Трусова С.А. III конференция по изучению палеолита

К содержанию 3-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

15—19 мая 1939 г. в Киеве состоялась III научная конференция по изучению четвертичного периода, организованная Институтом археологии Украинской Академии Наук, Советской секцией международной ассоциации по изучению четвертичного периода (INQUA,) и Институтом истории материальной культуры им. Н. Я. Марра Академии Наук СССР.

Задачей конференции являлось подведение итогов изучению древнейшей истории нашей страны за 1938 г., главным образом в области палеолита и неолита. На конференции присутствовало свыше 100 делегатов республиканских, областных и краевых музеев и научно-исследовательских институтов, а также ряда районных музеев. В работе конференции приняли участие представители различных специальностей: археологи, геологи, геоморфологи, почвоведы, палеозоологи, палеоботаники.

[adsense]

Столь широкий охват специальностей лишний раз подчеркивает растущее значение комплексного метода, обеспечивающего наибольшую полноту наших знаний по наиболее древним этапам истории человеческого общества и природной среды.

В центре внимания конференции были проблемы, связанные с комплексным методом изучения памятников палеолита на территории Украины, в частности памятников на р. Десне. Однако не меньшее значение приобрели и доклады, связанные с исследованием памятников на других территориях Советского Союза.

Конференцию открыл вице-президент Академии Наук УССР академик В. Н. Чернышев. В своей вступительной речи академик Чернышев указал на то огромное значение конференции, которая должна продемонстрировать достижения геологии и археологии в нашей стране и рост новых молодых научных кадров, способных обеспечить дальнейшее развитие этих наук в СССР.

Г. Ф. Мирчинк (ГИН, Москва) в докладе „Некоторые итоги и ближайшие задачи в области исследования ископаемого человека и фауны СССР» обрисовал результаты работ, проведенных в 1938 г. К числу наиболее существенных достижений Мирчинк относит новейшие исследования на Кавказе и в Крыму, позволяющие подойти к разрешению вопроса о геологической датировке не только открытых, но и пещерных поселений.

Весьма существенным вкладом в науку явились исследования четвертичных отложений на р. Десне и на Урале. Особенно важным и открывающим широкие перспективы для исследования было открытие в Средней Азии пещерного поселения мустьерского возраста в гроте Тешик-таш, где были найдены кости неандертальца.

К числу первоочередных задач советских исследователей докладчик относит: 1) дальнейшее совместное изучение накопленного материала по фауне, флоре и материальной культуре; 2) разработку вопросов стратиграфии четвертичных отложений, вытекающих из потребности нашего строительства; 3) углубленное изучение четвертичных отложений в пределах распространения ледниковых образований, с тем, чтобы окончательно разрешить споры о количестве оледенений на территории СССР; 4) организацию планомерных исследований четвертичных отложений Восточной Сибири и Средней Азии; 5) необходимость развить и углу¬бить наши знания в области комплексного изучения поселений неолита.

Группе стоянок в районе среднего течения р. Десны был посвящен ряд докладов.

М. В. Воеводский (ИИМК) сделал сводный доклад на тему „Палеолит среднего течения Десны», в котором охарактеризовал особенности палеолити¬ческих стоянок по р. Десне и установил хронологическую последовательность их возникновения. Все стоянки докладчик делит на четыре группы. I группа — стоянки, относящиеся ко времени ниж¬него палеолита; это пока еще одно место¬нахождение Чулатово III, где под рисской мореной встречены обработанные кремни. Ко II группе докладчик относит стоянки Чулатово I, Пушкари I и Новгород-Северскую стоянку. Время существования их определяется конечной датой, не позднее ранней поры мадленской эпохи. К III группе осносится стоянка Чулатово II, залегающая в верхних горизонтах лёсса и датируемая средней порой мадленской эпохи. Наконец, в IV группу входят стоянки, подобные найденной у с. Пушкари, в местности Покровщина (Пушкари VU), залегающие на нижних террасах больших балок и проходных долин. Время, к которому должны быть отнесены эти стоянки, — азильская эпоха.

Определяя дальнейшие задачи археологических исследований, докладчик считает необходимым развернуть полевые работы в более северных и южных районах по течению р. Десны. В работах должны принять участие не только специалисты по палеолиту, но также и по более поздним эпохам.

