К содержанию 21-го выпуска Кратких сообщений ИИМК
В предвоенные годы (1939—1940) Трипольская экспедиция ИИМК АН СССР и Института археологии АН УССР, закончив многолетние работы в Киевской и Житомирской областях, перенесла свое внимание на изучение трипольских поселений в бассейне Южного Буга, где и были начаты раскопки в Кировоградской обл. на поселении у с. Владимировки.
[adsense]
В 1946 г. экспедиция продолжила прерванные войной раскопки на этом поселении, расположенном на высоком правом берегу р. Синюхи (приток Южного Буга). Уже первые разведки дали исключительно интересные находки, среди которых известная глиняная модель трипольского жилища с трехцветной росписью и др. [1] Сравнительно небольшие раскопки предшествующих годов показали, что Владимировский родовой поселок занимает огромную территорию, тянущуюся с С на Ю на 900 м и с З на В на 800 м, и является самым большим из известных в настоящее время трипольских поселений. [2] По предварительным данным разведки, здесь открыто 162 жилища. Таким образом, в древности поселок был густо заселен и разрастался, видимо, постепенно в течение ряда столетий.
Остатки глинобитных жилищ, открытые здесь на глубине 0.50—0.80 м в черноземе, располагались на поселении по определенной системе по кругу. Близкая система расположения жилищ изучена на трипольских поселениях Коломийщины I и II, [3] однако Владимировский поселок заметно отличается от них по своим размерам и по расположению построек на нем в пределах нескольких концентрических полукругов. Жилища на Владимировском поселении представляют собою большие глинобитные постройки, здесь же, однако, была раскопана и землянка трипольского времени. [4]
В дни временной фашистской оккупации линия фронта прошла вдоль берега р. Синюхи. Вся территория древнего поселения была перерезана широким (4.5 м) противотанковым рвом, сильно разрушившим этот исключительный памятник. В 1946 г. экспедиция сосредоточила основные работы вдоль этого рва. Установлено, что ров прорезал культурные остатки и глинобитные наслоения трипольского поселка более чем в 15 пунктах на глубину до 2 м. В восточной и западной стенках рва можно было прекрасно наблюдать правильно горизонтально залегающие глинобитные остатки трипольских жилищ, перерезанных рвом. Ров прошел с С на Ю, а затем несколько с отклонениями на ЮВ на протяжении 350—400 м, начиная от оврага в северной части поселения.
В 1946 г. раскопке на поселении были подвергнуты 14 жилищ, составлявшие один из рядов по кругу ближе к р. Синюхе. Всего за 1946 г. вскрыто 2000 м2. Одни из жилищ были посредине перерезаны рвом поперек, и строительные остатки сохранились по сторонам рва, другие — разрушены лишь частично.
Противотанковый ров, таким образом, хотя и повредил глинобитные остатки жилищ, но позволил сделать небольшие наблюдения над разрезом всего поселения и над залеганием культурного слоя на значительном пространстве вдоль рва. Жилища оказались прямоугольными в плане наземными глинобитными постройками из дерева и хорошо обожженной глины. Каждое из жилищ является ценнейшим и своеобразным источником для характеристики хозяйства и быта трипольской культуры.
В настоящей заметке остановимся на четырех жилищах, открытых с западной стороны рва на участках 16 и 17. Размеры всех четырех домов, если учесть площадь, разрушенную рвом, колеблются от 15—16 м по длине и до 4.5—5 м по ширине. Все они строго ориентированы по длине с СЗ на ЮВ, располагаясь параллельно один другому. Узкой, поперечной своей стороной они обращены к центру поселения.
Строительные наслоения жилищ находились в черноземе на глубине 0.50—0.80 м от поверхности и были частично разрушены при вспашке и перерезаны юго-восточной стенкой рва. Уровень культурных остатков несколько понижается с СЗ на ЮВ соответственно понижению горизонта древней и современной почвы в направлении к реке. Все четыре дома имеют много общих черт, однако они заметно отличаются друг от друга и по характеру строительного материала, и по отдельным деталям постройки. Так, в жилище № 1 (участок 17) имелось три помещения; первое из них почти полностью срезано рвом, у края которого сохранились лишь части печной обмазки и основание перегородки. Второе помещение отделялось от первого перегородкой, в нем обнаружена печь с околопечным возвышением и небольшой лежанкой.
Далее, вдоль юго-восточной стены располагались нижние камни зернотерок и большие сосуды (12—15 штук) для хранения припасов. У противоположной стены заметен порог и, возможно, именно здесь был вход в дом. В глубине третьего помещения обнаружена небольшая печь, вдоль юго-восточной стенки — большое число сосудов (12—15), зернотерки, а напротив — крестообразный жертвенник и особое культовое место.
Большое сходство внутреннего распределения помещений было установлено и в жилищах № 2 и 3, 4 на участках 16 и 17.
Каким же способом были построены эти жилища? Следует указать, что в 1946 г. в основном подтвердились все те наблюдения над приемами строительной техники, которые были сделаны экспедицией ранее на других трипольских поселениях.
Еще раз подтвердилось, какое огромное внимание древние строители уделяли в жилищах сооружению основания и пола постройки. Обычно на предварительно выровненное пространство накладывались поперек расколотые плахи дерева. Этот деревянный настил затем покрывался слоем глины (до 0.1 м толщиной), смешанной с половой. Глина накладывалась в виде отдельных вальков, неправильных очертаний, 0.2 X 0.25 м. Промежутки между ними промазывались глиной, а поверхность заравнивалась. Вальки лепились руками, и следы пальцев прекрасно сохранились на их поверхности. Вслед за этим деревянно-глиняный настил обжигался несколькими сильными кострами, наложенными поверх. Обжиг вальков часто неравномерен — от розовато-желтых до серовато-черных оттенков в нижней части. На обратной стороне прекрасно заметны отпечатки деревянных плах. Судя по отпечаткам, ширина этих плах колеблется от 0.1—0.15 до 0.2 м. Удавалось прослеживать поперечные плахи более чем на 1 м.
Все четыре жилища на участках 16 и 17 имели именно такую конструкцию основы и пола в доме, как и соседние с ними жилища № 7 и 8. В жилище № 10 такого рода деревянно-глиняный настил располагался только около печи, где находились большие сосуды и зернотерки, тогда как на остальном пространстве дома оставался земляной пол или подмазка слабо обожженной глиной.
Деревянно-глиняный настил безусловно был необходим в тех частях дома, которые предназначались для хранения и обработки зерна. Он прекрасно защищал зерно от сырой земли и к тому же значительно утеплял постройку. Из такого же типа вальков, но поставленных на ребро, слагались нижние части перегородок в доме, отделявших одно помещение от другого.
Остатки печей в трипольском доме обычно обнаруживаются в раскопках в виде груды рухнувших частей свода и стенок и представляют сильно обожженную шлакованную обмазку. Печи строились или на вальковом поде или непосредственно на полу в доме, причем часто наблюдается околопечная яма. Основа печи в плане подквадратная 1.6 X 1.8 м (реже до 2 м). Стены ее из деревянных плах, каркас овода из лозы. Реконструкция печей на основании фрагментов дала полную близость их по форме с печами, известными на древних моделях жилищ. [6]
В 1946 г. во Владимировке около печи в жилище № 8 открыто квадратное в плане возвышение, обрамленное карнизом. В другом жилище № 1 (участок 17) около печи оказалась лежанка до 1 м длины, 0.6 м ширины и 0.25 м высоты. Лежанка, составлявшая одно целое с печью, вылеплена из вальков и облицована прекрасно сохранившимися глиняными плитками. Подобные лежанки около печей изображены и на древних моделях из Попудни и Сушковки. [7] Особый интерес представило третье помещение в жилище № 1 (участок 17). Основное его отличие от двух других составляет жертвенник, выложенный из толстых (до 0.16 м толщиной) лиловато-розовых плиток в форме равноконечного греческого креста (рис. 22 и 23—2). Впервые подобный жертвенник экспедицией был открыт во Владимировке в 1936 г., тогда же он был сопоставлен автором с теми крестообразными возвышениями, которые имеются на древних моделях. [8]
Эти крестообразные жертвенники — наиболее характерная черта трипольского жилища во Владимировке. Крестовины жертвенника (сохранилась лишь часть его) значительны по размерам (1.4 X 1.4 м). Плитки, из которых он вылеплен, прекрасно сглажены и сверху и с боков и часто покрыты углубленным орнаментом в виде концентрических кругов и углублений. Жертвенники возвышаются над уровнем пола до 0.35 м, и их крестовины ориентированы, примерно, по странам света. Интересно, что после того как жертвенник был снят (монолитом) к отправке в Уманский музей, дальнейшая расчистка на месте его открыла глиняные фрагменты такого же крестообразного возвышения, залегавшего ниже. Это указывает, что жертвенное место в доме было почитаемо долгое время и подвергалось неоднократному ремонту и подправкам.
Совершенно новым было открытие в 1946 г., в непосредственной близости от крестообразного жертвенника, особого культового места четырехугольного в плане (1.6—1.5 м), выложенного плитчатой обмазкой и огражденного со всех сторон поставленными на ребро вальками (рис. 23—1).
В жилище № 10 около подобного культового места находились поставленные в два ряда один над другим 10 небольших и средних размеров сосудов, имеющих особое культовое значение. Один из сосудов стоял на песчаниковом камне, другой был наполнен лёссом; одна из чашечек украшена скульптурным изображением головы барана. Владимирские жертвенники и особые места около них — памятники первобытного культа исключительного значения. В форме креста, образованного из четырех слившихся кругов, орнаментированные концентрическими кругами, безусловно следует видеть отражение культа солнца.
Указать полную аналогию владимировским жертвенникам трудно. Подобного типа жертвенники, но из камня, известны в эпоху энеолита у широкого круга племен земледельческой культуры, в частности, в Средиземноморье. Так, на Крите Эвансом был найден в одном из тайников (под полом) дворцового помещения эпохи среднеминойского периода жертвенник из серого мрамора в виде креста, около которого спрятаны три замечательные фаянсовые статуэтки, известные под именем «Богинь со Змеями». [9] Еще большую аналогию представляет круглый жертвенник среднеминойского периода из дворца Маллия (на Крите). Он выточен из известняка, и на поверхности его (по краю) нанесено 35 углублений, а в центре значительное углубление, заключенное в окружность. [10] Возможно также сопоставить владимировские жертвенники с глиняными культовыми очагами эпохи энеолита на Шенгавитском городище в Армении. [11]
В жилище № 2 (участки 16 и 17) также сохранились остатки подобного жертвенника, однако он здесь оказался вылепленным не на полу, а поверх особого четырехугольного возвышения.
Открытие в 1946 г. рядом с крестообразным жертвенником особого культового места заставляет снова напомнить о древних моделях трипольского жилища, особенно о двух из них — из Попудни и Чичиркозовки, где около печи, на особом возвышении помещается женское изображение (идол). [12] Возможно сделать предположение, что в трипольском доме на культовом месте (подобно открытым во Владимировке) устанавливались не только ритуальные сосуды (жилище № 10), но и антропоморфные статуэтки. На эту мысль наводит удивительная находка, недавно сделанная в Молдавии у с. Костиша. Здесь был найден довольно большой фрагмент плиткообразной обмазки, видимо, от возвышения, с 8 углублениями на поверхности; в одно из углублений, как пишет исследователь, издающий этот фрагмент, было вставлено коническое окончание сильно схематизированной стоячей женской статуэтки. [13] Постоянно встречаемые в раскопках вылепленные из глины миниатюрные кресла, предназначенные для сидячих женских изображений, упоминаемая находка из Костиши и изображения женского идола на древних моделях подтверждают высказанную нами мысль о постоянном месте в трипольском доме женского изображения В связи с этим особого внимания заслуживает обнаруженный в Молдавии у с. Липканы [14] миниатюрный глиняный «трон». По сторонам спинки его — две женские статуэтки, видимо, охраняющие то место, где помещается трипольский идол, охранитель дома.
До раскопок 1946 г. остатки стен трипольского жилища обычно обнаруживались редко. В текущем году между жилищами № 1 и 2 (участок 17) и жилищами № 3 и 4 (участки 16 и 17) открыты части глинобитных, слабо обожженных стен в разрушенном состоянии, причем установлено, что они были, как и на Коломийщине I, из плетня, обмазанного глиной. [15] Фрагменты такой слабо обожженной обмазки с отпечатками лозы тянулись полосой вдоль продольных стен построек, между жилищами № 1 и 2, 3 и 4.
В результате раскопок на участках 16 и 17 установлено, что открытые здесь четыре жилища были выстроены почти вплотную одно к другому. Между ними оставалось пространство в 1.5—2 м. Можно полагать, что четыре жилые многоочажные и многокамерные постройки вместе представляли определенное хозяйственное целое, а население, жившее в них, безусловно коллективно обрабатывало землю, владело общими запасами, на общих началах осуществляло приготовление пищи. В каждом из них жило несколько парных семей. Такого типа трипольские постройки представляют пример «большого дома» эпохи родового общества.
В жилищах открыто значительное количество хозяйственного инвентаря. Это прежде всего располагавшиеся в определенных местах в доме глиняные сосуды. В каждом доме открыто до 50 сосудов различных форм и размеров, т. е., примерно, по 15—20 сосудов приходится на отдельные помещения, на хозяйство отдельной парной семьи. Большинство из них прекрасной выделки, с углубленным орнаментом или с росписью черной краской. Имеются сосуды, украшенные одновременно и углубленным спиральным орнаментом и расписанные темно-красной и белой красками. Это большие сосуды грушевидной формы для хранения припасов. С ними рядом находятся шлемовидные крышки и каменные зернотерки; около печей — чаще всего горшки для приготовления пищи, с «полосчатым сглаживанием» на поверхности, вылепленные из массы с примесью толченых раковин. Иногда края расписных сосудов украшены скульптурными изображениями голов быка или барана, с сильно закрученными рогами. Из керамических изделий, как всегда, многочисленны глиняные женские статуэтки (стоячие, сидячие и полулежачие). Они вылеплены из плотной розоватой массы и украшены росписью: черными полосами нанесено ожерелье, а тело покрыто узорами татуировки. Сзади на спину спускаются распущенные волосы, покрашенные черным и с узлом внизу. Такого стиля женская при¬ческа известна и на других трипольских статуэтках. [16]
Большие раскопки Трипольской экспедиции до сих пор не обнаружили гончарных печей для обжига разнообразных керамических изделий. Наблюдения над строительными приемами трипольских жилищ позволяют сделать предположение, что каждый домохозяин, когда строил и обжигал основу, пол и печи в доме (что требовало затраты большого труда и разведения сильного кострового огня), мог изготовлять и весь необходимый в хозяйстве керамический инвентарь. На это наводит прежде всего наблюдение над сильно ошлакованной обмазкой печей, температура обжига которой доведена до 500—600°. Такая температура в обыкновенных печах не обязательна. Вместе с тем для обжигания глины, из которой строились основа и пол, возвышения, жертвенники и печи, необходима именно такая высокая температура. Возможно, что одновременно с постройкой и обжиганием на месте строительных материалов на большом костровом огне, или в печах, обжигали и посуду, обжиг которой исключительно высок и равномерен. Именно поэтому в жилищах постоянно обнаруживаются куски обмазки от печей и пола со спекшимися вместе большими фрагментами сосудов. Характерно еще и то, что днище и нижние части стенок наиболее крупных сосудов для хранения припасов постоянно бывают специально вставленными в глиняную основу пола жилища и окружены глиняной обмазкой; видимо, сосуды были обожжены вместе с этой основой.
Во Владимировке в 1946 г. найдены мотыги из рога оленя, костяные проколки и большое число кремневых орудий: прекрасной выделки ножи, изготовленные на больших пластинах кремня (до 0.12 м длины), с двойной ретушью по всем краям. На обратной стороне этих ножей заметна сильная заполировка, что позволяет рассматривать эти орудия как употреблявшиеся в виде серпов. Многочисленны и разнообразны по форме кремневые скребки и острия.
Раскопки в жилищах дали на этот раз находки кремневых отщепов и большие нуклеусы, показывающие, что обработка кремневых орудий, так же как и изготовление посуды, производилась каждым домохозяином у себя дома. В культурном слое в жилище и, как всегда, в непосредственной близости от него собрано большое количество костей, характеризующих фауну Владимировского поселения. Костные материалы были исследованы ст. научным сотр. Лаборатории ИИМК АН СССР В. И. Цалкиным, [17] пришедшим к выводу, что основная масса исследованных костей принадлежит крупному рогатому скоту чрезвычайно крупных размеров и, видимо, близкому по размерам современному украинскому скоту. [18] Дифференцировать остатки костей овец или коз в большинстве случаев крайне затруднительно. Отдельные экземпляры, например, № 461, представляющий собой обломок костного стержня рога, позволяет предполагать, что он принадлежал козлу. Свинья представлена в исследованном материале только сильно раздробленными костями конечностей, частями челюстей и коренными зубами. Судя по крупным размерам ряда экземпляров челюстей и коренных зубов, можно предполагать, что они принадлежали дикой форме вида. Кости лошадей принадлежали особям небольших размеров.
«В общем итоге домашним животным принадлежит 76% исследованных костей, остальные 24% приходятся на долю диких видов (свинья, благородный олень, лось и косуля), служивших, видимо, достаточно важными объектами охоты.
