К содержанию учебника «История первобытного общества» | К следующему разделу
Рост производительных сил, выразившийся, в частности, в переходе от присваивающего хозяйства к производящему, способствовал дальнейшему развитию общинно-родового строя. На смену раннеродовой общине охотников и рыболовов пришла позднеродовая община земледельцев-скотоводов.
[adsense]
Экономическую основу общества по-прежнему составляла родовая собственность на землю. Поля и огороды, охотничьи, рыболовные и собирательские угодья в одних случаях прямо принадлежали роду, в других — рассматривались как принадлежащие племени, но были закреплены за входившими в него отдельными родами. Прочие средства производства находились как в коллективной, так и в индивидуальной собственности, причем значение последней постепенно возрастало по мере появления относительно регулярного избыточного продукта, часть которого теперь поступала не в равнообеспечивающее, а в трудовое распределение. Общинник, получивший хороший урожай или приплод скота, преуспевший на охоте или в рыбной ловле, имел возможность оставить себе часть продукта или же делиться им только с теми, с кем хотел сам.
Развитие индивидуальной собственности, в свою очередь, вызвало к жизни новый вид экономических отношений, названный американской исследовательницей К. Дю Буа «престижной экономикой». Престижная экономика существовала только в системе избыточного продукта и проявлялась главным образом в обмене дарами, или в дарообмене. Этот обычай зародился еще в конце эпохи раннеродовой общины, но получил развитие лишь в последующую эпоху в связи с появлением избыточного продукта и трудового распределения. Обмен дарами совершался преимущественно не внутри общины, где продолжало преобладать равнообеспечивающее распределение, а за ее пределами, связывая между собой много соседних общин. Даритель приобретал общественный престиж — тем больший, чем щедрее был дар, и в то же время ничего не терял, так как действовал принцип эквивалентности дачи и отдачи, так называемая взаимность, или рециприкация. Это стимулировало престижную экономику, часто приобретавшую, казалось бы, бессмысленные формы. Б. Малиновский, первым описавший у меланезийцев Тробрианских островов обычай «кула» — бесконечную циркуляцию двух видов высоко ценимых раковин, писал, что он представляется переходом из рук в руки совершенно бесполезных предметов, но на деле очень важен для упрочения уз родства, власти вождя, социальной организации вообще. Позднее престижноэкономические отношения сыграли свою роль в углублении общественного и имущественного неравенства, и первые предвестья этих перемен стали появляться уже в эпоху позднеродовой общины.
Но пока еще престижная экономика не взорвала преобладание внутри родовой общины коллективной собственности и равно- обеспечивающего распределения. Даже индивидуальная собственность после смерти ее обладателя должна была оставаться в пределах рода. Отношения собственности и основанные на них общественные отношения продолжали в основном совпадать с родовыми связями, цементировавшими единство производственного коллектива.
Вследствие относительной обеспеченности средствами существования и роста народонаселения позднеродовые общины, разрастаясь, часто делились на крупные коллективы ближайших родственников по материнской линии — так называемые материнские домовые общины, или материнские семьи. У ирокезов эти домовые общины — «овачиры» — насчитывали несколько десятков, а иногда и более сотни сородичей, живших в одном «длинном доме». Члены овачиры совместно пользовались выделенной им родовой землей и вели общее хозяйство. Совместным было и потребление: по словам Моргана, добыча охоты и продукты земледелия отдавались в общее пользование и все продовольствие складывалось в общий запас. Подобные же материнские домовые общины известны у многих племен Меланезии, северо-западных индейцев, алгонкинов Канады. Важно отметить, что их выделение в составе рода не подрывало родового единства. Они оставались связанными между собой не только общественными и идеологическими, но и тесными хозяйственными узами. В случае нужды вся позднеродовая община выступала в качестве единого производственного коллектива. Так, у некоторых племен Меланезии и ирокезов рубка и выжигание леса обычно производились соединенными усилиями всего коллектива, и лишь последующие земледельческие операции — силами отдельных домовых общин.
С развитием родового строя еще более возросла хозяйственная и общественная роль женщины. Установление прочной оседлости, потребовавшей заготовки большого копичества пищевых припасов, сосудов для их хранения, топлива и т. п., существенно повысило значение ведшегося женщинами домашнего хозяйства. В том же направлении действовало распространение мотыжного земледелия, также составлявшего преимущественно женскую область производства. «Без женщин, — говорили ирокезы автору одной из миссионерских реляций,— мы вели бы жалкое существование, так как в нашей стране именно женщины сеют, сажают, взращивают зерно и овощи и готовят пищу для мужчин и детей». Увеличение хозяйственной роли женщины
сделало распространенным явлением матрилокальное, точнее уксорилокальное, брачное поселение, что, в свою очередь, послужило крупным фактором усиления ее влияния в родовой общине. Действительно, при уксорилокальном поселении именно женщины, братья и сыновья которых жили преимущественно в селении своих жен, оказывались реальными коллективными собственниками принадлежавших роду основных средств производства, подлинными владелицами родовых земель, родовых запасов, родовых жилищ. В этих условиях женщины стали занимать уже не только равное с мужчинами, но и преобладающее положение. «Коммунистическое домашнее хозяйство, — отмечал Энгельс, — в котором все женщины или большинство их принадлежит к одному и тому же роду, тогда как мужчины принадлежат к различным родам, служит реальной основой того повсеместно распространенного в первобытную эпоху господства женщины, открытие которого составляет третью заслугу Бахофена».
В ирокезской овачире вся власть принадлежала совету взрослых женщин-матерей, которые выбирали из своей среды опытных и уважаемых правительниц, ведавших сельско-хозяйственными и домашними работами, хранением и распределением припасов, устройством празднеств и т. п. Всем, что принадлежало овачире, распоряжались исключительно женщины. Их сородичи-мужчины были «отрезанным ломтем», а мужья — пришельцами, не имевшими прав на собственность овачиры. Господство женщин, писал об ирокезах и их соседях гуронах Лафито, зиждется на вполне реальной основе. В их руках вся действительная власть: земля, поля и
весь урожай. Мужчины, напротив, совершенно изолированы и ограничены, их дети им чужие, домом владеет одна только женщина. Остатки сходных порядков описаны в некоторых областях Меланезии, например на о. Добу, где также в условиях уксорилокального поселения женщины считались единственными собственницами и распорядительницами всей родовой земли.
[adsense]
Присущее развитой родовой общине известное преобладание женщины часто называют матриархатом. Однако этот термин требует оговорок: в классической первобытности с ее уравнительными порядками еще не могло быть подлинного господства и всевластия одной части общества над другой. В современной советской литературе термин «матриархат», или «поздний матриархат», чаще прилагается к особой, сравнительно редкой форме разложения первобытнообщинного строя, при которой общественное неравенство развивается при сохранении материнско-родовых институтов и сопровождается более или менее выраженным выдвижением на первый план женщины (см. об этом далее).
К содержанию учебника «История первобытного общества» | К следующему разделу