Посредников В.А. К вопросу об основных этапах истории Среднего и Верхнего Приобья в эпоху бронзы // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск: Изд-во ТГУ, 1973. С. 217-220.
Одним из ключевых памятников к изучению истории населения Среднего и Верхнего Приобья эпохи бронзы исследователи принимают, но в разных вариантах истолкования, материалы поселения Самусь IV, расположенного в низовьях р. Томи и Томского могильника эпохи бронзы, находящегося в г. Томске. Авторы пришли к единому мнению, что Самусь IV содержит два представительных комплекса: ранний — самусьской культуры и поздний. Одни исследователи полагают, что поздний комплекс генетически прямо и непосредственно связан с ранним (В. И. Матющенко, Г. А. Максименков); другие считают, что между ними нет никакой генетической связи (М. Ф. Косарева).
Автор сообщения провел статистико-комбинаторные наблюдения материалов Самусь IV, Большого Ларьяка II и ряда других памятников Приобья. Проделанная работа дала возможность прийти к следующему выводу. Ранний комплекс Самусь IV и аналогичные ему памятники Верхнего Приобья характеризуют самусьскую культуру. Для нее присущи следующие признаки: керамика оригинальной горшковидной формы с прочерченным орнаментом, в котором определенное место занимают антропозооморфные фигуры и сцены; каменная человеческая скульптура, содержащая, по мнению исследователей, в том числе и антропологов, европеоидные признаки; каменные фаллические (?) изображения; каменные шары-«булавы»; каменные луновидные подвески. Время существования самусьской культуры хронологически совпадает с существованием окуневской культуры на Енисее (М. Ф. Косарев, Г. А. Максименков). Ранний комплекс Самусь IV отражает поздний период самусьской культуры (В. М. Матющенко). В раннем периоде она занимала обширную территорию таежного Среднего и лесостепного Верхнего Приобья. К середине II тыс. до н. э. ее ареал сокращается. Памятники позднего периода в таежной зоне пока не известны. Происхождение самусьской культуры генетически связано с развитием верхнеобской неолитической культуры (В. М. Матющенко).
Второй основной комплекс Самусь IV представляет культуру, следующую во времени за самусьской. В настоящее время на Средней Оби известно около 20 подобных памятников (Томский могильник эпохи бронзы, Шаманский мыс, Молодежное, Польту, Большой Ларьяк II — средний комплекс — и III и другие). В Верхнем Приобье подобные памятники не известны. Наиболее характерными для них являются следующие признаки; баночная посуда с гребенчато-ямочной орнаментацией; керамические палочки-«грузила»; глиняная антропоморфная скульптура специфической формы и манеры исполнения. На некоторых памятниках найдены бронзовые вещи турбино-сейминского типа, широкие массивные пластинчатые бронзовые ножи, вещи андроновских форм. Антропологический тип носителей культуры данной (назовем ее условно второй) группы памятников известен по нескольким низколицым монголоидным черепам из ранней группы могил Еловского могильника II.
В результате статистического, статистико-комбинаторного, технологического и формально-типологического сопоставлений материалов и картографирования ареалов памятников автор пришел к выводу, что население и его культура, представленная второй группой памятников, не имеет отношения к генезису самусьской культуры. В своем происхождении она связана с культурами неолита и ранней бронзы таежных районов, прилегающих к Уралу, откуда носители ее начали постепенное продвижение на восток (и, в частности, в Среднее Приобье), по-видимому, с эпохи позднего неолита сосновоостровского или липчинского этапа. Около середины II тыс. до н. э. они уже обитали в Сургутском Приобье, постепенно распространяясь в Нарымское и Томское Приобье, оттесняя к югу местное самусьское население. При этом мы не исключаем возможности продолжения существования отдельных самусьских групп в Среднем Приобье.
Носители новой для Среднего Приобья культуры поддерживали тесные экономические связи с металлургами юга, что объясняет широкое бытование у них — при отсутствии сырья — бронзовых вещей вообще и андроновских форм, в частности.
В XIV—XIII вв. до н. э. в Томское Приобье докатывается волна скотоводов аидроновцев (федоровцев), что фиксируется андроновскими могилами (раскопано свыше 100) Еловского могильника — II и находками андроновской керамики на некоторых пунктах в Нарымском Приобье. По всем своим этнографическим и антропологическим признакам они отличались от охотничье-рыболовческого населения с гребенчато-ямочной керамикой. Оказавшись в ином этнокультурном и географическом окружении, андроновцы начали приспосабливать свое хозяйство, быт и брачные связи к новой обстановке. Общность интересов, возникшая, с одной стороны, на базе тесных экономических контактов в металлообрабатывающей отрасли хозяйства, что документируется соответствующим материалом, а с другой стороны — на основе общности территории, на которой они проживали, не мешая друг другу в силу существенного различия их хозяйственных укладов, привели их к интенсивному этнокультурному смешению и ассимиляции.
Этот процесс привел в последней четверти II тыс. до н. э. к формированию культуры еловского населения, известной по памятникам типа Еловского и Десятовского поселений. Анализ керамического материала (в особенности орнаментальных мотивов и композиций), бронзовых орудий труда и украшений, погребального обряда, антропологического типа и других ее сторон показал, что она сочетает в себе признаки культуры памятников с гребенчато-ямочной керамикой и андроновской (федоровской).
По той причине, что культура населения, оставившего памятники с гребенчато-ямочной керамикой, явилась прямой и непосредственной генетической предшественницей культуры еловского населения, есть основание называть ее раннееловским этапом еловской культуры.
Судя по географическому размещению раннееловских и еловских поселений, еловское население проживало уже не только в таежной зоне Нарымско-Томского Приобья, как это было в раннееловское время, но и в лесостепных районах Новосибирско-Барнаульского Приобья. Этому способствовал, по-видимому, сам процесс сложения еловской общности: в начале экономические связи, а затем этнокультурное смешение и растворение андроновцев в раннееловской среде и, наоборот, ранних еловцев в среде андроновцев (в зависимости от конкретной территории).
Культура еловцев последней четверти II — начала I тыс. до н. э. впитала в себя характерные черты культуры андроновцев. Однако андроновское влияние не было равным на всей территории еловского ареала. В лесостепной части оно было значительно сильнее, чем в таежном крае, что определялось естественно географическими условиями области.
Определенную роль в формировании культурного облика еловского населения играли и инокультурные группы населения: карасукские Минусинской котловины, таежные группы севера Западной Сибири и, возможно, восточно-казахстанские. Эти довольно обширные связи фиксируются соответствующими материалами.
Вместе с тем намечаются определенные различия между южным еловским населением, обитавшим на лесостепном плато Приобья, и северными еловцами, проживавшими в условиях таежной полосы. Различия были обусловлены, во-первых, неравной степенью представленности раннееловского и андроновского компонентов у еловцев, проживавших в этих районах, во-вторых, направлением культурных связей. Последние обстоятельства важны тем, что на завершающем этапе бронзы в лесостепном Приобье формируется ирменская культура (Н. Л. Членова, М. Ф. Косарев, В. А. Посредников), а на севере, в Нарымском правобережном Приобье — культура молчановского населения (М. Ф. Косарев, Г. В. Евдокимова). На левобережье, в Васюганье, по-видимому, сохраняются прежние еловские традиции (Ю. Ф. Кирюшин).