Титов В.С. Первое общественное разделение труда. Древнейшие земледельческие и скотоводческие племена

К содержанию 88-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

ДОКЛАД НА ТЕОРЕТИЧЕСКОМ СЕМИНАРЕ, ПРОЧИТАННЫЙ В ИНСТИТУТЕ АРХЕОЛОГИИ АН СССР 31 МАРТА 1960 Г.

Недавно советская научная общественность отметила 75-летие со дня выхода в свет сочинения, которое В. И. Ленин охарактеризовал как «одно из основных сочинений современного социализма» ¹ — книги Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства, в связи с исследованием Л. Г. Моргана». В этой книге дан образец научного, материалистического исследования первобытной истории человечества. В. И. Ленин говорит об этом сочинении как о труде, в котором «можно с доверием отнестись к каждой фразе, с доверием, что каждая фраза сказана не наобум, а на основании громадного исторического и политического материала» ².

Для нас, археологов, особую важность имеет изложенная в этой книге периодизация истории первобытного общества, разделение всей истории человечества на три периода: дикость, варварство, цивилизация и каждого из двух первых периодов — на три ступени сообразно с успехами в производстве средств к жизни ³. Морган, по словам Энгельса, «был первый, кто со знанием дела попытался внести в предысторию человечества определенную систему, и до тех пор, пока значительное расширение материала не заставит внести изменения, предложенная им периодизация несомненно останется в силе» ⁴.

Периодизация Моргана — Энгельса приобрела признание археологов — первобытников разных стран и остается в силе, несмотря на расширение материалов, несмотря на открытие новых, ранее не известных культур. В то же время она служит предметом нападок со стороны врагов марксизма.

В качестве примера современной буржуазной критики периодизации Моргана — Энгельса как устаревшей и эволюционистской можно привести статью К. Нарра «Начало земледелия и скотоводства. Старые вопросы и новые находки и исследования»: «Особенно для тех исследователей, которые придерживаются концепций, подобных концепции Л. Генри Моргана, которые еще пользовались его давно устаревшей системой для периодизации доистории и ранней истории (с тремя этапами «дикости», «варварства» и «цивилизации») и замкнулись в вышеуказанных соображениях, большой неожиданностью было видеть, как распались казавшиеся прочными основания «неолита»; эргологические и экономические критерии более не согласуются, так как у вновь открытых, уже производящих пищу обитателей отсутствует керамика!» ⁵.

Энгельс характеризует период варварства как «период введения скотоводства и земледелия, период усвоения методов повышения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности» ⁶. В этот период человечество делает целый ряд очень важных шагов на пути прогресса. Они включают: введение гончарного искусства; приручение домашних животных, возделывание съедобных растений; употребление кирпича-сырца (адоба) и камня для постройки домов, выплавку и обработку металла; изобретение буквенного письма и применение его для записывания словесного творчества. Археология позволяет установить как, когда и где были сделаны человечеством эти шаги на пути прогресса.

Со времени Моргана («Anciet Society» в 1877 г.) наличие керамики было признаком «нижней стадии варварства». У археологов была тенденция очень высоко оценивать появление этой черты. При раскопках за последнюю четверть века в Телль эс Султане (Иерихон) в Палестине ⁷, Джармо в Иракском Курдистане ⁸, Хирокитии на Кипре ⁹ в Кили Гхул Мохаммед в Белуджистане ¹⁰ и Хуака Приета в Перу ¹¹ были обнаружены постоянные поселения с хорошо выраженными жилыми сооружениями, жители которых уже сделали важные шаги на пути производства пищи, но еще не знали керамики. С другой стороны, известны примеры собирателей пищи, использующих керамику. Нам кажется, что появление или отсутствие керамики не всегда может считаться определяющим признаком в установлении стадии развития. В связи с этим встает вопрос о том, что период варварства не всегда можно начинать с появления керамики, с введения гончарного искусства. В некоторых районах начало периода варварства характеризуется введением скотоводства и земледелия. Одновременно человек начинает строить дома из сырцового кирпича и камня. И лишь позже оседлое земледельческо-скотоводческое население, живущее в прочно построенных домах, начинает изготовлять керамику.

Итак, период варварства — это, прежде всего, период земледелия и скотоводства, что полностью соответствует цитированной выше характеристике, данной Энгельсом. Между периодами дикости и варварства — важное качественное изменение. Это качественное изменение и является первым крупным общественным разделением труда.

Имея в распоряжении лишь данные индоевропейского языкознания для Старого Света, свидетельствовавшие о выделении арийских пастушеских племен, Энгельс полагал, что «пастушеские племена выделились из остальной массы варваров» ¹². Это событие начинает среднюю ступень варварства в Старом Свете. Мы же можем считать, что выделение земледельческих племен начинает ту же ступень в Новом.

У нас нет сейчас данных, чтобы противопоставлять ход общественное развития в западном и восточном полушариях. Поэтому мы говорим, что первое общественное разделение труда, взятое во всемирно-историческом масштабе, было выделением земледельческо-скотоводческих племен.

Вопрос о том, что раньше — земледелие со скотоводством (чистого земледелия мы не знаем) или скотоводство,— далеко не простой вопрос, который дебатируется до сих пор и до сих пор не может считаться окончательно разрешенным.

Существует гипотеза, по которой скотоводство и номадное состояние племен существовали в Центральной Азии с очень отдаленных времен. Защищают ее в основном представители немецкой исторической школы, в частности Фриц Флор и В. Шмидт ¹³. Недавно в защиту этой гипотезы выступил Г. Польхаузен с «теорией сопровождения» ¹⁴. Согласно ей охотники на крупных животных, кочующих стадами по тундре, арктическим и бореальным степям, перешли к сопровождению этих стад, а затем и к скотоводству кочевого типа.

