Васильев Е.А. Гребенчато-ямочная керамика Среднего Приобья. Этнокультурная история населения Западной Сибири.-Томск: Изд-во Том. ун-та, 1978. С. 3-13.
За последние несколько лет томскими археологами на территории Томской и Тюменской областей (район Среднего Приобья) было исследовано около полутора десятков памятников эпохи бронзы со своеобразной керамикой. Это плоскодонные сосуды баночной, реже горшковидной формы, украшенные по всей боковой поверхности орнаментом, основными элементами которого являются оттиск короткого гребенчатого штампа и глубокая коническая ямка. Ритмичное чередование горизонтальных поясов гребенки и ямок образует ведущий орнаментальный мотив.
Посуда этого типа составляет абсолютное большинство в комплексах эпохи бронзы поселений Большой Ларьяк II и Большой Ларьяк III 1, довольно широко представлена в материалах поселений Тенга 2. Тух-Эмтор IV 3, Самусь IV и Томского могильника на Малом мысу 4. Подобная керамика присутствует в разведочных сборах с Чехломеевского поселения I на Вахе 5, поселений Тух-Сигат І, Тух-Сигат IV 6, Шаманский мыс на Васюгане, поселений Таракановка II, Остяцкая пристань I, городища по р. Польту на Тыме 7, поселения Полигон на Томи.
Глиняная посуда с аналогичным набором основных орнаментальных элементов была широко распространена в европейской части СССР в эпоху неолита и хорошо известна в науке как ямочно-гребенчатая. Однако европейская керамика отличается от среднеобской (да и всей западносибирской керамики такого типа) по таким важным показателям, как форма сосудов и удельный вес элементов орнамента в орнаментальной композиции (в европейской керамике преобладают ямки, в западносибирской — гребенка). Поэтому, чтобы подчеркнуть качественное отличие среднеобской керамики эпохи бронзы от ямочно-гребенчатой, но в то же время сохранить в названии основные элементы узора и отразить их соотношение, целесообразно называть ее гребенчато-ямочной. Термин уже используется в трудах западносибирских археологов 8 и, на наш взгляд, вполне соответствует отраженному в нем типу керамики.
Памятники, содержащие гребенчато-ямочную керамику, далеко не однозначны: по своему значению и степени изученности. Большинство из них представлены разведочными материалами, сравнительно хорошо изучены лишь поселения Тенга, Тух-Эмтор IV, Самусь IV, Большой Ларьяк II, Большой Ларьяк III, причем лишь на трех последних памятниках комплексы с гребенчато-ямочной керамикой значимы и по количеству, и по качеству материала. Такое состояние источников, естественно, ограничивает возможности исследования, однако позволяет уже на данном этапе изучения очертить ареал гребенчато-ямочной керамики, определить, хотя бы в общих чертах, ее хронологию и культурную принадлежность, поставить вопрос о ее происхождении. Актуален вопрос о близости материала рассматриваемых нами поселений между собой, между среднеобскими и другими западносибирскими памятниками с гребенчато-ямочной керамикой.
Керамика среднеобских поселений обнаруживает близость по нескольким значимым декоративно-морфологическим признакам. Она характеризуется устойчивой формой: это плоскодонные банки или сосуды горшковидной формы со слабопрофилированной шейкой. Различия в деталях, такие как форма закраины, высота сосуда, диаметр дна и т. д., в данном случае существенного значения не имеют и могут рассматриваться как вариации внутри типа.
Бросается в глаза близость как техники нанесения орнамента (вплоть до размеров и видов штампов), так и общей декоративной схемы. Орнамент (за редчайшим исключением штампованный) украшал всю боковую поверхность сосуда, иногда покрывая дно и закраину венчика. Основной орнаментальный мотив — чередование рядов (двух, трех) короткого гребенчатого (реже гладкого) штампа и глубоких, по преимуществу конических ямок,— является ведущим на всех памятниках (за исключением Тух-Эмтор IV). Иногда пояса гребенки разделялись простейшими геометрическими фигурами: треугольниками, ромбами, зигзагами, квадратами с гармонично вписанными в них ямками. Геометрические элементы выполнены в той же технике, что и обычные ряды гребенки.
Близки и морфологические характеристики посуды с гребенчато-ямочным орнаментом, что экспериментально установил В. А. Посредников 9.
Ареал рассматриваемой нами керамики полностью совпадает с территорией Среднего Приобья. Правда, о его северных и восточных границах говорить пока трудно из-за слабой изученности этих районов. Известная нам, по сборам Л. П. Хлобыстина, нижнеобская керамика эпохи бронзы, украшенная поясками вертикально или наклонно поставленных гребенчатых отпечатков 10, не сопоставима со среднеобской, так как обнаруживает значительные различия в элементах и мотивах орнамента, а именно исключительно редкое применение ямок в узоре, отсутствие зональности и геометризма в декоративной композиции. Поэтому кажется не совсем верной попытка В. А. Посредникова расширить границы ареала памятников с керамикой такого типа до Нижнего Приобья 11.
Следует оговориться, что мы не стремимся ограничить область распространения плоскодонной гребенчато-ямочной керамики Средним Приобьем. Близкая по форме и орнаменту посуда имела в Западной Сибири в эпоху бронзы достаточно широкое распространение и зафиксирована в предтаежном Поишимье 12, лесном Притоболье 13. По всей видимости, стоит говорить о каком-то широком круге памятников (или культурной традиции, как это делает М. Ф. Косарев 14), сложившемся в таежной зоне Западной Сибири в эпоху развитой бронзы и характеризующемся прежде всего керамикой с гребенчато-ямочным орнаментом. Однако наличие такой традиции не предполагает однокультурности всех входящих в него памятников и лишь слабая изученность и малочисленность комплексов с подобной керамикой, неразработанность ее хронологии не позволяют дифференцировать этот круг памятников (или традицию) на культурно-исторические общности меньшего порядка.
Но нам представляется, что выделение среднеобских памятников возможно уже сейчас. Они расположены на единой, довольно компактной территории, отмечены единством важнейшего для этого времени и места «этнографического показателя», каковым является керамика 15, в то же время резко отличаются как от памятников окружающих культур (самусьской на юге, андроноидных на западе), чуждых им по генезису, так и от родственных памятников в Притоболье и Поишимье. В последнем случае различия, естественно, меньше, но все-таки значимы. Они проявляются и в форме сосудов и в особенностях орнамента. В настоящее время трудно определить характер общности, которая выделяется нами в Среднем Приобье. Мы предлагаем назвать ее культурной областью. Не исключено, что она включает несколько родственных культур, имеющих различия локального и хронологического порядка.
Перед исследователем, работающим над проблемами внутренней хронологии гребенчато-ямочной керамики (как впрочем и ямочно-гребенчатой), неизбежно встают трудности, связанные с однообразием орнаментальных мотивов и консервативностью общей декоративной схемы. Этим и вызвано отсутствие каких-то единых для всех территорий временных признаков. Одни исследователи главное внимание уделяют эволюции орнамента, другие — изменению в технике его нанесения. Нам представляется, что при комплексном подходе, то есть учете всех возможных признаков, в каждом районе возможно выделение одного или нескольких основных критериев. Так, для Среднего Приобья главным хронологическим признаком, на наш взгляд, является развитие гребенчато-ямочного орнамента от простого к сложному-—увеличению количества орнаментальных мотивов и геометрических элементов в композиции. Довольно четко прослеживается и другая тенденция эволюции орнаментальных мотивов: через постепенное «подавление» неолитических и посленеолитических традиций (печатно-гребенчатый тип орнамента) к абсолютному преобладанию гребенчато-ямочной орнаментации. В «чистом виде» эта тенденция прослежена Ю. Ф. Кирюшиным по материалам поселения Тух-Эмтор IV 16, но характерна, по всей видимости, для всего Среднего Приобья.
Меняется, правда менее заметно, и техника нанесения орнамента, форма сосудов, качество их выделки. Штампы унифицируются, наносятся все более аккуратно. На поздних этапах на юге появляются горшковидные сосуды, на севере чаще встречается ребро. Стенки сосудов становятся, как правило, тоньше, улучшается обжиг.
С учетом всех вышеперечисленных признаков нами были выделены три этапа развития гребенчато-ямочной керамики в Среднем Приобье.
Этап ранней гребенчато-ямочной керамики. Представлен пока двумя поселениями: Тух-Эмтор IV, Таракановка II. Это самые ранние памятники в Среднем Приобье, где присутствует гребенчато-ямочная керамика. На этом этапе еще очень сильны традиции позднего неолита и эпохи раннего металла. Большое место в узоре занимает печатно-гребенчатый (без ямок) тип орнаментации, прием движущейся гребенки (отступающей и шагающей) 17. Кроме преемственности это объясняется и влиянием из Прииртышья (логиновский тип керамики) 18.
Керамику с гребенчато-ямочным орнаментом можно разделить на два типа. Первый тип представлен черепками, украшенными чередованием рядов ямок и гребенки, то есть это тот тип, который характеризует линию развития собственно гребенчато-ямочной традиции. Стоит признать, что на поселении Тух-Эмтор IV этот тип весьма малочислен. Гораздо шире распространен другой тип, характеризующий внедрение элементов гребенчато-ямочной традиции в традиционную для этих мест декоративную схему, то есть появление глубокой круглой ямки на черепках, украшенных комбинациями длинного гребенчатого штампа шагающей и отступающей гребенки (рис. 1, 1—3).
Степень изученности Среднего Приобья не позволяет пока судить о территории распространения памятников этого этапа. Но навряд ли ареал памятников типа Тух-Эмтор IV выходил за пределы северных районов Среднего Приобья.
Этап развитой гребенчато-ямочной керамики. Памятники этого этапа (комплексы развитой бронзы поселений Большой Ларьяк II, Большой Ларьяк III, Молодежное, Тенга, городище Шаманский мыс) распространены гораздо шире и занимают большую часть Среднего Приобья (за исключением южной окраины). Керамика этого этапа отличается от предыдущей прежде всего значительным увеличением доли гребенчато-ямочного типа орнаментации. На наиболее изученных памятниках (Большой Ларьяк II и Большой Ларьяк III) он составляет почти 100%. Обращает на себя внимание полное отсутствие отступающей и почти отсутствие шагающей гребенки. Наблюдается расцвет ямочного элемента орнамента: ямки наносились по одному, по два, по три ряда и порой образовывали несложный самостоятельный узор. В орнаменте появляются простейшие геометрические элементы, как правило, это зигзаги и треугольники (рис. 1, 3—12).
Этап поздней гребенчато-ямочной керамики. Памятники этого этапа (поселение Самусь IV, Томский могильник эпохи бронзы на Малом мысу, Чехломеевское поселение I, поселения Тух-Сигат І, Тух-Сигат IV, Полигон, комплексы поздней бронзы поселений Большой Ларьяк II, Большой Ларьяк III) распространены, по существу, на всей территории Среднего Приобья. Керамика этих памятников, обнаруживая много общего с вышеописанной развитой гребенчато-ямочной керамикой, имеет и определенные отличия. Она менее толстостенна, структура теста плотнее, заметнее примесь песка, обжиг более равномерный. На юге появляются сосуды горшковидной формы. Повышается сложность узора, наблюдается расцвет геометрических элементов орнамента в рамках гребенчато-ямочной декоративной схемы. В качестве разделителей поясов гребенки используются сложные зигзаги, ромбы, треугольники, квадраты со вписанными в них глубокими коническими ямками (рис. 2).
Большая часть рассмотренных здесь памятников широко известна в литературе и неоднократно привлекалась различными исследователями для решения вопросов о ходе культурно-исторического развития в Среднем Приобье в эпоху бронзы.
Несколько лет назад для трактовки памятников типа Томского могильника В. И. Матющенко предложил термин «Томская культура» 19. Однако по мере накопления нового материала стало ясно, что памятники такого типа распространены гораздо шире Томского Приобья и обнаруживают генетическую связь с более поздней еловской культурой. На этом основании М. Ф. Косарев предложил называть подобные памятники раннееловскими. Такая позиция наиболее четко выражена в работах В. А. Посредникова, который отнес к раннееловскому этапу еловской культуры памятники типа Большой Ларьяк II, Большой Ларьяк III,Самусь IV (поздний комплекс). Томский могильник на Малом мысу[/ref]Посредников В. А. О культурно-этнической принадлежности поселения Большой Ларьяк II и некоторых других памятников в таежном Приобье (эпоха бронзы), с. 104.[/ref].
Однако такая трактовка вопроса вызывает ряд серьезных возражений.
Во-первых, понятие «раннееловский этап» включает в себя далеко не одновременные памятники. Имеющийся сейчас материал позволяет разделить этот этап еще на несколько периодов, и становится непонятным, какой же этап считать собственно раннееловским.
