Бернштам А.Н. Согдийская колонизация Семиречья

К содержанию 6-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

Вопрос о согдийской колонизации Семиречья еще в 1927 г. был предметом рассмотрения В. В. Бартольда. 1 Но археологический материал по этой теме не был и не мог быть привлечен в то время.

В. В. Бартольд мог использовать лишь данные письменных источников. Сведения же письменных источников о согдийской колонизации не старше VII в. 2 и главным образом сосредоточены в мусульманской литературе. В ней наиболее ценными являются: безымянная персидская рукопись X в. Худуд ал-Алем („Границы мира») 3 и сочинение автора XI в. Махмуда Кашгарского. 4 Многие исследователи считают возможным говорить о колонизационной деятельности согдийцев в Восточном Туркестане уже с I в. н. э. 5 Для Семиречья таких данных нет, но поскольку путь в Восточный Туркестан лежал через Семиречье, последнее автоматически включалось в сферу влияния согдийской колонизации. 6 Имеющиеся в распоряжении историков письменные документы относились ко времени на шесть и даже десять веков позднее того периода, когда предполагалось начало колонизационной деятельности согдийцев. Собранные А. Штейном и переведенные X. Рейхельтом документы из Восточного Туркестана не изменили положение дел. 7 Семиречье в них не упоминается. Однако исторический прогноз, с некоторыми поправками в части хронологии, получил свое подтверждение на археологическом материале благодаря систематическим работам по археологическому изучению Семиречья, проводимому Институтом истории материальной культуры им. Н. Я. Марра совместно с Казахстанским филиалом Академии Наук, Комитетом наук при СНК Киргизской ССР и Государственным Эрмитажем. 8 Параллельное изучение данных археологических источников и письменных свидетельств позволяет выяснить не только значение колонизации, но и поставить вопросы о ее периодизации, а также уточнить датировку начала этой колонизации.

[adsense]

Согдийской колонизации предшествовал в Семиречье процесс культурных влияний с Запада, начиная с эпохи Ахеменидов (VI—IV вв. до н. э.). Этому должно быть отведено определенное место при анализе памятников скульптурной бронзы, обнаруженной в Семиречье, — столов-жертвенников и светильников. 9

К порядку чисто культурных влияний Запада в IV — II вв. до н. э., правда далеко не систематических, относится, например, появление грекобактрийских элементов в искусстве кочевников Северного Притяньшанья. 10 Брактеаты с изображением сатиров и медуз (возможно горгоны), недолго просуществовав, снова уступили место изображениям голов льва, тигра и других животных, более близких идеологическому уровню кочевников. 11 Греко-бактрийское искусство в противоположность искусству Восточного Туркестана, Северной Индии и Согда не вошло органически в искусство кочевников Семиречья. 12 „Звериный стиль“ кочевников так и не уступил место западному искусству.

Семиречье негостеприимно приняло Александра Македонского; 80 пройденных им стадий к востоку от Сыр-дарьи в дневной переход его войск, о чем согласно (с несущественными вариантами) сообщают Арриан 13 и Квинт Курций 14, говорят о том, что греки даже не дошли собственно до Семиречья. Таким образом в IV в. до н. э. не было непосредственного влияния культуры Запада на культуру кочевников Семиречья. Походы Эфтидема вряд ли достигли Семиречья, тем более Сибири, как это предполагает В. Тарн. 15 Вместе с тем следует признать, что влияние грекобактров на культуру Семиречья было достаточно сильное, но оно не сопровождалось непосредственным заселением Семиречья, а проходило главным образом через торговые взаимоотношения. Такое положение оставалось до рубежа нашей эры. Изменяется оно лишь с первых веков нашей эры. В ранних памятниках Семиречья рубежа нашей эры в курганах кочевников появляются уже серии вещей, изготовление которых трудно относить к далеким от этих мест странам. Мы имеем в виду, например, керамику, сделанную на гончарном круге, с лощением, резко отличную от местной керамики; кочевников. Впрочем по ней еще трудно сказать, произошла ли она из Согда или из оазисов Восточного Туркестана, но во всяком случае она не изготовлена самими кочевниками. Таковы отдельные находки керамики в Кенкольском 16 и Берккаринском 17 могильниках. Видимо, в эту пору в Семиречье уже проникали мастера, быть может, в качестве военнопленных. Более выразительны находки на городищах.

Городища Семиречья в нижних слоях содержат инвентарь согдийского происхождения. Таковы, например, находки в нижних слоях Тараза 18 (Джамбул) или городища Красная Речка. 19 В серию находок входят терракоты и керамика с варварским подражанием восточноримскому солиду рубежа IV—V вв. Характерной чертой этих предметов является наличие влияния восточнотуркестанского стиля, вместе с типичными чертами собственно согдийской культуры, не изжившей в себе мощную струю греко-бактрийских традиций. Точной датировки для находок из нижних слоев семиреченских городищ пока еще у нас нет. Но во всяком случае, они относятся ко времени от III до V вв.

В плане связи с Согдом можно рассматривать статуэтку из цитадели Тараза (обломок ручки сосуда), как явно восходящую к авестийской Анахит, но лишенную скрупулезной прорисовки всех украшений, столь характерных атрибутов на согдийских образцах. Упрощенное и запоздалое по сравнению с Согдом „издание“ в Семиречье сюжетов согдийского происхождения является вообще характерной чертой находок в Семиречье. Отметим также такую вещь, как форму для лепки из глины мужской головы. В трактовке головы чувствуются черты гандарского искусства, профиль лица греческий. Единственной ей аналогией могут, по-моему, служить головы греко-бактрийских правителей на монетах. 20 Спущенная на лоб стрела (?) сюжетно перекликается с айритамскими фризами из Термеза, 21 а общая стилистическая трактовка не выходит за круг согдийских терракот. 22 Любопытен сосуд из нижнего слоя цитадели Тараза, который, особенно в своей верхней части, приближается к среднеазиатской энохое, описанной Г. В. Григорьевым. 23

Существенное значение имеет и характер первых земледельческих поселений в Семиречье. Это отдельные укрепленные дома, сложенные из дувала и сырцового кирпича. Они состоят из параллельно расположенных, длинных комнат 1.5—2X6—8 м, крытых коробовым сводом. Дома были двух-, а возможно и трехэтажные (нижний этаж — подвал). Судя по тому, что такие дома, исследованные в городище Красная Речка уже в VII—VIII вв., были разрушены и перекрыты зороастрийскими кладбищами, их возникновение, естественно, следует относить к эпохе до VII в. 24 Этим пока еще немногочисленным материалом исчерпываются наиболее яркие данные, свидетельствующие о проникновении в Семиречье согдийцев переселенцев-колонистов. Мы уже отмечали выше, что трудно установить точную дату этого переселения. Если исходить из того, что в Восточном Туркестане уже в начале I в. были колонии согдийцев, то тогда представляется логичным включение Семиречья в эти хронологические рамки. Но дело в том, что у нас нет прямых данных к причислению вышеуказанных памятников, а особенно оседлых поселений, к числу непосредственных свидетельств колонизации в I в. н. э. Вызывает сомнение и датировка восточнотуркестанского материала.

Как известно, А. Штейн датирует найденные им в Дунь-Хуане согдийские рукописи I веком н. э. на том основании, что они лежали с китайскими документами этого времени. 25 Другую группу документов из Лоу-Аань он датирует, основываясь на том, что Лоу-Лань опустела в IV в. н. э. 26 Однако, как показал П. Пелльо, в Лоу-Лань была согдийская колония с VII по VIII в. 27 Правда, появление последней могло быть вызвано второй согдийской колонизацией (об этом ниже). Вместе с тем нет данных утверждать, что Лоу-Лань опустела в IV в. Вэй-шу определенно утверждает, что в 4-й год правления Тай-янь [439 г] владетель [Шаньшань] отправил младшего своего брата Суянь на службу при дворе» 28 (Шаньшань является древней Лоу-Лань). 29 По свидетельству Вэй-шу владетели Лоу-Лань оказывали сопротивление соседним правителям. Отступая под натиском соседей, жители опустошили свое владение (V век!), но еще в середине V в., когда Вань Дугуй — китайский полководец — выступил против Лоу-Лань, владетель Лоу-Лань „Чжень-да со связанными впереди руками вышел и покорился». 30 Это опять же свидетельствует, что жизнь в Лоу-Лань не прекращалась. Как далее гласит китайский текст, Лоу-Лань не была разгромлена, а, наоборот, китайский двор отнесся к ней весьма благожелательно.

Приведенные данные говорят о том, что соображения А. Штейна о датировке согдийской культуры в Лоу-Лань требуют уточнений. Укажем еще на тот факт, что археологический материал из Лоу-Лань, относящийся к первым векам нашей эры, не имеет ярких черт согдийской культуры. 31 Археологический материал весьма похож на коллекции, собранные нами в Кенкольском могильнике и Г. Гейкелем в верховьях Таласа. 32 Культура Лоу-Лань, обнаруженная А. Штейном, так же как культура Таласских катакомб, относится к I — II вв. н. э., но в ней нет ничего согдийского. В ранних терракотах Восточного Туркестана явно выступают черты гандарского искусства и просто индийского происхождения, а также сильные переживания греко-бактрийских элементов (например Хотан). 33 В то же время раскопки в Согдиане показали, что в Согде культура первых веков нашей эры иная, чем в Восточном Туркестане, и больше проникнута кушанскими элементами. 34

Также мы не можем принять датировки бумажных согдийских документов из Дунь-Хуан на основании найденных с ними китайских документов, написанных на деревянных дощечках. Китайские документы датированы I в. 35 Изобретение бумаги относится к началу II в. н. э. Бумага, изобретенная на юге Китая в провинции Чу китайцем Ts’ai Lun в 105 г. н. э., еще не скоро получила распространение у китайцев. 36 Трудно предположить, чтобы согдийцы уже со II в. начали пользоваться в широких объемах (для частной переписки) бумагой, тогда как китайцы пользовались для письма еще деревом. Архив Дунь-Хуанской башни, где были найдены китайские, согдийские и карошти документы, мог быть случайного происхождения. Быть может и палеографические данные согдийских документов, не имеющих кстати дат, но в которых имеются арамейские буквы старого начертания, окажутся при вторичном рассмотрении палеографами не столь древнего характера.

[adsense]

По содержанию писем можно судить о наличии здесь, в Восточном Туркестане, согдийцев, но нет основания говорить о колониях, ибо приведенные в письмах названия колоний являются согдийской транскрипцией китайских селений. Таковы, например, 8rw’n — Дунь Хуан, km’yo — Комул, kc’n— Гао-чан и kr’wrn — Лоу-Лань. 37 Вызывает также сомнение, что уже в начале II в. и Самарканд носил такое название. Согдийская транскрипция, согласно Рейхельту, точно передает имя „Самарканд» 38 (Sm rknoh), что скорей отвечает Самарканду VII в., а не II в. Идет ли здесь речь о собственно Самарканде или о колонии под тем же названием в Восточном Туркестане, сказать трудно. Характерно, что китайцы не знают Самарканда для времени Вэй-шу (VI—V вв.). Впервые термин „Самарканд» встречается в бесспорной китайской транскрипции лишь в Тан-шу. Судя по Э. Шаванну, 39 название „Самарканд», возможно, появляется в Вэй-шу, но в очень спорной транскрипции. В этой связи, быть может, и собственное имя sr^ 40 следует читать не Сараг, как предлагает это Пелльо, 41 a saryy — город в Чуйской долине, 42 отожествляемый нами с развалинами городища Красная Речка. 43 Обращаем внимание и на то обстоятельство, что оазис Иву, как он называется китайцами в Ханьское время, назван в документах km уЗ || km’yl — Qomul. 44 Но под этим тюркским названием оазис И-ву-Хами известен лишь с VI в. 45 Не можем не отметить и того факта,- что kc’n || Гао-чан тоже неизвестен для младшей династии Хань. Имя Гао-чан появляется впервые лишь в китайском источнике Вэй-шу, который указывает, что „Цзинь назвал эту область — Гао-чан цзюнь“, 46 т. е. не раньше второй половины III в., так как династия Цзинь существовала с 265 г. по 317 г. н. э. Сам термин „цзюнь“ свидетельствует здесь о первоначальном военном поселении.

Отсюда явствует, что мы не можем принять датировку „старых согдийских писем» I-II вв. н. э., хотя эти письма и являлись, по существу, основой для построения теорий Ф. Розенберга о широкой торговой деятельности „полуфеодалов-полубуржуа» согдийцев. Приведенные нами факты показывают, что „старые согдийские письма» в лучшем случае не старше VI, а скорее всего VII в., т. е. относятся к тому времени, когда и возникает описанная П. Пелльо колония на Лоб-норе. Этим выводом мы не отрицаем возможности согдийской колонизации и в более раннее время, но подчеркиваем, что аргументация исследователей все же остается слабой, т. е. основывается на поздних письменных источниках.

К этому следует добавить, что все известные нам согдийские археологические материалы, происходящие из китайского Туркестана и датируемые I в. н. э., в действительности могут быть отнесены ко времени V — VI вв. 47

Как мы старались показать выше, в Семиречье вопрос о колонизации согдийцами решается аналогичным путем. Характерным фактом является то положение, что китайцы, описывая Семиречье для I—II в., не упоминают совершенно о согдийцах и их культуре, не говорят ничего об оседлых поселениях. 48

Объяснить это незнанием или невниманием с их стороны нельзя. Ведь говорят же они об оседлых поселениях Ферганы еще для более раннего времени (например известный Чжан-Цянь). 49 Характерно, что усуни в V в. дают китайским посланникам Тун-Юань и Гао-Мин проводников и переводчиков, когда они отправляются в Фергану и Шаш. 50 Несомненно, что этому знакомству усуни были прежде всего обязаны тесным связям, возникшим с присогдийскими странами со времени согдийской колонизации Семиречья.

Свидетельством того же порядка является отмеченный Сюань-Цзаном (VII в.) в качестве органического явления для Чуйской долины факт наличия согдийцев и их поселений, возникших несомненно задолго до его приезда, т. е. до 630-х гг. 51 Такими поселениями и являются, например, развалины тепе Краснореченского городища.

Не утверждая окончательной и точной даты начала первой согдийской колонизации Семиречья, а вслед за этим и Восточного Туркестана, мы вместе с тем считаем возможным отрицать датировку этой колонизации, предложенную в литературе, т. е. I в. н. э. По археологическим материалам начало колонизационной деятельности согдийцев
можно скорей всего относить к промежутку времени между III—V вв. н. э. Этот период колонизации мы называем для Семиречья первым периодом согдийской колонизации, когда колонии согдийцев представляют еще обособленное культурное и социально-экономическое явление в среде кочевников Семиречья.

С VII в. изменяется характер взаимоотношения культурных явлений Семиречья и Согдианы.

Прежде всего следует указать, что культурное влияние Согдианы увеличивается по объему и значению. На ряду с привнесением в Семиречье элементов художественного творчества, несомненно, связанного с греко-бактрийским искусством, согдийцы прочно завоевывают себе место в ряде областей ремесла и других сторонах экономической жизни. Так, например, появляются архитектурные налепы, украшавшие внутренние стены домов, в виде греческой пальметки, найденные на городище древнего Тараза.

Особо ярко выступает согдийская передача излюбленного сасанидского мотива орнаментации: круг из точек, заполненный внутри сюжетным или орнаментальным рисунком. Распространение этой орнаментации выходит за пределы Семиречья, но, несомненно, с ним связано. Такие орнаментальные комбинации известны нам трех типов. Во-первых — это глиняный налеп в виде круга, обрамленного бугорками и с геометрическим рисунком внутри, например найденный в одном богатом тюркском погребении в Монголии на р. Тола, 52 и аналогичные круги в виде штампованного орнамента на керамике из Семиречья; во-вторых — сасанидский круг с рисунком китайского мотива (лотоса) внутри, аналогичный орнаменту на шелковых тканях, найденных в Монголии (Тола) 53 и на Алтае (р. Катанда); 54 в-третьих — сасанидские круги с изображениями внутри горных козлов теке, обнаруженные нами на фрагменте глиняного столика „достархан“, найденного около цитадели городища Ак-Пешин (недалеко от Токмака, Киргизия). Наличие сасанидского круга, особенно в сочетании с лотосом, больше всего должно быть обязано семиреченским согдийцам, которые в своем ремесле причудливо сочетали излюбленные мотивы двух великих цивилизаций, посредниками между которыми они являлись.

Быть может мастерству согдийских ремесленников, живших в среде кочевников Семиречья, обязано появление так называемых „поделок“ на сюжеты сасанидских блюд, известных нам по случайным находкам, хранящимся в Эрмитаже, 55 и по недавним находкам на Енисее 56. В последнем случае мы видим, однако, столь выразительные элементы степного искусства, что можем предполагать и самостоятельную традицию, лишь сомкнувшуюся, а возможно и повлиявшую на сюжет сасанидских изображений. 57

В круг памятников, связанных в той или иной мере с согдийским мастерством второй согдийской колонизации, должна быть отнесена и керамика, что мы уже отмечали в печати. 58

Все вместе взятое показывает, что с VII в. мы имеем сильное увеличение роли и значения согдийской культуры. К этому времени в Северном Притяньшанье, в долинах р. Чу и Таласа, мы наблюдаем появление городов, генетически связанных с ранее бывшими здесь поселениями. Тип этих городов с цитаделью, шахристаном и рабадом идентичен мавераннахрским городищам, где они являлись следствием исторического развития предшествующих согдийских поселений. Следовательно, и здесь согдийская колонизация не прекратилась, а, наоборот, усилилась, что дало возможность к возникновению города мавераннахрского типа. 59 Факты, заключенные в письменных источниках, разъясняют это положение. Они показывают, что с конца VI в., вследствие внутренних конфликтов и социальных противоречий, в Согдиане созрели условия для нового массового движения согдийцев в Семиречье, в частности из Бухары. Причины эти неоднократно отмечались И. Марквартом и были названы им „тиранией Абруя». 60 Новую трактовку этого эпизода дал С. Толстов. 61 Для нас важно в данном случае сообщение персидского историка Нершахи, подтвержденное китайскими источниками о массовом переселении согдийцев в VII в., якобы основавших город Хамукат, ибо оно свидетельствует о второй колонизации края. Следует отметить, что согдийцы могли попадать в Семиречье в качестве военнопленных во время, походов тюрок в Согд, напр, тюркского кагана Яньду (конец VI в.) или Мочжо (начало VIII в.). 62

Согдийцы были в среде тюрок и до VII в., о чем свидетельствует Менандр, повествующий о посольстве Земарха. 63 Нершахи сообщает о том, что „по прошествии некоторого времени, власть Абруя возросла, он стал жестоко править этой областью, так что терпение жителей истощилось. Дехканы и богатые купцы ушли из этой области в сторону Туркестана и Тараза, где выстроили город и назвали его Хамукат». 64 Это с несомненностью свидетельствует, что письменный источник верно отразил версию о новой колонизационной волне в Семиречье. Быть может с этой второй согдийской колонизацией связано появление и основание согдийской колонии в Лоу-Лань, о которой писал П. Пелльо. 65

Многочисленные переселения согдийцев были и во время арабского завоевания Семиречья в первой половине VIII в.

С этой второй колонизацией мы можем связать и курсивное согдийское письмо на ручке сосуда из городища Красная Речка, 66 равно как и распространение согдийского письма в Семиречье. Здесь произошло приспособление согдийского письма к тюркскому, ибо здесь мы обнаружили древнейшее уйгурское письмо, написанное согдийско-„уйгурской» вязью. В то время как на Востоке надгробные стелы тюркских и уйгурских каганов писались еще руническим письмом, 67 в Семиречье уже бытовал согдийский шрифт на тюркских монетах. 68

Не к уйгурам непосредственно, а через тюргешей Семиречья перешло от согдийцев это письмо и стало культурным приобретением тюркских народов. Первое тюркское письмо согдийским шрифтом обнаружено не в уйгурских документах, как это принято считать, а на тюргешских монетах VIII в.

Вторая согдийская колонизация была отлична от первой. Она, во-первых, была многоэтапной, причем четко выделяется второй этап в связи с арабским завоеванием и походами саманидов: Нух ибн-Асада (840) и Исмаила Самани (893—894). 69 Но сама согдийская культура в IX в. доживает свои последние дни не только в колониях, но и в метрополии. Здесь, в Семиречье, она становится составной частью культуры тюркских кочевников. Сообщения Махмуда Кашгарского о том, что согдийцы приняли одежду и нравы тюрок, что жители от Баласагуна до Испиджаба говорят и по-согдийски и по-тюркски, причем „уже не было людей, которые бы говорили только по-согдийски“, свидетельствует об ассимиляции согдийцев местным тюркским населением. 70

Подведем краткие итоги. Согдийская колонизация имеет два ясных периода развития. I период согдийской колонизации (III — VI вв.) не завершился ассимиляцией согдийцев местным населением. Роль согдийцев среди племен кочевников Семиречья в первом периоде ограничивалась торговлей и взаимоотношениями, не перераставшими в органическое сплетение культуры согдийской с местной кочевой. II период согдийской колонизации, отмечаемый с конца VI в., связан с бухарской эмиграцией и, вместе с тем, является периодом постепенной ассимиляции согдийцев с тюрками-кочевниками, приведшей к полному растворению их культуры в среде последних. Окончание этого периода падает на конец IX в. Выявленные в последнее время археологические материалы говорят о том, что эта колонизация имела менее „чистый11 характер, чем первая. Наряду с согдийцами, прежде всего видную роль в колонизации играли христиане-сирийцы. 71

К содержанию 6-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

Notes:

  1. В. В. Бартольд. К вопросу об языках согдийском и тохарском. ИРАН, т. I, 1926.
  2. St. Julies. Histoiredela vie de Hiouen-Thsang et de ses voyages dans l’Inde de- puis l’an 629 jusqu’en 645. Paris, 1853. — Он же. Memoire sur les contrees occidentales. Paris, 1857.
  3. Ср.: Бартольд. Худуд ал-Алем, Лгр., 1930.—V. Мiпогsку. Hudud al Alam. GMS, New series. XI, London, 1937.
  4. Ср. В. В. Бapтольд. К вопросу о языках согдийском и тохарском, стр 36 и сл.— W. Barthold Vorlesungen iiber die Geschichte der Turken Mittelasiens. Die Welt des Islams, т. XIV, т. XV, 3/4, т. XVII, 1/2.
  5. Ф. Розенберг. О согдийцах. ЗКВ, т. I.— Он же. Согдийские «старые письма». К ранней истории согдийских колоний Центральной Азии. ИОН, № 5, 1932.
  6. Пути могли лежать и не через Семиречье, напр, через Фергану. A. Herrmann (Die Verkehrswege zwischen China, Indien und Rom um 100 nach Chr. Geb.. Leipzig, 1922), отмечает, что было три пути — северный (через Хами), южный (Чачка-лик, Хотан, Яркенд), средний (Лобнор и бассейн Тарима). Кроме того, были пути через Памир и Гиндукуш, между Кашгаром и Ферганой. Ср. его работу .Die alten Seiden- trassen zwischen China und Syrien’ (1910). Однако, путь через Семиречье оставался одним из наиболее древних.
  7. A. Stein Serindia. Oxford, 1921, т. II, стр. 67. — Н. Reichelt. Die sogdischen Handschriftenreste des Britischen Museums. I. Die buddhistischen Texte, Heidelberg, 1928; II. Die nichtbuddhistischen Texte, Heidelberg, 1931.
  8. А. Бернштам. Археологические работы в Казахстане и Киргизии. ВДИ, 4 (9), 1939. — Он же. археологические работы в Семиречье. Краткие сообщ. ИИМК, вып. IV, 1940.
  9. Находки 1937 г. на оз. Иссык-куль не опубликованы и хранятся в Государственном Эрмитаже, в отделе „Искусство и культура Средней Азии». См. также сборник в честь С. Ф. Ольденбурга (Лгр., 1934, стр 477 и сл.), где опубликован жертвенник, найденный еще в 1912 г. под Алма-Атой.
  10. М. Воеводский и М. Грязнов. Усуньские погребения на территории Киргизской ССР. ВДИ, 2 (3), 1938.
  11. О наличии звериного стиля в эту эпоху в Северном Притяньшане см.: А. Бернштам. Берккаринская пряжка. О скифской традиции в сарматском искусстве. Известия КФАН (печ.). О замене греко-бактрийских сюжетов местными сюжетами (замена позы Ганимеда — буддийской танцовщицей; Геракла с Бахусом — буддийским демоном Atavika, ведущим мальчика; античной Горгоны и Медузы — львом в хотанской терракоте: той же Горгоны — орнаментом и т. д.). См : A. von Le Соq. Bilderatlas zur Kunst und Kulturgeschichte Vittelasiens Berlin, 1925.
  12. Этим влияниям посвящена большая литература. См. по Восточн. Туркестану: A. von Lе Соq. Die buddhistische Spatantike in Mittelasien. Berlin, 1928. — Он же. Auf Hellas Spuren in Ost-Turkestan. Leipzig, 1926. По Индии см. классические работы: A. Fоushег. L’Art Greco-Buddhique du Gandhara. London—Paris, т. I—1903, т. II — 1918.— Он же. The Beginnings of Buddhist Art. Paris—London, 1917.
  13. Appиан, кн. IV.
  14. Квинт Курций. кн. VII, 34—35.
  15. W. Tarn. The Greeks in Bactria and India. IV, Cambridge, 1938.
  16. А. Бернштам. Кенкольский могильник (печатается в изданиях Гос. Эрмитажа).
  17. Краткие сообщения, IV, 1940, стр. 42—48.
  18. ВДИ, 4 (9), стр. 169 и сл.
  19. А. Бернштам. К исторической топографии Чуйской долины. ВДИ, 2 (11), 1940 (печ.).
  20. К. Тревер. Проблема греко-бактрийского искусства. III Междун. конгр. по иранск. искусству и археол. М—Л., 1939.
  21. М. Е. Массон. Археологические работы в Узбекистане за 1933—1935 гг. Там же, ср. табл. LV
  22. Аналогичный штамп см.: A von Lе Соq. Bilderatlas zur Kunst und Kulturgese ichte Mittelasiens, стр. 88, рис. 180. Согдийские терракоты см.: К. Тгever. Тегracotas from Afrosiab. Leningrad, 1934.
  23. Г. Григорьев. Тали — Барзу. Журн. „СОНАТ», 2—3, 1938. — Он же. Городище Тали-Барзу. Труды Отдела Востока Гос. Эрмитажа, т. II, 1940.
  24. О доисламском характере таких домов см.: Согдийский сборник, Лгр., 19-4,, стр. 23 и сл.
