Вилинбахов B.Б. К истории огневого оружия в древней Руси

К содержанию журнала «Советская археология» (1960, №1)

Первое знакомство русских с действием «огневого оружия» ¹, согласно летописным источникам, имело место уже в X в., когда в 941 г. у берегов Малой Азии флот князя Игоря был сожжен византийцами с помощью «греческого огня» ². Дальнейшие сообщения, однако, ничего не говорят о том, что русские делали попытки использовать подобное оружие в военных действиях. Такое положение, видимо, прежде всего объясняется тем, что в период X—XIII вв. тактика осадной борьбы в древней Руси так же, как и в других странах Европы, была развита слабо. Летописи совершенно определенно указывают, что на прямой штурм городов в X—XII вв. решались в редких случаях, по-видимому, тогда, когда в городе был малочисленный гарнизон ³.

В пределах современной территории нашей Родины первый достоверно установленный случай применения «огневого оружия» относится к 1184—1185 гг., когда половцы во время своих столкновений с русскими применяли подобные средства, о чем сообщается в древнейших летописных сводах и в «Слове о полку Игореве». Ипатьевская летопись рассказывает о том, как в 1184 г. «пошел бяше оканьный и безбожный и треклятый Кончак, со множеством половец, на Русь, пахупся яко хотя пленити грады рускые и пожеши огнь.л; бяше бо обрел мужа такового бесурменина, иже стреляше живым огньм, Ояху жу у них тузи луци самострельны, едва 50 мчж можайщей напрящи…» ⁴. В. Н. Татищев дополняет это известие рядом подробностей, взятых, видимо, из не сохранившихся до наших дней источников ⁵. Певец «Слова» в следующих словах повествует об «огневом оружии» хана Кончака:

«О, далече зайде сокол, птиц-бья, к морю!
А Игорева храброго плъку не кресити!
За ним кликну Карна и Жля,
поскочи по Руской земли,
смагу людемъ мычючи въ пламене розе» ⁶.

Характер сообщений источников не оставляет сомнений в том, что половцы располагали какими-то средствами «огневой борьбы», вероятно, до этого сравнительно редко применявшимися в этом географическом районе. Наряду с этим, свидетельства источников не дают прямых сведений о характере и способах применения этого оружия. Только с помощью изучения сравнительного материала, известного в Византии и Китае, можно составить некоторое представление об «огневом оружии», бывшем в распоряжении половцев в конце XII в.

В связи с этим несомненный интерес представляет вопрос о том, откуда у сравнительно отсталых кочевников-половцев могло появиться столь совершенное по тем временам оружие. По этому вопросу рядом исследователей были высказаны различные предположения, большая часть которых сводится к тому, что «бесурменин», знавший секрет изготовления «живого огня», происходил из Средней Азии ⁷.

В конце XII — начале XIII в. половецкие степи жили интенсивной торговой жизнью. Через половецкие земли из Крыма торговые дороги шли в разные стороны: «на север — в русские княжества, на северо-восток — в глубь половецких степей и через них в Булгар и, наконец, вокруг северного берега Каспийского моря в Хорезм и дальше на восток» ⁸. Обширные торговые связи половецких степей как с Востоком, так и с Малой Азией допускают возможность проникновения «огневых средств» борьбы обоими этими путями.

Согласно работам современных китайских историков, порох был изобретен в Китае в 682 г. ⁹. Для военных целей новое изобретение было применено во время династии Тан (X в.) ¹⁰ в виде оружия, носившего название «фэйхо» («летающий огонь»). Исходя из трактата по военному делу, написанного Сюй Туном, это оружие было двух видов: пороховые заряды метавшиеся при помощи катапульт, и зажигательные стрелы. Известно, что впервые оба эти вида оружия были применены в 975 г. В 1126 г. начали применяться «огненные громовые сосуды», явившиеся в Китае первым оружием, в котором использовалась взрывная сила пороха. Примерно в это же время (1132 г.) было изобретено ствольное огнеметное оружие «хоцян», состоявшее из бамбуковой трубки, наполненной порохом. О наличии таких средств борьбы в странах Средней Азии мы не имеем никаких известий. Сообщения о применении в этом районе огневого оружия относятся к началу XIII в. и упоминают лишь зажигательные сосуды, наполненные нефтью («карурэ») ¹¹.

С применением селитры связано появление такого нового средства огневой борьбы,, как «греческий огонь». Ни одно открытие не произвело столь сильного впечатления на современников и не оставило такого резонанса в истории. Исторические свидетельства относят появление в Византии «греческого огня» ко второй половине VII в. Константин Багрянородный в своем сочинении «De administrando imperio» говорит: «Должно знать, что при Константине, сыне Константина, называвшегося также Погонатом, некто Каллиник, перебежавший к Ромеям из Иллиополя, приготовил выбрасываемый из сифонов жидкий огонь, сжегши которым у Кизика флот сарацинов, Ромеи одержали победу» ¹². Более полные сведения о «греческом огне» дает трактат по тактике императора Льва Философа (886—911 гг.) ¹³.

Время появления «греческого огня» примыкает к эпохе крупных сдвигов на Ближнем Востоке. Арабские завоевания в Средиземноморье создают угрозу империи, нарушают ее экономические интересы, ставят под удар ее морское господство. Развитие производительных сил Византии надолго обеспечило ей возможность оставаться единственным обладателем нового средства борьбы. Состав «греческого огня», как известно, являлся строго охраняемой государственной тайной, но, несмотря на это, начиная с XII в., он получает распространение на всей территории Малой Азии. Имеются данные, позволяющие говорить о том, что на Арабском Востоке в XII в., или даже, возможно, несколько ранее, хорошо были знакомы с пороховыми смесями ¹⁴.

Рецептуры позднейшего состава «греческого огня» приводятся в известном труде Марка Грека «Liber ignium ad comburendos hostes» (IX в.) наглядно доказывают, что в нем содержались основные составные части пороха ¹⁵. Бесспорным документом, определяющим «греческий огонь» как взрывчатый, зажигательный состав, является миниатюра византийского кодекса XI в. ¹⁶. Не подлежит сомнению также и то, что в XII в. византийцы были знакомы с взрывными свойствами пороха. Так, византийский историк Никита Акоминат пишет о метании «жидкого огня, который дремал в закрытых сосудах, взрывался и палил все предметы, которых достигал» ¹⁷. Насколько известно, «греческий огонь» применялся либо в сифонах, специально приспособленных для огнеметания, либо в бомбах, где использовалась взрывная сила пороха.

Следовательно, к концу XII в. развитие «огневых средств» борьбы в Византии и Китае достигло в целом приблизительно одного уровня и по характеру применявшихся видов оружия было в основном идентичным.

Известным указанием на характер «огневого оружия» хана Кончака могут являться упоминаемые в «Слове о полку Игореве» шереширы. Автор повести, обращаясь к князю Глебу Владимировичу, говорит: «Ты бо можеши посуху живыми шереширы стрелти, удалыми сыны Глебовы» ¹⁸.

Что представляют собой эти шереширы? Этот вопрос имеет длинную историю. Его исследовали П. М. Мелиоранский ¹⁹, А. С. Орлов ²⁰, В. Ф. Ржига ²¹, В. Г. Федоров ²² и др. «Для нас совершенно несомненно,— пишет П. М. Мелиоранский,— что прототип слова «шерешир» есть персидское слово «тир-и-черх» — стрела или снаряд черха, т. е. особого рода катапульта в виде громадного самострела, из которого пускали и огромные металлические стрелы, и, что для нас особенно важно, металлические сосуды или трубки, наполненные горящими или взрывчатыми составами, различные виды которых были известны на Востоке и в Византии даже гораздо раньше XII в. по рождеству Христову» ²³. А. С. Орлов и В. Г. Федоров предполагают, что слово «шерешир», скорее всего, произошло от греческого слова «сарисса», «сариссари» и означает «дротики-ракеты, устроенные подобно фейерверочным ракетам» ²⁴.

Словарь Бурхат Кати (составлен по различным более древним источникам в 1651—1652 гг., автор Мухаммед-Хусейн ибн-Халаф) дает такое объяснение термина «тир-и-черх»: «Это предмет вроде воздушной стрелы, который делают из железа; внутренность его наполняют порохом и, зажегши, мечут на врага» ²⁵. В турецкой обработке этого же словаря сказано еще яснее: это — «сделанная из железа продолговатая трубка в виде воздушной ракеты, внутренность которой наполняют порохом и которую в качестве метательного снаряда бросают на войне на врагов».

Оружие подобного вида, насколько известно, применялось лишь в странах Малой Азии, поскольку китайские источники ничего об этом не говорят.

Следовательно, если допустить, что в «Слове о полку Игореве» речь идет о шереширах (тир-и-черх), захваченных князем Глебом у половцев в 1184 г., то это весьма убедительно свидетельствует о том, что «огневое оружие» было получено ханом Кончаком не из Средней Азии, а из Малой Азии, через Кавказ или Черноморское побережье.

В пользу этого предположения в известной мере говорят следующие факты.

Основная торговля половцев в конце XII — начале XIII в. шла через крымский город Судак, который в это время даже платил им регулярною дань. Об этом имеются многочисленные свидетельства в арабских и иных источниках. Так, о торговом значении Судака несколько позднее Рубрук писал: «Туда пристают все купцы, как едущие из Турции и желающие направиться в северные страны, так и едущие обратно из России и северных стран и желающие переправиться в Турцию» ²⁶. Насколько была важна эта торговля, видно также из данных Ибн-ал-Асира, который под 602 г. х. (1205 г.) рассказывает следующее: «Гиас-ад-Дин,, Хосроу-шах, владетель города Ар-Рума собрался в поход против города Трапезунта… Прекратилась по этой причине дорога из стран Рума (Малой Азии.— В. В.), Руси и кипчаков и других как сухопутная, так и морская» ²⁷.

В самом начале XIII в. при нападении малоазийских турок на Судак, согласно рассказу Ибн-ал-Биби, жители города «сражались нефтью, черхами (разрядка моя.— В. В.), стрелами и камнями» ²⁸.

Показания Ибн-ал-Биби о наличии у жителей Судака тир-и-черхов (шереширов) делают весьма правдоподобной гипотезу, что именно отсюда половцы и получили «огневое оружие», при помощи которого намеревались «пленити грады рускые и пожещи огньм». Исходя из этого предположения, мы можем попытаться представить себе характер оружия, бывшего у половцев в конце XII в.

Метание небольших разрывных снарядов производилось повсюду на Востоке и при помощи больших станковых арбалетов-балестр, снабженных механическим приспособлением для натягивания тетивы ²⁹. Огромные арбалеты с давних времен широко применялись на Востоке. Интересные образцы подобного оружия имеются в Военно-историческом музее в Париже. Там, в частности, хранятся два лука от балестр «для метания греческого огня» ³⁰. О самострелах «для метания нефти» упоминает в летописи Рукнеддин Байбарс ³¹. Скорее всего, подобные самострелы (балестры), предназначенные для метания снарядов с пороховым составом или зажигательных стрел, и были в 1184 г. в половецких войсках хана Кончака.

Вторым видом «огневого оружия» половцев, о котором упоминается в «Слове о полку Игореве», видимо, могли быть сифоны с «греческим огнем». О конструкции подобных сифонов в настоящее время можно судить только гадательно. В общих чертах они, вероятно, были в известной степени похожи на конструкции вкладных камор пушек XIV—XV вв.

В научной литературе до настоящего времени господствует мнение о том, что «огневое оружие», попавшее в руки русских в 1184 г., в дальнейшем не было ими использовано при военных действиях ³². Подобный вывод, однако, не отвечает действительному положению вещей. Дошедшие до нас источники сохранили некоторые известия о дальнейшей судьбе «огневого оружия», захваченного в 1184 г.

Так, летописи, рассказывая о походе 1220 г. на булгарский город Ошель, сообщают, что «князь же Святослав пришед к городу и наряди люди вперед со огнем и с секирами, и за ними стрельцы и копейники, и приступи ко граду» ³³. Лаконичность этого сообщения, правда, не дает возможности определить характер примененного русскими «огня» и дает полное право различно толковать это место летописного рассказа. Но если, параллельно с летописными известиями, обратиться к «Истории» В. Н. Татищева, то в ней мы найдем весьма интересные подробности, относящиеся к походу на Ошель.

По описанию В. Н. Татищева, «князь Святослав рассудя, что трудно в одном месте одолеть, развел войска кругом града и велел им на три места приступить, послав наперед пехоту с секирами и огнем, а за ними стрельцов, копейщиков, со стрелами и самострелы великие мечущие великие камение и огонь, и был бой великий» ³⁴.

Несмотря на то, что вопрос об источниках, которыми пользовался В. Н. Татищев, до сего времени остается открытым, так как его «История» еще не была подвергнута тщательному изучению, приводимые им сообщения заслуживают внимания, поскольку «История государства Российского» является для нас «единственным историческим источником в тех частях, где В. Н. Татищев сохранил нам записи, сделанные на основании исчезнувших документов» ³⁵.

Возвращаясь к известию В. Н. Татищева о применении русскими под Ошелем «великих самострелов», следует сопоставить этот текст с приводимым им же сообщением о захваченных в 1184 г. у хана Кончака осадных машинах. В обоих случаях речь идет о «великих самострелах», которые могли метать «каменья» и «огонь». Достоверность известий, приводимых В. Н. Татищевым, не вызывает сомнений, поскольку известие 1184 г. полностью подтверждается летописными текстами, а сообщение 1220 г. также, правда, косвенным образом, имеет свое отражение в летописных источниках. Помимо этого, описываемые В. Н. Татищевым осадные машины полностью отвечают действительному состоянию военной техники в Византии и в арабских странах. Это тем более важно, что при том уровне научных знаний, который существовал в начале XVIII в., В. Н. Татищев не мог что-либо знать о подобных осадных машинах.

Исходя из всего вышеизложенного, следует считать, что известие В. Н. Татищева о наличии у русских во время осады Ошеля в 1220 г. «великих самострелов», метавших «живой огонь», основано на свидетельстве не сохранившихся до наших дней летописей, а не является плодом авторской фантазии. Можно считать установленным, что «живой огонь», попавший в руки к русским в 1184 г., употреблялся в последующих военных действиях. Наличие в распоряжении русских князей на рубеже XII и XIII вв. «греческого огня», представлявшего собой первоначальную пороховую смесь, в известной степени делает возможным предположение, что именно подобные составы и были обозначены в Новгородском словаре 1282 г. термином «порох» ³⁶.

К содержанию журнала «Советская археология» (1960, №1)