Рабинович М.Г. Военная организация городских концов в Новгороде Великом в XII-XV вв.

К содержанию 30-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры

Все исследователи, писавшие о Новгороде, отмечают существование в городе административного деления на концы, сотни и улицы. ¹ Некоторые из них считали, что концы представляли собой первоначальные поселки, из которых путем слияния образовался Новгород.

При такой ясно выраженной организации Новгорода естественно было предположить и военную организацию, которая имела бы в своей основе также улицы, сотни и концы. Особенно ясно эта мысль была высказана Покровским, который, с обычной для него склонностью к преувеличению, всю новгородскую организацию рассматривает как военную. Вече он, модернизируя, называет «солдатским митингом», ² тысяцкого — главным генералом Новгорода, а основой городской организации считает сотни, которые, по его мнению, были торговыми дворами купеческих корпораций. «Очевидно,— пишет он, — что первоначально такой купеческий поселок представлял собой нечто вроде немецкого двора, все население которого было связано единством дисциплины и командования, и потом постепенно обратился в один из городских кварталов». ³ Основанием для таких далеко идущих положений Покровскому послужил, очевидно, устав Иваньского «Купеческого ста» и устав Ярослава о мостах, в котором названы сотни по именам сотников.

[adsense]

Признавая правильность утверждения Покровского, что сотня была и военной организацией, мы не можем согласиться с его главным положением о том, что сотни были исключительно купеческими организациями, развившимися из торговых дворов.

Гораздо более близкой к истине нам кажется точка зрения Б. А. Рыбакова. Сопоставляя названия сотен из «Устава о мостах» с реальными географическими названиями, Рыбаков доказывает, что в XIII в. в Новгородской земле существовало административно-территориальное деление на сотни, причем городским сотням соответствовали сельские сотни, или полупятины. Он считает далее, что сотни могли существовать и значительно ранее XIII в. и что военная организация города соответствовала территориальной. «Поэтому,— пишет он,— начальник ополчения — тысяцкий. Ему подчинены десять сотских, каждому сотскому подчинено десять десятских». ⁴

В Новгородской земле, однако, тысяцкий не был начальником всего ополчения, а первичной ступенью организации были, повидимому, не десятки, а улицы. В источниках по истории Новгорода мы не встречаем указаний на существование в городе десятков и на руководящую роль десятских. Уличанская организация оставила в наших источниках довольно отчетливые следы. Уже в начале XIII в. мы встречаем в летописях «прусов», т. е. уличан Прусской улицы, выступающих в защиту посадника Твердислава. Называя имена новгородцев, летописец нередко присовокупляет к ним указание, с какой улицы они были. Напр.: «Негутин с Лубяницы», «Гостилец с Кузмодемьянской улицы, ⁵ «Павел с Нутной улицы».

Деление войска на сотни восходит к глубокой древности. В X и XI вв. и позднее мы встречаем уже сотских в качестве должностных лиц. Они были не только представителями местной власти, но зачастую исполняли важные дипломатические и военные поручения. В 1197 г. «идоша из Новгорода прежние мужи и съцкии и пояша Ярослава всею правдою и честью». ⁶ В 1229 г. князь Мстислав «послал Еремея попа, Пантелея сотьского от смолнян в Ригу» для заключения знаменитого договора, именуемого обычно Мстиславовой грамотой. ⁷ «По всему вероятию, — пишет Беляев, — сотским принадлежал непосредственный надзор за порядком и тишиною в своей сотне; он же, конечно, должен был водить сотню на вече…» ⁸ Думается, что сотский водил сотню не только на вече, но и в бой. Некоторые разночтения летописей указывают на то, что городское войско Новгорода могло строиться по сотням, ⁹ которыми, очевидно, командовали сотские. Сотские, таким образом, были командирами отдельных частей Новгородского полка. Когда в 1230 г. в Новгороде поднялось восстание против посадника Семена Водовика и были разгромлены дворы Водовика и Семена Борисовича, «добитсж семеновь и водовиковь по стом разделиша». ¹⁰ Здесь, несомненно, сотни выступают как военно-территориальные единицы, участвовавшие в вооруженных столкновениях концов. Сотенная организация новгородского войска отразилась в наших источниках недостаточно полно, очевидно потому, что между сотнями и городским полком стояла еще одна, гораздо более значительная, ступень организации войска — городской конец.

С конца XIII в. перед нами отчетливо выступает организация новгородского войска по концам. Самостоятельность и административная обособленность концов подчеркиваются всеми авторами, писавшими о Новгороде; некоторые из них предполагали и военную самостоятельность (например, Никитский, который основывался на примере Пскова, где 12 концов объединялись 6-ю воеводами). ¹¹ Концы и стороны Новгорода выступают как самостоятельные военные организации. Часто какой-нибудь конец проводит свои решения на вече вооруженной рукой. Распри между концами длятся иногда по две недели. Помирившиеся концы заключают между собой договоры. Еще в 1137 г., при изгнании из Новгорода князя Мстислава Юрьевича, «търговый пол сташа в оружии по• нем». ¹² В 1287 г. «бысть мятежь велик в Новгороде» на Семена Михайловича: «вста на него всь Новгород… поидоша на него изо всех концев, яко сильная рать, всякый в оружии, силою великою». ¹³ В 1359 г. «сотворися проторжь не мала на Ярославле дворе, и сеча бысть: занеже славляне в доспесе под селе бяху, и разгониша заричан (т. е. Софийскую сторону.— М. Р.), а они без доспеха были и бояр многих побиле и полупили… и доопеша тогда обе сто¬роне противу собе: Софейская страна хотя мьстити бещестье братьи своей, а Славеньская от живота и от голов; и стояща три дни межю себе, уже бо славляне и мост переметаша». ¹⁴

В 1384 г., когда в Новгороде поднялись разногласия по поводу жалобы пригородов на хозяйничанье князя — «кормленщика» Патрикея Наримонтовича, последний сумел подкупить «посулом» Славенский конец. «Славляне» созвали вече на Ярославовом дворе и хотели разорить двор тысяцкого Есифа, но им не дали этого сделать «плотничане». Плотницкий конец отразил нападение Славенского и вступил в связь с тремя концами Софийской стороны — Неревским, Загородским и Гончарским, созвавшими в это время другое вече у Софии. Как видно, Плотницкий конец договорился с ними о совместных действиях против Славенского, но на другой день «не потягнуша плотничане на славлян с треми концы». Тогда концы Софийской стороны «списаша три грамоты в одина слова обетныи», т. е. заключили военный союз. Распря длилась две недели. ¹⁵

Подобных примеров можно привести еще множество. ¹⁶ Все они косвенно указывают на существование в каждом конце собственной военной организации. В самом деле, если один конец мог тайно от других явиться на вече в доспехах, если возможны были организованные военные выступления одного конца или группы концов против других, если можно и нужно было, наконец, заключать договоры о военном союзе между концами, то для всего этого каждый конец непременно должен был иметь свою военную организацию.

И такая организация существовала. Правда, первое известие о наличии в концах военной организации, восходящее к середине XII в., недостаточно надежно, так как дошло до нас только в малодостоверной редакции религиозной повести о знамении богородицы. Там говорится, что в 1169 г. «новгородци оовещашеся на Двину данника своего, дани собирати, яко же 6е им обычай, и с ним послаша от пяти конец по сту мужу». ¹⁷ Летописные редакции того же известия не содержат указаний на то, что в этой рати были кончанские отряды. Но в начале XIII в. мы имеет уже вполне достоверное летописное известие о кончанской военной организации в повествовании о распре князя Всеволода с посадником Твердиславом в 1220 г. Когда разногласия дошли до вооруженного столкновения города с князем, вокруг Твердислава «скспившаюя пруси и Людин коньц и загородци, и сташа около него ггьлком, и урядивше 5 пълков» соответственно 5 концам города. ¹⁸

В середине XIV в. кончанская организация определенно подтверждается новыми данными. Во всех больших походах новгородским полком командуют пять военачальников. Эта пятерка «воевод новгородских», как называет их летопись, водит войско в большие походы, ставит важные крепости, заключает договоры и т. п.

В летописях и актах сохранились списки новгородских воевод, которые мы приведем здесь полностью ввиду большой важности этого материала.

В 1340 г., когда новоторжцы обратились в Новгород за помощью против князя Симеона, новгородцы послали во главе войска «Матвея Валфромеевича, и Терентия Даниловича с братом, и Валфромея, посадниця сына Остафьева, и Федора Авраамова». ¹⁹

В 1350 г. в поход на Выборг новгородское войско пошло во главе «с Борисовым сыном наместницким, с тысяцким с Иваном Федоровичем, с воеводами — с Михаилом с Даниловичем, с Юрьем с Ивановичем, с Яковом с Хотовым». ²⁰

В 1384 г. «Ехаша из Новгорода на Яму город ставити воеводы: Есиф Захарьинич, Юрьи Онцифорович, Иван Федоров, Федор Тимофеев, Степан Борисов». ²¹

В 1393 г. в поход на Двинскую землю были посланы при князьях: «воеводы новгородцкыя: Тимофей посадник Юрьевич, Юрьи Онцифорович, Василий Синець, Тимофей Ивановичь, Иван Александровичь…». ²²

В 1435 г. летопись называет во главе новгородского войска шесть воевод: «Ездиша воеводы новгородчкьти зиме посадник новгородчкой (разрядка наша. — М. Р.) Иван Васильевиць, и посадник Григорий Кириловиць, и тьюяцжой Федор Олиюиевицъ, Есиф Васильевиць, Онанья Симеоновиць, Остафей Есифовиць и бояре новгородский, и новгородчов много… с рушаны… и порховице…»

Шестой воевода здесь особо отмечен. Он — посадник новгородский, т. е. степенной посадник, командующий, как и обычно в таких случаях, всем ополчением волости, включавшим не только новгородцев, но и рушан, и порховичей.

[adsense]

Таковы известия о походах, совершенных Новгородским полком под начальством пяти воевод. Эти данные получают вполне определенный характер, если их сопоставить с имеющимися в актах и летописных известиях XIV в. сведениями о пяти (или десяти) представителях Новгорода Великого, ведущих дипломатические переговоры и заключавших договоры от имени пяти концов Новгорода Великого. В договоре Новгорода с великим князем Михаилом Ярославичем (1314 г.) читаем: «а повелеша печати приложити изо всех пяти кончев к сей грамоте».х ²³

К грамоте действительно привешены 11 печатей, причем первая из них, «Новгорочкая печать и посаднича», была, как видно, печатью представителя всего Новгорода, а остальные 10 — печатями представителей пяти концов. Вот эти печати: печать Матьфея Фалелеевича, тысяцкого новгорочкого; печать Сильвестрова; Филипа тысяцкого печать; Яковля печать, посадника новгорочкого; печать Ондреянова, посадника Новгорочкого; Юрьева печать Ивановича, посадника новгородского; печать Олисиева, тысяцкого новгородского; печать Евана Ереминича; Семенова печать Оньдреивича; Степанова печать.

В 1456 г. договор с Васильем Васильевичем и Иваном Васильевичем заключили «от Великого Новгорода посадник ноугородскый Григорей Даниловичь, посадник неугородскый Федор Яковлич, посадник неугородскый Василей Степановичь, тысяцкой ноугородскый Яков Ивановичь, тысяцкой ноугородскый Василей Пантелеевичь; а от житьих: Офонос Микуличь, Иван Юрьевичь, Яков Ивановичь, Еремей Кузмичь, Василей Захарьиничь». ²⁴

В 1471 г. договор с Иваном III заключали: «от посадника новогородского Тимофея Остафьевича и от тысяцкого новгородского Василья Максимовича и от всего Великого Новагорода посадники новгородские: посадник Иван Аукиничь, посадник Яков Александровичь, посадник Феофилат Захарьиничь, посадник Лука Феодоровичь, посадник Иван Васильевичь; а от житьих — Лука Остафьевичь, Александр КлементьевичЬ, Феодор Иевличь, Окинф Васильевичь, Дмитрей Михайловичь». ²⁵

В 1380 г. новгородцы отправили к Дмитрию Донскому посольство, которое возглавлял владыка Алексей. С ним были посадник Юрий и посадник Михаил «и бояре ис концев». ²⁶

В 1391 г. «Послаша новгородцы на съезд с немцы в Изборск посадника Василия Федоровича, посадника Федора Тимофеевича, посадника Богдана Обакуновича, Есифа Фалелеевича, Василья Борисовича…» ²⁷

В 1420 г. на съезд с немцами при наместнике великого князя и служебных князьях послали: посадника Василия Есифовича, посадника Офоноса Есифовича, Якова Дмитриевича, Михаила Юрьевича, Наума Ивановавича…» ²⁸

В 1447 г. во время перемены денег «весь Новгород уставиша 5 денежников и начаша переливати старые деньги…» ²⁹

Наконец, в 1478 г. в третьем посольстве Новгорода к Ивану III участвовали «черные люди» от концов Неревского — Аврам Ладожанин, Гончарского — Кривой, Славенского — Захар Брех, Загородского — Харитон, Плотницкого — Федор Лытка. ³⁰

Итак, в важные походы новгородское войско водили 5 бояр-воевод. Такая же пятерка бояр заботится о строительстве новгородских крепостей, ведет дипломатические переговоры, заключает государственные договоры. В последнем случае мы ясно видим, что пять представителей города представляют его концы. Здесь число представителей увеличивается иногда до десяти, причем другая пятерка состоит из житьих людей, также представителей концов.

Эти обстоятельства позволяют заключить, что войско Новгорода Великого, когда отправлялось в поход в полном составе, возглавлялось пятью воеводами, бывшими, очевидно, командирами отрядов, выставляемых пятью концами города.

Меньшим числом воевод возглавлялись отряды, отправлявшиеся «без новгородского слова» и не представлявшие всего городского полка.

Несколько раз в летописях встречено меньшее число воевод (2—3). Но в каждом из этих случаев особо отмечается, что в поход ходило неполное войско. Так, в 1348 г. в поход против Магнуса Шведского «послаша Онцифора Лукиница, Якова Хотова, Михайлу Феофилатова с малою дружиною». ³¹

В 1366 г. также «ездиша из Новаграда люди молодыи на Волгу без новгородьского слова, а воеводою Есиф Валфромеевичь, Василий Федоровичь, Олександр Обакуновичь». ³²

Таким образом, полное ополчение города, как правило, возглавляется пятью воеводами.

Все это были люди именитые, видные политические деятели. Имена их были известны не только в Новгороде; их неоднократно упоминает и московский летописец. Так, Юрий Онцифорович, новгородский посадник и воевода, упоминается в Никоновской летописи в качестве посла в Москве (1414). Его смерть (1417) особо отмечается московским летописцем. Хорошо был известен москвичам и воевода Василий Борисович Синец, причинивший много зла московским войскам в Двинской войне. Тысяцкий Федор Олисиевич, водивший войска в 1435 г., в 1440 г. был новгородским посадником, а его товарищ по походу 1435 г.— воевода Есиф Васильевич заключил в 1440 г. от его имени мир с Казимиром Великим. Ездивший в 1420 г. на съезд с немцами в Изборск посадник Василий Есипович за 10 лет до того, будучи тысяцким, приложил свою печать к договору с городом Колыванью (Ревелем) о нейтралитете последнего в борьбе Новгорода с немцами и шведами. На том же договоре есть и печать посадника Ивана Александровича, бывшего в 1393 г. одним из кончанских воевод в борьбе за Двину с Василием Дмитриевичем. ³³

Само, довольно позднее, появление указаний на пять городских полков и на пятерку воевод объясняется тем, что система пяти концов сложилась в Новгороде лишь в XIII в. До этого времени в Новгороде было всего четыре конца. ³⁴

Персональное же упоминание пяти бояр-воевод, возглавляющих войско города, могло появиться в летописи лишь с XIV в. в связи с усилением роли бояр в войске. До того времени летопись персонально упоминает лишь главного воеводу городского полка и всей волости — посадника.

Пять воевод Новгородского полка не могли быть командирами подразделений, характерных для великокняжеского войска: большого полка, полка правой руки, передового полка, сторожевого полка и полка левой руки. Эта система пяти полков, тесно связанная с местничеством, ³⁵ получила свое развитие лишь в конце XIV в. в Великом княжестве Московском.

Зародыш этой системы, заменившей прежние ополчения вассальных князей, можно проследить еще в середине XIV в. В 1340 г. Иван Калита послал в поход на Смоленск «Князя Константина Васильевича Суздальского, князя Константина Ростовского, князя Иоанна Ярославича Юрьевского, князя Иоанна Дроутского, князя Феодора Фоминского, а с ними великого князя воеводы Александр Иванович и Федор Окинфович». ³⁶

В конце XIV в. и московские князья и татары ходили в поход пятью полками. Царевич Арапша в 1377 г. ударил на русских «вборзе раз делишася на 5 пълков». ³⁷ В походе Дмитрия Ивановича против Мамая впервые упоминаются названия большого (великого) и сторожевого полков. Первым сражением, в котором русское войско было построено по системе пяти полков, может считаться Куликовская битва. ³⁸

В дальнейшем полки правой руки и левой руки, а также большой полк упоминаются почти исключительно в московских летописях и в связи с московским войском. ³⁹ Передовой и сторожевой полки упоминаются и в новгородских летописях, но здесь этот термин зачастую обозначает просто разведывательные и охранные отряды, высылаемые по мере надобности, а отнюдь не постоянные войсковые подразделения. Указанные выше пять полков никогда не упоминаются в связи с перечисленными пятью воеводами.

Деление новгородской рати на пять полков возникло, как мы видели, по крайней мере, на 120 лет раньше московской системы и носило совершенно иной характер. Военная организация здесь была теснейшим образом связана с территориальной и политической. Каждый конец выставлял свой отряд с особым воеводой во главе. В XV в. изображения вооруженных воинов появляются «а печатях концов (рис. 10), как бы символизируя их военную организацию.

Итак, военная организация Новгорода Великого была территориальной. В основе ее лежала территориальная сотня и конец. Летописные данные говорят о преобладании ремесленников в составе новгородского полка в XI—Χ1ΪΙ вв. Эти выводы подтверждаются и данными о расселении ремесленников в Новгороде.

А. В. Арциховский, на основе анализа писцовых и лавочных книг XVI в., пришел к выводу о вполне сложившейся локализации ремесел по определенным районам Новгорода Великого. ⁴⁰

Археологические раскопки в Новгороде, как и письменные источники, говорят о расселении ремесленников по всем концам, причем наблюдается иногда определенная группировка специализированных ремесленников по улицам. ⁴¹ Славенский конец был заселен сапожниками уже с XII в. Арциховский предполагает также, что заселение Гончарского конца гончарами восходит «по меньшей мере к XII веку», а Плотницкого плотниками — к XI—XII вв. ⁴²

Сопоставление данных о расселении ремесленников с кончанской и сотенной организацией войска особенно напрашивается, потому что и в городах Западной Европы в то время достоверно известна организация городского войска по кварталам и ремесленным корпорациям.

Все эти соображения позволяют предположить, что ремесленники Новгорода объединялись уличанскими организациями и входили затем в ополчения сотен и концов.

Белов в своей работе говорит, что военная организация средневекового города складывалась различно, в зависимости от исхода развернувшейся в XIII и XIV вв. борьбы ремесленных цехов с патрициатом. Ремесленники расселялись по определенным районам города. «Но едва ли можно согласиться, — пишет Белов,— чтобы на какой-нибудь улице жили исключительно представители одного ремесла». ⁴³ Цеховая организация ремесленников не могла, таким образом, вполне совпадать с территориальной организацией города, поэтому цехи стремились сломать эту территориальную организацию и заменить ее цеховой.

«Где патрициям удавалось утвердить свое господство, — пишет Белов далее,— там военное ополчение делилось применительно к топографическим группам, к городским кварталам. Где одержали верх цехи, там они свои корпорации превращали в военные отряды; если цеховая организация была не вполне проведена, то оба деления уживались вместе». ⁴⁴ Эта мысль Белова, не подтвержденная, к сожалению, никакими ссылками или примерами, особенно интересна для нас именно в связи с описанной выше военной организацией новгородского полка. Социальный строй Новгорода Великого характеризуется как раз господством аристократии, состоявшей не из крупных купеческих семей, как это бывало в городах Западной Европы, но из феодальных боярских родов, и захватившей в свои руки экономическое и политическое господство в городе. Ремесленные же корпорации были, очевидно, настолько слабо развиты, что не оставили сколько-нибудь отчетливого следа в имеющихся в распоряжении исследователя источниках.

Но отсутствие письменных сведений само по себе отнюдь не исключает возможности существования в Новгороде ремесленных корпораций. Можно надеяться, что дальнейшее изучение письменных и вещественных источников по истории Новгорода Великого даст, наконец, возможность проследить организацию ремесленников этого крупнейшего русского города средневековья. Мы же видим пока только слабый намек на какую-то профессиональную организацию новгородских ремесленников в их военной организации по улицам, сотням и концам.

К содержанию 30-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры