К содержанию сборника «Археологические исследования в зоне новостроек Сибири»
В полевом сезоне 1977 г. были продолжены исследования в зоне вновь проектируемого затопления уже существующего Аргазинского водохранилища в Аргаяшском районе Челябинской области на р. Миасс при ее выходе из проточного оз. Аргази. Это и четыре соседних озера залегали в предгорной впадине, вытянутой в меридиональном направлении. Поднятие уровня воды в 1928 и 1946 гг. более чем на 5 м привело к соединению озер и созданию относительно крупной единой акватории площадью 110 м2, вытянутой с юга на север на 22 км, при максимальной ширине до 15 км. Рельеф современного побережья разнообразен: западный берег представлен спускающимися к самой воде отрогами Ильменских гор с типично горно-таежной растительностью и богатым животным миром, восточный берег состоит из плавных увалов, покрытых березовыми колками и степными участками, которые повсеместно распаханы под сельскохозяйственные культуры.
[adsense]
Такое пограничное положение озера на стыке двух ландшафтных зон было, вероятно, и во все предшествующие времена. Различий в расположении археологических памятников на берегах озера не наблюдается, хотя восточный более пологий берег ныне затоплен и о высокой концентрации памятников здесь можно судить по многочисленным находкам керамики и костей, выброшенных на берег волнами.
Работы в зоне водохранилища проводились в течение нескольких лет. Найдены и исследованы более 150 различных археологических памятников от эпохи неолита до позднего средневековья: поселения, городище, стоянки, могильники, местонахождения, писаницы. Памятников, бесспорно датируемых мезолитом или палеолитом, до исследований 1977 г. обнаружено не было.
Неразработанность проблемы времени заселения Кыштымского озерного края [1], как и всего Урала, заставляет с особым вниманием относиться ко всем полученным путем полевых исследовании материалам, которые помогли бы выяснить, обитали ли люди на Урале в эпоху палеолита. Раскопки местонахождения Малый Липовый XIV в зоне Аргазинского водохранилища, где удалось проследить стратиграфию культурных остатков, интересны именно в этом плане.
Памятник лежит на одном из островов группы Малых Липовых в юго-восточной части водохранилища [2]. В древности это была зона, удаленная от прибрежной полосы озера. Рельеф острова неровный, имеются скальные обнажения крупнокристаллических пород. В одном месте они образуют незначительный навес, под которым находится покатая площадка из рыхлых отложений с огромным блоком обрушившейся породы (рис. 1).
Раскоп площадью 71 м2 занимает всю площадку. Чтобы получить полный стратиграфический разрез, в нижней части раскопа была проложена траншея длиной 7 м. Выявлена следующая стратиграфия (рис. 1):
1) гумусированная почва темного цвета с прокалами и следами современных кострищ, мощность ее колеблется от 0,15 до 0,65 м;
2) супесь светло-коричневого цвета (наблюдалась на всей площади раскопа), мощность до 0,4 м. На границе с вышележащим слоем найден развал сосуда;
3) мелкозернистый песок серого цвета на приподнятой части раскопа до линии 7, мощность до 0,35 м. Слой стерилен. Во втором и третьем слоях залегали крупные глыбы;
4) слой жирной липкой красной глины, особенно интенсивно окрашенной на участках В — Д/4,5, Д, Е/6—8, Ж, 3/7, 8, мощностью до 0,38 м. В нем найдены три каменных предмета и мелко расколотые кости животных;
5) слой песка серо-желтого цвета с прожилками и линзами глины красного цвета. Он наблюдается в основном на низкой площадке раскопа и является результатом сползания с более верхних отметок третьего и четвертого слоев. Находки отсутствуют;
6) скала.
Несмотря на значительную площадь раскопа, найдено небольшое количество предметов (рис. 1): развал сосуда (уч. Б/3, глубина [3] 101 см), ножевидная пластинка (уч. А/4, глубина 111 см), четыре каменных изделия (уч. А/3, глубина 91 см; Д/5, глубина 121—123 см; Е/6, глубина 197 см), разбитые кости (уч. Г, Д/4, 5, глубина 101 см). Одно каменное изделие и ножевидная пластинка лежали в трещинах между камнями.
Хронологическое соотношение найденных культурных остатков представляется следующим образом. Наиболее ранними являются находки, сделанные в слое красной липкой глины, которая датируется верхним плейстоценом, так как многочисленные шурфы, заложенные на острове с целью поиска археологических памятников, показали — красная глина лежит на скальном основании, что свидетельствует о ее древнем возрасте. К значительно более позднему времени принадлежит развал неолитического сосуда, на что ясно указывают и облик керамики, и стратиграфическое положение обломков сосуда в супеси. Что же касается изделий, найденных в трещинах, то, по нашему мнению, наиболее вероятна их принадлежность к раннему комплексу.
Всего найдено пять каменных предметов. Две ножевидные пластины сделаны из зелено-красной яшмы, а остальные изделия — из серой. Четко оформленным орудием является изделие подтреугольной формы, обработанное с двух сторон так, что рабочий край образовался по всему периметру (рис. 2, 5). На боковых гранях отмечается смятость. Орудие оригинальной формы, и аналогии ему из известных
коллекций каменного инвентаря с Южного Урала отсутствуют. По форме оно более всего напоминает топорик, но следы смятости на боковых гранях служат свидетельством использования его как долота.
Второе орудие из пластинки с высокой спинкой обработано крутой ретушью со спинки таким образом, что получилось острие, подправленное со стороны брюшка небольшим сколом (рис. 2, 4). Подобные изделия хорошо известны в материалах неолитического времени. Ножевидная пластинка и два сечения ножевидных пластинок следов обработки или сработанности, фиксируемых визуально, не имеют. В целом, кроме топорикообразного орудия, каменный инвентарь ничем существенным не отличается от вещей, известных с неолитических памятников, но это и не удивительно, поскольку, бесспорно, палеолитические памятники Шикаевка II, грот Зотинский 4 дали орудия, по технологии изготовления и вторичной обработке настолько похожие на неолитические образцы, что не будь ясных стратиграфических условий залегания и мамонтовой фауны с ними, они были бы отнесены к гораздо более позднему времени. На стабильность во времени каменного инвентаря Южного Урала указывала Л. Я. Крижевская [6]. Но эта стабильность, безусловно, не абсолютна, и можно предположить, что орудие топорикообразной формы, не имеющее аналогий в поздних комплексах, характерно именно для более раннего палеолитического времени.
Что же касается датировки каменных предметов из слоя красной липкой глины плейстоценового возраста, то она подтверждается, с одной стороны, стратиграфией и, с другой — наличием явно неолитического сосуда, который найден в слое, отделенном стерильной прослойкой от культурного пласта с каменными предметами. Поэтому находки с данного памятника — самые ранние из всего материала весьма большого числа стоянок эпохи камня, относящихся к неолиту, на озерах в районе г. Миасса.
[adsense]
В настоящее время имеются лишь отрывочные факты, которые не дают полной картины жизни в верхнепалеолитическое время в Кыштымском озерном крае. Правильная группировка имеющегося материала для построения модели археологического явления возможна лишь при условии комплексного подхода, т. е. с привлечением смежных наук — геологии и палеогеографии. Из-за малой мощности рыхлых отложений разновременные находки зачастую залегают в одном слое. Это практически исключает стратиграфические наблюдения, необходимые для датировки памятников древнее эпохи неолита и бронзы. По той же причине не могут быть использованы и важнейшие палеонтологические наблюдения. Остатки фауны сохранились лишь от относительно поздних периодов, более или менее полные коллекции остеологического материала имеются начиная с памятников бронзового века.
Таким образом, из-за отсутствия костных остатков, хорошей стратиграфии для большинства изученных памятников в нашем распоряжении имеются лишь каменные предметы и фрагменты керамики, которые, как правило, залегают в одних и тех же горизонтах, обычно в пределах 40—80 см от поверхности, и воспринимаются как одновременные. Однако не исключено, что часть каменных орудий может быть отделена от комплекса с керамикой тысячелетиями.
В смешении различных по времени комплексов немаловажную роль играет и то, что рельеф, определяемый прежде всего скальными породами, мало меняется во времени и поэтому культурные остатки удаленных друг от друга эпох залегают на одних и тех же озерных мысах или на приподнятых ровных площадках берега, удобных для обитания.
Это одна из возможных линий рассуждений, объясняющая «отсутствие» палеолитических памятников; другая связана с анализом природной обстановки, а также моделированием характера освоения человеческими общинами географического пространства. Изложим это на конкретном примере стоянки Малый Липовый XIV.
На исследованной стоянке мы видим типичную картину очень краткого пребывания людей: найдены несколько каменных орудий и кости — остатки скорее всего одной трапезы. Видимо, место под навесом не было достаточно удобным, если за многие тысячи лет люди останавливались здесь лишь один раз в палеолите и один раз в неолите.
Находки стоянки Малый Липовый XIV свидетельствуют о случайной остановке на короткое время нескольких человек. Следы пребывания бродячей группы были бы более многочисленны и разнообразны. В условиях кочевой жизни здесь почти обязательно остались бы отходы от производства каменных орудий.
Итак, стоянка Малый Липовый XIV достоверно свидетельствует о заселении Кыштымского озерного края в палеолите, но где места постоянного обитания, остатки длительных поселений?
В палеолитическое время человек должен был приспосабливаться к конкретным условиям климата, ландшафта. В первую очередь осваивалась наиболее пригодная для жизни территория. Не останавливаясь подробно на этом вопросе, укажем, что если наложить маршруты, передвижений древних людей к месту охоты, во время охоты, в поисках кремневого сырья на местность, то можно увидеть — использовались одни и те же пути, чаще всего совпадающие с долинами рек, низкими горными перевалами и т. д. Значительная часть стоянок и поселений в каменном веке также сосредоточена на приустьевых участках небольших речек, ручьев, балок при выходе их к долине крупной реки. В условиях озерного края поселения располагались несколько иначе, но близость их к воде не вызывает сомнений. Как известно, акватория озер в то время была гораздо меньше, и поэтому впоследствии при подъеме воды поселения, очевидно, затопило [6]. В связи с этим следует привести один любопытный факт. В 20-е гг. вследствие засухи сильно обмелело оз. Смолино в окрестностях г. Челябинска, и на осушенной части местный краевед собрал каменный инвентарь, который К. В. Сальников отнес к древнему пласту каменного века (мезолиту) [7]. Заметим, что среди немногочисленных вещей, обнаруженных там, одно изделие по материалу, форме и способу изготовления находит прямые аналоги с находками палеолитического памятника Шикаевка II на р. Тобол.
Памятник Малый Липовый XIV свидетельствует о пребывании людей на более высоких гипсометрических уровнях, чем те, на которых происходила их повседневная жизнь. Появлению этой стоянки способствовали какие-то особые причины, возможно погодные условия.
Таким образом, факты, полученные при исследовании палеолитических памятников в Кыштымском озерном крае, а также ряд наблюдений, характерных для других озерных памятников восточного склона Урала, приводят нас к мысли, что палеолитические памятники в этих районах не обнаружены по двум причинам. Во-первых, из-за специфических условий залегания культурных слоев в маломощных рыхлых отложениях, где происходит смешение разновременных культурных остатков, и, во-вторых, вследствие изменения природной обстановки с окончанием ледникового периода: повышение уровня воды в озерах привело к тому, что часть палеолитических памятников оказалась затопленной. Таковы, на наш взгляд, важные положения, которые необходимо учитывать при решении проблем эпохи верхнего палеолита на Урале.
[adsense]
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Название, принятое в некоторых географических работах. По своему происхождению и облику природы этот район очень однороден.
2 Автор выражает глубокую признательность С. Е. Чаиркину за участие в исследовании этого памятника.
3 Глубина залегания находок дана от условного ноля.
4 Петрин В. Т., Смирнов Н. Г. Палеолитический памятник в д. Шикаевка на правобережье Тобола.— ВАУ, 1975, вып. 13, с. 75—85; Они же. Палеолитические памятники в гротах Среднего Урала.— В кн.: Археологические исследования на Урале и в Западной Сибири. Свердловск, 1977, с. 127.
6 Крижевская Л. Я. Неолит Южного Урала. Л., 1968, с. 88—89.
6 Хотинский Н. А. Голоцен Северной Евразии. М., 1977, с. 70.
7 Сальников К. В. Древнейшее население Челябинской области. Челябинск, 1948, с. 9—10.