В. И. Громов (ГИН, Москва) в докладе „Геология палеолитических стоянок р. Десны» дал общую характеристику условий геологическсго залегания стоянок. Докладчик устанавливает следующую стратиграфию отложений на р. Десне: на коренных породах (мел, бучакские пески) залегают миндель и миндель-рисские образования, выше их простирается рисская морена, являющаяся маркирующим горизонтом для этого района. Морена достигает мощности от 2 до 10 м. Рисский ледник встретил в этом районе уже расчлененный рельеф местности, поэтому морена спускается довольно глубоко к современной долине р. Десны. Выше морены залегают маломощные флювио-гляциальные пески, перекрытые суглинками с горизонтами ископаемой почвы. К суглинкам, лежащим выше флювио-гляциальных песков, обычно и приурочиваются стоянки. По геологическим признакам их можно разделить на четыре группы. К I группе относится, вероятно, нижнее палеолитическое местонахождение Чулатово III. Ко II группе — стоянки Чулатово I, Пушкари I и Новгород-Северская, находящаяся в самом основании лёссовой свиты или в основания балочного аллювия. III группа — Чулатово II, которая залегает в верхней части лёсса и относится к концу вюрмского оледенения. Последняя, IV группа стоячок, напр, стоянка Покровщина, приурочивается к боровой террасе послевюрмского времени. Предложенная докладчиком схема увязывается с данными археологии.

Результатам раскопок стоянки Пушкари I был посвящен доклад П. И. Б орисковского (ИИМК) „Палеолитическая стоянка Пушкари I». ¹

И. Г. Пидопличка (3оол. инст. АН УССР, Киев) сделал сообщение о „Раскопках палеолитической стоянки у Новгород-Северска». ² Докладчик остановился на вопросе геологических залеганий культурных остатков, которые приурочиваются к нижней границе лёсса и подстилаю¬щей лёсс валунной глине. Находка в лёссе остатков моллюсков Unio по мнению докладчика, лишний раз доказывает водное происхождение лёсса. Особенный интерес представляют находки на стоянке крупных кремневых орудий — гигантолитов, не имеющих себе равных в СССР ; один из них достигает 8 кг веса. Среди обильной фауны, собранной из культур¬ного горизонта, определены: северный
олень, писец, волк, медведь и др. Находки костей мамонта и носорога доклад¬чик не связывает с охотничьей добычей обитателей стоянки, а полагает, что эти кости находились в мерзлотных линзах, откуда и занесены на стоянку. Возраст стоянки определяется докладчиком как мадленский.

На месте раскопок М. В. Воеводский (ИИМК) выступил с докладом о результатах раскопок стоянки Чулатово II. В процессе раскопок были найдены врытые вертикально кости мамонта, вероятно служившие опорой для стен жилища. Набор кремневых орудий позволяет датировать стоянку поздним мадленским временем.

М. А. Гремяцкий (Антропол. инст., Москва) ³ сделал сообщение о находках остатков палеолитического чело¬века. Как известно, в Новгород-Северской стоянке при раскопках был найден небольшой обломок черепа человека, а в стоянке Пушкари I молочный зуб ребенка. В своем сообщении докладчик дал антропологическую характеристику названных остатков.

В. Я. Захарченко (Сосницы) в своем выступлении охарактеризовал неолитические находки в районе г. Десны и ее притоков. Среди них особый интерес представляют стоянки в торфяниках, давшие многочисленные костяные изделия (рыболовные крючки, острия и т. д.).

С докладом „О четвертичных отложениях района Киева и его окрестностей» выступил Д. П. Биленко (Геол. инст. УССР, Киев). Доклад сопровождался демонстрацией разрезов в районе города. Биленко полагает, что состав четвертичных отложений Киева и его окрестностей определяется расположением этого района на границе лёссового и зандрового ландшафтов.

В лёссовом районе следует различать два участка — северный и южный, отличные по, составу над- и подморенных серий. Северный участок лёссового района отличается трехчленным составом надморенной лёссовой серии, а южный — надморенной серией, состоящей из трех ярусов лёсса. Надморенная толща разделяется двумя ископаемыми почвами. 2-й и 3-й ярусы лёсса южного участка замещены в северном участке флювио-гляциальными песками рисса и вюрма I, что говорит в пользу ледникового возраста лёсса. Верхний ярус лёсса северного участка подстилается песками, залегающими на срезанной поверхности ископаемой почвы вюрмского интерстадиала. Это указывает на водные эрозионные процессы эпохи вюрма II. Под мореной в северном участке залегают флювио-гляциальные пески и пресноводный лёсс, а в южном — три яруса лёсса.

В зандровом районе также различается трехчленный состав надморенной толщи. В эпоху вюрма I зандровый район был покрыт лесом, и тогда граница лёссового и зандрового ландшафтов проходила севернее современной, которая является уже вторичной.

Эрозионная сеть плато и долины р. Днепра развивалась под влиянием ледниковых явлений. В долине Днепра формировались террасы: миндельская, рисская и вюрмская, а на правобережном плато существуют соответствующие им денудационные поверхности. Развитие эрозионных явлений на плато и в долине р. Днепра было связано с преобладанием эпейрогенического поднятия в первом и опускания во втором районе.

П. И. Борисковский сделал сообщение на тему „Кремневые орудия Кирилловской стоянки» с демонстрацией материалов в Историческом музее. Докладчик охарактеризовал комплексы орудий из верхнего и нижнего горизонтов в стоянке. Оба комплекса орудий весьма сходные и представляют одну и ту же ступень культурного развития, разделенные небольшим промежутком времени. В своем сообщении докладчик остановился также на описании стоянки с точки зрения планировки находок и условий залеганий культурных остатков. Датировка нижнего и верхнего культурного слоев Кирилловской стоянки, по мнению докладчика, не выходит за пределы раннего или среднего мадлена.

В. И. Громов дополнил сообщение П. И. Борискочского некоторыми сведениями о геологических условиях залегания культурных остатков Кирилловской стоянки.

Доклад Т. С. Пассек (ИИМК) ознакомил пленум с последними результатами исследований трипольских площадок в урочище Коломищина, близ с. Халепья. ⁴

Результаты исследования стоянок, древнего человека в районе порожистой части Днепра, в зоне строительства Днепровской плотины, были освещены в ряде докладов.

A. H. Рогачев (ИИМК) в докладе „Палеолитические стоянки в Кайстровой балке» сообщил о раскопках палеолитических стоянок близ с. Петровского в Кайстровой балке, Днепровской обл. Стоянки 1-я, 2-я и 3-я расположены в верхних слоях первой лёссовой террасы Днепра. Характер культурных слоев дает основание предполагать, что поселения состояли из групп наземных жилищ. В списке фауны из этих стоянок отсутствует мамонт. Ближайшей аналогией этим стоянкам может служить Журавка на р. Удае. Время существования поселения определяется самым концом палеолита. Несколько иную картину дает стоянка 4-я, расположенная в верхних слоистых отложениях второй террасы Днепра, в незначительном отдалении от устья балки. Культурный слой стоянки окрашен охрой и содержит большое количество кремневых орудий и отщепов, почти при полном отсутствии фауны. По характеру кремневого инвентаря стоянка может быть датирована мадленским временем.

A. В. Добровольский (Одесса) дал общий оозор и хронологическую классификацию неолитических стоянок а районе порожистой части Днепра. По мнению докладчика, пока наиболее древним типом поселений в этом районе является стоянка на Среднем Стоге, которая характеризуется керамикой с ямочным и бороздчатым орнаментом. Следующая по времени стоянка — на острове Волчок. Здесь встречены шлифованные клинья орудия типа транше и трапеции со „стесанной спинкой». Керамика имеет гребенчатый и веревочный орнамент. Поздний этап неолита представляет стоянка у Дурной Скалы, где руководящим орудием является сверленый топор-молоток. Вышеуказанные стоянки относятся в основном к оседлому рыболовческому населению, у которого уже заметен переход к примитивному мотыжному земледелию. Последнее особено интенсивно развивается в следующий период, который характеризуется в данном районе особого типа каменными сооружениями, где были найдены бронзовые серпы и обломки тальковых матриц.

М. А. Миллер (Ростов на Дону) сделал сообщение о „Неандертальских признаках на черепах из неолитических погребений». Материалом для доклада послужили, главным образом, погребения, раскопанные Днепростроевской экспедицией на Игренском полуострове, относящиеся к эпохам неолита и бронзы. Докладчик устанавливает ряд пережиточных признаков на черепах из неолитических погребений. К числу таких признаков относятся: сильное развитие надбровных дуг, низкий покатый лоб и прогнатизм.

B. А. Мизин (Днепропетровск) в своем сообщении обрисовал основные черты памятников, расположенных в устье р. Самары (левый приток Днепра). На Старо-Игренском полуострове были найдены следы большой неолитической стоянки. Среди собранного подъемного материала, состоящего преимущественно из каменных и костяных изделий, обращает на себя внимание значительное количество скребков на отщепах. Кроме них найдены: трапециевидные микролиты- вкладыши, ножевидные пластинки, нуклеусы, отбойники, отжимники и т. д. Собрано также несколько полированных орудий (клинья, долота). Костяной инвентарь представлен, главным образом, обычными шильями. Керамика найдена в небольшом количестве. Среди черепков встречаются орнаментированные гребенчатым штампом. Есть основание предполагать, что керамика разновременна. По характеру инвентаря стоянка близка по времени к стоянкам Волчок и Среднему Стогу (II слой).

М. К. Якимович (Умань) сообщил о следах палеолитических стоянок и фаунистических находках у с. Владимировки Уманского района и с. Куты Бугского района.

Н. Стан (Полтава) поделился своими наблюдениями, сделанными во время разведочных работ в 1939 г. в балке Климово у с. Днепрово-Каменха на правом берегу р. Днепра в 60 км ниже г Кременчуга. В результате этих работ установлено, что в основании серых песков, под ископаемыми почвами на глубине 12 м, залегают остатки палеолитической стоянки. Около скопления костных остатков сибирского носорога, мамонта, оленя и др. обнаружен очаг. На расстоянии 4 м от очага найдено несколько кремней, среди них: массивный удлиненный нуклеус, кремневое острие, скребок и др. На дне оврага найдено небольшое „рубильце». Археологический материал, добытый с этого местонахождения, пока слишком беден, чтобы дать точную датировку. Стратиграфические, палеонтологические, археологические данные, а также расположение стоянки у южной границы рисского оледенения позволяют ставить это местонахождение в ряд наиболее интересных и важных.

Об „Итогах исследования послепалеолитических стоянок бассейна р. Донца» сообщил Н.В. Сибилев (Святогорск). В докладе были суммированы исследования, проводимые докладчиком, начиная с 1919 г. и до настоящего времени. На основании изучения кремневых орудий и в частности многочисленных микролитов Н. В. Сибилев считает, что основными занятиями обитателей послепалеолитических стоянок у речных водоемов в районе Донца были: собирательство, рыбная ловля и охота. Все обнаруженные местонахождения этого времени разбиваются на две группы: сезонные, где встречается небольшое количество остатков культуры, и постоянные поселения, где, наоборот, находки остатков культуры многочисленны. Н. В. Сибилев устанавливает, что употребление мелких кремневых орудий (микролитов) продолжается значительно позднее, чем послепалеолитическое время, на ряду с другими орудиями и в других хозяйственных условиях.

Об обследовании территории Донбасса с целью выявления палеолитических памятников сделал сообщение С. А. Локтюшов (Ворошиловоград). В ре¬зультате археологических разведок в бассейне р. Донца, начиная с 1919 г. по настоящий момент, открыты, кроме стоянки мустьерского возраста на р. Деркул, изученной П. П. Ефименко, остатки верхнепалеолитического поселения у Красного Яра на р. Донце. Стоянки, найденные на правобережье р. Евсуга, относятся к аэилаской стадии. Они широко распространены в пределах обследованного района.

И. Г. Пидопличка выступил с обобщающим докладом об „Истории фауны и ландшафта УССР в течение четвертичного времени». Изучение палеонтологических и археологических материалов показывает общее осушение местности на территории Украины с момента окончания лёссообразования и до настоящего времени. Причиной осушения явилось сильное понижение базиса эрозии крупных рек, которые связываются с Каспийским и Аэово-Черноморским бассейнами. Уровень этих рек понижался по мере спада флювио-гляциальных вод. В экстрагляциальыых областях в это время существовали открытые пространства с типичной степной фауной. Сплошного облесения УССР в четвертичный период не было. Начиная с позднего плиоцена до середины четвертичной эпохи включительно, на юге УССР господствовала лесостепь с соответствующей фауной (бобр, белка, хомяк, пищуха). Во время оледенения в гляциальной области вымирают лось, благородный олень, косуля, дикий кабан, бобр и появляются только в голоцене. Появление арктических жрвотных отмечается лишь вместе с наступившим оледенением. В голоцене они постепенно отступают на север, причем северный олень и песец удержались в Черниговской и Киевской областях до эпохи неолита. В гляциальной области в таянии льда был только один значительный перерыв, что подтверждается формированием ископаемой болотной почвы на морене. Все другие прослойки ископаемой почвы в лёссах гляциальной области имеют местное значение. Лёссобразование связано с северными разливами флювиогляциальных вод. Степная фауна во время лёссообразования существовала бок-о-бок с заливаемыми местами. Леса островного характера были развиты только в экстра-гляциальной области. Теснейшая связь современной фауны с лесостепной фауной ранней и среднечетвертичных эпох, вполне последовательная смена лесостепного раннечетвертичного ландшафта ледниками, тундрой и лесостепью среднечетвертичной эпохи и лесом, лесостепью и степью позднечетвертичной эпохи дает основание считать, что повторяемости оледенений в данной местности не было.

Истории ландшафта УССР, статиграфии четвертичных отложений и изменению климата были посвящены также доклады Ю. Д. Клеопова (Киев) „История ландшафта УССР на основании современного распределения растительности»; Л. Ф. Лунсгергаузена (Киев) „Тектоника и стратиграфия четвертичных отложений УССР»; П. К. Замория (Киев) „Стратиграфия четвертичных отложений левобережья нижнего Днепра»; К. И. Макова н Г. И. Малявко (Киев) „Палеографические схемы Причерноморья»; Д. К. 3ерова (Киев) „Изменение климата в послеледниковое
время на основании палеоботанических, данных».

К. М. Поликарпович (Институт истории БССР, Минск) сообщил о результатах раскопок стоянки Бердыж в 1938 г. Докладчику удалось установить, что культурные остатки этого местонахождения залегают не in-situ, а смыты с вышележащих мест еще в четвертичное время. Установление этого факта дает объяснение тому положению, что более молодые по возрасту культурные остатки, датируемые верхним палеолитом, лежали ниже более древних.
Результаты исследований палеоли¬тических стоянок в последнее время в районе Костенок на Дону были отра¬жены в двух докладах.

А. Н. Рогачев сделал доклад о. раскопках стоянки Костенки IV в 1938 г. ⁵

„Геологическому изучению палеолитических стоянок на р. Дон в районе Костенки — Боршево» был посвящен доклад М. Н. Грищенко (Воронежский с.-х. инст.).

