Абрамова З. А. Памяти учителя: (к 90-летию со дня рождения А. П. Окладникова) // Археологические вести. — № 6. — 1999. — С. 498-502.
В 1998 г. Алексею Павловичу Окладникову, одному из самых ярких представителей российской гуманитарной науки, исполнилось бы 90 лет. Он родился 3 октября 1908 г. в глухой таежной деревне Константиновщина на р. Ирге, притоке Лены, в Жигаловском районе Иркутской области, в семье сельского учителя и крестьянки. Еще в школьные годы у мальчика зародился глубокий интерес к краеведению, приведший в дальнейшем к становлению ученого широчайшего профиля, возможно, последнего из энциклопедистов, владеющего всесторонними знаниями в области истории, археологии, этнографии.
Научный путь А. П. Окладникова и его значение нашли отражение в многочисленных посвященных ему работах учеников и соратников, искренне любивших этого удивительного человека и сохраняющих о нем благодарную память (см. Васильевский и др. 1981; Борисковский 1982). По складу своего характера А. П. Окладников был полевым археологом, обладающим чертами сибирских первопроходцев, пионером, которого влекли неизведанные земли. Вместе с тем он обладал редкой способностью широкого обобщения, когда из разрозненных фактов создавались целостные картины древнего прошлого. Его перу принадлежит огромное количество разнообразных по тематике трудов, в том числе и научно-популярных книг и статей, рассчитанных на широкий круг читателей.
Основные этапы деятельности А. П. Окладникова связаны с тремя крупными научными центрами России: Иркутском, Ленинградом, Новосибирском, которые представляют последовательные ступени развития: юности, мужества и зрелости. В Иркутске в 1926 г. опубликована его первая научная работа «Неолитические стоянки на Верхней Лене», по материалам, собранным им самостоятельно в 1925 г. В последующие годы проведены археологические разведки в Ленском крае, Приангарье и Забайкалье, собраны этнографические данные по истории западных бурят и эвенков. Под руководством Б. Э. Петри А. П. Окладников был полностью подготовлен для научной карьеры, что позволило ему в 1934 г. поступить в аспирантуру ГАИМК к П. П. Ефименко. Первые годы, проведенные в Ленинграде, оказались хорошей школой и значительно расширили кругозор молодого ученого, прежде всего, за счет новых областей полевых исследований, и, вместе с тем, показали его блестящие способности. Наряду с продолжением работ в Приангарье, он начинает в 1935 г., благодаря содействию В. Г. Богораза, осваивать Дальний Восток, проведя разведки в низовьях Амура от Хабаровска до устья; в 1938 г. по приглашению М. Е. Массона впервые принимает участие в работах по каменному веку Узбекистана, что в первый же год приводит к открытию знаменитой пещеры Тешик-Таш. В 40-х годах наступает поистине героический период широкого освоения великой территории бассейна сибирской реки Лены, в результате которого была написана монография «Очерки по истории Якутии от палеолита до присоединения к Русскому государству», защищенная в 1947 г. в ЛГУ на степень доктора исторических наук. В 1949 г. начинаются исследования каменного века Монголии, которые успешно продолжаются в настоящее время учеником А. П. Окладникова А. П. Деревянко. В 1949 г. А. П. Окладников возглавляет Ленинградское отделение Института истории материальной культуры, с 1951 г. заведует сектором палеолита института, а в 1961 г. по приглашению академика М. А. Лаврентьева переезжает в Новосибирск, где с 1966 г. до конца жизни становится директором ИИФФ СОАН. В 1964 г. А. П. Окладников был избран членом-корреспондентом, а в 1968 г. действительным членом АН СССР. Под его руководством создан фундаментальный коллективный труд «История Сибири» в пяти томах.
В краткой статье нельзя «объять необъятное», хотя бы мимолетно коснуться проблем, затронутых А. П. Окладниковым за 55 лет научной деятельности. Обладая огромной эрудицией, глубоко освещая вехи человеческой истории от древнейших эпох до современности, А. П. Окладников отдавал предпочтение, я бы даже сказала, питал особые чувства к палеолиту. Неизмеримый вклад внесен им в изучение палеолита России (особенно Сибири и Дальнего Востока), а так же Центральной и Восточной Азии. Повсюду им сделаны замечательные открытия и уже в ранние годы его становления как ученого проявляется интерес к теоретическим вопросам палеолита, о чем свидетельствует опубликованная в 1932 г. развернутая рецензия на книгу М. М. Герасимова о Мальте (Окладников 1932). Открытие в 1936 г. Бурети, поселения полностью аналогичного Мальте, позволило поставить вопросы, которые развиваются и углубляются в дальнейших работах. Здесь и отличие Мальты и Бурети от известного до тех пор «сибирского» палеолита, главным образом, афонтовского облика, и их более ранний возраст. Ставится вопрос о западном происхождении этих памятников, широко освещаются свидетельства материальной жизни палеолитических охотников на Ангаре, дается реконструкция жилища (рисунок мастерски выполнен В. Д. Запорожской, верным другом и помощницей всей жизни Алексея Павловича), много внимания уделяется палеолитическому искусству, открытому в Бурети.
Во время работ на Лене были обнаружены типичные позднепалеолитические стоянки с характерным инвентарем и четкой стратиграфией. Не менее важным, чем открытие самого северного в те годы палеолита, явилась неожиданная находка среди многочисленных петроглифов Шишкинских скал крупных фигур двух лошадей и быка, нарисованных по контуру красной краской, которые А. П. Окладников счел возможным отнести к палеолитическому времени. Хотя эта атрибуция не была принята безоговорочно, само предположение о наличии палеолитического наскального искусства в Северной Азии послужило толчком для дальнейших поисков, в частности, в монгольской пещере Хойт-Ценкер-Агуй также выделена группа писаниц, датированная палеолитом.
В 1950 г. вышли в свет публикации А. П. Окладникова, которые стали основополагающими в понимании важнейших проблем палеолита Сибири. Значительное расширение источниковедческой базы и теоретические установки советской археологии той поры, позволили по-новому поставить вопросы, касающиеся времени и масштабов первоначального расселения палеолитического человека в Северной Азии и своеобразия сибирского палеолита. 50 лет назад еще не было возможности детально рассмотреть хронологию палеолитических памятников. Военный Госпиталь в Иркутске, Мальта и Буреть выделялись как наиболее ранние стоянки верхнего палеолита Сибири. На основании сравнения их материалов с восточно-европейскими данными А. П. Окладников допускал, что первоначальное заселение человеком Сибири шло с запада на восток, из областей «классической», уже давно сложившейся «солютрейской» культуры арктических охотников Русской равнины, где она выросла из культуры предшествовавшего среднего палеолита. На следующем этапе развития сибирские памятники резко возрастают в числе и распространяются далеко на восток и на север. «Такое широкое расселение человека… должно было иметь своей основой и дальнейшие сдвиги в культуре, особенно в способе добывания пищи, в технике и хозяйстве» (Окладников 1950а: 155). Был поставлен вопрос о причинах неожиданно резкого различия в культуре двух хронологических групп памятников. Речь идет, писал А. П. Окладников, не о приходе новой расы с новой культурой, а о глубоких внутренних изменениях в жизни и культуре палеолитического человека: памятники типа Мальты-Бурети связаны с позднейшей группой не только таким выразительным связующим звеном как Афонтова Гора, но и целым рядом закономерных изменений в материальной культуре, домостроительстве, а также в искусстве и верованиях. Особенности культуры второй хронологической группы памятников А. П. Окладников связывает с переходом от оседлого к подвижному образу жизни, макролитизацией каменного инвентаря и появлением прогрессивной вкладышевой техники, обособлением от запада. Племена Сибири и Монголии образовали особую культурно-этническую область, где историческое развитие шло едиными путями на основе тесных взаимных связей в одних и тех же темпах. Эти построения не потеряли своей актуальности и в настоящее время.
Сменив П. П. Ефименко на посту заведующего сектором палеолита Института истории материальной культуры (1951— 1961 гг.) А. П. Окладников уделяет много внимания общим проблемам древнекаменного века. Подводя итоги исследованиям палеолита в СССР за 40 лет, он отмечает, что новые данные непрерывно ставят перед исследователями сложные неразрешенные вопросы (Окладников 1957: 13). Изучение памятников верхнего палеолита свидетельствует о том, что эта эпоха была временем значительного прогрессивного развития производительных сил древнейшего человечества, больших успехов в развитии хозяйства, труда и технических приемов. Едва ли не самой яркой чертой жизненного уклада верхнепалеолитического времени в приледниковых областях Евразии является возникновение поселений нового типа, когда складывается оседлый образ жизни с умело устроенными зимними жилищами разных размеров и типов. Развитому жизненному укладу верхнепалеолитического времени соответствовали и новые черты духовной жизни древнего человека и, прежде всего, неожиданное по своей выразительности, реалистическое по сути искусство.
А. П. Окладников отмечает, что судьбы верхнепалеолитического населения Северной Азии сложились и протекали иначе, чем на территории Восточной Европы. Проведя исключительно широкие по масштабам исследования каменного века в различных регионах Сибири, в Средней Азии и в Монголии, он уделяет большое внимание проблемам связей этих областей, общим закономерностям. В его работах отражены и материалы разведок и раскопок и теоретическое осмысление результатов. Новые данные приводили А. П. Окладникова к ярким гипотезам, блестящим построениям, иногда развивающим и дополняющим ранее высказанные им, иногда в чем-то противоречащим, что вполне естественно в связи с развитием науки. Неизменно красной нитью проходит в его работах основополагающая идея о правомерности пути развития сибирского палеолита, категорическое отрицание его отсталости по сравнению с памятниками других крупных регионов.
Привлекало А. П. Окладникова и палеолитическое искусство — загадочный феномен древности. Свидетельством глубокого проникновения в тайны этого непревзойденного источника для освещения духовной жизни человека отдаленного прошлого служит ряд статей и особенно книга с удачно подсказанным А. Д. Столяром названием «Утро искусства» (Окладников 1967). Существенно, что многие идеи и интерпретации А. П. Окладников подкрепляет этнографическими примерами. Заметим попутно, что как зарубежные, так и отечественные специалисты, отрицающие правомочность такого подхода, сами не избежали в своих работах привлечения данных этнографии. Видимо, следует думать, что эти сопоставления скорее иллюстрируют, чем объясняют то или иное явление, от которого до нас дошли лишь материальные остатки, обладающие на этот раз художественной ценностью. Естественно, что многие из проблем палеолитического искусства продолжают оставаться далекими от своего решения, но их постановка и четкая формулировка, представленные А. П. Окладниковым, привлекают внимание.
Прежде всего, основополагающая тема об эстетической стороне этого древнего творчества, о его достижениях с чисто художественной точки зрения. Имеем ли мы вообще право называть его искуством, а создателей настенных росписей и статуэток — художниками? Ответ на этот вопрос был дан А. П. Окладниковым еще во время дискуссии, развернутой в 50—60-х годах и ныне уже забытой. Тогда противники признания палеолитического искусства как искусства, носящего, по их мнению, чисто утилитарный характер, обнаружили полное незнание и игнорирование археологического материала. К сожалению, в наши дни эта концепция без достаточных оснований возрождается на западе (см. Soffer, Conkey 1997). Видные американские исследовательницы О. Соффср и М. Конки знают материал, но не видят в нем эстетического начала. Думается, что они не стали бы развивать эти взгляды, если бы были знакомы с книгой А. П. Окладникова.
В главе VII, носящей название «По законам красоты», опираясь на богатство монументальных росписей и гравировок в пещерах и гротах, на изобилие произведений малых форм в культурных слоях многих верхнепалеолитических стоянок Евразии, А. П. Окладников прослеживает определенную художественную традицию, передававшуюся веками и тысячелетиями, из поколения в поколение. Накопленный предшественниками творческий опыт не пропадал бесследно, а сохранялся и перерабатывался. В завершающую палеолит мадленскую эпоху произошло виртуозное завоевание формы, линии и цвета, возникли композиции, имеющие повествовательное содержание. С этим связана и другая чисто художественная проблема — проблема декоративного единства пещерных изображений, эстетическая гармония в распределении объемов и цветовых пятен. В качественно иной форме, но с еще большей свободой и определенностью декоративное начало выступает в малых формах, среди которых заметное место принадлежит личным украшениям, эстетический характер которых невозможно отрицать.
В главе VIII «Торжество реализма» А. П. Окладников подробно рассматривает существенную разницу в применении к древнейшему творчеству терминов «реализм» и «натурализм», выделяет две характерные черты реалистического направления: I. лаконизм и скупость в передаче деталей, когда палеолитический мастер отбирал самое важное, наиболее существенное, с его точки зрения, только абсолютно необходимое («он был творцом, а не рабом натуры», по словам А. П. Окладникова); 2. выразительная сила экспрессии, стремление передать не только форму в статике, но и движение, динамику. Отсюда вывод: в верхнем палеолите возникло «качественно новое восприятие мира, эстетическое отношение к действительности. Именно это отношение к миру, оценка всего происходящего в природе и обществе по законам красоты, явилась одним из важнейших свойств человека как общественного существа… » (Окладников 1967: 114).
Может быть, А. П. Окладников именно потому так глубоко постиг палеолитическое искусство, что он был сам человеком, всем своим существом тонко чувствующим прекрасное, будь то красота природы, пейзажа, дерева, простого цветка, красота души, красота классической музыки, под звуки которой он любил писать. Его труды написаны великолепным красочным языком. И оратором Алексей Павлович был блестящим, всегда было наслаждением слушать его яркие доклады, выступления, вносящие ясность и оживление в любые дискуссии.
А. П. Окладников умер 18 ноября 1981 г. За эти годы выросло новое поколение ученых, которые знают его лишь по публикациям и не имеют представления о нем как о личности. Мое великое счастье в жизни — быть ученицей Алексея Павловича и общаться с ним на протяжении более 30 лет: от первого знакомства на защите его докторской диссертации до последней незабываемой встречи в середине мая 1981 г. в Горном Алтае. Алексей Павлович обладал редкостным человеческим обаянием, которое располагало к нему людей разного возраста и общественного положения, для каждого он находил доброе слово и приветливую улыбку. Доброта его была действенной. Из массы примеров, которые знаю, приведу лишь один. Случайно сохранилось рукописное письмо в Совет министров Узбекской ССР, в котором А. П. Окладников, тогда еще доктор наук, заведующий сектором палеолита Института истории материальной культуры, убедительно доказывает право Г. В. Парфенова на персональную пенсию в связи с его заслугами в области музейного строительства и археологии Узбекистана. А сколько писем, рекомендаций, прошений, стремящихся помочь разным людям, написал Алексей Павлович будучи академиком! Но он был живым человеком, мог вспылить, он остро воспринимал критику (не всегда справедливую) своих построений и долго не мог забыть обиду. К счастью, такие случаи бывали редко. Недаром к нему тянулись -поди, так много у него было учеников, так много друзей из других областей науки. Круг интересов А. П. Окладникова был очень широк, мимо него не проходила ни одна научная публикация, даже достаточно отдаленная по тематике. Он был прост в быту и в обхождении и мало кто мог с первого взгляда угадать в нем крупного ученого, профессора, а позже академика, но уважение к нему было всеобщим. Его знала и любила «широкая публика», знали и любили зарубежные коллеги.
Особенностью характера А. П. Окладникова была неуемная энергия, вечный поиск, постоянное движение и при этом полное равнодушие к житейским неудобствам. Алексей Павлович всегда дорожил временем, своим и чужим, избегал досужих разговоров, не терпел нытья и безделья. Он был мужественным человеком, терпеливо переносящим тяготы своей многолетней болезни — сахарного диабета, особенно во времена экспедиций в малоцивилизованные местности. Но экспедиции были жизнью Алексея Павловича, до предела загруженной научной и организаторской работой; он всегда стремился вырваться «на свободу». Особенно любил он археологические разведки с их непрерывным калейдоскопом впечатлений и радостью открытий, благодаря интуиции и громадному опыту. В экспедициях А. П. Окладников черпал вдохновение и с новыми силами садился за рабочий стол. Он писал много, легко и в публикациях отражена вся многогранность его высокого таланта.
Борисковский, П. И. 1982. Алексей Павлович Окладников // Советская археология 3: 291—296.
Васильевский, Р. С и др. 1981. Алексей Павлович Окладников//АН СССР Материалы к библиографии ученых СССР. Серия истор. 13 (Вступительная статья Р. С. Васильевского. Библиография составлена Г. Н. Финашиной и Н. Г. Ворошиловой). Москва: Наука.
Окладников, А. П. 1932. За методологию диалектического материализма в истории доклассового общества (По поводу книги: М. М. Герасимов. Мальта, палеолитическая стоянка. Иркутск, 1931)//Сообщения Государственной Академии истории материальной культуры 3—4: 66—70.
1950. Освоение палеолитическим человеком Сибири// Материалы по четвертичному периоду СССР 2: 150—158.
1950а. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Материалы и исследования по археологии СССР 18. 1957. Итоги и узловые проблемы изучения палеолита в СССР за 40 лет//Советская археология 4: 12—27.
1967. Утро искусства. Ленинград: Издательство «Искусство».
Softer О., М. Konkey. 1997. Studying Ancient Visual Cultures // Beyond Art: Pleistocene Image and Symbol. Wattis Symposium Series in Anthropology: 1—16. San Francisco, California.
3. А. Абрамова. Институт истории материальной культуры РАН Отдел палеолита