Основные события политической истории ахеменидской державы известны прежде всего из греческих источников. Не следует, стремясь к оригинальности, преуменьшать значение греков и поражений, которые потерпели персы в битвах при Марафоне, Саламине и Платее. Утрата всех европейских завоеваний Дария I, неустойчивость позиций в Западной Анатолии и, главное, потеря престижа во всей империи должны были серьезно заботить Ахеменидов. Великая держава, стремительно расширявшая свои границы при Кире, Камбизе и Дарии I, теперь вынуждена была обороняться, и не раз положение ее становилось критическим. Полезно в этом плане проследить судьбы империи с правления Дария и вплоть до завоевания ее Александром Великим — поворотного пункта в истории страны.
Подавив в начале своего царствования многочисленные восстания, Дарий провел ряд реформ, о которых мы упоминали. Он расширил границы империи, присоединив к ней области на западе и на востоке. В Бехистунской надписи Индия (Hindu-) еще не представлена в числе областей, которые были завоеваны Дарием или достались ему в наследство от предшествующих ахеменидских царей. Можно поэтому заключить, что при Кире крайней восточной областью державы была Гандхара. Греческий адмирал Скилак из Карианды, обследовавший течение реки Инд, отправился из персидских владений в Гандхаре. Плавание его происходило около 516—512 гг. до н. э., путь лежал дальний: вниз по Инду в Индийский океан и далее, к Египту. После этого путешествия Дарий завоевал индийцев до¬лины Инда и открыл торговлю по морю. Индийская сатрапия, прежде всего плодородный Пенджаб, платила наибольшую подать из всех провинций державы — 360 талантов золотого песка (Геродот, III, 94). Ахеменидское влияние в Индии было весьма значительным. Об этом убедительно свидетельствуют, например, наскальные эдикты Ашоки, позднейшего правителя Индии. Формуляр этих надписей содержит оборот «так говорит царь…», восходящий к ахеменидскому протоколу. Из Персии, возможно, пришла в Индию и самая традиция вырезать царские надписи на камне.
В Средней Азии Дарию удалось усмирить саков. Несомненно, что в его правление были покорены и некоторые другие народы, но наиболее известен и подробнее всего описан в источниках его поход (около 510 г. до н. э.) против скифов, обитавших на территории Южной России.
Помимо обстоятельного рассказа Геродота (IV, 83 и сл.) об этом походе, имеется два других важных свидетельства о военных действиях против кочевников. Одно из них содержится в надписи на скальной гробнице Дария в Накш-и Рустаме. Здесь в качестве данников великого царя рядом с народом скудра упомянуты «саки, которые за морем». В надписи Ксеркса из Персеполя в числе подданных также названы скудра, но причерноморские скифы отсутствуют, что согласуется с сообщением Геродота. Другим подтверждением знаменитого похода Дария является фрагмент глиняной таблички с древнеперсидским клинописным текстом, который обнаружен в Румынии 1. Не исключено, что эта табличка была занесена на территорию Трансильвании много позже римскими легионерами, но она является, скорее всего, черновиком надписи на закладной доске, предназначенной для помещения в фундамент здания где-то на Балканах, и, таким образом, указывает на крайние западные пределы ахеменидских владений. Геродот (IV, 91) также рассказывает о двух надписях на колоннах, воздвигнутых Дарием во время похода. Результаты похода оказались в конечном счете плачевными: скифы при наступлении персов прибегали к тактике выжженной земли, и Дарий, потеряв часть своих войск, должен был благодарить небо — ахеменидская армия могла погибнуть целиком.
История греко-персидских войн, начавшихся при Дарии и бесславно закончившихся при Ксерксе, известна каждому школьнику. Военное превосходство греков обнаружилось совершенно ясно, несмотря на большую численность ахеменидской армии (цифры, приводимые греческими источниками, преувеличены). В 478 г. до н. э. после окончательного поражения персидских войск греки, казалось, могли стать хозяевами Анатолии и завоевать значительную часть ахеменидских владений. Однако персы, потерпев поражение на поле боя, вступили на путь интриг и подкупов — на помощь пришло золото из царских сокровищниц. Последовавшие за этим междоусобицы, войны между отдельными городами-государствами и союзами греческих городов относятся к истории Греции. Для персов эти события означали, что империю удалось лишь спасти от полного военного разгрома; греческое влияние в Малой Азии продолжало возрастать, что сказалось, в частности, на судьбе местных, анатолийских языков и обрядов. Эллинизованные восточные правители Анатолии еще до Александра активно содействовали проникновению греческой культуры на территорию ахеменидской державы.
Ксеркс проводил более жесткую политику по отношению к покоренным народам, чем его отец. В конце правления Дария восстал Египет. Ксерксу, спустя два года после восшествия на престол, удалось вновь подчинить страну Нила, причем, как сообщает Геродот (VII, 7), он обошелся с египтянами более сурово, чем его отец. Отныне персидский царь не желает считать себя наследником фараонов и, соответственно, перестает уважать обычаи и религию Египта. Подобные же меры проводятся и в отношении восставшего Вавилона, великого города древности. Результатом было ослабление культурного главенства Вавилона и Египта на Ближнем Востоке.
После поражений в Греции Ксеркс целиком отдался внутренним делам — строительству Персеполя и гарему, который отныне превращается в вершителя всех имперских дел. В 465 г. до н. э. Ксеркс был убит заговорщиками — дурное предзнаменование на будущее.
Артаксеркс I пришел к власти в результате интриг и убийств, ставших обычными для персидского двора. Египет вновь восстал, поддержанный Афинами, в 460 г., и только огромным напряжением всех сил персам удалось в 455 г. еще раз подчинить страну. Операциями руководил некий Аршама, возможно, тоже лицо, что упоминается в арамейских папирусах. Влияние на двор матери царя, Аместриды, которое трудно назвать иначе, чем губительное, стало также прецедентом на будущее. После смерти Артаксеркса I вновь вспыхнули кровавые междоусобицы и внутренние смуты. В результате целой серии убийств на трон вступает Дарий II, сын Артаксеркса и вавилонской наложницы. Дарий II находится под сильным влиянием своей жены (и сводной сестры) Парисатиды, способной и жестокой женщины. Империю раздирают восстания сатрапов, но греки, занятые Пелопоннесской войной, не могут воспользоваться слабостью персов — персидское золото вновь оказывается более сильным, чем армия Ксеркса.
Дарий II умер в 404 г. до н. э., ему наследовал уже известный нам Артаксеркс II. Смена царей должна была сопровождаться смутами, и они не замедлили вспыхнуть с новой силой. Разразилась гражданская война, о которой, к счастью, мы подробно знаем по «Анабасису» Ксенофонта. Кир, младший брат нового царя, замышляет захватить престол. В это время Египет, воспользовавшись ситуацией, вновь выходит из-под власти Ахеменидов. История отступления десятитысячного отряда греческих наемников после смерти их предводителя Кира, павшего в битве при Кунаксе (3 сентября 401 г. до н. э.), подробно изложена в «Анабасисе» — сочинении, которое является не только шедевром греческой классики, но и важным источником сведений об ахеменидской державе. Картина греко-персидских отношений в этот период, особенно в Ионии, кажется довольно однообразной — это цепь бесконечных интриг, восстаний и убийств. В то же время можно видеть, как Ахемениды, искусно сея раздоры, использовали в своих интересах греческие междоусобицы.
Египет оказался достаточно сильным, чтобы противостоять попыткам персов вновь завоевать эту страну, и оставался под властью местной династии. Когда разразилось восстание сатрапов в Анатолии, вышедших из-под контроля царя царей, империя, казалось, билась в предсмертных судорогах. Гибель ее была отсрочена на немногие годы Артаксерксом III, способным и жестоким правителем, вступившим на престол в 359 г. Ему удалось усмирить сатрапов, поднявших мятеж и вновь начавших выпуск собственной монеты, но вскоре восстало несколько городов в Финикии. Довольно трудно проследить все сложные перипетии борьбы с сатрапами Малой Азии и правителями Восточного Средиземноморья, в которую были вовлечены и греки; греческие наемники неизменно участвовали в военных действиях. Процесс эллинизации Азии происходил уже при последних Ахеменидах, Александру Великому суждено было лишь ускорить его.
В Греции все сильнее ощущалось влияние новой державы — Македонии, когда Артаксеркс III начал готовиться к походу в Египет. В 345 г. он подчинил Финикию. Сидон был взят и сожжен, а жители его переселены в качестве рабов в Вавилон и Сузы. Путь в Египет был открыт. В военных действиях, развернувшихся вслед за этим, с обеих сторон участвовали греческие наемники, так что это были, скорее, битвы между наемниками, нежели противоборство персов и египтян. Нижний Египет удалось вернуть под власть Ахеменидов, но местная египетская династия продолжала править в большей части Верхнего Египта. Тем не менее могло показаться, что в правление Артаксеркса III ахеменидская империя обрела новые силы и восстановила свою былую мощь и славу.
Последние годы царствования Артаксеркса III протекали в обстановке сложной борьбы Филиппа Македонского, Афин и персов. Исторические события, быть может, развернулись бы иначе, если бы Артаксеркс не был отравлен в то самое время (около 338 г. до н. э.), когда Филиппу после победы над греками в битве при Херонее удалось объединить вокруг себя всю Грецию. Угроза единой Греции стала реальностью, а это означало неминуемую гибель ахеменидской империи. Армия Ахеменидов и прежде не могла противостоять прекрасно обученным греческим солдатам, теперь же сила греческого оружия оказалась помноженной на доблесть еще более воинственных македонцев.
Убийцей Артаксеркса был способный, но неразборчивый в Средствах евнух по имени Багой, который не мог, однако, сам занять престол. В результате после почти полного истребления членов царской семьи Багой передал трон представителю одной из боковых линий ахеменидского дома, известному под именем Дарий III Кодоманн. Последний сумел взять в свои руки бразды правления и даже вновь завоевал Египет, но оказался не в силах предотвратить распад империи. Александру, заслуженно именуемому Великим, было суждено завоевать ахеменидскую державу, и он сделал это очень скоро.
Если попытаться охарактеризовать достижения ахеменидского Ирана, то, несомненно, одним из наиболее значительных, доставшихся в наследство Александру и римлянам, была концепция «единого мира», слияние народов и культур в одной ойкумене. Ахеменидский монарх считал себя царем царей, поставленным над многими народами и их правителями. Утверждение концепции об «едином мире» империи шло рука об руку с процессом смешения и синкретизации. Представители племен и народов, обитавших в разных концах державы, встретились в «едином мире персов», что не могло не привести к взаимообменам культурными ценностями. Не следует преувеличивать возможности общения в пределах империи: путешествия по стране были делом опасным и предпринимались далеко не часто. Однако упоминание хорезмийца в составе гарнизона в Верхнем Египте свидетельствует о связях, существовавших между самыми отдаленными друг от друга областями державы 2.
Объективной оценке ахеменидской империи и ее достижений в известной мере мешает блеск Греции. Но не судим ли мы неверно о Востоке в древности, как и в наши дни, утверждая, что Восток отставал в своем развитии от Греции и что он и сейчас остается отсталым? Не будет ли более правильным задуматься над тем, почему греки достигли такого уровня развития, или почему Возрождение и промышленная революция сделали Запад тем, чем он является сейчас? Быть может, мы должны найти объяснение, почему Запад отклонился от нормального пути, тогда как Азия и Африка развивались в соответствии с естественным ходом истории. При таком подходе правильнее было бы говорить о современном Западе как о «сверхразвитом», нежели о Востоке как об «отсталом». Рассуждения такого рода могут показаться лишь игрой слов, однако, если попытаться изменить перспективу, мы, возможно, лучше поймем некоторые явления и настоящего, и прошлого.
Чиновники, армия и купцы играли главную роль в распространении идей и обычаев на территории державы. Ахеменидские правители сами были смешанного происхождения и, как кажется, космополитами по мировоззрению. Ко двору царя царей охотно приглашали греческих врачей, финикийских мореходов и вавилонских астрономов. Если верить античным авторам, персидские монархи пытались, хотя обычно безуспешно, привлекать к себе на службу многих знаменитых греческих ученых и философов, обещая им большое жалование. Мы не имеем здесь возможности говорить о Платоне, его отношении к Востоку и влиянии, оказанном им на страны Востока.
На строительстве дворцов персидских царей работали ремесленники — представители всех народов империи. Их трудом создавался стиль архитектуры ахеменидского времени, архитектуры придворной, как и ахеменидское искусство в целом, монументальной по размерам и внушительной в деталях. Наиболее примечательной чертой этой архитектуры следует, видимо, считать не высоту колонн или композиционную сложность рельефов, украшавшихся к тому же инкрустациями и росписями, а прежде всего использование пространства. Персы внесли в архитектуру конструкцию крупных сводов и эффективную планировку обширных площадей. Применение в строительстве гигантских ливанских кедров, участие в сооружении царских дворцов лучших мастеров из всех областей державы, наконец, наличие огромных богатств позволяли персам возводить здания «имперского» масштаба, и они использовали эти возможности должным образом. Стрельчатые арки и своды появляются в Персии лишь позднее, но традиция планировки огромных помещений и возведения крупных перекрытий имела большое значение для дальнейшего развития персидской архитектуры.
Ахеменидская империя была единственной подлинной империей, а персидский царь — единственным настоящим царем не только в представлении греков, но, очевидно, и для жителей Индии. Мы уже отмечали традиции ахеменидского протокола и стиля царских надписей в Индии времен династии Маурья, прежде всего в период Ашоки, наиболее выдающегося представителя этой династии. Следует упомянуть также о письме кхароштхи, широко распространившемся в Северо-Западной Индии. Это письмо является по происхождению арамейским, а арамейский язык был lingua franca империи Ахеменидов. Об искусстве эпохи Маурья известно немногое, но персидское влияние и здесь ощутимо, например, в капителях колонн, имеющих форму опрокинутых колоколов или снабженных изображениями животных. Контакты Индии с Западом существовали, несомненно, еще до Александра Великого.
Персидское влияние в западных областях державы также было значительным, причем наиболее заметно это влияние проявлялось в Армении и Каппадокии. Вряд ли будет слишком смелым предположение о том, что культурная «иранизация» армян началась уже при Ахеменидах и затем продолжалась в парфянское время. Религиозные верования и обряды в Армении были теми же, что и у мидян и персов; наибольшей популярностью пользовались культы Митры и Анахиты (Страбон, XI, 532). Хорошо известно об иранских словах в армянской лексике. Большинство этих заимствований относится ко времени после падения Ахеменидов (заимствования из парфянского и других среднеиранских диалектов), однако фонетический облик некоторых слов может указывать на их проникновение в армянский в более ранний период, например, t’agawor «царь» или partez «сад». Во многих случаях трудно установить, имеем ли мы дело с заимствованием ахеменидского времени или с более поздним, что связано прежде всего с архаичным характером значительной части парфянской лексики 3.
На территории Каппадокии иранское влияние может быть прослежено главным образом для послеахеменидского периода. Оно сказалось в ономастике (имена правителей) и в религиозных обрядах, о которых сообщают античные авторы. Каппадокия была страной, где скрещивались культуры греков и персов; позднее она стала важным центром христианской мысли. В меньшей степени это относится к Анатолии, но в IV в. до н. э. путь эллинизма на Восток пролегал через Анатолию.
Евреи и Израиль вели себя довольно спокойно при Ахеменидах, несмотря на то, что и на них распространялось влияние персов. Решающую роль здесь играло то, что Кир освободил иудеев из вавилонского плена, разрешил им вернуться на родину и приказал восстановить Иерусалимский храм, что и было сделано около 515 г. до н. э. Именно при персидском владычестве тора стала законом Израиля; это произошло, по-видимому, в тот же период и примерно в тех же условиях, что и кодификация или пересмотр законов в Египте и в других областях империи. В библейских книгах Эзры и Нехемии мы находим многочисленные свидетельства контактов с двором царя царей. Некоторые исследователи связывают возникновение нового иудаизма с ахеменидским периодом, когда соблюдение Закона стало общеимперской нормой. Проблема персидского религиозного влияния на иудаизм и христианство весьма сложна, однако можно говорить о способности к восприятию, если не о прямом влиянии многих сторон вероучений. Такие представления, как «святой дух» и «ангел мудрости», появляющиеся в иудаизме после вавилонского плена, могли быть навеяны иранской ангелологией или атрибутами Ахура Мазды. Наиболее сильно иранское влияние, очевидно, сказалось в дуализме добрых и злых духов, отчетливо выступившем в иудаизме в ахеменидское время. В апокрифических книгах это влияние более заметно, чем в Вет¬хом Завете; само представление о сатане могло быть заимствовано из Ирана. Немало интересного содержится в гипотезах о возможных влияниях в области эсхатологии, представлении о времени и других сторонах иудаизма, однако доказательств непосредственных заимствований такого рода пока не предъяв¬лено. Иудейские общины, оставившие свитки Мертвого моря, существовали позднее, и круг проблем, вставших в связи с их изучением, достаточно широк 4.
Следует упомянуть еще об одной характерной черте персидского владычества, которая проявляется особенно четко при сравнении с Грецией. Эта черта, быть может, яснее всего выступает в ответе Гидарну, сатрапу Западной Анатолии, который выражал недовольство по поводу отказа спартанцев поступить на службу к царю царей. Спартанцы отвечали так (Геродот, VII, 135): «Гидарн, советы, которые ты нам даешь, лишены мудрости. Ты знаешь только о том, что тебе кажется приемлемым, но не знаешь того, с чем ты убеждаешь нас расстаться. Ты понимаешь, как быть рабом, но ты ничего не знаешь о свободе, будь она горькой или сладкой. Если бы ты испытал свободу, ты советовал бы нам драться за нее не только копьями, но и топорами». Мы встречаемся с этим представлением о свободе как об естественном состоянии для греков и в словах Демарта, бывшего спартанского царя, который бежал к Ксерксу и участвовал в персидском походе против Греции. Обращаясь к Ксерксу, Демарт говорил о доблести и храбрости спартанцев и добавил (Геродот, VII, 104): «Хотя они и свободны, но не полностью свободны. Их господин — закон, которого они боятся гораздо сильнее, чем твой народ боится тебя». В этих словах содержится намек на те качества, которые определили величие Греции.
Notes:
- J. Нагmalla, A recently discovered Old Persian inscription,— AAASH, t. II, 1953, стр. 1—16. ↩
- В документах из Элефантины написание hrzmy отмечено в письме 6, стк. 2, Ь-rzmij’ в письме 8, стк. 22, см.: A. Cowley, Aramaic papyri, стр. 16, Следовало бы ожидать форму с вавом после /i (*hwrzm-). ↩
- [Ср.: R. N. Frye, Continuing Iranian influences on Armenian,— «Yad- 174 Name -ye ‘IranT-ye Minorsky», Tehran, ‘1969, стр. H—10]. ↩
- [Ср • R N Frye, Iran und Israel,— «Festschrift fiir W. Eilers», Wiesbaden,» 1967, стр. 74-84; R. N. Frye, Problems in the study of Iranian religions,—«Religions in Antiquity. Essays in memory of E. D. Goodenough», Leiden, 1968, стр. 588—589.} ↩