По другой гипотезе скотоводство возникло на Ближнем Востоке в земледельческих общинах и затем распространилось в степях. Согласно взглядам родоначальника этой гипотезы Э. Хана ¹⁵ земледельцы, по всей вероятности, из сакральных побуждений приручали животных своего окружения и, таким образом, стали зачинателями скотоводства. Скотоводство скоро сделало население самостоятельным и позволило заселять области, где земледелие было невозможно. Этой теории придерживаются Коте, Латтимор, Рих. Бердслей. Наиболее спорно в этой теории утверждение о сакральных основаниях, побудивших земледельцев к одомашниванию животных. Энгельс был, безусловно, прав, указывая на более реалистические основания.

Археологический материал, как кажется, свидетельствует о большей вероятности гипотезы Э. Хана (в ее реалистическом аспекте). Так, зоолог Ч. Рид пишет со ссылкой на Фюрера-Хаймендорфа, что «хотя собака появилась с доагрикультурным охотником, основные пищевые животные всегда появлялись у ранних земледельцев, а приручение лошади и северного оленя… произошло относительно поздно и не имело никакого влияния на древнейшие сельскохозяйственные общины и на их непосредственные исторические дериваты» ¹⁶.

Во всяком случае, первый крупный рогатый скот был одомашнен в земледельческо-скотоводческих общинах, чего, кажется, нельзя сказать о мелком рогатом скоте, но к этому вопросу мы еще вернемся, когда будем говорить о неравномерности процесса развития человеческого общества с начала первого общественного разделения труда.

Первое крупное общественное разделение труда — выделение земледельческо-скотоводческих племен — было переходом к новому периоду в истории человечества — к периоду варварства и имело огромное значение. Человечество смогло перейти от простого присвоения готовых продуктов природы к производству пищи. Отсюда — решающее значение этого события для дальнейшего развития общества.

Западные археологи вслед за Чайлдом часто употребляют его выражение «неолитическая революция», данное по аналогии с индустриальной революцией в Англии для обозначения понятия первого общественного разделения труда. Чайлд пишет: «Я всегда старался настаивать на утверждении, что эта «революция» была… медленным, непрерывным процессом, чья кульминация могла быть определена только произвольно» ¹⁷. По Чайлду, неолитическая революция должна занимать, по крайней мере, много десятилетий, возможно, много веков.

Разрабатывая подробно понятие «неолитическая революция» в книге «Man Makes Himself», Чайлд пишет: «Первая революция, которая трансформировала человеческую экономику, дала человеку контроль над его собственным запасом пищи» ¹⁸.

Задача настоящей статьи — показать, где, когда и как произошло первое общественное разделение труда и каковы его первоочередные следствия.

Энгельс говорит, что первое крупное общественное разделение труда было выделением из остальной массы варваров пастушеских племен с новой экономикой ¹⁹.

Мог ли произойти процесс образования земледельческо-скотоводческих племен всюду в человеческой ойкумене? Первое необходимое условие происхождения земледелия — растения, которые можно культивировать, и первое необходимое условие возникновения скотоводства — животные, которых можно одомашнить. И эти необходимые условия были не везде.

Обратимся к естественным наукам.

Вот уже более ста лет, как археология и ботаника, изучающая культурные растения, вступили в очень плодотворный союз, когда в конце 50-х годов прошлого века в швейцарских свайных постройках было найдено много злаков. Этим союзом обе науки обязаны О. де Гееру. Для определения места происхождения земледелия особенно важны генетика и география растений; первая определяет возможности эволюции видов и сферу возможных предков, а вторая — сферу распространения возможных диких прародителей растений, обрисовывая районы, в которых только и могла начаться культивация. Советские географы растений во главе с Н. И. Вавиловым очень много сделали для определения центров происхождения земледелия. Заслуги их признаны всем миром. Так, один из крупнейших современных специалистов по происхождению культурных растений, Э. Шиманн пишет, что «доклад Н. И. Вавилова о «Географических центрах наших культурных растений» на конгрессе генетиков в 1927 г. дал огромный импульс как общему исследованию культурных растений, так и новые мысли о проблематике прапшениц» ²⁰.

Естественные науки говорят, что огромные пространства Центральной Азии, Европы, влажных субтропиков с плодороднейшими почвами, занимающие треть суши земного шара, должны быть исключены из области возникновения древнейшего земледелия. «В сущности, только узкая полоса суши земного шара сыграла основную роль в истории земледелия», — пишет Н. И. Вавилов ²¹. Он указывает, что вся мировая земледельческая культура сложилась в семи основных очагах земного шара, которые сами по себе занимают очень ограниченную территорию. Но насколько эти очаги или центры самостоятельны или первичны?

Кажется, можно выделить три совершенно самостоятельных центра происхождения земледелия.

Первый центр—центр происхождения пшениц, ржи, льна, люцерны и многих плодовых деревьев, винограда, многих огородных растений — юго-западноазиатский, включающий Внутреннюю и Восточную Анатолию, Иран, Центральную Азию, а также Сирию и Палестину. С этим центром связаны крупный рогатый скот, овца, коза и один вид свиньи.

Второй центр — юго-восточноазиатский: полуостров Индокитай — родина риса, культуры, питающей половину человечества, соевых бобов сахарного тростника, хлопчатника, мангровых. На этом центре настаивают Соэр и Кун; они объединяют два центра Вавилова, с которыми связано одомашнивание другого вида свиней — Sus vittattus.

Третий независимый очаг возникновения земледелия — это центральноамериканский центр, объединяющий южномексиканский и перуанский центры Вавилова. Этот очаг дал человечеству кукурузу, хлопчатник, какао, фасоль, картофель. В Перу были одомашнены лама — альпака, морская свинка.

Существование таких совершенно независимых центров происхождения земледелия доказывает единство закономерностей развития всего человечества.

Земледельческая культура, раз образовавшись, распространяется иа центров независимого возникновения в окружающие области; создаются вторичные, несамостоятельные очаги. Таковы, например, средиземноморский и абиссинский.

Для средиземноморского очага Н. И. Вавилов отмечал, что «большинство полевых (и стало быть, древнейших.— В. Т.) растений в нем заимствовано из других очагов» ²². Растения же, характерные для него и лишь ему свойственные, — маслина, инжир, рожковое дерево — явление более позднее.

Теперь большинство ботаников считает дикий эммер прародителем культурных тетраплоидных пшениц. Место его культивации мы должны искать внутри ареала распространения этого вида от Сирии и Палестины до Ирана и Ирака. Наиболее вероятно, что культивация его началась в нескольких местах в пределах этой сферы.

Абиссинский очаг происхождения эммера (по Вавилову) очень сомнителен и с биологических, и с археологических позиций как самостоятельный и независимый очаг происхождения земледелия. Н. И. Вавилов отмечает, что археологическое доказательство глубокой древности, абиссинского культурного очага отсутствует. Укажем, что и биологических доказательств немного. В Абиссинии нет диких пшениц и ячменя, а чисто абиссинские растения, тефф (Eragrostis abyssinica), нуга (Guizotia abyssiniса) не вышли за пределы свой родины ²³.

С начала первого общественного разделения труда процесс развития человечества становится неодинаковым. На это указывает Энгельс, для Старого и Нового Света. Различие это проявляется, во-первых, в том, что возникают центры производящего хозяйства, как уже указывалось, в то время как остальная часть человечества продолжает оставаться еще на стадии собирательства.

Во-вторых, неравномерность процесса развития человечества состоит в том, что появление самих центров производящего хозяйства далеко не одновременно. Древнейший и наиболее важный центр возникновения земледелия и скотоводства — переднеазиатский. Как древнейший, он может показать нам весь процесс возникновения земледелия и скотоводства, поэтому мы и будет заниматься им в дальнейшем.

В-третьих, неодинаковость развития человечества с начала первого общественного разделения труда сказывается еще и в том, что в некоторых местах скотоводство, видимо, возникает раньше, чем земледелие. Свидетельство этого изредка обнаруживается в пещерах Южного Прикаспия ²⁴, в кухонных кучах Северной Африки, в раннем тарденуазе или советерри Франции (Couzol de Gramat, Тевьек) и древнем Хортуме у Аркела, где встречаются кости одомашненных овец и коз.

Ближневосточный центр — центр происхождения древнейших культурных растений — пшеницы и ячменя и древнейших домашних животных — овцы, козы, крупного рогатого скота и свиньи.

Род пшеницы Turgidum делится на три генетические группы: диплоидную, клетки которой содержат по 2 группы из 7 хромосом, тетраплоидную (соответственно 4 группы) и гексаплоидную (6 групп). Диплоидная группа состоит из однозернянки, тетраплоидная включает полбу (эммер), тургидум, твердую пшеницу, гексаплоидная — хлебные мягкие пшеницы Тг. vulgare, Compactum, Spelta.

Бее пшеницы, кроме однозернянки, связаны своим происхождением с Тг. dicoccoides, диким эммером, распространенным от Сирии и Палестины до Ирана и Ирака.

Гексаплоидные голозерные пшеницы, как предполагали одно время, появились в Центральной Азии, где может быть установлен центр их множественности. Их происхождение приписывалось хромосомной аберрации в эммере. Дж. Персиваль указал ²⁵, что трава могла быть вовлечена в гибридизацию с эммером, чтобы дать мягкие пшеницы. Если это так, то место происхождения сдвигается на запад, в Закавказье, где ареалы эммера и Aegilops частично совпадают. Гексаплоидные пшеницы, по мнению Г. Хельбека ²⁶, появляются спорадически с самого начала земледелия, но как ненормальности; лишь при перенесении в другую среду они получили высокое развитие. Перенесение в Египет оказалось неудачным, и в династическом периоде в Египте мягких пшениц нет, а в Европу — удачным. Всякий раз, когда могут установить действительный вариант голозерных пшениц в древних находках с достаточной достоверностью, она оказывается карликовой мягкой пшеницей Тг. compactum. Древнейшая находка — неолит эль-Омари в Египте. Есть она в халколите Малой Азии, в Хараппе в Индии и в неолите Европы от Дуная до Швейцарии. В памятниках михельсбергской культуры найдена целая группа морфологически различных типов.

Однозернянка, видимо, — единственный вид, который совершенно независим в биологическом поведении. Ее нельзя скрестить ни с какой другой пшеницей. Дикая однозернянка распространена в одном варианте на Балканах, а в другом — от Малой Азии до Палестины и Ирана. В диком виде встречается вместе с эммером, но редко в больших количествах, часто — в слоях раннего бронзового века Трои, в Западной Малой Азии.

Древнейшие находки — в Хаме, в слое IV тысячелетия, и в Джармо, где она сопровождает эммер.

Дикий ячмень растет от Средней Азии до Марокко, и, следовательно, он мог быть культивирован в любом месте в этой полосе; но, поскольку нет ни одной древней культуры, базирующейся на одном ячмене, неизбежен вывод, что за пшеницей человек сделал первый шаг и к его культивации.

Ааронзон, открывший дикий эммер, называет его «растением скальных почв», которое «избегает широких равнин и степей», а растет «в трещинах скал, в местах, где земля над камнем появляется лишь в виде тонкого слоя, в самых сухих, совершенно сожженных местах безо всякой защиты и постоянно в обществе Hordeum spontaneum» ²⁷.

Дикая пшеница растет в средних широтах, обычно 750—900 м выше уровня моря, предпочтительно на сухих и солнечных склонах; ячмень — примерно на высоте 800 м. И лишь в этих экологических условиях они могли быть культивированы.

Обратившись к зоологии, чтобы получить ответ на вопрос о вероятном районе одомашнивания козы, овцы, крупного рогатого скота и свиньи, мы окажемся в некотором затруднении, поскольку многие вопросы здесь не разрешены, не всегда достоверно известны дикие предки названных животных и соответственно проблематичен район доместикации ²⁸.

Ближайшим живым сородичем домашней козы или большинства коз считается безоарная коза Capra hircus aegagrus. Но для нее характерны саблеобразно изогнутые рога, а у домашних коз — обычно закрученные. Поэтому некоторые специалисты полагают, что предком домашних коз была вымершая теперь коза Capra prisca Adametz с закрученными рогами. Другие ученые сомневаются в существовании таковой. Во всяком случае, безоарная коза найдена на Крите и на Кикладах и от Малой Азии до Пакистана по всему Ближнему Востоку. Одомашнена коза была очень рано: кости домашней козы найдены уже в Джармо ²⁹.

Дикий предок домашней овцы — Ovis ammon Linne в Европе живет лишь на Сардинии и на Корсике; далее область его распространения начинается на Кипре и в Малой Азии и простирается до Центральной Азии. Лишь находки плейстоценовых костей дикой овцы известны Европе. Овца была одомашнена, вероятно, столь же рано, как и коза. Но свидетельства этого пока очень скудны, и находки древнейших сделаны в Амуке.

В недавнее время очень много дебатировался вопрос о происхождении домашнего крупного рогатого скота (Bos taurus) от длиннорогого или короткорогого предка (Bos primigenius, Bos brachyceros) и о возможности того, что короткорогие животные были коровами, а длиннорогие — быками. Вполне вероятно, правы исследователи, которые, подобно Амшлеру, считают Bos brachyceros разновидностью или расой одного вида — Bos primigenius ³⁰. Свидетельства доместикации этого вида относятся к сравнительно позднему периоду — Халафскому ³¹.

В основу типов домашней свиньи, видимо, легли различные подвиды дикой свиньи Северной Африки и Европы. Уже с археологической точки зрения крайне невероятно происхождение европейской домашней свиньи от Sur scrofa vittattus, юго-восточноазиатского подвида, предполагаемое некоторыми учеными ³². Наиболее раннее свидетельство доместикации свиньи находили в Амуке А ³³.

Итак, предки двух древнейших одомашненных пищевых животных — дикие овцы и козы — живут преимущественно в Передней Азии важный факт, который ясно следует из сказанного выше, а предки крупного рогатого скота и свиньи — и в Передней Азии.

Ближневосточный центр включает всю область холмистых флангов, горные долины и равнины между гор, которые окружают великую систему орошения рек Тигра и Евфрата. Все первичные оседлые земледельческо-скотоводческие поселения собраны внутри естественной зоны произрастания пшеницы и ячменя и обитания овцы, козы, свиньи и крупного рогатого скота, в довольно высоких долинах, в предгорьях и между гор. И развитие должно было ограничиваться этой областью вплоть до того, как произошли необходимые мутации и гибридизации, чтобы культивируемые растения стало возможно удалить из их естественной среды. По Брейдвуду, высокие плато Анатолии и Ирана не входили в первоначальный фокус развития.

Это основные положения «теории холмистых предгорий», которая представляется теперь наиболее вероятной. Но существует и другая теория, называемая «оазисной». Она восходит к ранним работам известного климатолога Брукса, в которых постулировалось, что новые послеледниковые распространения атлантических ветров якобы повлекли за собой высушивание североафриканоких и западноазиатских районов. Культурно-исторические выводы из этой теории сделаны археологами — особенно Чайлдом ³⁴ и историками — Тойнби. Согласно их мнению, люди и животные отступали в оазисы и речные долины, а за этим тесным сосуществованием последовали одомашнивание и культивация. Но с возрастанием археологического знания речные долины были отсюда исключены.

Профессор-зоолог Чарльз Рид, критикуя оазисную теорию, указывает, что биологически неверным было бы ожидать, что тенденцией животных, пригодных для одомашнивания, было двигаться вниз, к оазисам и речным долинам, с наступлением засушливого климата; всякое такое отступление шло бы вверх, в холмистые страны с достаточным количеством дождевых осадков. Далее, он указывает, что сторонники оазисной теории или теории «тесноты» не учитывают колебаний температуры и количества осадков в постплювиальный период в Африке и Юго-Западной, Азии, которые имели глубокие экологические последствия. Нет никакого свидетельства о доместикации в самое засушливое время, и лишь когда начался период более высокой влажности (7000—4500 гг. до н. э.), началась и доместикация ³⁵.

* * *

Рассматривая археологические материалы, относящиеся к первому общественному разделению труда в древнейшем центре возникновения земледелия и скотоводства, мы убеждаемся, что они могут быть разделены на две стадии: стадию зарождающегося земледелия и одомашнивания животных и стадию первичных оседлых земледельческо-скотоводческих поселений ³⁶.

Вторая стадия, представляющая уже результаты первого общественного разделения труда в древнейшем центре, достаточно хорошо известна по материалам поселений, лежащих в основании теллей Передней Азии; первая стадия известна гораздо хуже. Причина состоит в том, что в самом начале новой стадии производства пищи орудия, свойственные новой экономике, не развивались в виде стабильных и технологически характерных форм. Культуру земледельцев трудно узнать, пока они не создали стандартизованных, не исчезающих со временем, орудий для возделывания почвы, жатвы или сбора урожая. Установление существования скотоводства очень затруднено на сухих почвах, где кости истлевают, и внутри естественных районов обитания животных, пригодных для одомашнивания. Критериев распознания одомашнивания по костям животных почти нет. Иное дело, если животное не свойственно биотипу, в котором оно найдено, как козы и овцы для низменной полосы Южного Прикаспия, где они появляются явно уже в одомашненном виде ³⁷.

К стадии зарождающегося земледелия и одомашнивания можно отнести те комплексы, которые включают предметы, косвенно указывающие на зарождающееся производство нищи, — и сделанные человеком, и естественные. К первым относятся серпы или лезвия серпов, зернотерки, песты, ручные мельницы, и пр., ко вторым — остатки злаков, кости, если они (по определению специалистов) могут принадлежать одомашненным животным.

К стадии первичных земледельческо-скотоводческих поселений относятся материалы, добытые из оснований теллей — жилых холмов. Естественно, когда археолог доходит до нижних горизонтов, раскоп его суживается до размеров колодца. Отсюда — известная ограниченность наших знаний этих памятников. Установление постоянных поселений и появление керамики — основные критерии начала данной стадии.

К этой стадии относятся такие поселения, как Хассуна ³⁸ и Матарра ³⁹ в Северной Месопотамии (неолит и протохалколит), Мерсин ⁴⁰, Амук А—В ⁴¹ а Сирии и Киликии, керамический неолит А Иерихона ⁴², Сиалк I в Иране ⁴³. Это явно земледельческие поселения с серпами, зернотерками, запасом зерна, мотыгами (в Хасеуне), скотоводческие (кости крупного рогатого скота, овец, коз, свиней), с домами из кирпича-сырца или утоптанной глины. Все эти поселения отличаются следами одних и тех же возделываемых растений и одомашненных животных, общими архитектурными обычаями и строительной техникой, общим способом изготовления керамики, ее орнаментацией, общим типом кремневых и шлифованных каменных орудий труда. Поэтому некоторые археологи говорят о районе общей, совместной традиции ⁴⁴. Эти черты общности, однако, не означают единое начало в одном благоприятном месте; они доказывают лишь существование взаимных связей и быстрое распространение тех или иных достижений в одинаковых природных и экономических условиях.

Другие ученые, — например, Чайлд и Кеньон, — говорят, о большом числе мелких начал общей экономики, причем некоторые из них, видимо, терпят неудачу и погибают. Но и эти ученые подчеркивают невозможность связать эти отдельные ветви и вывести их из одного общего ствола развития. Стадия первичных оседлых земледельческо-скотоводческих поселений в древнейшем центре происхождения производящей экономики относится, согласно радиокарбонным датам, к VI—V тысячелетиям до н. э.

Даты ⁴⁵ получены для следующих памятников: Хассуна, W-660——7040±200 лет до совр.; Матарра, W-623—7570±250 лет до совр.; Мерсин, W-671—7950 ±250 лет до совр.; Библ (энеолит А или неолит), W-627—6550±200 лет досовр.; Фаюм А (по зерну) С-457—6095 ±250 лет до совр.; С-550/1—6391 ±180 лет до совр.

Стадия первая — зарождающегося земледелия и одомашнивания животных — может быть прослежена лишь по палестинским и иракским археологическим материалам. В результате ведущихся с 1948 г. работ Восточного института Чикагского университета под руководством проф. Брейдвуда в Иракском Курдистане открыты многие памятники, предшествующие развитому керамическому неолиту с земледельческо-скотоводческой экономикой.

Эти памятники представляют непрерывную линию развития от верхнего палеолита (граветтийской традиции) с геометрическими микролитами Зарзи (Zarzi) до керамического неолита Хассуны. К сожалению, более или менее крупные раскопки проведены только на двух памятниках — Карим Шахир и Джармо. Более поздний из них — Джармо ⁴⁶. Это деревня с постоянными домами, стены их — из утоптанной глины, в верхних слоях — на каменных основаниях. Обитатели Джармо первоначально не знают обожженной глины; в качестве сосудов они используют каменные чаши и тазы, а также обмазанные глиной углубления с загородкой, возвышающейся над землей. Лишь в верхних слоях появляется керамика очень плохого качества, с примесью соломы в глине. Орудия — из кремня и обсидиана; микролитов много, но почти нет геометрических (пять или шесть в разных горизонтах). Есть обломки шлифованных орудий и зернотерки.

Джармо — земледельческо-скотоводческое поселение. Найдены два вида пшеницы. Эммер и однозернянка очень близки дикой форме; двурядный ячмень очень близок Hordeum spontaneum — дикому ячменю.

Единственное животное, которое здесь, как и в Иерихоне, было одомашнено вне всякого сомнения,— эта коза; 80% костей принадлежит овце и козе, 10% — свинье, 5% — лошади, быку, собаке, 5% — диким животным, причем кости овец и коз принадлежат, главным образом, молодым особям.