Почти все кости имеют следы искусственного раздробления и находятся в состоянии довольно плохой сохранности. На ряде экземпляров есть следы огня и погрызов собаки»..[19]
Новые раскопки во Владимировке дали разносторонний археологический материал для характеристики среднего этапа (В/II) развития трипольской культуры в бассейне Южного Буга. На этом этапе для трипольских земледельческих племен характерны больше родовые поселки, располагающиеся на лёссово-черноземных плато, с большими многосемейными домами, с жертвенниками и особыми культовыми местами около них. Наряду с мотыжным земледелием в хозяйстве значительную роль играет крупный рогатый скот.
Многочисленные земледельческие орудия из рога благородного оленя, а также кости диких животных, встречаемые в культурном слое поселения, указывают на то, что наряду с земледелием и скотоводством в жизни трипольских племен в эту пору не малое место занимала охота.
Своеобразнейшие керамический комплекс находок во Владимировке, в котором наряду с преобладающим количеством сосудов с монохромной черной росписью имеется и керамика с углубленным спиральным орнаментом и с трехцветной росписью, показывает, что Владимировский поселок хронологически связан с более ранними этапами Триполья (В/I), для которых углубленный орнамент и трехцветная роспись на сосудах являются господствующими.
И строительная техника, и гончарное искусство, весь характер домостроительства во Владимировке — все подчеркивает тот сравнительно высокий уровень, которого достигает трипольская культура на среднем этапе развития в период своего расцвета, для которого, так же как и для ранних этапов, удается установить постоянные сношения трипольских племен с Балкано-Дунайскими странами и Средиземноморьем. Положение Владимировки в бассейне Южного Буга, т. е. на пути, по которому с глубокой древности проникало в Поднепровье влияние с юга из Причерноморья, еще раз подчеркивает ответственные задачи, которые стоят перед советскими археологами на ближайшие годы по дальнейшему изучению этого памятника.
[adsense]
1 Т. С. Пассек. Трипольские модели жилища. ВДИ, 1938, № 4.
2 Ее же. Трипольское поселение у Владимировки (раскопки 1940 г.). ВДИ, 1940, № 1.
3 Ее же. Трипольское поселение Коломийщина. КС ИИМК, 1946, вып. XII; ее же. Новые открытия Трипольской археологической экспедиции в 1939 г. ВДИ, 1939, № 4.
4 Ее же. Трипольское поселение у Владимировки (раскопки 1940 г.). ВДИ, 1940. № 1.
5 Краткие сообщения ИИМК, вып. XXI
6 Т, С. Пассек. Трипольские модели жилища. ВДИ, 1938, № 4. Е. Ю. Кричевский. Раскопки на Коломийщине и проблема трипольских площадок. Сб. «Трипольска культура», 1940, т. I.
7 Т. С. Пассек. Указ. соч.
8 Там же.
9 A. Evans. Palace of Minos, т. I.
10 F. Chapouthier et J. Charbouneaux Fouilles éxecutées à Màllia, т. I—IV (1922—1924), Paris, 1928. табл. IV.
11 Б. A. Куфтин. Урартский «Колумбарий» у подошвы Арарата и Куро-Аракский энеолит. Вестник Гос. музея Грузии, Тбилиси, 1943, т. XIII.
12 Т. С. Пассек. Трипольское поселение у Владимировки. ВДИ, 1940, № 1
13 С. Мatasа. Cacatari den preistoria judetiilui Neamt Bulletenul СотКшв Monumentelot Istorice, Bucarest, 1938, т. XXXI, вып. 97.
14 C. Ambоjeviсi. L’époque néolithique de la Bessarabie du nond-ouest. Dacia, Bucaresti, 1932, т. Ill—IV, стр. 39, рис. 8. ^
15 Т. С. Пассек и Е. Ю. Кричевский. Поселение Коломийщина. КС ИИМК, 1946, вып. XII.
16 Т. С. Пассек. Трипольское поселение у Владимировки. ВДИ, 1940, № 1.
17 Исследованный материал состоит из 537 экземпляров, главным образом из костей млекопитающих, среди которых имеется незначительное количество створок раковин речных моллюсков. Костей птиц и других позвоночных, включая рыб, не обнаружено. Всего определено 285 костей, принадлежащих различным видам диких и домашних млекопитающих.
18 Кости из жилищ № 5, 7, 8, 10, 16, 17, 22 (раскопки 1946 г.).
19 Выписка из заключения В. И. Цалкина по исследованию остеологического материала из раскопок Трипольской экспедиции 1946 г. во Владимировке.