Ю.Н. Воронов: политик, ученый, человек

Юрий Воронов — свет и боль (Воспоминания о жизни, деятельности и трагической гибели известного русского археолога) — М., 2000.

Ю. Д. Анчабадзе. Ю.Н. Воронов в контексте истории Абхазии XX столетия

Трагическая гибель Ю. Н. Воронова 11 сентября 1995 года прервала его невероятно объемную деятельность в самых разных сферах социальной активности: общественной, политической, научной, литературно-публицистической. Казалось бы, по всем законам естества Юрию Николаевичу были отпущены еще долгие года. Они дали бы возможность проявиться его богатейшему творческому потенциалу, который всегда был обращен на благо Абхазии, науки и людей. Но роковой выстрел отодвинул его имя и деяния, увы, уже в вечность, в историю — еще близкую, кровоточащую, осязаемую как жгучая современность, но тем не менее уже историю, в которой отныне невозможно что-либо предотвратить, поправить, изменить или же спасти и уберечь, отведя роковую пулю. Среди уроков, которые преподает история, нет более поучительных, чем примеры индивидуальной воли и судьбы, действующей в необратимых обстоятельствах эпохи. Отсюда извечный и неистребимый человеческий интерес к личностям, оказавшимся причастными к историческим катаклизмам, благородное стремление современников и потомков осознать значение и смысл деяний избранников истории, отдать долг благодарной памяти их жизни и подвижнической деятельности.

Главным в жизни Ю. Н. Воронова была наука. В историю мирового кавказоведения он вошел как замечательный ученый-археолог, первооткрыватель и исследователь десятков памятников Абхазии и Западного Кавказа от палеолита до позднего средневековья, автор более трех сотен опубликованных работ. В то же время Ю. Н. Воронов — историк Абхазии нового времени.

В последние годы жизни произошло еще одно смещение его исследовательских интересов, которые сконцентрировались на наиновейшей современности. С 1990-х годов в абхазской и российской прессе стали часто появляться статьи, в которых Ю. Н. Воронов проявил себя незаурядным политологом, глубоко анализирующим сложные политические процессы на Кавказе, в России, Центральной Азии, на Балканах и в других регионах постсоветской и посткоммунистической нестабильности. Свои политологические работы Ю. Н. Воронов облекал в острые публицистические формы. Ю. Н. Воронов-публицист — еще одна ипостась его талантливой натуры. Наконец, раскрывшийся в последние годы жизни темперамент общественного и государственного деятеля завершает портрет этого незаурядного человека.

Несомненно, каждая грань личности Ю. Н. Воронова нуждается в неспешном и вдумчивом анализе. Brno же время возможна и иная, более общая задача рассмотреть личность и деяния этого деятеля в контексте истории его времени, истории того геополитического и социокультурного пространства, в рамках которого он реализовался как ученый, как политик, как гражданин. Впрочем, и в этом случае есть некоторые существенные ограничения.

С одной стороны, попытки личностной характеристики всегда неполны, ибо не удается совместить исторический объект с всегда ограниченным кругом источников, а исследователю отрешиться от субъективистского видения персоналии, исторический портрет которой пытаются воссоздать, ибо у каждого человека свое отношение к эпохе, ее героям и идеям.

С другой стороны, существует мнение, что должно пройти время, должна уйти в прошлое эпоха и улечься сиюминутные страсти, достоянием гласности станут скрытые факты и обстоятельства — вот тогда можно будет приступить к историческому жизнеописанию. Временной дистанции у нас нет. Однако недолгий период, прошедший со дня гибели Ю. Н. Воронова, уже сделал очевидным исторические масштабы его личности. Ю. И. Воронов — это выдающаяся фигура абхазской истории второй половины XX столетия.

Перипетии истории Абхазии XX столетия востребовали личностей двух складов и типов социальной активности. Один тип — это деятели на ниве построения абхазской государственности, отстаивания ее политического, исторического, этнического самостояния, ибо на всем протяжении завершающегося столетия не прекращались попытки повернуть течение абхазской истории вспять, насильственно направить ее по руслу, которое вело бы в историческое небытие.

Другой тип деятелей абхазской истории — это культуртрегеры. Исторические условия XX столетия требовали от народа новых прорывов в освоении культурного пространства, расширения художественного опыта этноса, органичного вхождения и восприятия интернациональной общечеловеческой культуры. С другой стороны, — и это еще одна доминанта абхазской истории XX столетия, — в народе извечно присутствовало стремление сохранить национальные корни культуры, этнические основы существования абхазского социума, сберечь и приумножить богатства языка, национальной литературы, искусства, традиционной ментальности и т. д. Это также всегда было болезненной точкой абхазского национального самосознания, ибо достаточно хорошо известно, чем заканчиваются для малых народов лобовые столкновения с современной цивилизацией. Именно на этих узловых моментах национальной истории XX века Абхазия выдвигает своих выдающихся деятелей, олицетворением которых в нашем недавнем прошлом служат фигуры Нестора Лакоба и Дмитрия Гулиа, историческое значение деятельности которых предельно актуально и в наши дни.

