Религия при последних Ахеменидах

Мы должны вернуться к вопросу о религии ахеменидских царей. Определить верования, которых придерживался сам персидский царь, весьма затруднительно, особенно если учесть, что у нас нет данных о том, что при Дарии I уже существовали организованная церковь, ортодоксальная догматика и религиозный канон. Несомненно, что ко времени правления Дария во многих, если не во всех областях Ирана были последователи Зороастра, хотя нам мало что известно об их религии. Можно ли на основании скудных и не всегда достоверных сообщений источников хотя бы предположительно охарактеризовать религиозную жизнь Ирана в позднеахеменидское время? Большее, что мы в состоянии сделать, это высказать самые общие соображения.

Если исходить из очень общего и условного деления религии на вероучение и ритуал, то можно полагать, что приверженцы старой арийской религии более заботились о ритуале, тогда как последователи Зороастра, которых мы вправе именовать арийскими реформаторами, выдвигали на первый план исповедь веры. Нельзя категорически утверждать, что преимущественное внимание к вероучению свойственно только кочевникам, а забота о ритуале — оседлым народам, хотя нередко дело обстояло именно так. Два типа религий, о которых идет речь, различались, видимо, более четко в Восточном Иране, чем на западе. В Западном Иране традиции ближневосточных религий, а также деятельность магов оказали влияние как на вероучение, так и на ритуал, что еще более усложнило общую картину. Согласно схеме, изложенной выше, маги восприняли ближневосточные традиции и стали проводниками ближневосточно-арийского синкретизма или, по крайней мере, не были ему враждебны. Процесс смешения западных иранцев, прежде всего мидян и персов, с местным населением, сказавшийся на судьбе древнеперсидского языка в Западном Иране, сопровождался смешением различных религиозных верований и обрядов. Такова была главная черта эпохи, и независимо от того, в какой мере она определяла официальную религиозную политику Ахеменидов, маги, ставшие основой иранского жречества, должны были поощрять то, что обычно именуется синкретизмом. Учение Зороастра, пришедшее с восточной родины иранцев, нашло многочисленных сторонников в Западном Иране. Даже в среде магов, которые, как считают, очень ревностно относились к соблюдению ритуала, проповедь Зороастра должна была найти поддержку, особенно если Дарий и весь царский род приняли учение пророка. Ахеменидские надписи показывают, что Дарий, как и многие другие, видел в Ахура Мазде «бога арийцев», т. е. иранцев. Это не означает, что Ахура Мазда был единственным богом, но именно ему иранцам следовало поклоняться в первую очередь, и Дарий, подобно Зороастру, разделял это представление. И все же вряд ли можно говорить о зороастрийской «религии» во времена Дария, если понимать под зороастризмом религию и церковь, которые мы знаем для гораздо более позднего сасанидского периода.

В Гатах Зороастра, как и в надписях Дария, постоянно подчеркивается значение Правды и проклинается Ложь; и пророк, и царь именуют себя маздаяснийцами — «поклоняющимися Мазде». Эламские таблички, обнаруженные в персепольской крепостной стене (наиболее ранние из них датированы 13-м годом правления Дария), свидетельствуют, что маги действовали в Персеполе. Были ли эти маги также маздаяснийцами, или они продолжали поклоняться богам старого пантеона? Шла ли религиозная борьба между Дарием, сторонником Зороастра и Ахура Мазды, и магами, защитниками арийского пантеона? Этого мы не знаем, но источники не противоречат предположению о том, что еще до Дария среди магов нашлись такие, которые восприняли учение Зороастра, не порвав полностью с прежним пантеоном, тогда как другие вовсе не были знакомы с проповедью пророка или не хотели ей внять.

Авестийский Яшт Митре, относимый обычно к V в. до н. э., но содержащий, несомненно, более древние элементы, вполне мог быть творением маздаяснийских магов. Он написан на восточно-иранском языке, его географический горизонт ограничен Восточным Ираном, но это отнюдь не доказывает, что он был создан на востоке. Достаточно вспомнить о христианских гимнах и стихах, которые составлялись в Западной Европе в течение многих веков на латыни или даже на древнееврейском языке, но в которых идет речь о Палестине. Ахемениды, если уже не мидяне, связали Восточный Иран, физическую и духовную родину иранцев, с Западным Ираном, где как раз в рассматриваемый период активно шел процесс взаимодействия и слияния разных культур. Через несколько столетий этот процесс привел к созданию сасанидской зороастрийской церкви, его действие диктовалось самим ходом исторического развития, и приостановить этот процесс не мог и сам царь, каковы бы ни были его собственные религиозные представления.

Маздаяснийские маги вполне могли стать духовными отцами или даже подлинными авторами поздних частей Авесты. Им, по всей вероятности, принадлежит составление Вендидата, правового и ритуального жреческого кодекса, поскольку именно маги были более всего заинтересованы в детальном и нудном изложении правил очищения и ритуала, содержащемся в этой книге Авесты. Нам будет легче ответить на вопрос о том, почему маги не пользовались древнеперсидским или индийским языком при составлении поздних частей Авесты, если мы обратимся к иудаизму, христианству и многим другим религиям, имеющим письменную традицию. Для «священных писаний» не пользовались местными обиходными языками.

Итак, я полагаю, что распространение зороастризма сопутствовало культурному и социальному развитию ахеменидской державы и потому не было мучительным и насильственным процессом. Следует остановиться в этой связи еще на нескольких вопросах.

Как в наши дни в горах Курдистана можно найти несколько религий и сект, так и в древности в Западном Иране существовали различные религиозные культы и обряды, что объясняет подчас противоречивые сведения античных источников о религии «персов». Для религиозной политики Ахеменидов в общем характерна терпимость к верованиям и ритуальной практике подвластных народов неиранского происхождения. Вряд ли следует полагать, что ахеменидские цари проводили при этом различия между неиранскими и частично ассимилированными иранцами народами, которые обитали на территории Западного Ирана. Очень немного сведений можно почерпнуть из источников о религиозной борьбе или о преследованиях за веру в среде иранцев — нам неизвестны случаи выступлений магов против последователей Зороастра и т. п. Религиозные различия, несомненно, существовали, но их трудно обнаружить, особенно если пытаться искать четкие противопоставления ортодоксальной религии еретическим сектам. Есть, однако, несколько сообщений, и нам необходимо должным образом оценить их, эти лучи света, пробивающиеся сквозь тьму, которая окутывает религиозную историю Ахеменидов.

Следует прежде всего рассмотреть данные, содержащиеся в трехъязычной «антидэвовской» надписи царя Ксеркса, высеченной на каменных табличках в Персеполе. Наиболее важно для нас следующее место этой надписи (стк. 35—41): «Среди этих стран (подвластных Ксерксу) была одна, где прежде дэвы почитались. Затем по воле Ахура Мазды я это капище дэвов разрушил и провозгласил: дэвов да не почитают! Там, где прежде дэвы почитались, там я совершил поклонение Ахура Мазде в соответствии с Законом (arta)» 1. Все исследователи признают сейчас, что под «почитающими дэвов» надо понимать не вавилонян или египтян, а, скорее, иранцев или, по крайней мере, арийцев. В качестве «почитателей дэвов» могли бы рассматриваться мидийцы, входившие в состав ахеменидской державы и поклонявшиеся старым арийским богам. Однако представляется более вероятным, что в надписи речь идет об иранцах, которые не поклонялись Ахура Мазде. Неясно, следует ли считать культ Ахура Мазды и борьбу с почитанием дэвов характерными только для последователей Зороастра, но, если судить по тому, что считается обычным для правоверных маздаяснийцев, Ксеркс действовал в «зороастрийском» духе.

Много спорили о том, какие божества следует понимать под дэвами в надписи Ксеркса. Правильнее всего, очевидно, привлекать данные только двух стран — древней Индии и более позднего Ирана. В первой deva-, индийское соответствие иранскому daiva-, выступало как обозначение арийских божеств, в том числе и бога Митры, доставившего немало хлопот историкам религий. В позднейшем Иране дэвы (среднеперс. d€van) стали просто злыми духами. Следует, однако, более внимательно присмотреться к источникам. Я полагаю, что в Иране старые арийские представления о дэвах сохранялись дольше, чем это может показаться при простом сопоставлении с Индией.

В среднеперсидских надписях Картира, создателя раннесасанидского ортодоксального зороастризма, мы находим поразительное сходство с приведенным выше пассажем из «антидэвовской» надписи Ксеркса. Картир рассказывает о преследованиях иноверцев в сасанидской державе, в том числе буддистов, христиан, иудеев, а затем говорит: «и идолы были уничтожены, и логовища дэвов (glsty ZY SDY’n) разрушены и превращены в жилища и обители бог{ов]» 2. Картир здесь обрушивается на иранцев, которые жили в сасанидском государстве, но исповедовали чужую веру (о враждебном отношении зороастрийцев к иранцам-иноверцам мы знаем и по христианским «Актам персидских мучеников»). Можно ли предполагать, что и Ксеркс боролся с поклонением иранцев чужим богам? И если это так, что считалось рубежом, отделявшим «религию арийцев» (то есть иранцев) от чужеземных религий? Как мы видели, «религия арийцев» — это культ Мазды, а потому все немаздаистские культы Ксеркс мог приравнять к почитанию daiva, чужих божеств. Когда Дарий в Бехистунской надписи (V, 16) говорит о том, что эламиты не почитали Ахура Мазду, он как бы объясняет причину их восстания против царя, причем отягощает их вину, по-видимому, и то, что эламиты жили вместе с персами или рядом с ними и, следовательно, должны были поклоняться верховному богу иранцев 3. Впрочем, Ахура Мазда был только «величайшим из богов», так что нормальным считалось поклонение Мазде и «другим богам, которые существуют» — формула, которая засвидетельствована в Бехистунской надписи (IV, 61) 4. Иными словами, уже в этот период мы наблюдаем процесс сложения «зороастрианизма» — позднего зороастризма.

Если бы бог Митра причислялся к разряду daiva, он был бы изгнан из пределов Ирана. Но культ Митры пустил столь прочные корни или пользовался такой популярностью, что завоевал признание самого царя царей — Артаксеркса II (404—359 гг. до н. э.). Вспомним и о посвященном Митре Яште Авесты. Какова была судьба этого древнего божества, отказалось ли оно подчиниться Ахура Мазде и, соответственно, оказалось дэвом (daiva) для маздаяснийцев, или же Митра признал главенство Ахура Мазды и был оставлен в числе богов? Можно ли предполагать, что происходили столкновения между магами-маздаяснийцами и магами, которые поклонялись Митре, а также другим богам? У нас есть убедительные свидетельства того, что либо маздаяснийцы приняли Митру, либо почитатели Митры восприняли культ Ахура Мазды 5. Об этом прежде всего говорят надписи Артаксеркса II, в которых царь просит покровительства у Анахиты и Митры — эти божества названы после Ахура Мазды. Имеется, далее, сообщение Беросса, согласно которому Артаксеркс первым из персидских царей воздвиг статуи Афродиты (имеется в виду Анахита) в Вавилонии, Сузах, Экбатанах, в Бактрии и в других местах 6. Плутарх в жизнеописании Артаксеркса II упоминает о воинственной богине, храм которой находился в Пасаргадах. Наконец, имеется «зороастрийский календарь», построенный по образцу египетского календаря и введенный, вероятно, в 449 г. до н. э., еще до Артаксеркса II. В этом календаре названия месяцев совпадают с названиями месяцев в Младшей Авесте и содержат имена арийских божеств, в том числе и Митры. О «зороастрийской календаре» существует обширная литература 7, и мы не будем останавливаться на нем. Рассмотрение некоторых фактов религиозной жизни в позднеахеменидском Иране позволяет провести параллель между эволюцией древнеперсидского языка и историей зороастризма — нет полного разрыва с прошлым, но проступают черты быстрого развития, ведущего к среднеиранскому состоянию.

По-видимому, в годы правления Артаксеркса II имя Зороастра становится широко известным в среде магов Западного Ирана, в результате чего о нем узнают и греки. В этот период в Иране существовали, несомненно, и другие культы или даже религии, но процесс слияния верований магов, зороастрийцев и самих Ахеменидов был уже завершен. Мы не будем касаться здесь позднейших судеб культа Митры и митраизма времен Римской империи — эти проблемы уже не раз были предметом исследований 8.

Охарактеризовать религиозные обряды и типы погребений для рассматриваемого периода — задача трудная. Мне представляется, что значение, которое склонны приписывать способу захоронения, явно преувеличено. Показания источников здесь нередко противоречивы и могут привести к неправильным заключениям. Так, например, сообщается, что выставление трупов на съедение птицам и зверям практиковали маги (Геродот, I, 140), но оно отмечено и у бактрийцев (Страбон, XI, 517). Этот обычай северных арийцев — мидян и бактрийцев — сходен с позднейшим зороастрийским погребальным ритуалом, но резко отличается от захоронений ахеменидских царей в скальных гробницах Персеполя и Накш-и Рустама, что может привести к неправильным заключениям о некоем изначальном зороастризме у магов и о закоренелом язычестве у всех Ахеменидов. В действительности же практика покрывать труп царя воском была широко распространена на древнем Ближнем Востоке.

Браки между ближайшими родственниками, ставшие столь популярными у иранцев позднее, в ахеменидское время были характерны, видимо, лишь для царского рода и знати (подобное явление мы видим и в европейских правящих домах). Этот обычай также, очевидно, возник на Ближнем Востоке еще задолго до Ахеменидов; к персам он мог попасть через посредство Элама. Многие черты богини Анахиты, которую греки отождествляли с Афродитой или Артемидой, восходят к верованиям народов, обитавших на Иранском плато задолго до прихода иранцев, так что культ Анахиты можно рассматривать как сочетание ближневосточного религиозного субстрата и иранских элементов. Само имя anahita «незапятнанная» выступало первоначально в качестве эпитета богини Ардви (так в Авесте), связанной прежде всего с водой. В Западном Иране и в Месопотамии Анахиту ассоциировали с богиней Нанай, а также, несомненно, с другими женскими божествами плодородия 9.

Notes:

  1. «Антидэвовской» надписи Ксеркса посвящено много исследований, см.: R. Kent, Old Persian, стр. 112 (приведена библиография). Последняя фраза в цитированном отрывке этой надписи в переводе Кента гласит: «I worshipped Ahura Mazda and Arta reverent(ly)». Такой перевод оправдан с точки зрения грамматической структуры оригинала, но неправилен но смыслу: Ксеркс подчеркивает, что он поклоняется Ахура Мазде так, как это предпи¬сано, в отличие от почитающих дэвов, которые, по-видимому, поклоняются 164 Ахура Мазде иным образом.
  2. Надписи Картира на «Ка ‘бе Зороастра» (стк. 10) и в Сар Мешхеде (стк. 14, часть текста разрушена). Соответствующие строки в надписи Картира в Накш-и Рустаме сохранились очень плохо и не могут быть использованы для сопоставления. Последний перевод этого отрывка принадлежит В. Хеннингу (Henning, Mitteliranisch, стр. 102). [Ср.: Ph. Gignoux, L’inscription de Kartir a Sar Mashad,— JA, t. CCLVI, 1968, стр. 395, 414. В надписях Картира, вопреки мнению Р. Фрая и некоторых других исследователей (ср.: М.— L., Chaumont, L’inscription de Kartir a la «Ka’bah de Zoro- astre», JA, t. CCXLVIII, 1960, стр. 347; В. Г. Луконин, Культура сасанидского Ирана. М., 1969, стр. 87; J. Нагmalla, The Bactrian Wall-Inscriptions from Kara Tepe,— «Буддийские пещеры Кара-тепе в Старом Термезе», М., 1969, стр. 121—122), не говорится о том, что капш’ца дэвов были превращены в храмы богов. Правильный перевод этого пассажа гласит: «логовища дэвов были уничтожены, жилища и обители богов были воздвигнуты» (среднеперс. ‘kylydy). см.: Ph. Gignoux, L’inscription de Kartir, стр. 414, прим. 28J
  3. (Ср.: В. И. Абаев, Пятый столбец Бехистунской надписи Дария I и антидэвовская надпись Ксеркса,— ВДИ, 1963, № 3, стр. 113—118.]
  4. Я полагаю, что ахеменидский царствующий дом всегда почитал Митру и Анахиту,— в выражениях «Ахура Мазда вместе с богами царского дома (vi^aibii)» (надпись, DPd, стк. 24) и «Ахура Мазда, величайший из богов» (надпись DPh, стк. 9) вряд ли можно видеть намек на месопотамские и другие неиранские божества.
  5. (О культах Ахура Мазды, Митры и других божеств в ахеменидское время см.: Е. Benveniste, Le terme iranien mazdayasna,— BSOAS, vol. XXXIII, pt 1, 1970, стр. 5—9; ср. также: M. Boyce, On Mithra’s part in Zoroastrianism,—BSOAS, vol. XXXII, pt 1, 1969, стр. 10—34.]
  6. См.: F. Jacoby, Die Fragments der griechischen Iiistorikcr, Leiden, 1958, Dritter Teil С, стр. 391, 680, F 11.
  7. Ср.: S. H. Taqizadeh, The Old Iranian calendars again,— BSOAS, vol. XIV. 1952, стр. 603-611.
  8. I. Gershcvitch, The Avestan Hymn to Mithra, Cambridge, 1959, :тр. 61 и сл.
  9. Сводку данных источников о культе Ардвисуры Анахиты см. в работе L. Gray, Foundations of the Iranian religions, Bombay, 1927, стр. 55 и сл.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 07.05.2016 — 15:47

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014