Во-вторых, еловские ассоциации вызывает лишь керамика притомских памятников, памятники типа Большой Ларьяк II, Большой Ларьяк III навряд ли связаны с генезисом еловской культуры. Против интерпретации гребенчато-ямочной керамики типа большеларьякской как раннееловской высказывался и М. Ф. Косарев 20.
В-третьих, еловскую культуру некоторые исследователи трактуют как андроноидную, то есть как сформировавшуюся в первую очередь под влиянием андроновской культуры 21, и поэтому нелогично считать раннееловскими те памятники, которые к андроновской культуре никакого отношения не имеют.
Вопрос о дальнейшем генезисе гребенчато-ямочной керамики в Среднем Приобье, безусловно, связан с вопросом об ее участии в формировании еловской культуры. Местный гребенчато-ямочный компонент в Еловке не отрицают ни М. Ф. Косарев 22, ни В. И. Матющенко 23, ни В. А. Посредников 24. Единодушие, правда, заканчивается, когда речь заходит об удельном весе этого компонента. Местные генетические корни еловской культуры в Васюганье убедительно показал Ю. Ф. Кирюшин 25. Но из всего этого не следует, что развитие гребенчато-ямочной керамики на всей территории ее распространения приводит к сложению еловской культуры. Поздняя гребенчато-ямочная керамика в Томском Приобье и в Васюганье действительно оказала большое влияние на формирование еловских орнаментов. Однако на севере Среднего Приобья линия развития гребенчато-ямочной керамики не осложняется сколь-нибудь заметным андроноидным влиянием вплоть до раннего железного века.
Чрезвычайно интересным представляется вопрос о взаимоотношениях населения, оставившего гребенчато-ямочную керамику, с самусьцами. В. И. Матющенко высказал предположение, что основной территорией расселения носителей самусьской культуры должны были быть таежные области Приобья 26, Причем он считает самусьскими и памятники с гребенчато-ямочной орнаментацией, обосновывая это тем, что на поселении Самусь IV оба типа орнаментации (отступающий и гребенчато-ямочный) не разделены стратиграфически, генетически между собой связаны и совмещаются в рамках одного хронологического комплекса 27.
Большая работа по выделению двух комплексов на Самусь IV была проделана В. А. Посредниковым. Руководствуясь методами статистико-комбинаторной, визуальнотехнологической и инструментально-технологической оценки, ои выделил две группы керамики на Самусь IV и обосновал их принадлежность к различным культурным традициям 28. Эту точку зрения высказал и М. Ф. Косарев 29.
В. А. Посредников выделил две группы памятников в Среднем Приобье в эпоху развитой бронзы (памятники самусьской культуры и памятники с гребенчато-ямочной орнаментацией) и показал несовпадение ареалов этих памятников 30. С доказательствами В. А Посредникова относительно их принадлежности к различным культурам трудно не согласиться.
Таким образом, в Среднем Приобье в эпоху ранней и развитой бронзы параллельно существовали две различные культурные традиции: самусьская и гребенчато-ямочная. Граница между ними проходила, по всей видимости, по широте Кети так как севернее мы не имеем ни одного комплекса, который хотя оы предположительно можно назвать самусьским. Причем самусьская культура локализовалась в Томско-Новосибирском Приобье, а гребенчато-ямочная традиция — в Нарымско-Сургутском. Приблизительно в третьей четверти II тыс. до н. э. произошла подвижка северного населення на юг, на территорию Томского Приобья, где оно сменило самусьцев и оставило памятники типа гребенчато-ямочного комплекса Самусь IV и Томского могильника на Малом мысу 31.
Абсолютная хронология гребенчато-ямочной керамики затруднена отсутствием надежных датирующих вещей и комплексов. Верхняя дата устанавливается началом еловской культуры, которая, по единодушному мнению исследователей, датируется XII—X вв. до н. э. 32, то есть позднюю гребенчато-ямочную керамику в Среднем Приобье можно датировать XIII—XII вв. до и. э., хотя в северных районах она существует до раннего железа. В. А. Посредников датирует бронзовый комплекс Большого Ларьяка II серединой — третьей четвертью II тыс. до н. э. 33. В то же время керамика поселения Тух-Эмтор IV, самого раннего комплекса гребенчато-ямочной керамики, по целому ряду признаков старше большеларьякской. Это обстоятельство, а также культурная и в какой-то мере хронологическая близость к местному неолиту, кротовско-логиновские параллели позволяют датировать комплекс эпохи ранней и развитой бронзы на Тух-Эмторе, а следовательно, и раннюю гребенчато-ямочную в Среднем Приобье второй четвертью — серединой II тыс. до н. э. 34, то есть среднеобская гребенчато-ямочная керамика в целом может быть датирована приблизительно XVII—XII вв. до н. э. Для абсолютной датировки отдельных ее этапов материала пока недостаточно.
Не решен вопрос о происхождении гребенчато-ямочной керамики в Среднем Приобье. Гипотеза об ее автохтонном развитии не выдерживает критики фактами. В эпоху позднего неолита и раннего металла мы не видим на этой территории керамических комплексов, которые можно было бы связать с генезисом гребенчато-ямочной керамики. На южной части Среднего Приобья господствовала посуда протосамусьского облика, украшенная отступающей и отступающе-накольчатой палочкой и лопаточкой, на севере в декоре нашел широкое применение печатно-гребенчатый тип орнаментации. В то же время в Тюменском Притоболье бытует круглодонная (с эпохи бронзы плоскодонная) керамика с вполне сформировавшейся гребенчато-ямочной орнаментацией. Скорее всего подвижка именно этого населения на восток и принесла новый тип посуды в Среднее Приобье. Произошло это, по всей видимости, уже в бронзовом веке, так как в керамике самого начала бронзового века (поселения Большой Ларьяк II, Большой Ларьяк III) не фиксируется какое-либо влияние гребенчато-ямочного орнамента на традиционную печатно-гребенчатую схему.
В свое время В. А. Посредников в какой-то мере связал происхождение среднеобской гребенчато-ямочной керамики с европейской ямочно-гребенчатой 35. Его аргументы, безусловно, заслуживают внимания, тем более аналогии глиняной антропоморфной фигурки, найденной на поселении Большой Ларьяк III, ведут на запад 36. Особенно примечателен тот факт, что подобные фигурки встречены на поселениях с ямочно-гребенчатой керамикой 37.
Мы не склонны объяснять это явление прямыми контактами или простой генетической преемственностью населения лесной зоны европейской части СССР и Среднего Приобья. Кроме вывода о сходстве элементов культуры во всей зоне хвойных лесов северо-восточной Европы и северной Азии, которое отмечалось многими исследователями 38, возможно и предположение о далеком генетическом родстве ямочно-гребенчатой и гребенчато-ямочной керамики. Во всяком случае устойчивая традиция в изготовлении культовых антропоморфных фигурок из глины очевидна.
По всей видимости, гребенчато-ямочная керамика сложилась в Среднем Приобье в результате взаимодействия пришлой (из Зауралья) гребенчато-ямочной и местной печатногребенчатой. Влияние последней, особенно на раннем этапе, сказалось, по-видимому, в увеличении доли гребенчатого штампа в орнаментации.
Проблема взаимодействия двух рассмотренных нами компонентов сложна и не может быть решена при имеющемся материале, но проблема наличия этих компонентов должна быть поставлена уже сейчас.
Notes:
- Посредников В. А. О культурно-этнической принадлежности поселения Большой Ларьяк II и некоторых других памятников в таежном Приобье (эпоха бронзы). — Из истории Сибири. Выл. 7. Томск, 1973, с. 95—107. ↩
- Ложникова Г. В. Работы в Молчановском и Парабельском районах Томской области. — АО 1972 г. М., 1973, с. 225—226. ↩
- Кирюшин Ю. Ф. Поселение Тух-Эмтор IV — памятник Васюган- ского Приобья. — Из истории Сибири. Вып. 19. Томск, 1973, с. 3—29. ↩
- Посредников В. А. Культурно-генетическое место комплексов поселения Самусь IV и некоторых других памятников Приобья. — СА, 1972, № 4, с. 28—41. ↩
- Посредников В. А. Археологические работы на р. Вах.— Из истории Сибири. Вып. 2. Томск, 1969, с. 76—85. ↩
- Кирюшин Ю. Ф. Археологические работы в Васюганье. — АО 1972 г. М„ 1973, с. 217. ↩
- Зиняков Н. М. Работы в бассейне р. Тым. — АО 1974 г. М., 1975, с. 209—210. ↩
- Косарев М. Ф. Бронзовый век Западной Сибири. Автореф. на соиск. учен, степени докт. ист. наук. М., 1976, с. 56. ↩
- Посредников В. А. Культурно-генетическое место комплексов поселения Самусь IV, с. 36—37. ↩
- Хлобыстнин Л. П. Отчет о работе Заполярного отряда ЛОИА в 1966 г. (Рукопись). — Архив ИА АН СССР, P-I, № 3339, с. 4—6. ↩
- Посредников В. А. О культурно-этнической принадлежности поселения Большой Ларьяк II и некоторых других памятников в таежном Приобье (эпоха бронзы), с. 97. ↩
- Голдина Р. Д., Крижевская Л. Я. Одино — поселение ранней бронзы в западносибирском лесостепье. — КСИА. Вып. 127. М., 1971, с. 75. ↩
- Косарев М. Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья. М„ 1974, с. 103. ↩
- Косарев М. Ф. Бронзовый век Западной Сибири, с. 9. ↩
- Фосс М. Е. Древнейшая история севера европейской части СССР,— МИА. М., 1952, № 29, с. 70—71; Формозов А. А. Могут ли служить орудия каменного века этническим признаком. — СА, 1957, № 4, с. 74; Монгайт А. Л. Археологические культуры и этнические общности.— «Народы Азии и Африки», 1967, № 1; Косарев М. Ф. Бронзовый век Западной Сибири, с. 4. ↩
- Кирюшин Ю. Ф. Бронзовый век Васюганья. Автореф. на соиск. учен, степени канд. ист. наук. М., 1976, с. 18. ↩
- Кирюшин Ю. Ф. Поселение Тух-Эмтор IV—памятник Васюганского Приобрья, с. 9—10. ↩
- Там же, с. 13. ↩
- Матющенко В. И. Томская культура эпохи бронзы.— В кн.: Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1961. ↩
- Косарев-М. Ф. Древние культуры…, с. 103. ↩
- Косарев М. Ф. Этнокультурные ареалы Западной Сибири в бронзовом веке. — Из истории Сибири. Вып. 7. Томск, 1973, с. 71- 72. ↩
- Косарев М. Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья, с. 103—104. ↩
- Матющенко В. И. Древняя история населения лесного и лесостепного Приобья. Часть четвертая. Еловско-ирменская культура. Из истории Сибири. Вып. 12. Томск, 1974, с. 132—135. ↩
- Посредников В. А. Культурно-генетическое место комплексов поселения Самусь IV и некоторых других памятников Приобья, с. 41. ↩
- Кирюшин Ю. Ф. Бронзовый век Васюганья, с. 19—22. ↩
- Матющенко В. И. Древняя история населения лесного и лесостепного Приобья. Часть вторая. Самусьская культура. — Из истопим Сибири. Вып. 10. Томск, 1973, с. 7. ↩
- Там же, с. 19. ↩
- Посредников В. А. Культурно-генетическое место комплексов поселения Самусь IV и некоторых других памятников Приобья, с. 28—41. ↩
- Косарев М. Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья, ↩
- Посредников В. А. Культурно-генетическое место комплексов поселения Самусь IV и некоторых других памятников Приобья, с. 31—39. ↩
- Кирюшин Ю. Ф. Развитие керамических орнаментов эпохи бронзы в Нарымском Приобье. — В кн.: Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1973, с. 62—64. ↩
- Косарев М. Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья, с. 117; Матющенко В. И. Древняя история лесного и лесостепного Приобья. Часть четвертая. Еловско-ирменская культура, с. 70-78. ↩
- Посредников В. А. Большой Ларьяк II — археологический памятник Сургутского Приобья. — Из истории Сибири. Вып. 5. Томск, 1973, с. 89. ↩
- Кирюшин Ю. Ф. Поселение Тух-Эмтор IV — памятник Васюганского Приобья, с. 13—15. ↩
- Посредников В. А. О культурно-этнической принадлежности ..^селения Большой Ларьяк II и некоторых других памятников в таежном Приобье (эпоха бронзы), с. 101—103. ↩
- Мошинская В. И. Древняя скульптура Урала и Западной Сибири. М., 1976, с. 34—36. ↩
- Фосс М. Е. Культурные связи севера Восточной Европы во II тыс. до н. э. — СЭ, 1948, № 4, с. 29—30. ↩
- Фосс М. Е. Культурные связи севера Восточной Европы во II тыс. до н. э., с. 23—26; Окладников А. П. Из истории этнических и,культурных связей неолитических племен Среднего Енисея. — СА, 1975, № 1, с. 26—56; Мошинская В. И. Указ, раб., с. 35—37. ↩