быть неиранским, поскольку пока не найдено для него убедительной иранской этимологии 15. Смешение элементов разных культур можно наблюдать и в одежде персов, изображенных на рельефах Персеполя,— персы носят здесь, подобно эламитам, длинные платья, а не штаны и сапоги, характерные для других иранцев, в том числе и мидян.

Таким образом, одними из главных черт правления Кира были стремление заимствовать культурные ценности у покоренных народов и терпимость по отношению к их верованиям и обычаям, известная политическая гибкость. Для раннеахеменидской державы характерно также сохранение преемственности в организации и традициях царского управления, сложившихся в государстве мидян, — внешне различие сводилось лишь к тому, что Астиага сменил Кир. Для других народов держава Ахеменидов была прежде всего державой мидян и персов. Правда, персы играли в ней главенствующую роль, однако, хотя эта держава и не была двуединым государством Габсбургов, мидяне занимали важные посты при дворе первых Ахеменидов. Война с Крезом могла рассматриваться Киром как справедливая, ибо речь шла о присоединении страны, захваченной лидянами в то время, когда армии Мидии сражались с персами. Кир выступал как наследник Астиага, а потому считал себя обязанным поддерживать традиции и заботиться о неприкосновенности границ Мидийского государства.

Победы персов в действительности не превосходили военных успехов прежних завоевателей и мало чем отличались от них, хотя военное искусство, несомненно, шагнуло вперед в связи с применением кавалерии и соответственно изменением тактики. Подлинно новым, отличным от их предшественников была политика примирения, направленная на достижение основной цели Кира — создание pax Achaemetiica. Для этого Кир должен был сотрудничать с покоренными народами. Бюрократический аппарат, необходимый для управления обширной империей, набирался прежде всего из среды писцов Сирии и Месопотамии. Как в искусстве и культуре Ахеменидов, так и в системе управления державы были представлены разные стихии; понадобились гений Кира и в еще большей мере Дария, чтобы их синтезировать. Более чем вероятно, что создание единства Ахеменидской державы было делом Дария, но Кир заложил основы этого единства.

Перед Киром стояла и другая задача — защита северо-восточных рубежей империи от нашествий кочевников из Средней Азии. Уже отмечалось, что мы не знаем, как далеко на восток простирались владения мидян, однако вероятно, что здесь, как и на западе, завоевания Кира шли под флагом подчинения земель, ранее находившихся в зависимости от Мидии, а ныне переходивших к нему. В некоторых из этих областей обстановка, по-видимому, сложилась благоприятно для Кира и почва для включения в состав империи была подготовлена, но такие страны, как Бактрия и Арахосия, ему пришлось завоевывать мечом. Геродот (I, 205—215) подробно описывает поход Кира против массагетов, живших к востоку от Каспийского моря. Вскоре после начала кампании Кир отправил обратно в Персию своего сына и наследника Камбиза в сопровождении Креза, бывшего лидийского царя. Во сне Киру явился юный Дарий, сын Гистаспа и внук Арсама, следовательно тоже из рода Ахеменидов. На плечах Дария Кир увидел крылья, тень одного из них парила над Азией, второго — над Европой. Поскольку Дарию еще не было двадцати лет — возраст необхолимый для участия в походах,— и он оставался в Персии, великий царь повелел Гистаспу вернуться туда и следить за сыном, пока война не закончится, что Гистасп и сделал.

В первой битве успех сопутствовал Киру — он нанес поражение массагетам и взял в плен сына их предводительницы, царицы Томирис. Пленный царевич покончил с собой, но в следующей битве ахеменидское войско было разбито, а сам Кир погиб. Это произошло около 530 г. до н. э., после двадцати девяти лет царствования. Версия о гибели Кира, подробно рассказанная Геродотом, кажется наиболее правдоподобной; этой версии, с некоторыми отклонениями, следует большинство античных авторов (в том числе и Ктесий), иногда заменяя лишь массагетов саками, дербиками или другими кочевниками.

Сохранилось важное свидетельство, позволяющее судить о пределах завоеваний Кира в Средней Азии, — город Кирэсхата, или Кирополь, в Согдиане, взятый штурмом и разрушенный Александром Македонским. Этот город упоминается во многих источниках, его название этимологизируется как «удаленный город Кира» (согдийское kab «город») и отождествляется с Куркат (Киг- kab) — селением, расположенным неподалеку от городского центра средневековой Уструшаны, к северо-востоку от Самарканда 16. Речь идет, очевидно, об одном из городов, основанных Киром для защиты восточных границ державы и включавших в себя укрепленное поселение, где располагался гарнизон. Кир оставил глубокий след в памяти персов не только как основатель империи. Его именем, если не официально, то, по крайней мере, в народных преданиях, нарекались реки, местности, города. Геродот (III, 89) сообщает, что персы и во времена Дария I вспоминали о мягкосердечии Кира и называли его отцом. Известно несколько вариантов «легенды о Кире», широко распространенной в народе. Все это показывает, каким большим уважением и симпатией пользовался основатель династии. Иной была судьба его сына.

Notes:

  1. Перевод А. Оппенхейма в кн.: J. В Pritchard, Ancient Near Eastern Texts, Princeton, 1950, стр. 305. Вместо Иштумегу следует читать Иштувегу; иранская этимология этого имени, предложенная Херцфельдом (AMI, Bd V‘II, 1934, стр. 128), весьма сомнительна. Ср., И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 414—415, прим. 3.
  2. FHG III, стр. 406.
  3. См.: J. В. Pritchard, Ancient Near Eastern Texts стр. 316.
  4. Сопоставление легенды о Кире с аналогичными преданиями у римлян, германцев и других народов см.: A. Bauer, Die Kyros-Sage und Verwand- tes, Wien, 1882; трудна для понимания работа: Q. Нusing, Beitrage zur Kyros-Sage, Berlin, 1906.
  5. FHG, III, стр. 398—406, и R. Henry, Ctesias, les sommaires de Photius, Brussels, 1947, стр. 12 и сл.
  6. Ср.: И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 420.
  7. Ср.: И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 17, 424 н указанные там источники и литературу вопроса.
  8. J. В. ‘Pritchard, Ancient Near Eastern Texts, стр. 306. Гутиум в этом тексте — традиционное вавилонское название области между Ассирией и Мидией, к востоку от Тигра.
  9. См.: О. L е и г е, Die Satrapieneinteilung in Syrien und im Zweistrom- lande,— «Schriften der Konigsberger Gelehrten Gesellschaft», XI, Halle, 1935, стр. 182.
  10. Анаксимен у Стефана Византийского, s. v. Passargadai. Сводку данных источников см. Е. Herzfeld, Pasargadae,— «КПо», 8, 1908, стр. 10 и сл.
  11. J. Marquart, Untersuchungen zur Geschichte von Eran, II, стр. 154. Обзор предлагавшихся этимологий см.: А1 i Sami, Pasargadae, 120 Shiraz, 1956. сто. 16—18.
  12. R. Ghiгshman, Iran, стр. 123.
  13. Ali Sami, Pasargadae, стр. 42—43.
  14. Обзор дискуссии см.: К. Erdmann, Griechische und achaemenidische Plastik (zum gegenwartigen Stand der Diskussion),— «Forschungen und Fortschritte», 26. Jahrg., 1950, H. 11—12, стр. 150—153.
  15. В 1903 г. Ф. К- Андреас впервые высказал предположение о том, что первоначальной формой имени следует считать эламское Kuras, а не древнеперсидское КйгиЗ. О попытках этимологизации этого имени см.: F. Weiss- b а с h, Kyros,— PW, Supplementband IV, Stuttgart, 1924, стдб. 1128. [Ср.: W. Eilers, Kyros. Eine namenkundliche Studie,—«Beitrage zur Na- menforschung», 15, 1964, стр. 180—236; В. И. Абaeв, К этимологии древнеперсидских имен Kurus, Kambujiya, CiSpis,— «Этимология, 1965», М., 1967, стр. 286—295.]
  16. Е. Benveniste, La ville de Cyreschata,— JA, t. CCXXXIV, 1943—1945, стр. 163—164. (Ср.: История таджикского народа, т. I. С древнейших времен до V в. н. э., под ред. Б. Г. Гафурова и Б. А. Литвинского, М., 1963, стр. 528.]

В этот день:

Дни смерти
1995 Умер Артур Дейл Трендал — австралийский историк искусства и археолог античности, специалист по древнегреческим вазописцам.
2016 Умер Борис Георгиевич Петерс — археолог, один из первых отечественных специалистов по подводной археологии.

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 06.05.2016 — 09:28

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014