[adsense]

Правый берег Дона в районе стоянок представляет собой высокий меловой уступ, расчлененный густой сетью оврагов, среди которых преобладают циркообразные формы, обязанные своим происхождением, невидимому, древнему карсту в меловой толще. В районе палеолитических стоянок и их окрестностей, кроме поймы, устанавливаются пять древних террас, из них только третья терраса (выс. 50—60 м) частично связана с рисской ледниковой эпохой и сложена из песчано-глинистых осадков рисс-вюрмского межледниковья. Две более низких молодых террасы относятся к вюрмской эпохе и состоят из осадков двух интерстадиалов вюрма. Вторая надпойменная терраса (выс. 20—25 м) сложена из аллювиальных песков и глин. В верхней части она перекрыта мощным слоем делювиальных суглинков, содержащих прослойку погребенной почвы. На этой террасе расположена группа стоянок (Костенки I, Костенки II, Тельманская, Боршево I), датируемые, кроме Костенок II, ориньяко-солютрейским временем. Стоянки расположены в глубине оврагов, в толще суглинков над погребенной почвой. Учитывая те обстоятельства, что формирование второй надпойменной террасы относится к первому ингерстадиалу вюрма, а также залегание остатков над погребенной почвой, — время поселения человека можно более точно определить второй половиной первого интерстадиала вюрма. Первая надпойменная терраса приподнята на 6—10 м. Она сложена из аллювиальных песков, прикрытых сверху бурыми делювиальными суглинками и поч¬вой. На этой террасе расположена вторая группа стоянок (Боршево II и др.), которые приурочены к толще делювиальных суглинков. Эти стоянки датируются мадленом и азилем. Они расположены на более молодой вюрмской террасе и могут быть отнесены ко второму интерстадиалу вюрма.

О. Н. Бадер (ИИМК) сообщил о древних изображениях на Каменной Могиле, найденных в Мелитопольском районе между сел. Терпенье и Тамбовка, в пойме р. Молочной. ⁶

Попытка расшифровки смыслового значения изображений на каменной Могиле была сделана В. Н. Даниленко (ИИМК). В сообщении „К семантике изображений на Каменной Могиле» докладчик устанавливает пять комплексов изображений.

К первому комплексу он относит изображения животных, связанные с многочисленными чашевидными углублениями. Весь комплекс связан с охотничьей магией и датируется концом палеолита.

Второй комплекс — схематические изображения животных, реже сопровождаемые чашевидными углублениями. В комплексе много различных линейно-геометрических изображений, которые могут быть объяснены как охотничьи и рыболовческие приспособления (ловушки, загороди и т. д.). Комплекс датируется эпипалеолитом.

Третий комплекс заключает линейно-геометрические изображения рыб, человеческих ступней и рук; датируется эпохой неолита.

Четвертый комплекс характеризуется изображениями лошадей. Лошадь воспринимается как солярное животное. Комплекс, вероятно, относится к эпохе поздней бронзы.

Пятый комплекс, позднейший, относящийся, повидимому, к первой половине 1 тысячелетия н. э., представлен изображениями лошадей, иногда вместе со всадниками. Изображения на Каменной Могиле отражают отдельные этапы формирования идеологии человека.

В непосредственной близости от Каменной Могилы находится стоянка у Красного озера. О результатах раскопок этого поселения в 1938 г. было доложено на конференции О. Н. Бадером. Стоянка заключает три культурных слоя: I слой (нижний) — эпипалеолитический. В нем встречены геометрической формы „микролиты» и костяные стержни с прорезями для вкладышей. II слой (средний) — ранненеолитический с остатками остродонных сосудов. III слой (верхний) — эпохи бронзы. На стоянке хорошо выражена стратиграфия слоев, обнаружены древние кострища, кухонные кучи с раковинами Unio, остатки фауны и много кремневого и костяного инвентаря.

О.Н. Бадером сделан также доклад „О вновь открытой мустьерской стоянке в Волчьем гроге в Крыму». Как известно, стоянка в Волчьем гроте была открыта во второй половине прошлого столетия К. С. Мережковским, но считалась утерянной. В 1938 г. она была вновь открыта Крымской экспедицией. Главная масса находок была сделана на площадке перед гротом. Культурный слой здесь достигает мощности 175 см. В нем встречено много костей животных, среди которых преобладают кости лошадей. Кремневый инвентарь состоит из мусгьерских небольших, двусторонних рубил, скребел, остроконечников и т. п. Стоянка Волчий грот близка по возрасту к стоянкам Чо-курча, Аджи-коба и верхнему слою Киик-коба.

О последних работах по изучению позднепалеолитических стоянок в районе Черкес-кермена (Крым) сообщил Д. А. Крайнов (Москва). Докладчик охарактеризовал раскопки в навесе Земиль-коба II, давшем находки от позднего палеолита до эпохи средневековья.

О раскопках грота Мурзак-коба в 1938 г. сообщила С. А. Трусова (Гос. Эрмитаж). Как известно, в гроте в 1936 г. было найдено погребение двух кроманьонцев в тарденуазском слое. Раскопками 1938 г. была вскрыта вся площадь грота, обнаружены древние очаги, большое количество кремневого инвентаря и поделок из кости. Среди кремневых орудий встречены геометрические микролиты, скребки, резцы, проколки и т. п. Особо следует отметить находки костяных гарпунов. Выяснилось, что грот имеет три этапа своего образования, четко прослеживаемых по ярусам. Средний (второй) ярус грота был заселен в азильско-тарденуаэское время. Под осевшим скалистым полом второго яруса, на глубине более 150 см от нижней его границы, в глинистых, сильно щебнистых отложениях встречен еще один культурный горизонт; в нем найдено несколько десятков отщепов и осколков кремня, расположенных близ небольшого очажного пятна. Точно датировать этот комплекс находок пока трудно. Сравнивая материалы, добытые в процессе раскопок, с материалами из других стоянок, докладчик сделал ряд выводов, характеризующих позднепалеолитическое время в Крыму.

Н. И. Николаев (ГИН, Москва) ⁷ в докладе „Геология палеолита Крыма» дал новую и оригинальную геологическую схему увязки возраста пещерных поселений с образованием террасовых уступов речных долин Крымского нагорья.

М. 3. Паничкина (ИИМК) сделала сообщение о раскопках С. Н. Замятнина в Ахштырской пещере на р. Мзымта, Адлеровского района, Краснодарского края. Пещера содержит пять культурных слоев. Два нижних слоя относятся
к эпохе мустье, средний — к эпохе верхнего палеолита, и верхние слои — к неолиту. Наибольший интерес представляет находка ручного рубила в самом нажнем слое. Эта находка позволяет установить хронологическое взаимоотношение нижнего слоя Ахштырской пещеры с другими местонахождениями Кавказа.

О новых геологических и археологических наблюдениях, сделанных в Абхазии в 1938 г., доложил Л. Н. Соловьев (Сухуми). По инициативе Сухумского музея был обследован грот Холодней у Цебельды. В нем оказался хорошо выраженный тарденуазский слоя, содержащий, кроме кремневых орудий и костей животных, кости человека. В другом гроте, Кет-хабае, тоже обнаружены следы стоянки тардену аэского возраста. Аналогичные находки были сделаны и в одном из гротов в ущелье р. Кодора. В 1938 г. были обнаружены новые стоянки открытого типа, относящиеся к древнейшим этапам развития палеолита. Так, на стоянке Красный Яштух встречены орудия шельского типа с примесью мустьерских форм. На стоянке у с. Апухово собраны орудия мустьерских типов вместе с более древними формами орудий. Названные стоянки увязываются с морскими террасами.

Обзор последних работ по изучению памятников Колхидской низменности дал А. А. Иессен (ИИМК). К настоящему времени в Колхиде зарегистрировано около 500 различных памятников, датировка которых в большинстве своем остается не совсем ясной. Отсутствие памятников на этой территории от первого века н. э. до XVII в. н. э. свидетельствует об интенсивном заболачивании низменности в это время. Очередной задачей является уточнение датировки памятников. Это должно внести ясность в процесс и время заболачивания низменности.

Ряд докладов на конференция отразил большие успехи советской археологии в деле изучения новых территорий, где были обнаружены палеолитические памятники.

А. П. Окладников (ИИМК) выступил с докладом „Палеолитический грот Тешик-таш в Узбекистане». ⁸ Грот Тешик-таш расположен в долине р. Турган-дарьи, у кишлака Мачай. При раскопках грота вскрыто пять культурных слоев, отделенных друг от друга стерильными прослойками. Кремневый инвентарь, собранный при раскопках состоит из дисковидных н клеусов, грубых рубящих орудий, скребел, остроконечников и т. п. Среди раздробленных костей обнаружены костяные ретушеры и наковаленки. Весь собранный материал позволяет датировать стоянку мустьерским временем. Особенно ценной находкой в гроте было открытие погребения ребенка. Интересно отметить что остатки скелета неандертальского ребенка находились в окружении рогов козла. Стоянка является первой для Средней Азии, Сибири, а также Монголии и Манчжурии находкой мустьерских остатков культуры.

Антропологическим особенностям скелета из грота Тешик-таш был посвящен доклад М. А. Гремяцкого. ⁹ Докладчик подробно остановился на антропологических признаках скелета, которые он считает типично неандертальскими. B. И. Громова (Зоол. инст., Ленинград) в докладе „Млекопитающие мустьерской стоянки Тешик-таш в Средней Азии» охарактеризовала состав фауны из грота. Большинство костей принадлежит козлу, сибирскому козерогу, которые и сейчас населяют горы Азии. В небольшом числе найдены кости кабана, леопарда и барса, затем кости сурков и пищухи. Из степных животных могут быть отмечены кости лошади. Весь состав фауны не имеет существенных отличий от современного, это может быть обьяснено слабым влиянием ледниковых явлений на территорию Средней Азии.

О новой палеолитической стоянке у с. Остров, недалеко от г. Перми, на р. Чусовой сделал доклад М. В. Талицкий (ИИМК). Культурные остатки на Островской стоянке залегают под 11-метровой толщей отложений. Культурный слой заметен на срезе в виде линзы, длиной около 8 м, толщиной 8—10 см. Найдено несколько десятков кремневых и сланцевых орудий и отщепов. Интересна сланцевая плитка с двумя полосами, нанесенными красной краской. Фауна, найденная на стоянке, состоит из следующих видов: мамонт, носорог, северный олень и косуля (?) Датировка стоянки не переходит границы второй половины верхнего палеолита. Островская стоянка является самой северной палеолитической стоянкой в СССР. Открытие ее позво¬ляет поставить поиски стоянок палеолита в бассейне pp. Камы, Волги и др.

C. Н. Бибиков (ИИМК) в своем докладе „Палеолит Южного Урала» сообщил от открытии на территории Ю. Урала в бассейне р. Юрюзани палеолитических стоянок. Остатки встречены в двух пещерах — Бурановской и Ключевой. В обеих пещерах ясно прослеживались культурные слои, насыщенные угольками и костями животных, среди которых определены следующие виды: носорог, медведь, сев. олень, песец, лошадь, первобытный бык и т. д. Кремня в культурных слоях встречено немного, что объясняется почти полным отсутствием его в районе пещер и, следовательно, экономией расходования его первобытным человеком. Изученные стоянки представляют собой тип временных стойбищ, так как пещеры вследствие сырости вряд ли могли служить постоянными убежищами. Обнаружение стоянок на Ю. Урале дает перспективы увязки палеолита Европейской и Азиатской части СССР.

В. И. Громов дал обзор четвертич¬ной фауны, собранной за последнее время на Ю. Урале и на Островской палеолитической стоянке. Список фауны Урала заключает сейчас 34 вида. Наибольший интерес представляют остатки пещерного медведя и гиены (Усть-Катавская костеносная пещера), которые были известны только из Крыма. Палеолитическая фауна Ю. Урала в общих чертах обнаруживает сходство с фауной Крыма. Обработка фаунистических остатков даст возможность осветить историю развития фауны и ландшафта на этой территории.

Изучению сибирских стоянок был посвящен доклад Г. П. Сосновского (ИИМК) „Новые палеолитические местонахождения Южной Сибири». В докладе был дан обзор новых данных по палеолиту Ю. Сибири и соседних районов Центр. Азии. На Алтае С. М. Сергеевым обнаружена стоянка около г. Бийска у истоков р. Оби. Культурные остатки залегают в лёссовидном суглинке верхней и нижней надлуговой террасы. При разведочной раскопке вскрыто одно кострище. Найденные каменные орудия по типу близки к инвентарю поселения Сростки на р. Катуни. Докладчиком установлено наличие палеолита у западных склонов Алтая в долине р. Иртыша. Из района г. Кизыл-хото в верховьях р. Енисея (Тувинская Народная Республика) также имеется находка каменных орудий палеолитического типа. Интересные данные получены при выяснении распространения местонахождения древнекаменного века на юге Минусинской котловины. Они группируются по берегу древнего высохшего русла р. Енисея. В заключительной части доклада были высказаны соображения относительно хронологических отличий н региональных особенностей палеолитических памятников Сибири.

Изучению древнейшего периода в истории заселения крайних северных областей СССР был посвящен доклад Б. Ф. Землякова (Сов. секция IN QUA, Ленинград). В докладе о геологических условиях залегания „арктического палеолита» Земляков кратко остановился на характеристике этих памятников. Подчеркнув спорность и значительную трудность археологической датировки памятников „арктического палеолита», он изложил геологические условия залегания находок, приуроченных в районе побережья Арктического океана к древним пляжам, расположенным между границами трансгрессий Portlandia и Tapes II. Новые находки памятников, близких к арктическому палеолиту в бассейне Онежского озера (Медвежьегорск), по своим геологическим условиям отвечают, приблизительно, тому же времени, совпадающему с анциловым веком Балтики. Близость археологического материала и геологических условий позволяет сблизить новые находки с ранее известными мезолитическими памятниками побережья Арктического океана. Таким образом новые находки полностью подтверждают геологическую датировку, данную докладчиком ранее.

