Осетины

К оглавлению книги С.А. Токарева «Этнография народов СССР»

Осетины (354 тыс., 1939) сами себя называют «ирон». Русское название «осетины» происходит из грузинского языка: грузины называют осетин «осей», их страну — «Оссети».

По языку осетины причисляются к иранской группе. Но в ней они занимают несколько обособленное положение: хотя господствующий слой осетинского языка — бесспорно иранский, но в нем есть и много «кавказских» элементов.

Расселение осетин тоже своеобразно. Они значительными массами населяют и северный и южный склоны Кавказского хребта и его предгорные равнины. Осетины — единственный крупный народ Кавказа с такой особенностью расселения. Она отразилась и на исторических судьбах и на своеобразии культурного уклада осетин. Политически они тоже делятся сейчас на две группы: северные осетины живут в Северо-Осетинской АССР, составной части РСФСР, а южные — в Юго-Осетии, автономной области Грузинской ССР.

Дальнейшие подразделения осетинского народа: северные осетины делятся на восточных — иров или иронов (это самоназвание всех осетин) и западных — дигорцев. Дигория расположена в бассейне р. Уруха. Ироны в свою очередь подразделяются географически на три основные группы, расселенные по отдельным «ущельям»: это тагаурцы, куртатинцы и алагирцы. Все эти три группы иногда ошибочно называли тагаурцами. Иронский диалект является родным для подавляющего большинства — 5/6 — всего осетинского народа. На нем построен — по почину основоположника осетинской литературы поэта Коста Хетагурова — современный осетинский литературный язык. Дигорский диалект отличается от него особой архаичностью форм.

Обособленную группу составляют «моздокские осетины» — переселившиеся из разных мест горной Осетии на равнину, на левый берег Терека. Переселение это началось со времени постройки крепости Моздок (1763) и продолжалось вплоть до начала XX в. Живя в близком соседстве с русскими, моздокские осетины подверглись русскому влиянию в гораздо большей степени, чем все другие.

Южных осетин называют туальцами или двальцами, самоназвание их — туаилаг. Впрочем, по другим данным, Туалетия — это не Южная Осетия, а часть высокогорной области по обе стороны хребта. Язык туальцев, или южных осетин, не составляет особого диалекта, а является лишь говором иронского диалекта.

Этногенез и исторические сведения

Вопрос о происхождении осетин давно привлекал внимание исследователей, уже по одному тому, что осетины занимают обособленное положение на Северном Кавказе, будучи здесь единственными представителями индоевропейской группы языков.

На этой почве более 100 лет тому назад была создана фантастическая теория «германского» происхождения осетин. Эту теорию выдвинул немец Август Гакстгаузен, побывавший на Кавказе в 1843 г. Ссылаясь на мнимые «сходства» осетин с немцами, Гакстгаузен высказал предположение о происхождении их от готов. Эту теорию впоследствии попытался оживить историк Кавказа немец Карл Ган (1911), к ней примкнули и некоторые буржуазные националисты осетины (Кодзаев, Вано, Баев). Однако эта немецко-националистическая теория, политическая тенденция которой ясна, ни на каких серьезных фактах не основана. Те элементы культуры осетин, которые якобы близки к германским формам, в действительности характерны не для одних осетин, а для всех народов Кавказа и ничего германского в себе не заключают.

В противоположность абсурдной «германской» теории, другая теория происхождения осетин — «аланская» — действительно построена на бесспорных научных фактах. Предположение о родстве осетин с древними аланами — большим союзом кочевых племен Приазовья и Причерноморья первых веков н. э. — выдвинул впервые в 1812 г. известный лингвист-востоковед Клапрот. Это предположение в дальнейшем подтвердилось и превратилось в солидную научную теорию, которая ныне господствует. Обосновал ее и развил подробно известный исследователь Всеволод Миллер в своей работе «Осетинские этюды» (ч. 3, 1887). Ему удалось доказать, что осетины лишь в недавнее время замкнулись в современных узких географических границах, будучи оттеснены в горы; что еще сравнительно не так давно они населяли более широкую территорию к северу и северо-западу, в частности, равнинные части Северного Кавказа: Кабарда и степи Прикубанья были когда-то заселены предками осетин. Об этом говорят не только предания самих осетин и их соседей, но и топонимика: все Приазовье полно географических названий, объясняемых из осетинского языка. Самое название реки «Дон» по-осетински значит река или вода. Таким образом, там, где кочевали аланы, сохраняется осетинская топонимика.

В пользу аланской теории происхождения осетин говорят и письменные источники: установлено, что византийские известия об аланах совпадают с известиями грузинских источников о народе «осей» (осетинах); в древнерусских летописях тот же народ был известен под именем «ясов». Европейские путешественники еще в XIII в. называли осетин аланами.

Однако эта теория аланского происхождения осетин является далеко не полным решением вопроса. Самый термин «аланы» употребляется в римских и византийских источниках в широком и неопределенном смысле. Под аланами понимался обширный конгломерат народностей, действительно занимавших в первые века н. э. и Приазовье, и Прикавказские, и Южнорусские степи вплоть до Днепра. В это крупное кочевое объединение входило, вероятно, немало разноязычных племен, на что, впрочем, указывал и Всев. Миллер. Хотя и можно считать доказанным, что предки осетин входили в состав аланского объединения, но это еще немного говорит нам о происхождении самой осетинской народности.

С другой стороны, этот древний кочевнический степной элемент был, несомненно, не единственным источником формирования осетинского народа и его культуры. Наряду с ним в состав осетин вошел, видимо, и древний аборигенный пласт, связанный с коренным яфетическим населением горного Кавказа. На это обратил внимание впервые Н. Я. Марр, а советский лингвист В. И. Абаев (осетин) подробно и убедительно доказал наличие в современном осетинском языке очень сильного влияния местного кавказского субстрата (агглютинативное склонение, особенности синтаксиса, ярко «кавказская» фонетика и пр ). С другой стороны, Абаев не только не отрицал, но развил и конкретизировал теорию основного «аланского» (т. е. иранского) слоя в осетинском языке. Он доказал, что языки древних скифов и сарматов, раннесредневековых алан и современных осетин входят в одну и ту же «североиранскую» ветвь иранских языков; что аланы — предки осетин — пришли с севера, из Причерноморских степей, на Кавказ, где смешались с местными племенами; что, хотя основной словарный фонд осетинского языка — иранский, однако до сих пор не больше как для 20% всех осетинских слов удалось найти иранские параллели.

В самой культуре современных осетин обнаруживается, как мы дальше увидим, гораздо меньше степных кочевнических элементов, чем, например, в культуре адыгейских народов: в ней гораздо резче проступают чисто местные кавказские черты высокогорного культурного типа.

История осетин хорошо известна нам, начиная с первых веков нашей эры. Еще во II веке они нападали на Грузию и вместе с грузинами воевали против Персии. Дальнейшая история осетин развивалась в контакте с историей Грузии. Наиболее тесная зависимость осетин от этой страны установилась в эпоху Багратидов, в особенности при царице Тамаре, когда могущество Грузинского государства достигло своего апогея. Вторым мужем Тамары был осетинский князь Сослан.

Монгольский погром начала XIII в., положивший конец самостоятельному существованию Грузинского государства, привел к обособлению осетин от Грузии. В течение ХIII—XV вв. осетины занимали независимое положение и населяли широкую территорию. Но с XVI в. в связи с экспансией Кабарды для осетинского народа наступили более тяжелые времена. Кабардинские князья оттеснили осетин в горы, отняли у них более удобные для обитания предгорья и степи, политически и экономически подчинили их. В то же время с юга вновь усилился нажим грузин. Таким образом, примерно с XVI—XVII вв. установилось то разделение сфер политического, экономического и культурного влияния, которое наложило свой отпечаток на всю культуру осетинского народа: северные осетины — в первую очередь дигорцы — попали в зависимость от Кабарды, а южные осетины — от Грузии. Это сказалось очень существенным образом и на культуре и на социальном строе осетинского народа.

Хозяйство

Самый тип хозяйства осетин отвечает условиям горной страны — оно сходно с хозяйством горного Дагестана. Основу его составляет земледелие и скотоводство; последнее преобладало в горах. Угодий, пригодных под пастбища, а тем более под пашню, мало, и лучшие земли были захвачены кабардинскими и грузинскими князьями. Земледелие было основано на примитивной технике: легкий деревянный горный плуг, борона-плетенка, уборка серпом, обмолот копытами скота. Сеяли в горах просо и ячмень, на плоскости также пшеницу, с середины XIX в. и кукурузу. В горах разводили овец, отчасти и крупный рогатый скот.

Сейчас осетинские колхозы получили в предгорьях и на равнине достаточно земли из числа конфискованной у князей и помещиков, и теперь их земледельческое и скотоводческое хозяйство имеет все возможности для развития.

В отличие от народов Дагестана, у осетин гораздо меньше были развиты кустарно-ремесленные производства. Из них известна была обработка волокнистых веществ, бурочное производство, изготовление сукон, выделка овчин, обработка дерева и металла. Товарное значение имели только кузнечное и сукнодельное производства. Проникновение капитализма в конце XIX в. привело к их упадку, но сейчас они возрождаются и возникают новые производства.

Крупной промышленности на территории Осетии прежде, естественно, почти не было, хотя разведка руд производилась еще с XVIII в. После революции в Северной Осетии на основе богатых природных ресурсов создана социалистическая индустрия (цветная металлургия, нефть, маисовый комбинат в г. Беслане и пр.). В промышленности занята значительная часть осетинского народа.

Поселения и постройки

В горной Осетии аулы («кау») лепятся по склонам гор, как в Дагестане. В предгорных и низменных районах преобладают более крупные и широко разбросанные поселения, как у адыгейцев. В горах каждая усадьба обнесена забором, и внутри нее расположены жилые и хозяйственные постройки. В прошлом такие усадьбы («галуан») с высокими каменными стенами представляли собой настоящие крепости. В них жили крупные большие семейные группы. Каждая отдельная семья имела в усадьбе свой особый жилой дом.

Постройки в горной части Осетии обычно каменные и, как и в Дагестане, нередко пристраиваются к скале, заменяющей заднюю стену. Крыша плоская, пол земляной. Дома бывают одноэтажные и двухэтажные, в последнем случае внизу помещается скот. В жилом этаже главное помещение — у бедняков оно прежде было и единственным — это «хадзар», посередине которого расположен открытый очаг; над ним свешивается цепь для котла. В хадзаре обычно проводит время вся семья. Налево от очага мужская половина, направо женская.

В лесистых районах горной Осетии встречаются бревенчатые срубные постройки. Особенно часты они в Южной Осетии, где нередко в двухэтажных постройках низ бывает каменный, а верх деревянный. Между прочим, срубные постройки встречались и у других горных народов Кавказа (сваны, чеченцы, балкарцы); они являются, видимо, древней местной традицией, связывающей Кавказ с народами Восточной Европы.

В горных районах сохранились усадьбы с башнями («масыг»), в несколько этажей с массивными стенами, сложенными из огромных камней. Такие башни служили, как и у некоторых других народов Кавказа (дагестанцы, ингуши, сваны и пр.), для обороны во время частых войн.

В равнинной Осетии постройки обычно более легкие, сходные с черкесскими и кабардинскими. Но более новые дома часто каменные, кирпичные.

В советские годы в Осетии наблюдается процесс постепенного перемещения населения с гор в более низменные районы. Многие высокогорные местности, куда осетины были некогда насильственно оттеснены, теперь запустели и используются только как пастбища. Новые колхозные поселки строятся в более привольных предгорьях и долинах.

Одежда

Тип одежды у осетин общекавказский: бешмет, черкеска, сапоги — ичиги (арчита); длинные женские платья — верхняя половина сшита в обтяжку, нижняя широкая. У южных осетин можно заметить большее влияние грузинского костюма.

Есть данные, однако, в пользу того, что некогда (XVI—XVIII вв.) формы осетинской одежды были более своеобразны: у мужчин
короткий архалук, у женщин широкая и длинная туникообразная рубаха. Сейчас вообще национальный костюм сохранился слабо.

Исторические особенности общественного строя

Особенно интересно изучение социального строя осетин, который сложился у них в эпоху до присоединения Северного Кавказа к России. Влияние Кабарды на Северную Осетию и Грузии на Южную Осетию сказалось и в этом. Северные осетины, особенно дигорцы, находились в подчинении у кабардинских князей, платя им натуральные подати баранами либо ремесленными изделиями, например, медной посудой. Подчинение было не только политическим, но и экономическим: осетинам приходилось арендовать земли для пастбищ и для посевов в равнинной части страны, захваченной кабардинскими князьями.

Вопрос о том, существовало ли среди самих осетин классовое расслоение, сословный феодальный строй, — очень сложен, и о нем много спорили. В годы присоединения к России и позже знатные и богатые фамилии среди осетин претендовали на обладание сословными феодальными привилегиями наравне с кабардино-черкесской аристократией, домогаясь перед русской адиминистрацией их подтверждения; но представители рядовой массы осетин решительно отвергали эти претензии и доказывали, что «осетины искони не знали никакой сословной розни» и что все они по обычному праву равны между собой. Русская администрация колебалась в решении этого вопроса. Среди позднейших историков было мнение (его проповедовали особенно осетинские буржуазные националисты), что сами осетины представляли собой бесклассовую массу свободных общинников, которых позже закрепостили кабардинские князья, и что выделившийся среди осетин привилегированный господствующий слой состоял лишь из агентов Кабарды, искусственно ею поддерживаемых. Вопрос, однако, гораздо сложнее, и он неодинаково стоял в разных частях Северной Осетии. Бесспорно, что власть кабардинских феодалов-князей над осетинами, особенно дигорцами, ускорила среди них классовое расслоение, но для этого расслоения были и свои внутренние причины. Аристократические фамилии, по крайней мере в Дигории и в Тагаурии, уже превратились в настоящих феодалов, захвативших земли и державших в зависимости от себя массу населения, причем эти отношения зависимости были санкционированы осетинским обычным правом—адатом. Вот как рисуется сословный строй Тагаурии во 2-й половине XIX в. по официальным документам и по исследованиям (М М. Ковалевский и др.).

По адату среди тагаурцев было 4 сословия. Высшее из них — алдары (буквально «старейшие»), или уозденьлаги (от тюркск. «уздень»: «лаг»—по-осетински, человек). Адат приравнивал это сословие к кабардинско-черкесским дворянам. Алдары владели многими землями. Второе, более многочисленное сословие составляли фарсаглаги—общинники, лично свободные, но находившиеся в поземельной зависимости от алдаров. За ними шло промежуточное сословие кавдасардов. Происхождение этого сословия связано с особенностями брачного права. Потомство от неравных сословных браков не пользовалось полными правами. В частности, алдары могли брать жен из других сословий, но дети от такого брака не принадлежали к сословию отца; они и включались в сословие кавдасардов. Дети кавдасардов были также кавдасардами: таким образом, это сословие размножалось внутри себя и мало-помалу оказалось многочисленной группой. Они были лично в известной мере свободными, их нельзя было продавать, но они находились в сословной зависимости от аристократов, составляя неотчуждаемую собственность отдельных фамилий. Наконец, низшим сословием были рабы «гурзиаки» («гурзиак» — буквально, вышедший из Грузии; это были потомки грузинских пленников, обращенных в рабство).

В Дигории существовал аналогичный сословный строй, хотя названия сословий были иными. Господствующим сословием (как алдары у тагаурцев) были баделяты (в отдельных частях Дигории были и иные названия). Название «баделят» производили от легендарного имени Бадели, родоначальника этих аристократических фамилий; возможно, что по происхождению это был действительно аристократический род. Баделяты поддерживали тесные связи с кабардинской аристократией, старались жениться на кабардинских дворянках, отдавали детей на воспитание в Кабарду; широко пользовались кабардинским языком, как русские дворяне XVIII—XIX вв.—французским.

Тагаурским фарсаглагам-общинникам соответствовали у дигорцев хехесы, кавда-сардам — кумаяги, а гурзиакам-рабам — косаги. Последний термин особенно любопытен: возможно, что он связан со словом «касаг» — так осетины называли тех же кабардинцев; если так, то значит, и здесь, как у тагаурцев, термин, означавший раба, относился первоначально к соседнему и враждебному народу.

Что касается алагирцев и куртатинцев, то у них были, видимо, более демократические порядки и оформленных обычным правом сословий не было.

В Южной Осетии вплоть до 60-х годов XIX в. безраздельно господствовал грузинский феодализм. Вся Южная Осетия находилась в наследственном и постоянном владении двух княжеских грузинских фамилий — Мачабели и Эрнстовых. После окончания Кавказской войны эти князья очень настойчиво предъявляли свои притязания на то, чтобы и в дальнейшем продолжать управление осетинским народом, и даже распространяли эти притязания на жителей горных ущелий, которые сохраняли некоторую независимость. Но царское правительство взяло управление Южной Осетией непосредственно в свои руки. Однако целый ряд феодальных прав у фамилий Мачабели и Эрнстовых в Южной Осетии сохранился.

Феодалы Северной Осетии тоже сохранили свои привилегии, хотя правительство и провело в середине XIX в. реформы для уничтожения рабства и крепостничества. Господствующее сословие, особенно среди дигорцев и тагаурцев, получило права русского дворянства; члены алдарско-баделятских фамилий служили в русской армии в офицерских чинах, дослуживаясь до полковника.

Несмотря на классовые противоречия и сословный строй, устойчиво держался и родовой патриархальный уклад. Он сохранялся гораздо крепче, чем у черкесов. Остатками старых патриархальных родов были «фамилии», по-осетински «мыгаг»; Это были группы родственных семей с общим фамильным именем, выводившие свое происхождение от одного родрначальника или, по осетинскому выражению, «от одного огня разошедшиеся». Фамилии эти прежде селились отдельными аулами, в последнее время — отдельными кварталами в ауле. Они владели сообща некоторыми угодьями. Соблюдался обычай взаимопомощи, обычай кровной мести.

Большая семья сохранялась у осетин, как и у ряда других народов Кавказа, до недавнего времени. В XIX в. не редкостью были дворы, где жило до ста человек, которые вели общее хозяйство, владели общим имуществом (усадьба, земля, скот, инвентарь), подчинялись руководству старшего мужчины и старшей женщины. Вообще же положение женщин в семье было подчиненное. Они должны были, например, по старому обычаю, есть после мужчин и отдельно от них. Хотя проникновение капитализма привело в распаду этих больших семей, но местами, в горах, они сохранялись до недавних лет.

Разлагавшийся родовой строй постепенно сменялся у осетин сельской общиной. К концу XIX в. каждый осетинский аул состоял обычно из семей разных родовых групп. Сельская община представляла собой сплоченную общественную группу, основу которой составляло общинное землепользование. Правда, пахотная земля была поделена между семьями: существовало постоянное наследование семейных участков; однако часть угодий составляла не семейную и не родовую, а сельскую общинную собственность.

С последней четверти XIX века старинный социальный строй осетин начал разъедаться проникновением капитализма.

После революции и победы колхозного строя с остатками старых укладов, как и с капиталистическими отношениями, покончено. Осетинский народ — это рабочие, колхозное крестьянство, интеллигенция. В семейном быту пережитки старого патриархального уклада постепенно исчезают. Прежнее подчиненное положение женщины в семье осетина — колхозника и рабочего, а тем более интеллигента, — ушло в прошлое.

Религиозные пережитки

Сложный общественный строй осетин, с переплетающимися патриархально-родовыми, общинными и феодальными отношениями, отразился и в области религиозных верований. Еще с того времени, когда Осетия находилась в тесных отношениях с Византией и Грузией, т. е. еще с VI в.— в ней распространилось христианство. Но, будучи несколько обособленной географически, с менее развитыми классовыми отношениями, Осетия не представляла собой такой благоприятной почвы для распространения христианства, и оно здесь существовало лишь номинально. В эпоху преобладания Кабарды, когда как раз кабардинцы сами перешли в ислам, т. е. с XVII—XVIII вв., ислам начинает распространяться и в Осетии, особенно в соседней с Кабардой Дигории. Однако с конца XVIII в. русское царское правительство начало проводить политику «восстановления христианства» в Осетии. Православные миссионеры имели некоторый, по крайней мере формальный, успех. Вторичное распространение христианства сопровождалось усилением религиозной розни между осетинами, которую умышленно сеяли миссионеры. Ко времени революции Осетия была формально поделена между двумя религиями — исламом и христианством: в Северной Осетии ислам преобладал среди правящих сословий (алдаров, баделят), христианство — среди крестьян; в Южной Осетии господствовало христианство.

Но и ислам и христианство были лишь официальными религиями осетин. Фактически и здесь, и даже в большей мере, чем у других народов Кавказа, сохранялись более примитивные формы культа, развившиеся на местной почве. Очень характерны формы родовых верований и обрядов: культ семейного очага, связанный с этим культ надочажной цепи, которая посередине сакли свешивается с потолка и считается семейной святыней. Священная роль надочажной цепи сказывалась в целом ряде обрядов и верований. До последнего времени сохранялся культ семейных покровителей, культ родовых божеств.

Но, пожалуй, еще более важную роль играли формы культа, которые связаны с общинной жизнью. Это — культ аульных покровителей, каждый из которых имел свое определенное святилище. Эти святилища, так называемые дзуары (джвари — крест по-грузински; под названием «дзуар» у осетин известны самые разнообразные вещи — и крест, и разные священные предметы, и храмы и пр.) имелись в каждом ауле. Многие из них представляли собой полуразрушенные христианские церкви. Есть дзуары, которые почитались целыми обществами, и даже всеми осетинами вообще: например, дзуар Хетага (родоначальника фамилии Хетагуровых), одного из почитаемых божеств осетин. С этими дзуарами и был связан культ местных божеств-покровителей. В честь их в определенные дни года устраивались торжественные моления с обязательными жертвоприношениями. Культом каждого божества-покровителя ведали особые жрецы—дзуарлаги из уважаемых стариков, занимавшие наследственные должности при святилищах.

Подобно адыгейским народам и абхазам, осетины знали и пантеон великих богов природы, покровителей земледелия, скотоводства, которых чтил весь народ. Некоторые из образов этих богов слились с образами христианских святых. Одним из высших божеств считался бог молнии Уацилла — покровитель плодородия, отождествлявшийся с Ильей-пророком. (Уацилла значит «святой Илья»), Уастрджи считался покровителем скота, но также и защитником чести: его сближали со св. Георгием. Покровителем овец был Вальвере (Фальвар). Бог Тутыр, покровитель, волков, был связан с охотничьим промыслом.

До недавнего времени сохранялась своеобразная форма погребального культа у осетин: захоронение в особого типа усыпальницах. Это может быть связано — как и у ингушей — с иранским влиянием, с традициями маздеизма.

Очень живуч у осетин обычай устройства дорогостоящих погребально-поминальных обрядов («хист»), как пережиток культа Предков. И при погребении, и при дальнейших многочисленных поминках, периодически повторявшихся, надо было приносить обильные жертвы в виде скота и угощать одноаульцев. Это обходилось хозяйству так дорого, что многие просто разорялись. По старым верованиям осетин считалось, что не накормить покойника — это значит обречь его на печальное существование. У осетин в старое время для человека не было худшего оскорбления, как сказать, что «его мертвецы голодают», т. е. что он плохо кормит своих умерших родственников. Эта очень вредная сторона религиозных верований давала себя чувствовать до самого последнего времени.

Народное творчество и культурное развитие

В народном творчестве осетин первое место занимает бесспорно «нартовский эпос», многочисленные сказания о богатырях-нартах. Эти сказания известны и другим народам Кавказа, особенно кабардинцам, черкесам, абхазам, но нигде не получили такого развития, как у осетин. Нартовские сказания начали записываться еще в 60-х годах XIX в. Больше других сделал для их публикации и изучения В. Ф. Миллер, а в советские годы В. И. Абаев. Сказания о нартах группируются в несколько циклов вокруг отдельных образов нартов: таковы старейший нарт Уархаг, премудрая мать Сатана, ее брат и в то же время муж Урузмаг, славнейший из нартов Батрадз, связанный с небесной молнией, и др. Герои сказаний, нарты, постоянно воюют и совершают подвиги либо предаются пирам и пляскам.

О происхождении нартовского эпоса высказывалось много разных мнений. По-видимому, он восходит к древним аланам, предкам осетин, и отражает родовой быт со следами матриархата (образ Сатаны), межплеменную борьбу.

Богатое изобразительное искусство осетин стало предметом серьезного изучения только в советскую эпоху. Ценную коллекцию образцов народного орнамента собрал (с 1925 г.) осетинский художник, заслуженный деятель искусств Хохов. Орнамент этот особенно характерен в вышивках, аппликациях, деревянной резьбе. Он хранит в себе традиции древней скотоводческой культуры алан: господствующий мотив в нем — спираль или полу-спиралйпый завиток — стилизация бараньего рога. Но есть и геометризованные растительные мотивы, частью чисто местные,частью отражающие связи с Византией, Ираном, Россией.

По культурному уровню осетины и до революции стояли выше, чем другие народы Северного Кавказа. Это объясняется прямым влиянием сношений с русскими, в войне против которых осетины не участвовали. Уже в конце XVIII в. делались попытки создать осетинскую письменность на основе грузинского или русского алфавита, — вначале для церковных миссионерских целей. Первым переводчиком был Иван Ялгузидзе (1770— 1830). Во 2-ю половину XIX в. зарождается и осетинская литература; ее основоположником и самым выдающимся деятелем был замечательный поэт-демократ Коста Хетагуров (1859—1906). Он находился под влиянием русской классической литературы (Пушкин, Лермонтов, Некрасов) и был сторонником идей русских революционных демократов. В своих стихах, статьях и других выступлениях Хетагуров боролся против царских чиновников и местных феодалов, призывал к сближению с русским народом, описывал тяжелую жизнь осетинской бедноты.

Однако подавляющему большинству осетинского народа высокая культура была недоступна. Только при Советской власти вековая отсталость преодолена. Школы существуют повсеместно, в крупных аулах — семилетние и десятилетние. В Северо-Осетинской АССР насчитывается (1948 г.) 13 техникумов и 4 высших учебных заведения. Издаются десятки газет и тысячи названий книг и брошюр как на русском, так и на осетинском языке. Осетинская советская литература представлена уже десятками молодых писателей. Есть немало осетинских ученых. В Северо-Осетинской АССР и в Юго-Осетии имеются научно-исследовательские институты. Они ведут успешную работу по изучению культуры, быта, творчества осетинского народа.