К оглавлению книги «Бараба в эпоху бронзы»
Барабинская лесостепь занимает обширные пространства Западно-Сибирской равнины между Обью и Иртышем, таежным Васюганьем и Кулундинской степью. Такое географическое положение предопределило историческую значимость региона в древней истории Западной Сибири. Бараба являлась, по сути, промежуточной зоной между территориями, населенными, с одной стороны, таежными на севере и степными на юге племенами, с другой — культурами, тяготеющими в своем развитии к Зауралью на западе и Минусинской котловине и Алтаю на востоке, что во многом обусловливало тенденции в развитии древних культур в ту или иниую историческую эпоху. Эти же факторы способствовали формированию на этой территории своеобразных и самобытных культур, роль и значимость которых в общем процессе этно- и культурогенеза древних народов Западной Сибири трудно переоценить.
Территория Барабы являлась зоной водораздела великих сибирских рек Оби и Иртыша, что приводило к мозаичному характеру развития на данной территории в определенный период древних культур, а это значит, что исторические процессы в исследуемом регионе шли порой весьма своеобразно в сравнении с соседними территориями (рис. 88; 89).
Основные моменты и общая историко-культурная картина Барабинской лесостепи в эпоху бронзы представляются нам следующим образом (см. рис. 88; 89).
В конце развитого неолита наблюдается приток в Барабу населения с севера и северо-запада — носителей керамики с гребенчато-ямочной орнаментацией. В конечном итоге на территории Западно-Сибирской равнины складывается гребенчато-ямочная культурная область. Можно полагать, что среднеиртышская культура сложилась на основе синтеза местных неолитических племен урало-западносибирской общностн и пришлых племен — носителей гребенчато-ямочной культурной традиции.
В период раннего металла в орнаментации и форме керамики фиксируется преемственность от неолитической посуды. Очевидное сходство прослеживается и в каменном инвентаре. Это сходство столь велико, что дает нам возможность констатировать генетическую связь в развитии материальной культуры эпохи неолита и раннего металла в лесостепной Барабе и относить памятники эпохи раннего металла к определенному байрыкскому этапу.
Анализ формы и орнаментации посуды на территории западносибирской лесостепи и Южной Сибири позволяет сделать еще один, не менее важный, вывод о том, что для периода характерны круглодонные и остродонные сосуды наряду с появлением керамики с уплощенным и плоским дном. Данная тенденция может являться своеобразным индикатором культурно-хозяйственных процессов, происходящих на территории Западной Сибири в начале II тыс. до н. э.
В Барабинской лесостепи выделяется группа памятников, достаточно своеобразных как в сопоставлении с гребенчато-ямочными байрыкского этапа, с одной стороны, так и с памятниками кротовской культуры — с другой. Мы считаем возможным объединить эти памятники с ишимскими
в единый культурно-исторический пласт и назвать их памятниками одиновского типа, отличными от боборыкинских. Хронологически одиновские памятники моложе. Байрыкских и, очевидно, генетически связаны с последними.
Одиновцы осваивали производящую систему хозяйства и имели довольно развитое бронзолитейное производство. Хронологически этот этап относится к первой половине II тыс. до н. э. и занимает место между памятниками байрыкского этапа и кротовской культуры.
В середине II тыс. до н. э. на территории Барабы существовала кротовская культура, происхождение которой пока не вполне ясно. Границы данной культуры определяются фактически лесостепной зоной Обь-Иртышья, захватывая часть левобережного Прииртышья; в широтном направлении культура распространяет и между таежной и стенной зонами, охватывая, по-видимому, северную часть Кутунды. В эволюции кротовской культуры выделяются два этапа. Нижнюю границу ее в абсолютных датах определить сложно, можно лишь говорить, что она, видимо, совпадает с концом одиновского этапа. Верхняя граница относится к XIV в. до н. э. Второй этап кротовской культуры следует датировать XIV — XII в в. до н. э. И в данном этапе кротовцы активно контактировали с андроновскими племенами, а в Барабе сосуществовали с последними определенный промежуток времени.
Андроновские (федоровские) памятники в системе относительной датировки эпохи бронзы Барабы следует размещать между кротовской и ирменской культурами. Предметы материальной культуры, погребальный обряд позволяют говорить о проживании в Барабе андроновцев (федоровцев). Последние, будучи по своей природе европеоидным населением, приходят в Барабинскую лесостепь не ранее XIII в. до н. э.
В период поздней бронзы в лесостепной части Западной Сибири, в том числе и в Барабинской лесостепи, проживают племена ирменской культуры, которая сложилась в результате синтеза племен андроновцев (федоровцев) и поздних кротовцев.
