Посредников В.А. Томское Приобье в карасукское время // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1969. С. 169-172
Первые шаги к всестороннему решению проблем племен Томского Приобья в карасукское время были сделаны несколько лет назад на основе имевшихся к тому времени источников (М. Ф. Косарев, 1962). Полевые работы последних лет, проведенные в Томском Приобье экспедициями ТГУ, значительно пополнили прежнии коллекции новыми вещественными и фактическими материалами, которые в определенной мере расширят наши представления об исторических процессах в данном районе в конце II — начале I тыс. до н. э.
Предварительные результаты исследования сводят к следующим выводам.
В третьей четверти II тыс. до н. э. территорию северных лесостепей Оби занимали племена томской культуры, хозяйственный уклад которых сочетал охотничье рыболовецкое присвоение и высоко развитое для своего времени бронзолитейное производство (верхний типологический слой Самусь IV). Их погребальный обряд отражающий одну из сторон идеологии, характеризуется вытянутым трупоположением на спине в грунтовом могиле Старший Томский могильник, группа погребении Еловского курганного могильника II). В антропологическом отношении население Томского Приобья представлено пока несколькими монголоидными черепами из EK-II. Оно поддерживало тесное экономическое общение с населением юга, получая от него металлические сырье. Эти контакты наложили па культуру томских племен заметную андроноидную вуаль.
В конце существования Томской культуры в северной периферии лесостепи Оби появились группы андроновских скотоводов (ЕК-II). Их следы в настоящее время прослежены до низовьев р. Томи (Самусь IV). Примерно с этого же времени отмечаются культурные связи населения Томского Приобья с карасукцами Минусинской котловины, о чем свидетельствуют карасукские вещи из старшего Томского могильника.
На базе культуры местных охотников и рыболовом под воздействием пришлых андроновцев в конце II тыс до н. э. в Томском Приобье сформировалась культура еловских племен. Основу их хозяйственных занятий составляли охота на типичных представителей лесном фауны и рыболовство. Животноводство играло второстепенную роль в общей системе хозяйства (ранним типологический слой Еловского поселения). Еловцы сохранили традиции своих предшественников в бронзолитейном производстве. Наряду с этим широкое распространение у них получили вещи и в особенности украшения чисто андроновских форм. В погребальном обряде еловцев преобладало скорченное на боку трупоположение в неглубоко вырытых ямах или же на поверхности земли. Над могилами возводились земляные сооружения неизвестных пока конструкций, принявших к настоящему времени вид расплывшихся невысоких курганов ЕK-I). Небольшое собрание черепов из EK-I говорит о смешанности населения северных лесостепей Приобья в еловское время, сочетавшего андроноидные и монголоидные элементы (В. А. Дремов. 1967).
Ряд вещей из еловских памятников свидетельствует о связи еловцев с алтайско-верхнеобскими и карасукскими племенами. Получившее в последнее время распространение в литературе мнение о том, что в конце существования культуры еловских племен в Томское Приобье вливается миграционная волна минусинских карасукцев, не подтверждается ни археологическими, ми палеоантропологическими материалами. Вместе с тем некоторые памятники действительно фиксируют приток нового населения в северные лесостепи Оби, но не карасукского, а верхнеобского и, возможно, алтайского (EK-II).
Финальный этап бронзы Томского Приобья, падающий на IX-VIII вв. до н. э., интересен сложением культуры, получившей название «ирменская». Она отличалась от предшествующей резким повышением удельного веса животноводства в хозяйстве, новыми обычаями в выделке глиняной посуды и отдельными другими признаками, аналогии которым находим на Верхней Оби и Алтае. В то же время в ней сохранились еловские черты. К таковым, например, относятся ирменский обряд погребения со скорченным на боку трупоположением в неглубоко вырытой яме или на поверхности земли (группа ирменских курганов EK-II), орнаментальные мотивы на керамике и др. Проследить принципиальное отличие ирменского населения от еловского в антропологическом отношении пока не удается. По-прежнему наблюдается смешанность монголоидного и европеоидного, андроновского типов (В. А. Дремов, 1967). Очевидно, верхнеобские и, возможно, алтайские скотоводы, участвовавшие в сложении ирменской культуры, были прямыми потомками или наследовали какую-то линию родственную андроновской, выходцы которой принимали участие в формировании культуры еловских племен.