Трейстер М. Троянские клады

Найденные при раскопках Генриха Шлимана в Трое с 1872 по 1890 год клады (Gotze 1902. S. 320-423; Schmidt 1902) хранятся в настоящее время в пяти музеях. С июля 1945 года в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве представлены тринадцать из семнадцати кладов, хранившихся в Берлине. Общее же количество обнаруженных при раскопках Шлимана кладов — девятнадцать; в работе Х. Шмидта, опубликованной в 1902 году, они обозначены латинскими литерами от A до S. В настоящее время, судя по исследованиям Д. Истона, разделившего некоторые клады, можно предполагать, что в ходе раскопок Шлимана был найден двадцать один клад или комплекс находок. В Москву попали находки, отнесенные в 1939 году немецкими специалистами к категории «невосполнимых», преимущественно изделия из драгоценных металлов и камня (Кат. Москва 1996; Трейстер 1996. C. 197-240). Другие предметы из тех же кладов, главным образом изготовленные из бронзы и глины (всего 414 инвентарных номеров, из кладов A, K, Q, S), были переданы в сентябре 1945 года через Москву в Государственный Эрмитаж (Шлиман. Петербург. Троя 1998. С. 229-231. № 88-113; Бертрам, Голдман 1998. С. 63). Несколько ювелирных изделий и 1761 золотая бусина, происходящие, вероятно, из кладов А (или D) и G, были переданы в собрание Национального археологического музея в Афинах Софией Шлиман после смерти Генриха Шлимана (Kat. Athen 1990. P. 83, 85, 149-152. Nos. 5-8; Kat. New York 2003. P. 264, 267. Nos. 168a-d, 171, 172). Значительно более представительная коллекция хранится в собрании Археологического музея в Стамбуле — предметы происходят из кладов A, C, D, F, J и O и были переданы Шлиманом турецкой стороне по договору о разделе находок (Hazirlayan, Esin 1991. P. 33-47; Siebler 1994. S. 46-48. Abb. 58-60; Трейстер 1996. C. 197-198; Kat. New York 2003. P. 266, 268-269. Nos. 170a, 173a; Sazci, Treister 2006. S. 208-215. Abb. 1-2, 4-6). Наконец, некоторые предметы — в частности, ряд серебряных сосудов из клада А, а также некоторые находки из бронзы — хранятся в Берлине (Griesa 1992. S. 391-396; Born 1997. S. 110-121; Saherwala 2008. S. 11-17).

Вместе с кладами из раскопок Шлимана следует рассматривать и так называемый клад из Троады, хранящийся в Университетском музее в Филадельфии (Bass 1966; Bass 1970; Treister 2002. P. 250; Kat. New York 2003. P. 265, 268-269. Nos. 169a, 173b; Betancourt 2006. P. 89-96; Sazci 2007. P. 338¬343), а также отдельные украшения из музеев и частных коллекций (Easton 2000. P. 239-250; Sazci 2007. P. 344-353 с лит.).

За семнадцать лет, прошедших со времени написания статьи, посвященной кладам (Трейстер 1996. C. 197-240), для каталога московской выставки, при изучении троянских находок появились новые данные, которые мы постараемся учесть в предлагаемом читателю обзоре.

Обстоятельства находок

Обстоятельства находок дают основание предполагать различный характер кладов. Часть из них (клады A, L и J) была спрятана в районе ворот оборонительной стены (см. по этому поводу возможную интерпретацию места находок: Bobokhyan 2009. P. 45 — городские ворота как место, около которых была организована торговля). Другие представляют собой находки из жилых домов и случайные находки на городище (клады B, Ha, N, O, Q и S). Некоторые считались инвентарем погребений (клад R) или предположительно относились к таковым (клады C, D, E, F, K и M) (см. подробнее: Sazci 2006. P. 246-247; Sazci, Treister 2006. S. 209-211. Abb. 3; Sazci 2007. P. 360-361).

На сегодняшний день, с учетом новейших публикаций, можно добавить следующее. Относительно клада R: связи его со скелетом, позднее обнаруженным на этом участке, возможно, нет, и клад происходит из слоя пожара над стенами мегаронов IIA и IIB (Easton 2002. P. 132-133; UnlQsoy 2010. S. 20), что, впрочем, не исключает возможности происхождения вещей из «нескольких разрушенных погребений периода Трои II» (Easton 2002. P. 24). Это же касается, по мнению Д. Истона, и кладов S1-2 (Easton 2002. P. 226, 244; UnlQsoy 2010. S. 25). Из этого же слоя, перекрывающего мегарон IIA, происходит клад N (Easton 2002. P. 23-24, 141, 161; UnlQsoy 2010. S. 21). Г. Сачи полагает, что клад R мог быть инвентарем трупосожжения и не исключает подобное же объяснение для кладов D, E и F (Sazci 2007. P. 360-361).

Клад А происходит из слоя пожара над разрушенной оборонительной стеной периода Трои II (Easton 2002. P. 296; UnlQsoy 2010. S. 28). Клад B был найден в слое сырцового кирпича, вероятнее всего, над разрушенной оборонительной стеной среднего периода Трои II — точные обстоятельства находки его не могут быть реконструированы (Easton 2002. P. 252, 259; UnlQsoy 2010. S. 25-26). Д. Истон не исключает того, что клады A и B являлись на самом деле единым кладом (Easton 2002. P. 252, 259), впрочем, по мнению Г. Сачи, клад B происходит из мегарона IID (Sazci 2007. P. 361).

Клады R1, G и D были, вероятно, найдены in situ внутри мегарона IIA (Easton 1997. Fig. 86; UnlQsoy 2010. S. 183; Sazci 2007. P. 361).

Состав и характер кладов

Троянские клады включают разнообразные категории предметов: украшения, посуду, утварь, оружие, металлические слитки, а также заготовки и полуфабрикаты изделий.

Наиболее выразительную часть кладов образуют украшения, к которым относятся диадемы, серьги, височные кольца, браслеты, бусы, пронизи и подвески, а также булавки (см. подробно: Трейстер 1996. С. 198-216).

Ил. 1. Большая диадема из клада А: 1 - общий вид с лицевой стороны; 2 - боковые цепочки с подвесками, вид с оборотной стороны (ГМИИ)

Ил. 1. Большая диадема из клада А: 1 — общий вид с лицевой стороны;
2 — боковые цепочки с подвесками, вид с оборотной стороны (ГМИИ)

2, деталь

2, деталь

Наиболее редкие среди них — диадемы с подвесками, две из которых, так называемая большая (Кат. Москва 1996. № 10) (ил. 1) и малая (Кат. Москва 1996. № 11), а также узкая налобная лента (Кат. Москва 1996. № 12) — происходят из клада А.

Серьги могут быть разделены на две группы: в форме корзиночек и в форме лунниц. Серьги в форме корзиночек из кладов A, C, E, F, Ha и J различаются между собой по конструкции корпуса, способу крепления подвесок, их количеству, форме листочков, прикрепленных к цепочкам, и подвесок (ил. 2, 1-3). Есть основания предполагать эволюцию этого типа украшений от сложных, с набранным из отдельных проволочек корпусом, к более простым, корпус которых согнут из пластин с прочерченными линиями, имитирующими отдельные спаянные проволочки (Трейстер 1996. С. 200¬202). Серьги в форме лунниц из кладов A, D, N сделаны либо из одной, либо из двух толстых спаянных долек каждая и украшены зернью (ил. 2, 4-5); с точки зрения орнаментации каждая пара серег представляет самостоятельный вариант (Кат. Москва 1996. С. 203).

В троянских кладах были найдены височные кольца двух типов: дольчатые в виде полуколец, спаянных из различного числа проволочек (от трех до семи), и украшения в виде полуторавитковых спиралей. Дольчатые височные кольца образуют наиболее представительную группу украшений из кладов A, D, E, F, J, N и R (ил. 2, 6-8); среди них преобладают золотые кольца, а большая часть серебряных происходит из клада N (Кат. Москва 1996. С. 204-207). При раскопках 1996 года за пределами ранней городской стены Трои II было найдено аналогичное золотое височное кольцо (Korfmann 1997. S. 24. Abb. 13; Sazci, Korfmann 2000. S. 94. Abb. 1). На фоне неорнаментированных колец выделяются образцы, украшенные напаянными розетками, из кладов J (Кат. Москва 1996. № 157; Treister 2002. P. 250. Fig. 5) (ил. 3, 3), D (Kat. Istanbul 1983. P. 136. Fig. 346; Kat. Tokio 1985. No. 65.3), а также из клада, хранящегося в Филадельфии (Bass 1970. P. 337. No. 19. Pl. 86, 19; Treister 2002. P. 251. Fig. 7).

Пять полностью сохранившихся браслетов из золота и серебра трех типов происходят из кладов A, F и N, при этом с точки зрения художественного исполнения наибольший интерес вызывают украшенные двойными спиралями пластинчатые браслеты из клада F, хранящиеся в Москве (Кат. Москва 1996. № 123; Трейстер 1996. С. 207; Treister 2002. P. 251. Fig. 6) (ил. 3, 1) и Стамбуле (Kat. Istanbul 1983. P. 37. Fig. 349; Kat. Tokio 1985. No. 67; Sazci, Treister 2006. S. 214. Abb. 5 — внизу; Sazci 2007. P. 242, F-S2). Золотые и серебряные гривны из гладкого или крученого прута были обнаружены в кладах A, J и N (Трейстер 1996. С. 208-209).

Ил. 2. Серьги и височные кольца (ГМИИ). Серьги: 1 - клад А; 2 - клад J; 3 - клад F; 4 - клад N; 5 - клад A. Височные кольца: 6 - клад A; 7 - клад А; 8 - клад A

Ил. 2. Серьги и височные кольца (ГМИИ). Серьги: 1 — клад А; 2 — клад J; 3 — клад F;
4 — клад N; 5 — клад A. Височные кольца:
6 — клад A; 7 — клад А; 8 — клад A

В большинстве кладов были найдены бусы, пронизи и подвески из золота, серебра, бронзы, сердолика различных типов (Трейстер 1996. С. 209-214), среди которых отметим находки пронизей с четырьмя спиральными завитками в кладах D и J (Кат. Москва 1996. № 116, 161). Одной из характерных форм являются также так называемые бабочковидные пронизи, представленные многочисленными находками в кладе А, а также несколькими экземплярами из конгломерата в кладе N (Кат. Москва 1996. № 92, 235). Особое внимание привлекают две янтарные бусины из клада L (Кат. Москва 1996. № 227-228).

На фоне булавок простых форм (Трейстер 1996. С. 214) выделяются происходящие из клада О две золотые булавки, входящие в число наиболее совершенных образцов ювелирного искусства. Обнаруженные примерно в метре одна от другой, возможно, они относятся к разным эпохам. Одна из этих булавок имеет плоскую цилиндрическую головку, украшенную по обеим сторонам одиннадцатилепестковыми розетками и спиралями. Есть основания предполагать, что лепестки были изначально украшены эмалью в технике клуазонне (Кат. Москва 1996. № 240; Трейстер 1996. С. 216). Булавка с головкой, образованной прямоугольной пластиной с филигранным орнаментом, украшенной по верхнему краю шестью миниатюрными двуручными сосудиками (Кат. Москва 1996. № 239; Трейстер 1996. С. 215-216; Sazci, £ali§-Sazci 2002. S. 459, 460. Abb. 3) (ил. 3, 2) имеет ближайшей аналогией золотую булавку из клада, хранящегося в Филадельфии (Bass 1970. P. 335. Nо. 1. Pl. 86, 1; Sazci, £ali§-Sazci 2002. S. 460, 461. Abb. 7; Sazci 2007. P. 342, Tr-S19), хотя булавки более простых форм, украшенные спиралями и одиночными воспроизведениями сосудов известны среди находок из кладов D и O (Sazci 2007. P. 224-225, D-S18; P. 296, O-S2; P. 298); еще одна подобная булавка происходит из раскопок К. Блегена в Трое (Sazci, £ali§-Sazci 2002. S. 457-461. Abb. 1, 4).

Серия предметов может быть определена как заготовки и полуфабрикаты ювелирных изделий (Трейстер 1996. С. 217-218). К ним относятся, в частности, узкие пластинки с нерегулярно пробитыми отверстиями, происходящие из кладов А (Кат. Москва 1996. № 101) и F (Кат. Москва 1996. № 124; Saczi, Treister 2006. S. 214. Abb. 5 — в центре), возможно являющиеся заготовками для изготовления бус. Неясна до конца функция происходящих из клада F кованых золотых стержней с обрубленными концами; с одной стороны стержни покрыты регулярными неглубокими насечками, при этом прямой зависимости между весом стержня и количеством отрезков нет (Кат. Москва 1996. № 128-132; Sazci, Treister 2006. S. 214. Abb. 5 — вверху). Не исключено, что они могли быть полуфабрикатами и заготовками для создания ювелирных изделий и одновременно являлись прообразом денег.

Одиннадцать сосудов из золота (ил. 4), серебра (ил. 5) и бронзы происходят преимущественно из кладов A и B (Трейстер 1996. С. 219-222; Born 1997. S. 110-121). Кубки, выкованные из цельных листов металла, представлены в золоте и серебре (Кат. Москва 1996. № 6-7, 103; Трейстер 1996. С. 221). Особого внимания заслуживает золотой так называемый соусник, который, очевидно, долгое время использовался, прежде чем попал в состав клада А; скорее всего, в процессе использования один из его носиков-сливов был раскован (Кат. Москва 1996. № 5; Трейстер 1996. С. 221) (ил. 4, 3). Шаровидная фляга (Кат. Москва 1996. № 4; Трейстер 1996. С. 220-221) с орнаментом в виде трех ярусов ромбов на тулове, вероятно, имела оплетку из органического материала (ил. 4, 1). В кладе А и среди отдельных находок имеются три антропоморфных сосуда, выкованных из цельных кусков тонкого серебра (Кат. Москва 1996. № 2-3, 259; Трейстер 1996. С. 220) (ил. 5,1; ил. 6, 2). Так называемая фиала, изготовленная из бронзы (Кат. Москва 1996. № 1; Трейстер 1996. С. 219-220), к которой, вероятно, относится ручка, находящаяся в коллекции Эрмитажа (Шлиман. Петербург. Троя 1998. № 89), один из фрагментов которой по-прежнему хранится в Берлине, была определена К. Биттелем как вместилище-сковорода — Stielpfanne (Bittel 1959. S. 1-7). На первый взгляд, предложенная К. Биттелем реконструкция представляется весьма убедительной, однако размеры троянской находки и соотношение диаметра вместилища и длины ручки отличают ее от находок сковород из Троады; неясно и функциональное назначение сосуда.

Особый интерес вызывают две антропоморфные фигурки, одна из которых — бронзовая, отлитая по восковой модели, — происходит из клада K (Кат. Москва 1996. № 165; Трейстер 1996. С. 218-219) (ил. 6, 1). Не исключено, что изначально фигурка могла украшать металлический культовый сосуд (Treister 2002. P. 253-254), так как глиняный сосуд с двумя подобными фигурками был найден в Трое при раскопках мегарона к северу от ворот FO (Sazci, Korfmann 2000. S. 97. Abb. 7; Sazci 2001. S. 386, 388. Abb. 433; Cali^-Sazci 2006. S. 206, 208. Abb. 7; Sazci 2007. P. 91-93. Figs. 60, 61) (ил. 6, 3).

Ил. 3. Сходные элементы декора в украшениях из кладов F,Ju О: 1 - браслет из клада F (общий вид и детали); 2 - булавка из клада О (общий вид и деталь); 3 - височное кольцо из клада J (FMHH)

Ил. 3. Сходные элементы декора в украшениях из кладов F,Ju О:
1 — браслет из клада F (общий вид и детали); 2 — булавка из клада О (общий вид и деталь); 3 — височное кольцо из клада J (FMHH)

Топоры-молотки, набалдашники и линзы из полированного камня происходят из клада L. Из четырех парадных топоров-молотков, втулки которых украшены рядами мелких шишечек, валиками и дорожками орнамента типа «елочка» (он нанесен тонкими косыми насечками) и которые относятся к шедеврам камнерезного искусства эпохи бронзы (Кат. Москва 1996. № 166-169; Трейстер 1996. С. 222-225), один, дошедший до нас в поврежденном состоянии, выполнен из лазурита (Кат. Москва 1996. № 169) (ил. 7). Остальные три, вырезанные из серо-зеленого минерала типа нефрита и жадеита, судя по их великолепной сохранности, практически не использовались.

Ил. 4. Золотые сосуды из клада А (ГМИИ): 1 - фляга с шаровидным туловом; 2 - кубок; 3 - соусник

Ил. 4. Золотые сосуды из клада А
(ГМИИ): 1 — фляга с шаровидным
туловом; 2 — кубок; 3 — соусник

Шесть прозрачных грибовидных набалдашников из горного хрусталя, которые на основании размеров, пропорций и деталей отделки можно условно разделить на три пары (Кат. Москва 1996. № 170-175; Трейстер 1996. С. 225-227), могли использоваться в качестве наверший жезлов или булав либо, с учетом парного характера находок, для украшения предметов парадной мебели, например тронов. Нельзя исключать, впрочем, по аналогии с подобными находками в шахтовых гробницах Микен, их использование в качестве наверший рукоятей мечей или кинжалов (Трейстер 1996. С. 226 с лит.). Кроме набалдашников в кладе L была найдена серия предметов из горного хрусталя иного назначения (Трейстер 1996. С. 227-228). Все так называемые линзы, прозрачные и плоско-выпуклые, имеют разную форму, а на некоторых есть следы окислов бронзы и железа. Большинство из них представлено маленькими пластинками округлой формы (Кат. Москва 1996. № 176-216). Лишь две большие круглые линзы (Кат. Москва 1996. № 229, 230), в центре одной из которых было просверлено отверстие, могли использоваться в качестве увеличительных стекол. Эта точка зрения, высказанная относительно линзы без отверстия еще А. Гетце (Gotze 1902. S. 340), заслуживает внимания не только потому, что линза дает примерно двухкратное увеличение, но и в связи с находками подобных предметов на Крите, Кипре в Малой Азии (Трейстер 1996. С. 227 с лит.).

В некоторых из троянских кладов были найдены также оружие и инструменты из бронзы (см. обзор: Sazci, Treister 2006. S. 213). Количественно выделяются ножи, долота, тесла, кинжалы и наконечники копий.

Тесла обычных для эпохи ранней бронзы типов — с расширяющимся лезвием и закругленным верхним концом — происходят из кладов A, C, E, F и K (Шлиман. Петербург. Троя 1998. № 93-95). На закругленном конце тесла может быть отверстие, как на экземпляре из клада К (Шлиман. Петербург. Троя 1998. № 106).

Кинжалы, напротив, представлены разнообразными типами, происходящими из кладов A, F и S. В сечении клинки линзовидные или трапециевидные. На коротких выступах в ряде случаев сохранились заклепки или имеются отверстия для крепления рукоятей (Шлиман. Петербург. Троя 1998. № 98-103, 113).

Все наконечники копий, представленные находками из кладов А (Шлиман. Петербург. Троя 1998. № 97, 103) и К (Шлиман. Петербург. Троя 1998. № 109), черенковые и относятся к так называемым кипрским. На лопастях некоторых наконечников копий имеются по два продольных сквозных отверстия, расположенных симметрично по отношению к нервюре (Шлиман. Петербург. Троя 1998. № 103, 109).

Ил. 5. Серебряные сосуды из клада А: 1 - флакон, общий вид и крышка (ГМИИ); 2 - флакон, общий вид - реконструкция; деталь - петлевидная ручка (МПДИ, Берлин)

Ил. 5. Серебряные сосуды
из клада А: 1 — флакон, общий
вид и крышка (ГМИИ); 2 — флакон,
общий вид — реконструкция;
деталь — петлевидная ручка
(МПДИ, Берлин)

Особое внимание следует обратить на фрагмент навершия из клада L (Кат. Москва 1996. № 226). Результаты химического анализа свидетельствуют о том, что оно железное (Gotze 1902. S. 423; Schmidt 1902. S. 244). Данный предмет относится к древнейшим изделиям из железа (Трейстер 1996. С. 237-238).

Относительная и абсолютная хронология кладов

Анализ взаимовстречаемости в комплексах кладов отдельных категорий вещей, а также стилистический анализ памятников позволил мне в свое время предположить, что имеются более или менее весомые данные для синхронизации одиннадцати из тринадцати хранящихся в Москве комплексов, а значит, прийти к выводу о синхронности (в пределах бытования представленных в кладе вещей) практически всех троянских кладов, за исключением поздних кладов Hb и P, принадлежащих, очевидно, к периоду Трои VI.

В частности, достаточно весомы основания для синхронизации клада F не только с кладом А, но и с кладами J и О. Так, на браслете (клад F) и на височном кольце (клад J) в аналогичной технике выполнены розетты с полусферическими выпуклостями в центре в рифленом незамкнутом ободке, что позволяет отнести изделия к работе одного мастера или мастерской (ил. 3, 1, 3). Интересно, что подобная розетка украшает и серьгу из клада, хранящегося в Филадельфии, представляющую собой гибрид височного кольца из пяти долек и серьги в форме корзиночки с подвесками (Bass 1970. P. 337-338; No. 19. Pl. 86. Fig. 19; Sazci 2007. P. 341, Tr-S17). При этом цепочки подвесок других серег, в форме корзиночек, из клада в Филадельфии скреплены между собой узкими пластинками-разделителями (Bass 1970. P. 336; Nos. 5-6. Pl. 85. Fig. 5-6; Kat. New York 2003. P. 368. No. 173b; Sazci 2007. P. 339, Tr-S3-S4), то есть в точно такой же технике, что и цепочки большой диадемы из клада А (см.: Treister 2002. P. 263. Fig. 9; Sazci 2007. P. 171, A1-S1) (ил. 1, 2). К аналогичному выводу мы приходим, сравнивая детали браслетов из клада F и булавки из клада О (Трейстер 1996. С. 199, 208, 215, 231; Treister 2002. P. 250) (ил. 3, 1, 2). Предложенная нами гипотеза о возможно¬сти изготовления этих изделий в одной мастерской принята в настоящее время и другими исследователями (Laffineur 2002. P. 240).

Ил. 6. Фигурка как возможный элемент декора сосуда: 1 - бронзовая фигурка из клада K (ГМИИ); 2 - серебряный флакон из клада А (ГМИИ); 3 - глиняный сосуд из Трои (мегарон на участке G6; Чанаккале, Археологический музей; по: Sazci 2007)

Ил. 6. Фигурка как возможный элемент декора сосуда: 1 — бронзовая фигурка из клада K (ГМИИ); 2 — серебряный флакон из клада А (ГМИИ);
3 — глиняный сосуд из Трои (мегарон на участке G6; Чанаккале, Археологический музей; по: Sazci 2007)

Особое внимание привлекает датировка клада L. Хотя парадные троянские топоры-молотки имеют довольно близкие параллели в находках из Бородинского клада в Бессарабии, предположительно изготовленных из нефрита саянских месторождений (см.: Kaiser 1997. S. 16. Taf. II, 1-4; см. также статью Н. И. Шишлиной о Бородинском кладе в настоящем каталоге), богатый декор этих предметов настолько своеобразен, что оснований датировать их, а соответственно, и весь клад XVII-XVI веками до н. э., как это делают некоторые исследователи (см.: Никулина 1999. С. 218-228), нет (Kaiser 1997. S. 115; Treister 2002. P. 254). В известной степени параллель этому декору, но не в форме рядов шишечек (ил. 7), а в виде ромбических выступов, расположенных между диагональными линиями, мы находим на втулке бронзового топора-молотка из гробницы E в могильнике Аладжауюк (Ko§ay 1951. P. 64. Pl. 166, 1 E 7; Kat. Tokio 1985. No. 57), которая датируется второй половиной III тыс. до н. э., хотя не исключено, что относится и к первой половине III тыс. до н. э. (http://www.bergbaumuseum.de/web/am-alaca-hoyuk). Очевидно, речь не идет о случайном совпадении, так как декор втулок троянских топоров-молотков свидетельствует о том, что они являлись воспроизведением металлических топоров.

Ил. 7. Лазуритовый топор из клада L, общий вид и деталь (ГМИИ)

Ил. 7. Лазуритовый топор из клада L, общий вид и деталь (ГМИИ)

Сравнение отдельных находок из кладов с параллелями, происходящими из датированных погребений некрополя Ура в Месопотамии показало, что золотой соусник из клада А (ил. 4, 3) может быть сопоставлен с овальными чашами из погребений царского некрополя, датирующимися III раннединастическим периодом, или ок. 2600-2334 годов до н. э. Месопотамские параллели ручкам в виде двойных выступов с вертикальными отверстиями на флаконе (Кат. Москва 1996. № 3) (ил. 5, 1) и фрагментированном сосуде с шаровидным туловом (Koch, Born 2001. S. 252-266) (ил. 5, 2) из клада А, широко представленные на сосудах из бронзы и драгоценных металлов из царского некрополя Ура (MQller-Karpe 1993. S. 129. Taf. 58. Nr. 819, 826, 827; Taf. 59, 60; MQller-Karpe 2004. S. 48-49. Nr. 1050-1051, 1058-1063; Taf. 62-63; cм. также: Weber, Zettler 1998. P. 128-132. Nos. 97-104) и других памятников Месопотамии (MQller-Karpe 2004. S. 5. Nr. 64. Taf. 6; Helwing, MQller 2004. S. 92. Nr. 2283. Taf. 139) показали, что в большинстве своем они встречаются на сосудах из погребений периода IIIa, которые датируются в рамках 2600-2500 годов до н. э. (см. подробно: Treister 2002. P. 246-250). Близкими параллелями носикам-сливам троянского соусника являются сливы керамических сосудов, возможно светильников или сосудов для возлияний, известных по находкам в Лерне на Пелопоннесе и на Кикладах и являвшихся одной из ведущих керамических форм II раннеэлладского периода и переходного периода к III раннеэлладскому. Четыре типа таких сосудов, относящиеся к фазам Лерна IIIA-IIID, датируются примерно между 2600 и 2200 годами до н. э. (Maran 1998. Teil I. S. 10, 15; Teil II. Taf. 10, 1-4; 80). Подобные по форме золотые сосуды хранятся в Лувре и Музее Израиля (Weinberg 1969. P. 3-8; Reinholdt u. a. 2008. S. 83).

В середине 1990-х годов Д. Истоном была разработана относительная и абсолютная хронология троянских кладов, во многом базирующаяся на разработках К. Биттеля (Bittel 1959. S. 18-19), который впервые разделил клады на: 1) закрытые комплексы, найденные в цистовой конструкции (A) и в керамических сосудах (C, D, F, E, I, M); 2) находки, сделанные при расчистке полов и слоев разрушений зданий (B, D, J, K) и 3) находки с неопределенным контекстом, которые можно рассматривать как случайные (O, K, R, S; о контексте находки R см.: Easton 2002. P. 102, 132-133; Unlusoy 2010. S. 20). Согласно периодизации Истона, основанной на анализе известных и реконструируемых обстоятельств находок, к ранней группе кладов, относящейся к средней фазе Трои II, которые не были спрятаны преднамеренно, а найдены на полах помещений или в слоях разрушенных зданий, принадлежат клады R1-2, N, G и Q. Следующая хронологическая группа представлена специально спрятанными кладами, к которым принадлежат комплексы A, B, C, J, F и L, относящиеся к позднему периоду Трои II. К этой же группе Истон относил и клады, не спрятанные специально, — D, K, E, O S1-2 (Easton 1997. P. 194-197). Касаясь абсолютной хронологии кладов в связи с публикацией серег в форме корзиночек, хранящихся в Пфорцхайме и выставленных на аукционе Кристи, параллели которым происходят из троянских кладов A, C. E, J, то есть поздних, по его классификации, Д. Истон полагает, что они происходят из горизонта, погибшего в пожаре ок. 2250/2150 годов до н. э. (Easton 2000. P. 249).

Придерживаясь разделения кладов на две группы — специально спрятанных и «случайных», К. Баххубер (Bachhuber 2009. P. 1-18) разбивает клады также на две хронологические группы, при этом он использует информацию о контексте находок, представленную Д. Истоном, в том числе в его опубликованной в 2002 году диссертации (Easton 2002). К ранней, которая объединяет так называемые unintentional deposits, он относит клады R1, N, G и Q, связывая их с разрушением мегаронов, произошедшим в конце XXV века до н. э., к поздней — так называемые intentional deposits, клады A, B, C, J, F. L, которые он относит к периоду поздней Трои II — Трои III, в абсолютных датах — к XXIV-XXIII векам до н. э. (Bachhuber 2009. P. 3. Fig. 2, 6). Не совсем понятно, в какой хронологический горизонт при этом попадают клады D, K, E, O S1-2, которые Истон также относил к поздней группе.

Существуют и другие точки зрения на хронологию кладов. Так, стратиграфический анализ реконструированных М. Корфманом обстоятельств находки клада А с учетом известных на тот момент первых результатов анализов 14С привел исследователя к выводу о том, что этот клад может датироваться временем ок. 2500 года до н. э. или относиться даже к несколько более раннему времени (Korfmann 2001-I. S. 224-225; Korfmann 2001-II. S. 378-380). Подробное исследование обстоятельств находок кладов, уточнение их стратиграфических позиций позволило Г. Сачи разделить комплексы, относящиеся к периоду Трои II, на три хронологические группы. К древнейшим он относит клады А и O. Ко второй группе — клады B, G, J, L, N, Q, возможно и клады C, O и R, а также отдельные находки золотых украшений из раскопок К. Блегена и М. Корфмана, принадлежащие к периоду функционирования мегаронов. Наконец, клады D, E, F, K, M, возможно, также клад R и золотые украшения из слоя Троя IIg (по стратиграфической схеме К. Блегена) и находки из мегарона на участке FG6 отнесены исследователем к позднейшей фазе периода Трои II. При этом для каждой группы комплексов приводятся калибрированные даты по 14C: для первой — 2670-2570, второй — 2650-2350, для третьей — 2290-2190 годы до н. э. (Sazci 2006. S. 247; Sazci, Treister 2006. S. 215; Sazci 2007. P. 361). Как видно, безупречной эту схему назвать нельзя. Во всяком случае, клад О попадает и в первую, и, возможно, во вторую группу, а клад R — или во вторую, или в третью. Также вызывает сомнение отнесение достаточно убедительно синхронизируемых на основании анализа вещей кладов А, O и D, F — первых двух к древнейшей, а последних двух — к позднейшей группе.

Как видно, наблюдения, основанные на анализе взаимовстречаемости предметов в кладах с привязкой их к абсолютным хронологиям Междуречья, и наблюдения, основанные на анализе имеющейся информации об обстоятельствах находок кладов и реконструкции контекста их находок, дают различные результаты. Впрочем, наблюдения над реконструируемым контекстом находок приводят различных исследователей в некоторых случаях к диаметрально противоположным выводам, касающимся в том числе особенно важных кладов — таких, как A и L.

В недавно защищенной диссертации С. Юнлюсоя, посвященной Трое периода II, суммированы все имеющиеся на сегодняшний день данные по калибрированным 14С анализам (UnlQsoy 2010. S. 173-175. Taf. 120). Эти данные на сегодняшний день не позволяют растягивать клады на столетия: очевидно, что начало фазы IIa1 относится к началу XXV века до н. э., тогда как фазы IIb2, 4 относятся к концу этого столетия и началу XXIV века до н. э. Хотя убедительных оснований для датировки фазы IIc нет, серия анализов для периода Троя III позволяет достаточно уверенно относить его начало примерно к 2200 году до н. э., а период перехода от Трои II к Трое III — к началу XXIII века до н. э. (UnlQsoy 2010. S. 177-178. Taf. 130). Все это позволяет вполне убедительно датировать большую часть кладов XXV-XXIV веками до н. э. Это, конечно, не исключает того, что отдельные предметы из древнейшего клада А — такие, как соусник, — могли быть изготовлены еще в XXVI веке до н. э.

Аналогии находкам из троянских кладов в Анатолии, на Переднем Востоке, в бассейне Эгейского моря и на Балканах

Месопотамские параллели неоднократно отмечались для некоторых ювелирных изделий из троянских кладов и из клада, хранящегося в Филадельфии, в частности, для бус с четырьмя завитками, для серег с подвесками (Bass 1966. P. 37-39; Maxwell-Hyslop 1989. P. 215-223; Reinholdt 1993. S. 22-24; Laffineur 2002. P. 238-239; Aruz 2003. P. 243-244). Мы также касались месопотамских параллелей, происходящих из царского некрополя Ура, рассматривая золотой соусник (ил. 4, 3) и серебряные флаконы из клада А (ил. 5). А. Мюллер-Карпе предполагал, что соусник из Трои мог быть изготовлен в Месопотамии (MQller-Karpe 1993. S. 129, 187), впрочем, нельзя исключать и его местное изготовление по привозному образцу, учитывая и тот факт, что ручки в виде двойных трубочек на антропоморфном флаконе с большей долей вероятности заимствованы также из Месопотамии, где они, однако, использовались не на флаконах, а на овальных чашах. При этом антропоморфные сосуды не известны в Уре, но представлены в Северо-Западной Малой Азии, откуда происходят также их подражания в керамике (Treister 2002. P. 246-249). Отметим, что и на некоторых флаконах из драгоценных металлов (Кат. Москва 1996. № 2, 259; Muscarella 1974. No. 1) и на керамических сосудах ручки представляют собой муфты на прямоугольных основаниях с одним вертикальным отверстием (ил. 6, 2). Заслуживает внимания использование подобных ручек на керамических сосудах из Северной Сирии и Киликии. В связи с этим важное значение имеет атрибуция золотой фляги с шаровидным туловом (Кат. Москва 1996. № 4), которую обычно связывают с так называемыми сирийскими керамическими флягами (см.: Трейстер 1996. С. 220 с лит.; Sazci, Cali§-Sazci 2002. S. 462-465. Abb. 12; Zimmermann 2002. S. 53. Abb. 2; Zimmermann 2005. Fig. 3; §ahoglu 2005. P. 345. Note 6; Rahmstorf 2006. S. 55-57. Abb. 5; Efe 2007. P. 58-59. Fig. 13). Внимание привлекает также серебряный двуручный сосуд из клада А, хранящийся в Берлине. Внутри этого сосуда были обнаружены следы ткани, в которую изначально были завернуты золотые украшения, положенные в сосуд (Born, Volling 2006. S. 64; Volling et al. 2012. P. 531-538). Предполагается, что аналогичный сосуд изображен на аккадской стеле из района Насирии с изображением выноса военной добычи (Born, Volling 2006. S. 66-67. Abb. 9).

Другое направление связей уводит нас в Центральную Анатолию. Троянские золотые и серебряные кубки (ил. 4, 2) имеют близкие аналогии среди серебряных кубков из клада А в Эскияпаре (Toker 1992. P. 52-53. Nos. 28-29; OzgQi;, Temizer 1993. P. 617-61. Fig. 45-46. Pl. 116, 3-4). Из этого же комплекса происходят близкие параллели многим типам золотых бус и подвесок (см. подробнее: Трейстер 1996. С. 212-213; Laffineur 2002. P. 237-238).

Некоторые ювелирные изделия, найденные в троянских кладах, получили довольно широкое распространение.

Хотя с точки зрения формы и конструкции обе троянские диадемы из клада А уникальны, подвески в виде «идолов», украшающие диадемы и серьги в форме корзиночек, находят параллели на широком пространстве от Балкан и Эгейского бассейна на Западе до Сирии и Месопотамии на востоке (см. подробнее: Трейстер 1996. С. 199-200; Sazci, Treister 2006. S. 213). Височные кольца с различным количеством долек известны в Эгейском бассейне (Полиохни), северной (Чорум), центральной (клад А в Эскияпаре) и Юго-Западной Анатолии (Тарс), Иране (Сузы) и в Румынии (см. подробнее: Трейстер 1996. С. 205, 207; Sazci, Treister 2006. S. 213). Также в Полиохни и Эскияпаре имеются параллели серьгам в форме корзиночек (см. подробнее: Трейстер 1996. С. 201-202; Kat. New York 2003. P. 268-269, 271. Nos. 173a, 174). Параллели круглопроволочным гривнам с шишечками на концах известны как в Эскияпаре, так и в Эгейском бассейне (Полиохни, Левкас на острове Итака; см. аналогии: Кат. Москва 1996. № 75; Трей¬стер 1996. С. 209). Чрезвычайно широко были распространены два типа пронизей из троянских кладов: с четырьмя спиральными завитками, подобные находкам из кладов D и J, и бабочковидные пронизи, подобные находкам из кладов А и N, а также из раскопок К. Блегена (Kat. New York 2003. P. 263. No. 167). Оба типа получают широкое распространение (Трейстер 1996. С. 211-212 с лит.; Aruz 2003. P. 243-244). В частности, бабочковидные пронизи известны от Эгейского бассейна на западе, где они были найдены в Кап-Колонна на острове Эгина и Полиохни, до Ирана (могильник Тепе-Гиссар IIIB), Туркмении (могильник Алтындепе) и долины Инда (могильник Мохенджо-Даро) на востоке; при этом они были широко распространены в Анатолии (Эскияпар, Кюльтепе, Караташ-Семаюк) (Трейстер 1996. C. 212 с лит.; Aruz 2003. P. 243; Kat. New York
2003. P. 231-232. No. 158; P. 393-394. No. 280; Reinholdt 2008. S. 25-26, 126. Taf. 12, 4; S. 128. Taf. 14. Kette B; S. 129. Taf. 15, 1; Rahmstorf 2010-I. S. 690. Abb. 9; Rahmstorf 2010-II. P. 280-281. Fig. 9). Отметим также находки таких пронизей на Северном Кавказе — в кургане № 2 урочища Клады у станицы Новосвободной (Пиотровский 1998. Ил. 24; Rezepkin 2000. S. 52. Nr. 2. Taf. 22, 6; Кореневский 2011. С. 101, 329. Рис. 102, 2; Kat. New York 2003. P. 296. No. 197). Бронзовая сковородка из клада А находит параллели по форме среди меньших размеров сосудов из бронзы и электра, найденных в Троаде (Bittel 1959) и кладе А в Эскияпаре в Центральной Анатолии (OzgQg, Temizer 1993. P. 619. Fig. 48, 50. Pl. 117, 3a-b), а также в Месопотамии (MQller- Karpe 1995. S. 313. Abb. 51).

Параллели троянским ювелирным изделиям, найденные в памятниках бассейна Эгейского моря и материковой Греции, уже неоднократно отмечались (см., например, обзор: Laffineur 2002. S. 239). В частности, из Полиохни (Bernabo Brea 1976. P. 290. Tav. CCL, 41; CCLII, 11) происходит аналогия горизонтальным крепежным пластинкам большой диадемы из клада А (ил. 1, 2). Пронизи из двух положенных друг на друга концентрических проволочных колец, состоящих из трех витков проволоки, широко представленные в кладе А, известны по находкам в кладах из Тиреатиса на Пелопоннесе в Кап-Колонне, а также из Архан на Крите (см.: Reinholdt 1993. S. 5, 15-16. Abb. 1-2, 4-8, 18; Трейстер 1996. C. 212 с лит.; Laffineur 2002. P. 239; Reinholdt 2008. S. 26-27, 125. Taf. 11, 3; S. 128. Taf. 14. Kette B; S. 129. Taf. 15, 2).

Некоторые предметы из троянских кладов находят параллели на Балканах. К уже отмеченным аналогиям троянским бронзовым кинжалам (Sazci, Treister 2006. S. 214. Anm. 117) и золотым бусам (Christov 2008. P. 219-221) из Болгарии добавим недавние находки в ритуальных комплексах у деревни Дубене в районе Карлово на юге Болгарии узких золотых пластинок с отверстиями, которые находят ближайшие параллели среди упомянутых выше предметов из кладов А и F, предположительно определенных нами как за¬готовки для изготовления бус; впрочем, издатели находок из Дубене считают пластинки разделителями низок бус. Воз¬можно, это справедливо, учитывая находки близких по форме предметов вместе с бусами из различных материалов в погребении 7 могильника Телль Банат в Сирии (Kat. New York 2003. P. 185. Nо. 123).

Находка топора из лазурита в Трое свидетельствует о том, что этот редкий минерал, добывавшийся в бадахшанских рудниках в Афганистане, мог попасть в Трою вместе с оловом, которое также разрабатывалось в Бадахшане и использовалось в Трое для легирования бронзы. Это мнение уже неоднократно высказывалось в литературе (см.: Трейстер 1996. С. 239 с лит.; Apakidze 1999. S. 511, 513, 520; Easton et al. 2002. P. 103; Rahmstorf 2010-I. S. 689-691; Rahmstorf 2010-II. P. 279-280; Schoop 2011-II. P. 32). Косвенно возможность попадания лазурита в Трою подтверждает широкое распространение оловянных бронз именно с середины III тыс. до н. э. в Месопотамии, Малой Азии, на Ближнем Востоке и на Балканах (Hauptmann, Pernicka 2004; Rahmstorf 2006. S. 83-84; Rahmstorf 2010-I. S. 683-685. Abb. 6), хотя аналитических подтверждений происхождения олова именно из Афганистана нет и нельзя исключать возможности его происхождения из Узбекистана, Таджикистана или Восточного Казахстана (Pernicka 1998; Parzinger 2002. S. 159-177; Weisgerber, Cierny 2002. S. 179-186; Parzinger 2003. S. 287-296; Weisgerber 2009. S. 235-258), тем более что для древнейших разработок в Северном Таджикистане получены радиокарбонные датировки второй половиной III тыс. до н. э. (http://www.bergbaumuseum.de/web/moar-projekte-mittelasien), а исследование бронзовых изделий и оловянной бусины из Восточного Казахстана показало их близость по соотношению изотопов свинца к находкам из Трои и Троады эпохи ранней бронзы (Stollner u. a. 2011. P. 247-248. Fig. 18). В любом случае вне зависимости от того, был ли сделан троянский топор из бадахшанского лазурита или материал для его изготовления происходит из других известных месторождений этого минерала, расположенных на Урале, Памире или даже в районе Байкала (см. обзор месторождений лазурита: Zoldfoldi et al. 2006. P. 354-355. Fig. 1), речь идет о месторождениях, находящихся на расстоянии тысяч километров к востоку от Трои, что предполагает существование системы торговых контактов, выходящих далеко за пределы так называемой Anatolian Trade Network, которая, по мнению исследователей, объединяла Анатолию, центры Эгейского бассейна, Балканский полуостров и Северную Сирию (§ahoglu 2005. P. 339-361; ср.: Efe 2007. P. 60-62. Fig. 17a: Great Caravan route between Cilicia and the Troad) или «переплетающихся региональных сетей обмена», которые объединяли территории от Эгейского бассейна на западе до Месопотамии на востоке (Reinholdt u. a. 2008. S. 91-97).

Вероятнее всего, к материалам, попадавшим в Трою издалека, относится и янтарь, из которого сделаны бусы, найденные в кладе L. Не исключено балтийское происхождение материала, тем более что технологические исследования доказали именно такое происхождение янтаря, использовавшегося для изготовления украшений, найденных в погребениях позднего бронзового века в Сирии (Mukherjee et al. 2008. P. 49-59), и довольно широко распространенного в микенскую эпоху в Греции и Эгейском бассейне.

Троя как важный центр металлообработки эпохи ранней бронзы

Предпринятый выше анализ троянских кладов в контексте современных данных о развитии горного дела и металлообработки в Анатолии наглядно свидетельствует о том, что в середине III тыс. до н. э. Троя, благодаря удачному местоположению на перекрестке морских и сухопутных путей, связывающих Европу и Азию, Средиземное море с Черным (Korfmann 2001-III. S. 357, 361-368. Abb. 385; $ahoglu 2005. P. 345-346; Kouka 2009. P. 36-37; Rahmstorf 2010-I. S. 691-692), обилию металлических месторождений, становится одним из центров аккумуляции богатства и, соответственно, притяжения мастеров-ювелиров, торевтов и бронзолитейщиков. При раскопках в Трое были неоднократно найдены литейные формы, тигли и наконечники мехов (см.: Трейстер 1996. С. 235 с лит.; Easton 2002. P. 328). В Троаде и на западе Малой Азии известны многочисленные месторождения различных металлов, разрабатывавшиеся в древности (Pernicka u. a. 1984. S. 533-536, 569-570. Abb. 22-23; Wagner, Oztunali 2000. S. 35-40; Pernicka et al. 2003. P. 151-160). Исследование на изотопы свинца серебряных сосудов из клада А, хранящихся в Берлине, показало, что с наибольшей вероятностью металл происходит из рудников, расположенных или на острове Фазос, или на северо-западе Малой Азии (Romer, Born 2009. P. 23-27).

Выше упоминались найденные в троянских кладах предметы, которые могут быть определены как полуфабрикаты и заготовки для ювелирных изделий. Несомненно, с ювелирным производством следует связывать находки мелких золотых глобул, а также мелких серебряных и золотых слитков в конгломерате из клада L (Кат. Москва 1996. № 217). Золотые, электровые, серебряные и бронзовые слитки были найдены в различных троянских кладах (A, C, E, K). Более того, некоторые изделия из кладов — такие, как разорванные и смятые браслеты, украшенные двойными спиралями, из клада D, — вряд ли подлежали починке, их следует рассматривать скорее как материал для будущих ювелирных изделий. Таким образом, крупнейшие из троянских кладов свидетельствуют об их хотя бы частично производственном характере, как бы мы ни определяли их функцию — в качестве кладов ювелиров, строительные жертвы или погребальный инвентарь. Наконец, следует принять во внимание то, что отдельные детали форм и элементы декора связывают между собой украшения различных категорий (диадемы, серьги, височные кольца, булавки, браслеты), найденные в Трое, Троаде и Полиохни. То же самое отчасти справедливо и для сосудов из драгоценных металлов: вертикальные петлевидные ручки близких форм представлены на золотом соуснике из Трои (ил. 4, 3), на серебряном с венчиком и ножкой с обкладками из электра кубке из бывшего собрания Н. Шиммеля (Muscarella 1974. Nо. 2; Sazci 2007. P. 345, Tr-G16) и на серебряном depas amphikypellon в собрании Британского музея (Strong 1966. P. 27. Fig. 2; Sazci 2007. P. 349, Tr-G19 с лит.), вероятно происходящих из Троады. Все это дает веские основания для предположения о том, что в середине III тыс. до н. э. Троя стала важным центром обработки драгоценных металлов. Развитие тончайших техник ювелирного дела, возможно, сопровождалось использованием увеличительной оптики, хотя вопрос о том, можно ли рассматривать в качестве увеличительного стекла линзу из клада L, вызывает дискуссию (Plantzos 1997. P. 453; Laffineur 2002. P. 241).

Многочисленные изделия из троянских кладов демонстрируют высокий уровень технологии ювелирного дела — мастера достигли значительных успехов в изготовлении проволоки, тонкой золотой фольги, а также в украшении изделий напаянными проволочками (филигрань) и мельчайшими золотыми шариками (зернь). Это наглядно показало проведенное недавно технологическое исследование обнаруженных в Музеях Берлина золотых бляшек из клада D. В результате было доказано использование реакционного припоя при оформлении круглых умбоновидных бляшек рядом зерни по краю — троянские бляшки демонстрируют древнейшее известное на сегодняшний день использование этой техники (Born u. a. 2009. S. 19-30). Эта же техника использовалась для пайки зерни золотых украшений из найденного в Троаде клада, хранящегося в Филадельфии (Betancourt 2006. P. 92-94). До проведения этих исследований предполагалось, что многие ювелирные техники, в частности филигрань, зернь, плетение цепочек «loop-in-loop», были заимствованы троянскими мастерами в Месопотамии (Трейстер 1996. С. 236-237; Laffineur 2002. P. 243; ср. об этих техниках в ювелирном деле Месопотамии: Moorey 1999. P. 228-232); использование этих техник в некоторых ювелирных изделиях из Эгейского бассейна также рассматривается как один из аргументов их месопотамского происхождения (см.: Reinholdt u. a. 2008. S. 86). Теперь, с учетом того, что древнейшие ювелирные изделия с зернью из Ура являются образцами, украшенными псевдозернью, логично встает вопрос о направлении технологического трансфера (Born u. a. 2009. S. 27-28). На сегодняшний день очевидно, что возникновение в середине III тыс. до н. э. в Трое местного центра обработки драгоценных металлов нельзя объяснять односторонним переносом форм и технологии из Месопотамии, как мы это делали ранее. Весьма возможно, что это был сложный и разнонаправленный процесс обмена и взаимных заимствований. Наряду с мастерами среднего уровня троянскую школу представляли выдающиеся ювелиры, создавшие уникальные для своего времени произведения и внесшие заметный вклад в формирование прикладного искусства Греции и Малой Азии II тыс. до н. э.

Перспективы исследования троянских кладов

Хотя разговоры об исследовании предметов из троянских кладов естественно-научными методами ведутся с середины 1990-х годов, на сегодняшний день изучены лишь хранящиеся в Берлине серебряные сосуды (Born 1997. S. 110-121; Koch, Born 2001. S. 252-266; Born, Volling 2006. S. 61-67; Romer, Born 2009. S. 23-27; Volling et al. 2012. P. 531-538) и золотые бляшки (Born u. a. 2009. P. 19-30), а также украшения из найденного в Троаде клада, хранящегося в Филадельфии (Betancourt 2006. P. 89-96). Основная часть найденных в троянских кладах предметов, хранящаяся в Москве, по-прежнему остается неизученной. Очевидно, что возможности классического типологического и художественно-исторического подхода в исследовании троянских кладов практически исчерпаны — остается надеяться, что изучение изделий из драгоценных металлов, бронзы и камня при помощи новейших естественно-научных методов позволит получить новую важную информацию.

В этот день:

Дни смерти
1994 Умер Игорь Николаевич Хлопин — отечественный археолог, доктор исторических наук, специалист по археологии Туркменистана.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

1 комментарий

Оставить комментарий

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014