Ю. Н. Воронов оказался причастен к обоим основным вызовам абхазской истории нашего столетия. Юрий Николаевич — коренной житель Абхазии. Он родился в Абхазии, в высокогорной Цебельде, и хотя в его бытность абхазского этнического окружения там не было, но осознание, что это один из исторических центров всего средневекового прошлого Абхазии, достаточно рано стало достоянием тогда еще молодого человека. Дальнейшая жизненная стезя Ю. И. Воронова еще больше способствовала углублению этого чувства. Профессия археолога определенным образом формирует и личность человека. Когда археолог долгое время работает на одном и том же памятнике, а часто бывает, что какому-нибудь памятнику культуры посвящена вся жизнь, то он зачастую как бы срастается с этой землей, ее народом, судьбами, традициями, победами и горестями живущих здесь людей. Основным ареалом археологических исследований Ю. Н. Воронова была Абхазия, историю которой он знал досконально и глубоко, и это обстоятельство добавило свою толику в формирование личностного, духовного облика Юрия Николаевича.

Ю. Н. Воронов как ученый-археолог, историк-кавказовед — это отдельная самостоятельная исследовательская тема, которую еще предстоит раскрыть специалистам. Уже одна эта сторона деятельности Юрия Николаевича навсегда оставила бы его имя в анналах истории и культуры Абхазии. Однако, оставляя нераскрытыми научные аспекты творческого наследия Ю. Н. Воронова, хотелось бы коснуться общественно-идеологического значения его исследований. Работы Ю. Н. Воронова, и прежде всего его раскопки и описания Цебельдинской культуры, в значительной степени способствовали адекватному воссозданию основных контуров абхазской истории До того времени в изучении ее средневекового периода существовал провал, когда сведения источников не находили убедительного подкрепления в археологическом материале. Это обстоятельство давало повод заполнять этот провал чем угодно: сказками о пришлости абхазов, об их якобы неаборигенном происхождении, об отсутствии этнической связи между абазгами и апсилами античных источников и абхазским этносом нового времени.

Работы Ю. И. Воронова как бы выстроили хронологический ряд абхазской истории, внесли существенный вклад в реконструкцию непрерывной линии этнического развития абхазов, основанный на твердой базе памятников материальной культуры. Исследования Ю. И. Воронова стали одним из тех краеугольных камней, которые сформировали современное историческое самосознание абхазского народа, его исторические автостереотипы, ставшие для абхазов как бы опорными столпами в их тяжелой борьбе, которую им пришлось вести на исходе нашего столетия. Важное общественное значение научной деятельности Ю. И. Воронова состоит в объективности его исследовательских выводов — качество, которое у иных историков часто теряется под воздействием конъюнктуры — этнической, политической, националистической или какой-либо иной. При всех обстоятельствах Ю. И. Воронов оставался верным исторической правде, той, которая была для него бесспорной и обоснованной. При этом ряд его выводов был порой неприемлем для иного зашоренного абхазского уха, например, доказательства в пользу омоложения датировки строительства Великой Абхазской стены, или же аргументы в пользу более тщательного изучения роли древнеэллинского компонента в истории Причерноморья.

Многие недруги Ю. И. Воронова пытались сыграть на этом. «Уважаемые абхазские коллеги-историки, — восклицал тбилисский профессор Нодар Ломоури, — неужели вы не замечаете, как ваш «великий идеолог» извращает историю вашего народа? Ведь вы и половину бы не простили бы нам (грузинским историкам — Ю. А.), хотя мы никогда не писали ничего подобного, никогда не договаривались до того, что себе позволяет Воронов» («Свободная Грузия», 1994, 5 мая). И с неподдельным простодушием удивлялся «Куда смотрят абхазские историки и археологи, почему они все прощают Воронову?!» Между тем ситуация, о которой печалился и негодовал И. Ломоури, имеет весьма существенный смысл, далекий от представлений и убеждений оппонента. Эта ситуация является своеобразным отражением внутреннего здоровья абхазской науки, абхазского общества и самосознания, которым не нужна мифологизация национальной истории, ее приукрашивание, либо отречение от тех или иных фактов событийной канвы. С тезисами Ю. И. Воронова можно не соглашаться, их можно корректировать или опровергать, но в абхазской науке это не выходит за рамки академических прений и не носит того постыдного контекста, который придал полемике профессор из Тбилиси.

Сам Ю. И. Воронов был блестящим полемистом. Не секрет, что свои научные взгляды ему приходилось отстаивать в жесткой полемике с представителями грузинской исторической школы, в работах которых часто гипертрофировалось культурное влияние Грузии на большей части Кавказа, в частности в Абхазии, отрицалась этническая самобытность абхазов и факт их автохтонного происхождения на нынешней территории. Ю. Н. Воронов неоднократно и убедительно опровергал эти антинаучные политизированные взгляды.

Помимо чисто научных аспектов, Ю. Н. Воронов придавал своей полемике и общественное звучание. Как известно, история — это политика, опрокинутая в прошлое. При этом переписать историю нигде и никогда труда не составляло, находились прислужники — «ученые», готовые осенить своими академическими званиями любую, даже самую чудовищную ложь. Поэтому не счесть примеров, когда на потребу сегодняшним политическим устремлениям страницы истории народов извращались, перекраивались, переписывались, когда притязания на чужие земли обосновывались императивом исторического права, а войны, агрессия и геноцид начинались во исполнение высших исторических предначертаний. Развенчивая надуманные теории и лживые концепции исторического прошлого абхазского народа, Ю. Н. Воронов противостоял черной разрушительной силе, готовой цинично превратить науку в придаток политики, в подручный материал для обоснования бредовых и агрессивных национал-шовинистических идей. Отстаивая научную истину, он защищал чистоту и честь академического знания.

Русский по происхождению, Ю. Н. Воронов был коренным жителем Абхазии. Его предки переселились сюда еще в середине XIX века и верой и правдой служили родине. Этой семейной традиции оставался верен и Юрий Николаевич, являя собой замечательный тип человека, представителя русской общины Абхазии, для которого Абхазия была родной землей и отчим краем. По существу Ю. Н. Воронов выступил и первым историографом русской общины края. Его деятельность была направлена на осознание русской общиной своего места и значения в жизни и истории Абхазии. Ю. Н. Воронов способствовал выработке особой, старожильческой психологии и локального самосознания у той части русских, которая была укоренена в Абхазии и ощущала себя неотъемлемой частью этой страны, рассматривала ее как родную землю, в жизни которой необходимо принимать действенное участие, вносить посильный вклад в ее развитие. В этом контексте пример Ю. Н. Воронова был выдающимся и ярким.

Имя Ю. Н. Воронова навсегда останется и на страницах политической истории Абхазии XX столетия. Активной политической деятельностью, между тем, он стал заниматься сравнительно поздно, вступив в эту сферу лишь на излете горбачевской перестройки. Эволюция Ю. Н. Воронова от ученого, преданного лишь своей изыскательской работе, до действующего политика была закономерной и отражала определенные тенденции, имевшие место в общественных настроениях интеллигенции Абхазии б конце 1980-х годов.

Усиление влияния, а затем и политическая победа в Грузии национал-шовинистических кругов во главе с Звиадом Гамсахурдиа окончательно сделали невозможным нормальное этнополитическое развитие Абхазии в рамках унитаристского и тоталитарного государства, к строительству которого приступили новые политические силы в Тбилиси. Не менее очевидным становилось и то, что стремление Абхазии к изменению своего государственного статуса встретит в Тбилиси агрессивное противодействие. В самой Абхазии резко возрастала напряженность между абхазским национальным движением и поддерживаемыми в Тбилиси 103 местными грузинскими национальными организациями.

В этих условиях для мыслящей части населения Абхазии наступило время выбора. Для Ю. И. Воронова он был однозначен. На первых свободных выборах в Верховный Совет Абхазии (октябрь 1991 года) он был избран депутатом, став со временем одним из главных идеологов политического курса Абхазии. Во время грузино-абхазской войны 1992–1993 годов Ю. Н. Воронов вел большую работу по установлению контактов с общественными кругами России и Запада, разоблачая грузинскую агрессию, последовательно отстаивая антимилитаристскую позицию Абхазии, отвергая предъявлявшиеся абхазам обвинения в сепаратизме, геноциде и агрессии.

После войны Ю. Н. Воронов был назначен вице-премьером правительства Абхазии, в котором курировал вопросы культуры и социального обеспечения, был ответственным за связи с общественными организациями. Ю. Н. Воронов выполнял дипломатические поручения своего правительства, представляя Абхазию на многосторонних переговорах по урегулированию абхазо-грузинского конфликта. И как гражданин Абхазии, и как ее государственный деятель Ю. Н. Воронов не мог не задумываться о будущем своей страны. Он реально представлял историческое значение победы народа Абхазии в войне, но в то же время, не страдая политическим романтизмом, понимал, сколь труден и тяжел будет путь послевоенного развития республики. Анализируя баланс сил и интересов, в который оказывалась вовлеченной Абхазия, Ю. Н. Воронов неизменно был сторонником прагматического подхода к решению как насущных задач, так и перспективных проблем, стоящих перед Республикой Абхазия.

Будущее Абхазии Ю. Н. Воронов видел только на путях этнополитического суверенитета При этом он подчеркивал необходимость ясного понимания преимуществ и минусов географического положения республики, обосновывал пагубность установления жестких, непроницаемых границ на реке Псоу, ратовал за восстановление традиционных транскавказских путей, возвращения Черному морю его важнейшей экономической роли.

К этим идеям Ю. И. Воронова неизменно будут обращаться будущие политические лидеры республики, ибо они сохранят свое актуальное значение и в перспективе развития Абхазии в грядущем веке. Это является еще одним подтверждением той выдающейся роли, которую сыграл Ю. Н. Воронов в контексте истории Абхазии XX столетия.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 08.05.2017 — 09:45

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014