Г. Б. Никольский (Москва) в докладе „Остатки рыб в древних стоянках человека на территории СССР» остановился на характеристике остатков рыб, собранных на древних поселениях в различных районах Союза. Докладчик приходит к выводу, что ихтиофауна из палеолитической стоянки Сюрень I в Крыму носит современные черты (кроме нижнего слоя, где встречен лосось). Второй комплекс ихтиофауны собран на Новгород-Северской палеолитической стоянке, он также свидетельствует о том, что климатические условия были близки к современным. На стоянке найдены кости лосося, плотвы, леща, судака, сома, окуня и щуки. Значительно шире представлены остатки рыб из неолитических поселений, главным образом на севере Европейской части СССР. Материалы из Ладожского озера дают преобладающее число теплолюбивых форм (сом и др.), лососевые составляют всего 3—4%. Это явление объясняется связью Ладожского озера с Балтийским морем. Значительно больший интерес представляет фауна Белого моря в суббореольное время. Фауна бассейна Онеги дает 40% видов, не встречающихся в бассейне Белого моря. В общем же комплекс представляет собой типично понтийский, где значительное место занимают карповые (22%). В современных горизонтах они составляют всего лишь 1% Таким образом ихтиофауна из неолитических поселений носит более теплолюбивый характер.

С докладом „Значение пыльцевого метода для определения геологического возраста неолитических стоянок СССР» выступила И. М. Покровская (Ленинград). В последние годы пыльцевой метод начал применяться и в изучении палеолитических и мезолитических стоянок. Докладчиком обработана серия образцов из таких стоянок. Пыльцевой анализ является хорошим подсобным методом для более точного определения возраста стоянки и ее стратиграфического положения. Пока пыльцевой метод может с успехом применяться, главным образом, при изучении стоянок, расположенных в северной половине Европейской части СССР, так как для этого района имеется более или менее хорошо разработанная на основании данных пыльцевого анализа стратиграфическая схема четвертичных отложений. Пыльцевые диаграммы стоянок с Рыбачьего полуострова, у с. Вознесения на Онежском озере, района верхней Волги у Скнятина достаточно хорошо определяют возраст этих стоянок. Так, наиболее „молодой» является стоянка на Рыбачьем полуострове, которая датируется при помощи пыльцевой диаграммы субатлантическим периодом, стоянка у с. Вознесения будет несколько старше и относится к суббореальному времени, как и стоянки верхней Волги. Наиболее древней из интересных в отношении содержания пыльцы древесных пород является стоянка Скнятино. Она предположительно (встречено мало пыльцы древесных пород) датируется атлантическим периодом. По археологическим данным первые две стоянки являются неолитическими, последняя мезолитической.

М. М. Герасимов (ИИМК) поделился предпринятыми им в недавнее время опытами по реконструкции физического облика древнего человека. В основу проделанной работы М. М. Герасимов положил данные измерений толщины мускульного покрова лица современного человека (европейцев, монголов, негров). В ряде случаев докладчик использовал трупы и черепа. В разработке темы существенное значение приобрела рентгенография. Строение глаз докладчик реконструирует по показаниям внешнего края и формы орбиты, мягкие части носа — по данным лицевой части черепа. Реконструкция подбородка определяется направлением угла челюсти и т. д. Доклад сопровождался диапозитивами с готовых реконструкций неандертальского подростка (по черепу из Тешик-таш), кроманьонцев мужчины и женщины (по черепам из Мурзак-коба) и неолитического человека (по черепам из Оленеостровского могильника).

На заседании палеонтологической секции были заслушаны следующие доклады:

A. А. Браунер(Одесса) — „О домашних животных причерноморско-азовских степей в далеком прошлом».
B. И. Громовой — „История четвертичных лошадей».
Рощина (О д е с с а) — „О находках костей пещерного медведя в Одессе».
Г. А. Гапонова (Одесса) — „Палеонтологический материал из карстовых пещер у Одессы».
Е. И. Беляевой (Москва) — „Новые данные о палеонтологических находках в Поволжье и на Кавказе».
В. И. Зубаревой (Киев) — „Ископаемые плиоценовые и четвертичные птицы УССР».
Н. И. Бурчак-Абрамовича (Киев) — „Фауна верхнепалеолитических стоянок сел. Довгиничи и Ямбург».

Широко развернувшиеся прения по докладам, прочитанным на конференции, внесли много нового и оригинального в отдельные проблемы комплексного изучения четвертичного периода. На организованной в связи с конференцией выставке были показаны многочисленные экспонаты, послужившие иллюстрацией к сделанным докладам.

Участникам конференции была предоставлена возможность ознакомиться с коллекциями Исторического музея, Зоологического музея АН УССР, а также осмотреть место Кирилловской палеолитической стоянки и обнажения правого берега Днепра в районе Киева.

На заключительном заседании конференции была принята резолюция, отмечающая успехи исследований в 1938 г. и намечающая основные линии дальнейшей работы по наиболее актуальным проблемам, связанным с изучением четвертичного периода.

Необходимо отметить широкое гостеприимство, оказанное съехавшимся со всех концов Союза участникам конференции со стороны научной общественности Киева. Четко организованная работа коллектива Института археологии АН УССР во многом способствовала успешным занятиям конференции.

К содержанию 3-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры