К содержанию 60-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
В отделе истории культуры и искусства советского Востока Государственного Эрмитажа среди старых дореволюционных собраний хранится ряд древнейших бронзовых предметов, происходящих из Средней Азии и не известных в нашей научной литературе. Публикация этих предметов, ввиду крайней скудости материалов, освещающих культуру Средней Азии в эпоху бронзы и раннего железа, является делом небесполезным, в силу чего автор и берет на себя смелость обратить внимание археологов и историков культуры хотя бы на некоторые из таких предметов.
Публикуемые в данной заметке два бронзовых изделия 1 происходят из районов среднего течения Сыр-Дарьи, тяготеющих к древнему Чачу (округа современного Ташкента). Оба они приобретены Н. И. Веселовским во время его поездки в Туркестанский край в 1885 г. и переданы в Эрмитаж из Археологической комиссии в 1896 г. 2
Бронзовый нож (инв. № СА-12209) происходит из кишлака Турбат, расположенного в 15 км восточнее современного сел. Ленинское, лежащего на дороге Ташкент—Чимкент. Нож — литой, однолезвийный, в форме прямой пластины, клиновидной в сечении. Слабо выраженная ручка его украшена односторонним барельефным изображением птичьей головы с длинным изогнутым клювом, переданным очень простыми средствами: данный в невысоком рельефе контур повернутой влево головы птицы дополнен лишь двумя углубленными линиями, подчеркивающими рот и переход к клюву, и кружком, изображающим глаз. Конец ножа обломан. Длина сохранившейся части 10,6 см, ширина лезвия 1,1 см, максимальная ширина ручки 1,4 см, максимальная толщина 4 мм (рис. 54—1).
Однолезвийные ножи в виде прямых пластин со слабо выраженной ручкой не раз встречались на территории Чача в качестве случайных находок 3. Судя по описанию, подобные предметы известны и в Семиречье 4. Нож такого же типа найден и при раскопках сакских курганов Тамдинского могильника на Памире 5. Нож из кишлака Турбат отличается от всех перечисленных выше лишь украшением ручки (на остальных подобные украшения отсутствуют).
Из бронзовых изделий, обнаруженных на других территориях, ближе всего к ножам такого типа стоят однолезвийные ножи ранних кочевников Алтая (майэмирский этап) 6 и однотипные им, относящиеся к первой стадии тагарской культуры на Енисее 7. Первые датируются VII—V вв. до н. э., последние — более широко, первой половиной I тысячелетия до н. э. Правда, майэмирские и тагарские ножи несколько отличаются по форме, но пластинчатость, однолезвийность и слабо выраженная ручка роднят их со среднеазиатскими. С ножом же из кишлака Турбат их сближает и компановка на ручке одностороннего барельефного изображения, исполненного в стиле «раннескифского» искусства, когда натуралистическое изображение животных не носило еще следов условной декоративности 8.
Рис. 54. Древнейшие бронзовые изделия Чача.
Нож из кишлака Турбат, таким образом, есть основания датировать VII—IV, скорее всего VI—V вв. до н. э. Форму же его следует рассматривать как местную, характерную для Чача, Семиречья и Памира, т. е. для районов обитания сакских племен.
Бронзовый кельт (инв. № СА-12207) приобретен Н. И. Веселовским в кишлаке Баксук на р. Ангрен, в 80 км от Ташкента. Кельт имеет четырехгранную втулку, высотой в 4 см, выделенную из самого клина орудия и суживающуюся по направлению к рабочей части (диаметр втулки наверху 3,9 см, внизу 2,7 см). На задней грани втулки помещено вертикальное дугообразное ушко (диаметром в 2,3 см). Рабочая часть, в профиль имеющая вид асимметричного клина, расширяется книзу. Высота ее 6,8 см, максимальная ширина 5,6 см. На боковых гранях отчетливо видны швы от литейной формы. Втулка кельта слегка деформирована, лезвие притуплено, а углы его срезаны. Ушко в верхней части потерто, очевидно, прикреплявшейся к нему веревкой (рис. 54—2).
Кельтами называют орудия, различные по назначению, чаще всего топоры и тесла 9. Судя по асимметричности рабочей части и наличию ушка для привязывания к рукояти, кельт из кишлака Баксук следует относить ко второму из указанных типов орудий.
Это не первая находка такого рода орудий на территории Чача 10. Однако находимые здесь прежде кельты были иными по назначению: почти все они относятся к разряду кельтов-топоров 11 и фактически лишь повторяют тип кельтов III минусинской группы. Для рассматриваемого нами орудия в Средней Азии можно указать лишь одну единственную аналогию — кельт, происходящий из селения Лебединовки в долине р. Чу, восточнее г. Фрунзе 12. Единичными находками засвидетельствована эта форма и в группах хорошо изученной древней бронзы Южной Сибири 13. Единичность известных нам находок кельтов такого типа не позволяет относить их форму к особенностям, присущим какому-либо определенному району, тем более что втульчатые орудия, близкие но форме к кельту из кишлака Баксук (хотя и отличные от него по назначению и даже по материалу) известны, помимо Южной Сибири 14, и на территории Восточной Европы, вплоть до Прибалтики 15.
Вопрос о датировке орудия из кишлака Баксук сейчас не может быть разрешен достаточно определенно. Но если учесть, что кельты с выделенной втулкой отсутствуют в известных нам ранних группах и засвидетельствованы в Восточной Европе в комплексах, относящихся уже к I тысячелетию н. э. 16, то кельт из кишлака Баксук, равно как и лебединовское орудие, следует, вероятно, относить к поздним типам орудий такого рода и датировать не ранее середины I тысячелетия до н. э. 17
Еще в 1914 г. В. А. Городцов, рассматривая район распространения кельтов, писал, что в его состав входят Индо-Китай, Китай, Япония, Сибирь, Европа и западное побережье Малой Азии. Границу этой «ойкумены кельтов» он считал прилегавшей «к главнейшим культурным очагам древнего мира: Индии, Ирану, Турану, Месопотамии, почти всей Малой Азии, Египту и островам Эгейского моря, не впустившим в свои области, повидимому, ни одной характерной формы кельта» 18. Чач, видимо, и был одной из пограничных областей этой «ойкумены». Во всяком случае и по сей день в Средней Азии южнее Сыр-Дарьи не засвидетельствовано ни одной находки кельтов.
Оба публикуемых бронзовых предмета подтверждают культурное тяготение Чача в середине I тысячелетия до н. э. к кругу центральноевразийских археологических культур и свидетельствуют о древних связях народов Средней Азии с населением степной полосы СССР. Бронзовый нож из Турбата, специфически сакской формы, свидетельствует и о развитой местной металлургии и об умелом применении в ней художественных приемов так называемого «скифского звериного стиля».
К содержанию 60-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
Notes:
- Качественный анализ их произведен в лаборатории отдела химической реставрации Государственного Эрмитажа В. Н. Кононовым. ↩
- Отношение № 1504 от 28 августа (ст. ст.). ↩
- А. И. Тереножкин. Памятник материальной культуры на Ташкентском канале. Изв. УзФАН СССР, 1940, № 9, стр. 30 сл.; его же. Согд и Чач. КСИИМК, вып. XXXIII, стр. 153 и рис. 69, XVI, 3 и 8. ↩
- А. Н. Бернштам. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня. СА, XI, стр. 355; его же. Очерк истории гуннов. Л., 1951, стр. 94. ↩
- Материалы Памиро-Алайской экспедиции 1948 г. Нож экспонирован на выставке Средней Азии в Государственном Эрмитаже (зал I, хр. I). ↩
- М. П. Грязнов. Памятники майэмирского этапа эпохи ранних кочевников на Алтае. КСИИМК, вып. XVIII, рис. 5—4. ↩
- С. В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 228 и табл. XXIII, особенно фигурный указ. табл., рис. 3. ↩
- Ср. такую же трактовку птичьей головы на майэмирской бляшке. М. П. Гряз¬ное. Указ. соч., рис. 4—2. ↩
- М. П. Грязнов. Древняя бронза Минусинских степей. Труды Отд. истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа, т. I, 1941. ↩
- А. И. Тереножкин. Согд и Чач, стр. 153, рис. 69, XVI; ср. Изв. УзФАН, № 9, 1940, стр. 30 сл. ↩
- Исключение составляет один так называемый «кельт-мотыжка». ↩
- Труды Семиреченской археологической экспедиции. Чуйская долина. МИА, № 14, табл. XXXIV, 6, и, видимо, табл. XCV, 6а. Ср. также таблицу в работе А. Н. Бернштама «Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня». СА, XI, стр. 348—349. В тексте указанных работ этот кельт не упоминается; в описании табл. XXXIV на стр. 156 отмечено лишь, что кельт происходит из с. Лебединовки, в описании табл. XCV и в СА, XI, указания о нем вообще отсутствуют. Этот кельт упомянут в другой работе А. Н. Бернштама «Археологический очерк Сев. Киргизии», Фрунзе, 1941, стр. 21. Ср. ПИДО, № 5—6, 1935, стр. 139. ↩
- См. кельт (ОИПК 1123-112) из собрания Радлова; хранится в Отделе истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа. Кельт этот по форме тождествен лебединовскому орудию. ↩
- В. В. Радлов. Сибирские древности, т. II, вып. 1. СПб., 1902, табл. VI, фиг. 10 и стр. 37. ↩
- См., например, П. И. Кушнер (Кнышев). Этнические территории и этнические границы. Тр. Ин-та этногр., нов. серия, т. XV, М., 1951, рис. 156 и 181. ↩
- Ср. железные «кельты» в работе А. А. Спицына «Древности бассейнов рек Оки и Камы». СПб., 1901, табл. XII, 4, и стр. 11. 31. ↩
- Отнесение кельта из с. Лебединовки в графу памятников «андроновской стадии» на табл. XCV в МИА, № 14, и на табл. в СА, XI, следует, видимо, признать ошибочным. ↩
- В. А. Городцов. Культуры бронзовой эпохи Средней России. Отчет ГИМ за 1914 г. М., 1914, стр. 186. ↩