Влияние географической среды на этнографические явления

Выше уже говорилось о концепции, признающей значительное влияние географических условий, в которых проживает народ, на его хозяйство и культуру и вылившейся в представление о хозяйственно-культурных типах и антропогеоценозах. Да и теоретически, даже если отказаться от положений географического детерминизма, проявлявшихся в разных формах в науке о культуре на протяжении двух столетий[ref]См. напр.: Huntington E. Civilisation and climate. New Haven, 1926; Man’s role in changing the face of the earth. Chicago, 1956; и др.[/ref], трудно представить себе полную автономность культурного развития от географической среды не только на ранних, но и на поздних этапах истории человечества. Конкретные формы такого влияния географической среды на хозяйство и культуру, естественно, очень многообразны, сложны и не до конца выявлены до сих пор[ref]Частный пример такого сложною и многоступенчатого влияния см.: Крупник И. И. Становление крупнотабунного оленеводства у тундровых ненцев // Сов. этнография. 1976. № 6.[/ref].

[adsense]

Некоторые аспекты этого влияния, однако, очевидны и отмечены в исследованиях по хозяйственно-культурной типологии. Характер ландшафта не может не определять направление хозяйства, а господствующие в пределах обжитой человеческим коллективом элементарной ландшафтной единицы благоприятные или неблагоприятные для него условия — интенсивность хозяйственной деятельности. В учении об агроценозах разработана система энергетической характеристики интенсивности хозяйственной деятельности49, к сожалению использованная пока только при анализе высокоразвитого сельского хозяйства. Единое направление хозяйственной деятельности создает предпосылки для производства сходного хозяйственного инвентаря. Многие ландшафтные особенности (климат, наличие строительных материалов) вместе с характером хозяйства (оседлым, полукочевым, кочевым) определяют в каких-то пределах конструкцию жилищ и тип одежды.

Связи надстроечных явлений с географической средой и хозяйственной активностью еще сложнее и разнообразнее, но и в сфере надстройки можно заметить какие-то отражения географических условий жизни и направления деятельности людей. Нацеленная на животных магия охотников и скотоводов, ритуализация земледельческого календаря и аграрная магия земледельцев являются тому примером. В сфере искусства, как бы оно ни было стилизовано (а факторы формирования стиля хотя и остаются недостаточно изученными, но, по-видимому, в свою очередь, включают какие-то воздействия среды), отражается набор животных, составляющих предмет разведения или охоты. В земледельческих
обществах изобразительное искусство обычно еще больше стилизовано, значительное место в нем занимает растительный орнамент. Многочисленные и убедительные примеры тому, как сходные культурные явления образуются на основе культурных комплексов разного этнического происхождения вследствие приспособления к сходным условиям географической среды, сосредоточены в ранее упомянутых работах, посвященных хозяйственно-культурной типологии.

Какой вывод, важный для нашей темы, вытекает из всего только что сказанного? Многосторонние связи культуры с географической средой, не всегда доступные конкретному учету, особенно по отношению к древним эпохам, вводят во временную динамику этнографических явлений дополнительный фактор изменений и тем еще больше затрудняют диахронное сравнение и оценку его результатов: внутренние тенденции развития этнографических явлений и влияние на них географической среды, опосредованное направлением хозяйственной деятельности, столь тесно переплетены, что разграничить их в каждом конкретном случае практически оказывается невозможным. В самом деле, эти внутренние тенденции развития могут быть замечены только при сравнении рядов хронологически разновременных фактов, а при таком диахронном сравнении непосредственное влияние среды невозможно ни исключить, ни учесть сколько-нибудь полно.