  25. A. Stein. A third Journey of Exploration in Central Asia, 1913—1916. The Geograph. Journ. 1916, стр. 25.—Ed. Chavannes. Les Documents Chinois, decouverts par Aurel Stein dans les sables du Turkestan Oriental. Oxford, 1913.
  26. A. Stein. Ruins of Desert Cathay. London, 1912, стр. 394—396 —Он же. Serindia, стр. 673.— Он же. A third Journey, стр. 25.
  27. P. Реlliоt. Le Cha Tcheou Tou-Fou T’ou King et la Colonie Sogdienne de la region du Lob Nor. JA, т. VII, 1916, стр. 111 — 123. Основатель и правитель этой колонии — выходец из Самарканда по имени K’ang Jen tien (стр. 121 — 123).
  28. Вэй-ш у, гл. 102, л. 2-6; у И. Бичурина (Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, СПб., 1851) неправильно датировано это событие 436 г. (ср. ч. III, стр. 142).
  29. Вэй-шу, гл. 102, л. 2-6
  30. Вэй-шу, гл. 102, л. 3-а.
  31. A. Stein. Innermost Asia, т. II, табл. XVI—XXVI.
  32. H. Heikel. Altertiimer aus dem Tale des Talas in Turkistan. Helsinki, 1918.
  33. См. Путеводитель по залам Отдела Востока. Гос. Эрмитаж, Лгр., 1939, стр. 219
  34. Это достаточно ясно показано в результате раскопок В. Григорьева под Самаркандом на городище Тали-Барзу.
  35. Ed. Chavannes. Les Documents Chinois…
  36. Ф. Розенберг Согдийские „старые письма», стр. 469.
  37. Н. Rеiсhеll, ук. соч., ч. II, стр. 48 и 49. — Ф. Розенберг, ИОН, № 5, 1932, стр. 454—55.
  38. Н. Rеiсhеll, ук. соч., стр. 53.
  39. Ed. Chavannes. Documents sur les Tou-kiue (Turcs) Occidentaux. СПб., 1903, стр. 132.
  40. H. Reiсhelt, ук. соч , стр. 53.
  41. P. Pelliоt. T’oung Pao, т. 28, вып. 3—5, 1931, стр. 458—460 (рецензия на труд Н. Reichelt’a).
  42. BGA, т. VI (у Кудамы и ибн-Хордадбеха).
  43. Ср. нашу статью „К исторической топографии Чуйской долины» (ВДИ, печ.). Ср.. ВДИ, 4 (9), 1939, сгр. 180. Иная точка зрения у Минорского (ук. соч., стр. 285, прим. 5).
  44. Ф. Розенберг, ук. соч., ИОН, № 5, 1932, стр. 455.
  45. Imbault-Huагt. Les pays d’Hami ou Khamul, descriptions, histoire d’apres-les auteurs chinois. Bull, du Comite des travaux historiques et scientifiques, Section de Geographie, Paris, 1892. Ср.: P. Pelliоt. Kao-Tsh’ang, Qoco, Houo’Tcheou, et Qara.- Khodja. JA, Paris, 1912, II.
  46. Вэй-шу, гл. 101, л. 13-а.
  47. Мы имеем в виду появление в стенных росписях VI—VII вв. Восточного Туркестана (Кызыл, Кучарский оазис) сасанидского круга. С. Ольденбург. Русская Туркестанская экспедиция. Спб., 1914, стр. 67 (воспроизведения на стр. 68, рис. 57, стр. 50, рис. 47, Туюк Мазар)
  48. Цянь-Ханьшу, гл. 96-6. — Ср.: К. Shiratori. Ueber die Wu-sun-Stamme in Centralasien RO, т. III, вып. 2—3, 1902.
  49. F. Hirth. The Story of Chang K’ien, Chinas Pioneer in Western Asia. JAOS, т. XXVII.
  50. Вэй-шу, гл. 102, л. 1-6. О раннем Согде н. э.. К. Shiratori. A Study on Su-t’e or Sogdiana. MRDTB, Tokyo, 1928, стр. 81 и сл.
  51. Си-юй-цзи, л. 8-6. Сюань Цзан отмечает, что „все поселения подчинены тюркам» и вся страна от Суяба на запад называлась Су-ли. т. е. Согдом: Си-юй-цзи (л. 9-а).
  52. Г. Боровка. Археологическое обследование среднего течения р. Толы. Сб. „Северная Монголия», II, стр. 78.
  53. Г. Боровка, ук. соч., стр. 74.
  54. А. Захаров. Раскопки акад. В. Радлова в 1865 г. Тр. ГИМ, М., 1926, т. IV, вып. 1.
  55. См. также: А. Спицын. Случайные находки близ Семипалатинска. ИАК, 12, стр. 76—77.
  56. Л. Евтюхова и С. Киселев. Десятый сезон раскопок Саяно-Алтайской экспедиции ИИМК и ГИМ. Краткие сообщения, III (см. подробней: ВДИ, 4(3), 1939).
  57. К. Тревер и И. Орбели. Сасанидский металл. М., 1935. Ср. табл. 3, 5, 6,9, 14, 15. Особенно разительно сходство с изображением на сасанидском блюде, где Шапур II охотится на львов (табл. 6).
  58. Археологические работы в Казахстане и Киргизии. ВДИ, 4(9), 1939.
  59. В. Бартольд. История культурной жизни Туркестана. Лгр., 1929, стр. 27 и сл.
  60. L. Marquart. Eronschachr nach der Geographie des Moses Xorenaci. Abh. GWG, т. III, 1899—1901. — Он же, вместе с J. J. M. Groot. Das Reich Zabul und der Got Lun vom 6—9 Jahrhundert. Festschrift Eduard Sachau zum siebzigsten Geburtstage. Berlin, 1915. стр. 254. — Он же. Wehort und Arang. Leiden, 1938.
  61. С. Толстов. Тирания Абруя. История, сб. III, М.—Л., 1939.
  62. Суй-шу, гл. 84; ср.: Тан-шу, гл. 140-6; И. Бичурин, ук. соч., ч. I, стр. 267, 324 и сл. (О походах тюрок в Согд); П. Мелиоранский. Памятник в честь Кюль Тегина. ЗВО, т. XII, вып. II—III.
  63. Менандр в „Византийских историках» С. Дестуниса (СПб., 1861). Так, напр., тюсол тюркского кагана Маннах, который ездил в Византию, и на посольство которого в ответ выехал Земарх — был согдиец.
  64. Нершахи. История Бухары. Перев. Н. Лыкошина под ред. В. Бартольда. Ташкент, 1897, стр. 12.
  65. Pelliot. JA, т. VII, 1916.
  66. А. Фреймая. Древнейшая согдийская надпись. ВДИ, № 3, стр. 135 и сл.
  67. Ср. надпись на трехъязычном памятнике из Монголии (тюрко-согдийско-китайском): «Этого неподобного, из неба возникшего, счастливого, бывшего геройского мудрого небесного уйгурского кагана письмо». Т. е. уйгурский каган пишет руническим письмом на памятнике, в котором имеется согдийская надпись. См.: W. Radlоff. ATIM, III, L., стр. 91—92.
    Сведения об этом памятнике и литературу вопроса см.: Olaf Hansen. Zur sogdischen Inschrift auf dem Dreisprachen Denkmal von Karabalgasun, Helsinki, 1930, стр. 14.
    Первая фраза согдийского текста повторяет смысл рунической надписи. Памятник датируется 800—805 гг. Положение, аналогичное вышеуказанному, имеется и в более ранних текстах уйгурских каганов, напр., стела Моюн-Чура. Текст в честь победы Моюн-Чура над восточными тюрками в 745 г. написан особой уйгурской руникой. См. издание этого текста: G. Ramstedt. Zwei Uigurische Runeninschriften in der Nord Mongolei. Journal SFOug XXX, 1913. Ср.: А. Бернштам. Руническая надпись в уйгурской рукопис Записки ИВАН, т. VII. Здесь я отмечаю, что руника у уйгур бытовала, как исключение, еще в XII в. В Селенгинской стеле Моюн-Чура см. строчку: «свои вечные [букв, тысячелетние и десятитысячедневные. — А. Б.] письмена и знаки я там [район Утукена. — А. Б.\, велел сочинить [и врезать —А. 5.] в плоский камень». См. „Селенгинский текст», стр. 9—10. Руническое письмо тюркских памятников первой половины VIII века достаточно хорошо известно (знаменитый текст Кюль Тегина).
  68. А. Бернштам. Тюргешские монеты. Труды Отдела Востока Гос. Эрмитажа, т. II, стр. 105 и сл. Вряд ли можно принять мнение В. Радлова о том, что уйгурская рукопись Chuastuanit относится к IV столетию и происходит из северного Притяныпанья (W. Radlоff. Chuastuanit, das Bussgebet der Manichaer. СПб., 1909, стр. V). Наиболее ранняя,, видимо, рукопись уйгурским шрифтом издана Le Coq’oM (Tiirkische Manichaica aus Chotscho, 1. Anhang AKAW, Berlin, 1911). Однако ее датировку первой половиной VIII в. оспаривает W. Henning (Argi and the .Tochariens», BSOS, т. IX, ч. 3, 1938, стр. 5э2). На возможное возражение, что руника могла бытовать у уйгур только на каменных стелах, как более удобное письмо, чем вырезывание уйгурской вязи, укажем, что еще в IX в. известны целые книги, написанные уйгурской руникой, напр. «Книга предсказаний»—Irq bitik. См.: V. Thomsen, D-r М. A. Stein’s Manuscripts in turkish „runic» script from Miran and Tun-Huang. YRAS, 1912 (янв. вып.), и целый ряд других документов из Восточного Туркестана.
  69. В. Бартольд. История культурной живни Туркестана, стр. 27. Действия Нух ибн-Асада были собственно ограничены пределами Испиджаба, в то время как Исмаил ибн-Ахмед доходил до Тараза и его округа.
  70. В. Бартольд. К вопросу об языках согдийском и тохарском, стр. 36 и сл.
  71. В. Бартольд. О христианстве в Туркестане в домонгольский период. ЗВО, т. VIII, вып. 1—2. — А. Я. Борисов. Сирийская надпись из Тараза. Изв. КФАН (печ.).

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014