Еще более ранний памятник — Карим Шахир ⁴⁷, поселение на открытом месте. Нет никаких следов регулярной архитектуры. Вскрыты лишь остатки очагов, много камней и ям. Керамика не найдена, но есть обломки частично шлифованных топоров, песты и зернотерки. 50% костей принадлежат потенциально одомашниваемым животным— особенно овце, козе и свинье.

При определении и датировке Джармо по Си было получено 11 дат — приблизительно от 9480 г. до 4300 г. до н. э. Р. Брейдвуд отбрасывает две даты X тысячелетия как невозможно ранние и 6 дат V тысячелетия как невозможно поздние (при датировке Хассуны 5080 г. и Матарры 5610 г. до н. э.) и выбирает две даты — 7080 г. до н. э. и 6860 г. до н. э. ⁴⁸

В Палестине к стадии зарождающегося земледелия и скотоводства относятся материалы натуфийской и тахунийской культур. Исследования К. Кеньон в 1952—1957 гг. в Телль эс Султане (Иерихон) ⁴⁹ показали, что, по крайней мере, часть натуфийцев и тахунийцев была создателем высокой культуры, жила в обширных поселениях (до 10 акров-—40 тыс. кв. м), обнесенных мощными стенами с башнями, в хорошо построенных домах из сырцового кирпича. Установлены следующие слои.

Фаза В — докерамический неолит — характеризуется хорошо построенными домами с большими прямоугольными комнатами, прямолинейны¬ми и вертикальными стенами и широкими дверями. Стены сооружены из кирпича, напоминающего по форме уплощенные сигары с вершинами, снабженными вертикальным зигзагообразным узором из отпечатков ногтя большого пальца. Стены и полы покрыты тонкой гипсовой обмазкой, кремовой или розоватой по цвету, лощеной до блеска. Дома — значительной величины; при них — небольшие дворики.

По кремневому инвентарю — это классический неолит Палестины (тахунийская культура). Данная стадия насчитывает в Иерихоне до 26 строительных горизонтов. Крайне интересны относящиеся к фазе В находки. 10 черепов с лицом, «восстановленным» в гипсе. Лица раскрашены, глаза сделаны из раковин. Находка — явное свидетельство культа предков. Датирована фаза В (по Си) 5850±160 лет до н. э. и 6250 г. до н. э.

Более ранняя фаза А — также докерамический неолит — характеризуется округлыми в плане домами из типичных «плосковыпуклых» кирпичей. Полы жилищ делались ниже уровня окружающей почвы. Открыта стена, защищавшая поселение (высота — 6 м) и перед ней — выбитый в скале ров шириной 8 м и глубиной 2,5 м. Стена снабжена конусовидной башней (диаметр основания — 12 м, диаметр верхней сохранившейся части — 9 м, высота — 9 м). Внутри башни оказалась лестница из 22 превос¬ходно отделанных каменных ступеней. Стена датируется 6770 ±210 лет до н. э.

Ниже залегали протонеолитические слои, образующие основное ядро телля, состоящие из бесчисленных последовательно сменявшихся полов с легкими холмиками — остатками хижин.

В северном конце телля найдены мезолитические слои, по материалу соответствующие первой стадии натуфийской культуры. Их даты: F-69— —9850 ±240 лет до н. э., F-72—9800 ±240 лет до н. э.

Многочисленные находки злаков еще не определены, но уже выяснено, что среди костных остатков есть кости потенциально одомашненных животных — свиньи, овцы, козы и быка. Профессор F. Zeuner нашел свидетельство одомашнивания коз ⁵⁰. Были домашние кот и собака ⁵¹.

Для Европы на большую древность земледельческой культуры, по сравнению с культурой керамического неолита, впервые обратил внимание В. Милойчич. Об этом сначала свидетельствовали находки пыльцы пшеницы в Вюртемберге (Федерзее), Чехии (Коммернское озеро), Австрии (Милльштетское озеро в Каринтии), Швейцарии (Бургешское озеро) и др., относящиеся к середине атлантического периода и даже времени бореального максимума.

Только в 1956 г. гипотеза о докерамическом земледельческом неолите получила подтверждение благодаря раскопкам В. Милойчича в Фессалии, во время которых в глубоких слоях телля у Лариссы обнаружены слои с находками зерен злаков и костей домашних животных с остатками постоян¬ных и прочных построек, с домами типа полуземлянок и наземных жилищ ⁵². С тех пор ряд поселений докерамического неолита был найден в Юго-Восточной Европе, в первую очередь — Теохарисом в Фессалии, в Сескло ⁵³ и Берчу — в Румынии ⁵⁴, причем в неолитической датировке последних некоторые ученые сомневаются ⁵⁵.

* * *

Первое общественное разделение труда, переход к земледелию и скотоводству, т. е. к производящей экономике, привели к невиданному до тех пор росту производительных сил и, как последствие этого, к значительному возрастанию населения.

Величина общины собирателей ограничивается доступным запасом пищи, количеством дичи, рыбы, съедобных кореньев и плодов на ее терри¬тории. И как бы человек ни старался, он не может увеличить добычи: вся¬кое улучшение техники, повышение интенсивности охоты и собирательства приводит к прогрессирующему истреблению дичи, к уменьшению ее коли¬чества. При новой экономике возникли огромные возможности увеличения количества пищи; нужно лишь больше сеять и больше обрабатывать земли, чтобы получить больший запас пищи.

Присваивающей экономике свойственна очень низкая плотность населения (например, у аборигенов Северной Америки нормальная плотность населения — от 0,05 до 0,1 на 1 кв. милю). Производящая экономика повышает плотность населения. На островах Тихого океана в неолитических обществах плотность населения достигала 30 человек и более на 1 кв. милю, хотя здесь количество земли ограничено.

Рост населения отражался не столько на расширении поселений, сколько на увеличении их числа. Ведь при отсутствии средств перевозки продуктов поселения должны были размещаться вблизи полей, половина которых к тому же лежала под парами. Поэтому население в одном месте ограничивалось определенным количеством (300—400 человек), а избыток его принуждал создавать новое поселение.

Таким образом, мы можем считать вполне вероятным, что в первоначальном центре возникновения новой экономики образовался известный избыток населения и, как следствие этого, произошло расселение.

Очень рано начинается освоение аллювиальных долин, которые человек мог заселить, лишь овладев земледелием. «Земледелие не было «изобретением» народа, живущего рядом с одной из великих рек — Нилом, Тигром, Евфратом, Индом. Никто не стал бы опускаться в высыхающую болотистую страну Южной Месопотамии, чтобы практиковать земледелие, пока он еще не у зал, каково оно. Только после этого он мог узнать и возможности дельты» ⁵⁶. Движение ранних земледельцев вниз, в глинистые низины Тигра и Евфрата, в Южную Месопотамию приурочено к концу фазы Хассуна или раннему Халафу. В конце Халафского периода Нижняя Месопотамия уже заселена носителями культуры Эриду, но они не были там первым населением. Многочисленные находки микролитов (известные раньше и сделанные недавно) указывают на существование здесь более ранней культуры, вероятно, собирателей ⁵⁷.

Продвижение культурных растений вниз, в аллювиальные долины с совершенно иными природными условиями (почвой, количеством осадков и пр.), с необходимостью искусственного орошения, оказало огромное влияние на эти растения, расшатало их наследственность и послужило импульсом для ряда мутаций. Вероятно, это резкое изменение экологии и вызвало к жизни разновидности, среди которых оказались устойчивые и более приспособленные к новым условиям. Г. Хельбек полагает, что таким путем возник шестирядный ячмень из двурядного культурного ячменя, открытого им в Джармо ⁵⁸.

Совсем недавно получены свидетельства о другом пути расселения — вдоль южного побережья Анатолии, где при разведках открыта древнейшая расписная керамика и более древняя нерасписная керамика типа неолитической из Мерсины. Раскопки в Хаджиларе Дж. Меллаарта позволяют связать древнейшую культуру расписной керамики типа Сескло в Греции с переднеазиатскои расписной керамикой ⁵⁹.

Гораздо менее известен третий путь расселения — через Киренаику по северному побережью Африки до Танжера. Но, видимо, об этом свидетельствуют результаты раскопок пещеры Haua Fteah в Киренаике и пещеры в Танжере.

«Земледельцы, которые выращивали традиционные злаки и пасли традиционных животных, пересекли египетскую долину, чтобы заселить плодородные долины и равнины Северной Африки»,— пишет известный антрополог К. Кун ⁶⁰, принимавший участие в раскопках пещеры в Танжере в 1947 г. Этим, конечно, не исчерпываются все вероятные пути заселения, но в названных выше процесс проявился, пожалуй, наиболее ясно и четко.

Само расселение — далеко не простая миграция. Это сложный процесс, который лишь в последнее время начал более или менее определяться в глазах археологов благодаря новым открытиям, заполнившим существенные пробелы в знании.

С самого начала на этот процесс воздействуют, с одной стороны, разделяющие факторы (периферизация и локализация), а с другой, — объединяющие (общая традиция и диффузия). Но первые сразу же получают перевес, и в результате — распад расселяющейся культуры на локальные группы; чем позже ступень, тем больше таких групп возникает. Первоначально эти группы не имеют резких границ, черты одной постепенно увеличиваются, черты другой постепенно уменьшаются. Но чем дальше они расходятся, тем сильнее обособляются, тем резче становятся границы. Образуются новые, почти независимые, самостоятельные центры ⁶¹.

Так, очень рано Средиземноморье становится центром керамики импрессо, вторичным центром, генетически связанным, вероятнее всего, с Сирийско-Киликийским неолитом. Действительно, в культуре Стентинелло, Мольфетта, Иберо-Мавританском неолите, в пещерах Каталонии и Валенсии, в Оцаки-Магула в Греции, в Красной и Зеленой пещерах в Черногории и Герцеговине найдена характерная керамика этого типа.

Балканский полуостров, становится центром древнейшей культуры расписной керамики: Сескло в Греции, Старчево в Сербии, Кремиковцы и Караново I в Болгарии, Главанешты в Румынии — вот названия отдельных локальных культур, входящих в этот центр, который, вероятно, связан генетически с Амуком В — Мерсином. В материалах этого круга культур мы находим эммер и однозернянку. Время существования этого центра — V тысячелетие до н. э. ⁶²

Несомненно, с двумя указанными выше центрами связана генетически культура Кереш, а центр Сескло-Старчево-Кереш стал генетическим предком культуры линейно-ленточной керамики. С этой культурой новая, производящая экономика распространилась на огромные пространства Средней Европы — от Рейна на западе до Верхнего Днепра на востоке. Время ее существования по Си — вторая половина V тысячелетия и рубеж V и IV тысячелетий до н. э.

Лишь позже (уже во времена второй дунайской культуры) лендельская культура или ее ответвления в Чехии и Моравии (моравская расписная и нерасписная керамика) дали начало образованию первой северной земледельческо-скотоводческой культуры — культуры воронковидных кубков, принеся на берега Балтийского моря новую форму экономики, эммер, однозернянку, карликовую мягкую пшеницу, голозерный ячмень, т. е. древнейшие злаки, культивировавшиеся в древнейшем центре возникновения земледелия, проделавшие столь большой путь со своей первоначальной родины и настолько изменившие свою экологию, что растения предгорий Ближнего Востока стали растениями равнин Северной Европы. Это произошло в начале суббореального периода или около середины IV тысячелетия до н. э. по Си.

Распространение новых, прогрессивных методов экономики не обязательно связывать с расселением; оно могло осуществляться и путем влияния со стороны земледельцев, скотоводов и путем заимствования со стороны собирателей. Так оно распространялось всегда, когда бок о бок жили племена, стоящие на различных ступенях развития.

Классический и ясный пример — заимствование населением, оставившим культуру Эртебелле хлебных злаков и домашних животных. С. Беккер, известный датский археолог, отмечает, что культура Эртебелле, несколько веков сохраняя характер охотничьей культуры, приобретает полированные орудия, культурные злаки, домашних животных и керамику ⁶³.

* * *

Первое общественное разделение труда сделало возможным регулярный обмен. Во-первых, земледельческо-скотоводческие племена производили средства к жизни, качественно иные, чем племена собирателей, и, во- вторых, они могли производить этих средств больше, чем им было нужно для поддержания жизни. Этот излишек был еще мал, но уже его существование имело огромное значение.

Самым ранним предметом обмена на Ближнем Востоке был обсидиан. Он встречен уже в Джармо. По технологическим свойствам обсидиана можно установить, что он распространялся из нескольких центров.

Каждая группа простых производителей была экономически независимой от каких-либо соседей и теоретически могла существовать в полной изоляции. Тем не менее полная изоляция никогда не была реальна. Обмен осуществлялся и между соседними племенами, и этапным путем. На неолитическом поселении у Фаюмского озера есть раковины из Красного и Средиземного морей. В неолитической Европе прекрасные свидетельства обмена — браслеты из раковин Spondylus Gaederopus в Юго-Восточной и Средней Европе, распространенные, главным образом, вдоль великого дунайского пути ⁶⁴. Находки кладов заставляют думать, что велся обмен готовыми украшениями.

Племена — носители культуры воронковидных кубков разрабатывали залежи янтаря. В разных местах найдены клады, содержащие до 13 ООО янтарных бусин ⁶⁵.

Еще Г. Коссина указывал на широкую область распространения орудий из полосатого галицийского кремня ⁶⁶. Орудия из кремня, добываемого в Южной Дании, распространены вплоть до Северной Швеции ⁶⁷.

Польские ученые составили карту распространения кремня из Кшеменок Опатовских ⁶⁸.

Работа Энгельса показала, что первое общественное разделение труда создало условия, необходимые для второго крупного общественного разделения труда, для отделения ремесла от земледелия. Каждый член общества стал теперь производить продуктов больше, чем было необходимо для поддержания его существования. Этот излишек позволил выделиться специалистам, которые могли заниматься исключительно своим ремеслом и не участвовать в совместном добывании пищи остальными членами общества. «С разделением производства на две крупные основные отрасли, земледелие и ремесло, возникает производство непосредственно для обмена, — товарное производство, а вместе с ним и торговля не только внутри племени и на его границах, но уже и заморская», — писал Энгельс ⁶⁹.

Лишь тогда, после второго общественного разделения, на высшей ступени варварства возникает город как качественно иная категория. Город определяется не величиной места, им занятого, не количеством его населения и не укреплениями. Многие неолитические и средневековые деревни в Европе и Азии имели стены, но это не делало их городами. Город характерен совершенно иным населением, чем в деревне. В нем основной элемент— не земледельцы, рыболовы и охотники, а профессиональные правители, должностные лица, духовенство, ремесленники и купцы, которые не добывают себе пищу, а живут на пище, добываемой для них землепашцами и скотоводами, главным образом, вне города. «Нет никакого засвидетельствованного примера общины дикарей, цивилизующейся, принимающей городскую жизнь или изобретающей письмо. Где бы города ни были построены, деревни дописьменных крестьян существовали прежде. Таким образом, цивилизация где бы и когда бы она ни возникла, следовала за варварством» ⁷⁰. Эти слова были написаны Чайлдом в 1950 г. в статье «Городская революция». Через 3—4 года после этого были открыты укрепленные поселения, объявленные городом, а их культура — цивилизацией, и эти города и их цивилизация оказались якобы созданными дикарями.

Между тем из всего сказанного выше ясно, что мы не можем вместе с К. Кеньон ⁷¹ и М. Уилером ⁷² считать поселения доисторического Иерихона А и В городом и даже зарождающимся городом, а культуру их обитателей — цивилизацией. Подобные утверждения ведут к отрицанию закономерности общественного развития. Недаром против них столь резко выступили такие крупные археологи, как Брейдвуд ⁷³, Чайлд ⁷⁴ и Вулли ⁷⁵. «Цивилизация появилась как особое усиление культурной активности, возможности для которой создало эффективйое производство пищи» ⁷⁶.

Город как таковой начинает складываться в убейдской культуре и ярко предстает в протописьменный период ок. 3400 г. до н. э. В это время гончарный круг уже вошел в употребление. Появились перевозочные средства (на колесах), изобиловали специальные ремесла. Здесь мы уже находимся на рубеже цивилизации и видим такие ее признаки, как гончарный круг, приготовление растительного масла и вина, развитую обработку металлов, переходящую в художественное ремесло; здесь уж известны повозки и боевые колесницы, письменность, зачатки архитектуры как искусства и город с зубчатыми стенами и башнями, т. е. все те признаки, которые Энгельс считает характерными для этого периода ⁷⁷.

К содержанию 88-го выпуска Кратких сообщений Института археологии