Среди ирменских захоронений в Барабе выделяется ряд погребений, весьма своеобразных как по погребальному обряду, так и по керамике, которые следует связывать с проникновением сюда племен бегазы-дандыбаевской культуры Центрального Казахстана. Ирменскую культуру в условиях Барабы следует датировать IX — рубежом VIII—VII вв. до н. э.
В эпоху поздней бронзы северо-западная часть Барабы являлась контактной зоной между племенами южных лесостепных районов, населенных ирменцами, и северными таежными племенами — носителями гребенчато-ямочной культурной традиции. В результате контактов в данном районе сложилась особая группа племен, материальная культура которой достаточно своеобразна и отражает результат синтеза таежных и лесостепных культур. Не исключено, что это была особая культура эпохи поздней бронзы, которую можно назвать барабинским вариантом сузгунской культуры; датировку данных памятников следует определить в рамках IX—VIII вв. до н. э.
В переходное от бронзы к раннему железу время в Варабе зафиксированы памятники, с одной стороны, генетически связанные с ирменскими и относящиеся к позднеирменской культуре, а с другой — испытывающие влияние раннесаргатских и большереченских племен. Этот период относится к рубежу VIII и VII—VI вв. до н. э. Территория распространения позднеирменских памятников совпадает в принципе с регионом, занимаемым и представителями ирменской культуры.
Наиболее значимыми моментами исторического процесса в древности, происходившего на любой территории, являются переходные эпохи от каменного века к эпохе бронзы, от эпохи бронзы к эпохе железа и т. д. В этом отношении Бараба не составляет исключения. Исследуя эти периоды, можно сделать вывод, что общие исторические закономерности, обусловленные прежде всего уровнем и характером развития производительных сил, порождающие, в свою очередь, изменения в производственных отношениях, типичны и для изучаемого региона. Вместе с тем существует ряд факторов, обусловивших некоторые тенденции регионального характера, фиксируемые, впрочем, на протяжении всей истории Барабы,- но особо значимые для переходных эпох. Мы имеем в виду, во первых, отсутствие на данной территории каких-либо запасов камня; во-вторых, отсутствие рудных источников; в-третьих, природные условия, благоприятные для ведения присваивающих отраслей хозяйства — охоты, собирательства, рыболовства, а также для развития производящих отраслей экономики, и прежде всего скотоводства; в-четвертых, удобное географическое положение территории и наличие водных магистралей, способствовавшие развитию экономических и политических контактов населения — представителей как различиных культур, так и различных этносов.
Рис. 88. Динамика изменения жилищ, погребального обряда и инвентаря в эпоху бронзы. Барабинская лесостепь.
Такова краткая схема развития древних культур на территории Барабинской лесостепи и эпоху бронзы, построенная на основании современных данных. В заключении следует признать, что в силу ряда обстоятельств нам не вполне удалось рассмотреть вопросы хозяйства и быта древних, обществ.
Рис. 89. Схема синхронизации древних культур и этапов Восточного Зауралья, Западной Сибири, Северного Казахстана, Приангарья в эпоху бронзы.
1 — самусьская культурная общность; 2 — кротовская культура; 3 — тюменский вариант самусьской общности; 4 — памятники с ямочной керамикой: 5 — липчинские и шапкульские комплексы; 6 — боборыкинская культура; 7 — памятники с текстильной и ямочной керамикой; 8 — барабинский вариант сузгунской культуры; 9 — памятники типа Бегазы-Дандыбая; 10 — большереченский этап; 11 — завьяловский тип; 12—памятники типа стоянки Лебедь; 13 — ирменская культура; 14 — андроновская культурная общность; 15 — позднеирменская культура (табл. по М. Ф. Косареву с добавлениями автора). При составлении таблицы использованы материалы О. Н. Бадера, Е. М. Берс, В. В. Боброва, Э. Б. Вадецкой, А. В. Виноградова, В. Ф. Геннинга,
М. П. Грязнова, Г. Б. Здановича, Ю. Ф. Кирюшина, В. Т. Ковалевой, М. Ф. Косарева, Л. Я. Крижевской, Г. А. Максименкова, В. И. Матющенко, В. И. Молодина, А П. Окладникова, А. И. Петрова, А. П. Ногожевой, Т. М. Потемкиной, Т. Н. Троицкой, Н. Л. Членовой.
Мы далеки от мысли, что эту схему следует понимать как окончательную и не подлежащую дальнейшим изменениям и дополнениям. Напротив, мы рассматриваем ее как определенный этап исследования данной территории. Завтрашние шаги по изучению Барабы дадут новые материалы и идеи, которые позволят совершенствовать предложенную схему, поднять и рассмотреть не затронутые нами аспекты развития палеоэкономики, идеологии, духовной культуры аборигенного населения Барабинской лесостепи.
К оглавлению книги «Бараба в эпоху бронзы»