К содержанию сборника «Современные проблемы археологии России».
Возникшая в конце 1950-х годов очередная волна интереса к изучению карстовых полостей Сибири захватила в первую очередь спортивную молодежь разных городов из числа студентов и рабочих. По их следам вскоре направили свои усилия геологи-карстоведы, которых в первую очередь интересовали вопросы формирования крупных полостей и в минимальной степени содержимое грунтов в гротах и входовых частях горизонтальных пещер. Лишь через два десятилетия «пещерным вирусом» начали «заражаться» представители гуманитарной науки, чему ярким примером стали некоторые сотрудники Института Археологии и Этнографии СО РАН. Началось детальное стационарное изучение приметной Денисовой пещеры, расположенной в долине реки Ануй. В целом за сравнительно короткий срок на Алтае с разной степенью полноты были исследованы наиболее научно-значимые пещеры, такие как Страшная, Логово Гиены, и позже Каминная, Разбойничья, Денисова, Малояломанская, имени Окладникова, Искринская, Усть-Канская. В перспективе, на суммарной площади карстопроявлений Алтайской спелеологической области, составившей примерно 9,2 тыс. кв. км, вырисовывалась картина долговременной палеоэкологической работы на древних памятниках одного из интереснейших участков Северной Азии.
В западных отрогах Кузнецкого Алатау на площади 11,2 тыс. кв. км растворимых пород среди обследованных пещерных объектов два десятка содержали в основном палеофаунистический материал и, в меньшей степени, археологические находки. Наиболее интересными оказались гроты Двуглазка и Проскурякова. В долине Белого Июса есть особо перспективный с археолого-палеоэкологической позиции Тохзасский грот.
Восточно-Саянская карстово-спелеологическая область, обладающая площадью известняков около 14 тыс. кв. км, существенно беднее Алтайской (на уровне современных исследований) пещерными убежищами, пригодными для обитания древнего человека; либо удобных, но лишенных рыхлых консервирующих осадков. Среди обилия костеносных полостей выделяется с археолого-антропологической и палеофаунистической позиций пещера Еленева, расположенная на берегу Енисея в 20 км от Красноярска. В 7,5 — метровой толще рыхлых стратифицированных отложений этого памятника (низы разреза археологически немые) запечатлена последовательность голоценовых палеофаунистических и культурных слоев в пределах от 13600 до 1050 лет (49 радиоуглеродных дат, выполненных Л.A. Орловой в геохронологической лаборатории Института Геологии (Новосибирск).
В Южном Приморье с позиции обитаемости человеком приметны две полости: 1) в долине р. Сучан довольно комфортная для времени позднего палеолита пещера имени Географического общества (А.П. Окладников и Н.К. Верещагин) с отмеченным в ней кратковременным пребыванием человека и 2) пещера Чёртовы Ворота в долине р. Кривой с остатками сгоревшего неолитического жилища, внутри которого наряду с большим количеством археологических предметов найдены скелетные остатки пяти людей (В.А. Татарников).
Справедливо мнение, что для комплексного изучения пещер необходимейшим является анализ палеофаунистических материалов. Для полной достоверности определений костных остатков млекопитающих и птиц нами была собрана единственная пока в Сибири сравнительная остеологическая коллекция, охватывающая 54 вида млекопитающих и 150 видов птиц.
Изучение пещерных тафоценозов естественно предполагает учёт особенностей поведения млекопитающих не только крупного и среднего размера, но и таких троглофилов, как летучие мыши. Одному из авторов с 1960 года довелось в пещерах Алтая, Красноярского региона, Иркутской области и Хакасии окольцевать 3,5 тысячизверьков. Работа эта (в общей сложности 147 выходов), проводимая по большей части в зимнее время, способствовала актуалистическому пониманию отношения древнего человека к пешерам, как убежищам [Оводов, 1976].
Отсутствие, или малое количество костей летучих мышей в культурном слое пещеры может свидетельствовать о «возросшем факторе беспокойства со стороны человека» (А.К. Агаджанян. В.В. Росина). Есть наблюдения, расширяющие эти представления. На примере часто посещаемых в течение трех десятилетий некоторых сибирских пещер (Археологическая, Казыреевская 2 и другие), отмечаются ежегодно довольно многочисленные колонии летучих мышей.
Чего достиг по современным представлениям сибирский палеолитический человек на этапе 20-30 тысяч лет назад от нашего времени? Как особая часть биоты он прекрасно знал повадки животных, от которых в первую очередь зависело качество его выживания; умел изготавливать орудия для охоты и разделки добычи. Владел огнём. Освоил выделку шкур и пошив одежды, обуви, кожаных сумок. Мог с ритуальными целями посещать погруженные в полный мрак участки пещер. И, наконец, при необходимости строил искусственные жилища с очагами.
Пещера имени Окладникова, как наиболее полно изученный археологический памятник [Деревянко, Маркин, 1992], заслуживает особого внимания в плане обитаемости её человеком. Это скальное подземелье, расположено в борту р. Сибирячихи, притока Ануя. Общая протяженность кольцевой структуры полости около 45 м. Наиболее комфортна для обитания человека открытая к югу входная часть — достаточно высокий навес, площадью 25 кв. м. Этот самый информативный в плейстоценовом отношении участок пещеры, был, к сожалению, раскопан «на выхлоп», в промыв через 5-миллиметровое сито. Продолжение пещеры идеально, скорее, для обитания гиен, но не группы людей. Изначально выстроенная неверная позиция, что найденные плейстоценовые остатки травоядных млекопитающих — суть следствие охотничьей деятельности человека, позже принесла неудовлетворительный результат [Цинерт, 2000]. С помощью планиграфического анализа автор попыталась обнаружить в пещерном узком пространстве места разделки и хранения мяса. Обработка шкур проходила, по мнению автора, там же, где и разделывали мясо. Не ясно, зачем в летнее время мездрить и пикелевать шкуры надо было под сводом тесного и тёмного помещения, а не на берегу реки. Спали обитатели пещеры по предположению автора под навесом, в месте «полностью лишенном находок» (20 человек на 25 кв. м!). Кроме мяса пищей людям служили рыба и желуди дуба (странный вывод, поскольку пыльцы Quercus sp. в палиноспектрах не обнаружено, — Е.В. Жадина, B.C. Волкова). В круг планиграфического анализа И.И. Цинерт не вошло обсуждение причины появления в культурных слоях пещеры человеческих остатков (4 зуба под навесом и 1 в первой галерее, — по Е.Г. Шлаковой; на самом деле человеческих зубов и частей посткраниума в пещере было значительно больше). По содержанию и направленности статьи И.И. Цинерт их правильно было бы охарактеризовать как результат каннибализма.
По части антропологических остатков, и о наличии большого количества орудий труда («более 30%» от общего числа находок) в пещере Окладникова правильней предположить, что гиены умерщвляли и затаскивали под своды одиночных людей, в том числе переносивших в сумках скребла и другие каменные орудиями (не в руках же их носили).
Проблемы генезиса тафоценозов пещер и, в частности, имени Окладникова с позиции палеофаунистики, рассмотрены нами раннее [Оводов, 1987; Оводов, Мартынович, 20056].
Немаловажный вопрос о сезонности заселения пещер обычно в публикациях оговаривается вскользь. Мнение ряда специалистов по древней истории человека звучит порой однозначно: человек заселял пещеры, спасаясь от холода, то есть в зимнее время. Такое представление высказывали В.И. Равдоникас, А.В. Арциховский, П.П. Борисковский, О.Н. Бадер, И.Г. Шовкопляс, А.Н. Рогачёв, С.А. Семёнов, Д.Г. Кларк. В.И. Громов. Г.Ф. Осборн, М.М. Герасимов, М.Ф. Нестурх. В своё время А.А. Величко и М.Д. Гвоздовер (1969) объяснили, что отсутствие пещер в центральной части Русской равнины побудило палеолитические племена к строительству долговременных жилищ.
Если подходить к вопросу реально, картина вырисовывается более сложной и противоположной иной. В зоне умеренного климата трудно себе представить постоянный зимний бивуак во входной части пещеры, где практически невозможно пламенем костра согреть при температуре минус 35-40 градусов стены и свод. Не исключено строительство во входном просторном гроте жилища типа чадыра, или чума, как было в пещере Чёртовы Ворота на Дальнем Востоке. Однако можно представить, что за 5-10 лет обитатели такого убежища сумеют утилизировать в окрестностях пещеры весь доступный древесный сухостой. Для небольшой группы людей разумнее было (что вполне соотносится с интеллектом позднепалеолитического человека) подыскать по осени на северном облесенном склоне подходящее для жилища место и соорудить его, заготовив впрок сухостой на дрова и шкуры зверей на покрытие остова. С приходом весны такая группа могла переселяться в пещеру, или под открытое небо на берегу водоема.
Несмотря на то, что мы имеем факты (настенные росписи, ритуальные захоронения краниальных частей животных) проникновения древнего человека в дальние, тёмные отделы пещер, остаётся пока не доказанным длительное использование их в качестве удобного зимнего убежища с постоянной положительной температурой. Наиболее яркие примеры: Малояломанская пещера на Алтае, Тохзасский грот в Хакасии.
Сложная жизнь палеолитического населения зависела не только от удачно выбранного зимовья, но и от умения противоборствовать конкурентам — крупным хищникам, в первую очередь пещерным гиенам и, в меньшей степени, львам и медведям. По всей вероятности группа вооруженных копьями людей могла успешно противостоять гиенам. Более того, похоже, что эти самоутвердившиеся от природы мясоеды сосуществовали на паритетных началах [Оводов, 1997]. Такое было вполне возможно при высокой численности копытных, отмеченной по костным остаткам не только на палеолитических стоянках, но и на пляжах искусственных водохранилищ и на бечевниках в некоторых участках проточных водоемов [Оводов, Мартынович, 2000, 2005а].
Список литературы
Величко А.А., Гвоздовер М.Д. Роль природной среды в развитии первобытного общества // Природа и развитие первобытного общества на территории Европейской части СССР. М. Наука. 1969. С. 227-237.
Деревянко А.П., Маркин С.В. Мустье Горного Алтая. Новосибирск. Наука. 1992. 223 с.
Оводов Н.Д. Тафономия пещер Сибири и Дальнего Востока по остаткам млекопитающих и проблема заселения пе¬щер палеолитическим человеком // Proceedings of the 6-th International Congress of Speleology. Praha. Academia-Praha. 1976. Vol. VI. p. 47-51.
Оводов Н.Д. Ошибочная тенденция в оценке остеологического материала из палеолитических пещер // Проблемы изучения, экологии и охраны пещер. Киев. 1987. С. 144-145.
Оводов Н.Д. Пещерная гиена и палеолитический человек // Эволюция жизни на Земле. Материалы 1-го Междуна¬родного симпозиума 24-28 ноября 1997 года. Томск. 1997. С. 125-126.
Оводов Н.Д., Мартынович Н.В. Каннибализм сибирских популяций пещерной гиены // Палеогеография каменного века. Корреляция природных событий и археологических культур палеолита Северной Азии и сопредельных территорий. Материалы международной конференции. Красноярск. 2000. С. 102-104.
Оводов Н.Д., Мартынович Н.В. «Странности» в поведении пещерных гиен (Crocuta spelaea Goldf.) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Часть I. 2005а. Новосибирск. Изд. ИАЭТ СО РАН. С. 181-183.
Оводов Н.Д., Мартынович Н.В. Пещера Окладникова на Алтае. Предварительная тафономическая оценка // Про¬блемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Часть I. 20056. Новосибирск. Изд. ИАЭТ СО РАН. С. 175-184.
Цинерт И.И. Возможности культурно-хозяйственной реконструкции жизнедеятельности древнего населения пеще¬ры им. Окладникова по данным планиграфического анализа // Наследие древних и современных культур Северной и Цен¬тральной Азии. Том 1. Новосибирск. Изд. Новосибирского университета. 2000. С. 107-108.
К содержанию сборника «Современные проблемы археологии России».