Металлургические провинции, очаги металлургии и металлообработки

В материалах, собранных археологами на памятниках энеолита и бронзы, представлена масса разновидностей культурной и хозяйственной жизни древнего населения. Естественно поэтому, что исследователи неоднократно пытались установить принципы их макрорайонирования. Не останавливаясь на истории вопроса, отмечу, что наиболее удачным представляется принцип группировки материалов ранней металлоносной эпохи, предложенный сравнительно недавно Е. Н. Черных. Он основан на выделении таких крупных производственных подразделений, как «металлургические провинции» и составляющие их «очаги металлургии» и «очаги металлообработки» [Черных Е. Н., 1978б; Chernykh E. N., 1992].

[adsense]

Действительно, когда начинаешь просматривать археологические находки, и прежде всего коллекции металлических изделий из разных памятников, то возникает отчетливое представление о том, что разные по характеру медные месторождения одной или нескольких горнорудных областей порождают вокруг себя огромные хозяйственно-производственные округи, которые и принято называть провинциями. Каждая такая провинция образует внутреннее, замкнутое единство, развивающееся независимо. Причем это развитие может порождать сходные социально-культурные и хозяйственные формы, связанные с производственной деятельностью населения, его языком, культурными и торговыми контактами, техническими достижениями. И все-таки производственный, металлургический признак оказывается решающим в определении провинции. Металлургическая провинция — это единая производственная система, часто охватывающая огромные территории, объединенная сходными традициями развития металлургии. Такая система, как правило, возникала на основе активных торгово-обменных контактов между народами, владевшими рудными богатствами, и народами, лишенными их. Потребители металла получали от его производителей не только сырье, стимулировавшее зарождение собственной металлообработки, но и технические идеи, необходимые для ее развития. В зоне распространения этих идей возникали многочисленные центры металлопроизводства, именуемые очагами. Они оказывались родственными по ряду основных признаков, и прежде всего по составу используемого металла. Конгломерат этих родственных образований и составлял металлургическую провинцию.

Характеристика производства в любом очаге провинции, по Е. Н. Черных, определяется тремя основными признаками: 1) сходным набором категорий и типов выпускаемых изделий; 2) сходными технологическими приемами металлообработки; 3) сходным составом используемого металла [Черных Е. Н., 1978б].

Следует помнить, что в пределах любой провинции действовали и очаги металлообработки, и очаги металлургии. В чем их различие? В металлургическом очаге представлен полный цикл металлопроизводства: горное дело, выплавка металла из руд, металлообработка. В очаге металлообработки работают на привозном сырье, поэтому цикл урезан, он ограничен только производством изделий из металла. Именно поэтому при характеристике очага металлургии нужно учитывать дополнительные показатели: способы добычи и переработки сырья.

Во всех очагах металлообработка развивается в виде самостоятельной ремесленной отрасли, главной фигурой которой становится мастер-профессионал. В пределах обычного поселка — это общинный мастер, который целиком посвящает себя специальным занятиям и освобождается от полевых работ. Готовые продукты земледелия и скотоводства он получает от сородичей, для которых отливает металлическую утварь, оружие и украшения. Накопленные технические навыки он передает по цепочке наследственных связей, поэтому такую форму организации ремесла часто называют индивидуально-семейной. Другая форма его организации именуется кланово-производственной. Она предполагает функционирование крупных объединений мастеров — кланов, в рамках которых они находятся в постоянном взаимодействии. Это обусловлено их компактным проживанием в отдельных поселках и наличием крупных мастерских, в которых операции по обработке металла производятся совместно, на базе узкой профессиональной специализации. Клановые мастера, в отличие от общинных, выпускают массовую продукцию, предназначенную для дальнего обмена [Рындина Н. В., 1998а]. Тесное общение мастеров приводит к унификации выпускаемых изделий, стандартизации приемов их ковки и литья. В этом кроется причина формирования в очаге единого коллективного технологического опыта.

Очаг металлопроизводства чаще всего связан с одной археологической культурой или с ее локальным вариантом. Но иногда он включает территорию сразу нескольких культур. Особенно это характерно для позднего бронзового века.
Существование очагов и провинций всегда ограничено определенными хронологическими и географическими рамками. К примеру, провинции могут охватывать по времени период от 400-500 до полутора тысяч лет, их территория в некоторых случаях может достигать нескольких миллионов квадратных километров (рис. 11). О грандиозности их пространственных и временных границ свидетельствует тот факт, что на протяжении четырехтысячелетней истории ЭРМ в Старом Свете известно всего около десяти подразделений такого рода [Chernykh E. N., 1992].

Установлено, что основные археологические периоды в развитии ранней металлоносной эпохи связаны с историей одной или нескольких провинций Евразии (рис. 11). Энеолит отмечен сложением Балкано-Карпатской металлургической провинции — самой ранней и наиболее яркой в Старом Свете. В раннем и среднем бронзовом веке наиболее значительными металлургическими достижениями выделяется Циркумпонтийская металлургическая провинция. Она охватывает обширные территории, примыкающие к бассейну Черного моря. В позднем бронзовом веке возникают новые высокоразвитые производственные системы: Евразийская, Кавказская, Европейская и др. Металлургические провинции каждого хронологического периода характеризуются распространением новых технических достижений в горном деле, металлургии и металлообработке. Производственные новшества сопровождаются заметными историческими переменами: формируются новые культуры и культурно-исторические общности, меняется характер этнических и культурных контактов между народами, трансформируются структуры их экономических систем и идеологических представлений [Авилова Л. И., Черных Е. Н., 1989]. В дальнейшем, при изложении конкретных материалов энеолита и бронзового века, мы положим в основу их подразделения металлургические провинции и связанные с ними археологические культуры и очаги металлопроизводства. Однако прежде остановимся на методических приемах, которыми руководствуются археологи при выделении и характеристике очагов и провинций.

Рис. 11. Ареалы Балкано-Карпатской металлургической провинции энеолита (1), а также Циркумпонтийской провинции раннего (2) и среднего (3) бронзовых веков (по Е. Н. Черных).

Рис. 11. Ареалы Балкано-Карпатской металлургической провинции энеолита (1), а также Циркумпонтийской провинции раннего (2) и среднего (3) бронзовых веков (по Е. Н. Черных).

На первом этапе исследования границы очага определяются с помощью типологического и картографического методов. Сначала проводят типологический анализ металлического инвентаря. Для этого многочисленные серии предметов, близких по территории и хронологии, распределяют по типам, отличающимся устойчивым сочетанием признаков. Находки, составляющие типы, наносят на карту, таким образом устанавливают районы их массового скопления. Эти районы, обычно отличные от соседних по типологическому набору вещей, намечают предварительные контуры очага. В предварительной форме обозначают они и морфологические особенности выпускаемой очагом продукции. Подобная привязка различных категорий металлических предметов к предполагаемым центрам их производства с помощью типологии и картографирования применяется в практике археологических исследований уже очень давно и практически повсеместно.

В последние десятилетия приемы изучения древнего металла вступили в период нововведений, вызванных открывшимися возможностями широкого применения методов физических наук в археологии. Они обозначили новые подходы к изучению происхождения вещей. Стало очевидным, что анализ их типологии следует дополнять изучением состава металла и технологии его обработки. Триединство признаков, определяющих очаг металлопроизводства, в значительной мере вытекает из подобного комплексного подхода к решению проблемы.

Технологическое родство предметов, произведенных в пределах одного очага, устанавливается с помощью методов металлографии. Наиболее эффективные результаты дает использование микроструктурного метода. Он заключается в том, что специально подготовленный с помощью полировки образец металла рассматривается в отраженном свете с использованием особого металлографического микроскопа. Это позволяет увидеть его структуру, состоящую из различных по характеру кристаллов, неразличимых невооруженным глазом. Известно, что строение металла зависит
не только от его состава и природных свойств, оно определяется в значительной степени способом его обработки (литье в открытую или закрытую форму, с быстрым или медленным охлаждением металла, ковка горячая или холодная, сварка, закалка и т. д. ). Таким образом, непосредственная задача микроструктурного анализа сводится к установлению приемов изготовления древней вещи, ее технологии. Работа с результатами массовых анализов открывает широкие возможности для решения важных проблем, связанных с историей древнего металлопроизводства. В их ряду выявление технологически сходных предметов, вышедших из одной мастерской или очага; установление характерных видов литья и ковки металла, свойственных продукции очага или провинции; определение зоны действия технических традиций их металлообработки; изучение как общих тенденций ее развития в ЭРМ, так и локальных особенностей и др.

Аналитические исследования изделий ЭРМ, основанные на использовании методов металлографии, проводились в ряде археологических лабораторий России и стран СНГ. Грузинские специалисты применили их для анализа изделий из металла IV-II тыс. до н. э., связанного с памятниками энеолита и бронзового века Закавказья [Тавадзе Ф. Н., Сакварелидзе Т. Н., 1959]. Сотрудники московской лаборатории Института археологии РАН провели значительную работу по исследованию древнейшего металла Средней Азии [Черных Е. Н., 1962; Терехова Н. Н., 1975]. Находки бронзового века Южной Сибири изучены в археологической лаборатории Санкт-Петербурга [Наумов Д. В., 1963; Наумов Д. В., 1972].

Наиболее значительный вклад в развитие «археологической металлографии» внесла лаборатория микроструктурного анализа кафедры археологии Московского университета. В настоящее время ею проведен металлографический анализ более чем 5000 медных и бронзовых изделий, датируемых по преимуществу эпохой раннего металла. Вначале в центре внимания лаборатории находились коллекции древнейшего металла степной и лесостепной зоны Восточной Европы [Рындина Н. В., 1969; Рындина Н. В., 1970; Рындина Н. В., 1971; Рындина Н. В., 1980; Рындина Н. В., 1984]. В дальнейшем исследования были продолжены на болгарских энеолитических материалах. Микроструктурный анализ выявил не предполагавшуюся ранее сложность и совершенство кузнечного и литейного дела мастеров Балкано-Карпатской металлургической провинции эпохи энеолита [Рындина Н. В., 1992; Рындина Н. В., 1998а; Рындина Н. В., 1998б; Ryndina N. N., 1993]. Накопленные данные оказались достаточными для полной характеристики технологии металлообрабатывающего производства в гумельницком, трипольском и других очагах ее юго-восточной зоны.

Продукция очагов и провинций бронзового века пока подвергалась лишь спорадическому изучению с помощью металлографии. Так, в рамках Циркумпонтийской провинции исследованы пока небольшие серии металла ямной, катакомбной, майкопской и северокавказской культур [Каменский А. Г., 1990а; Каменский А. Г., 1990б; Равич И. Г., Рындина Н. В., 1999; Гак Е. И., 2000]. Только начато рассмотрение технологии абашевского, срубного и раннеандроновского металла Евразийской провинции [Рындина Н. В., Дегтярева А. Д., 1989; Дегтярева А. Д., 1999; Дегтярева и др., 2001]. Недостаток технологической информации по развитию приемов металлообработки в этих провинциях отчасти восполняется сведениями, полученными специалистами в процессе поверхностного осмотра находок с точки зрения следов их обработки. Все эти сведения, и визуальные, и аналитические, будут учтены нами в фактической части учебного пособия.

[adsense]

Важнейший этап исследования металлургических провинций и охваченных ими очагов связан с определением состава металла, имевшего хождение в их пределах.

В настоящее время для изучения состава древних металлов используются разнообразные физические методы. Но наиболее известным и апробированным с точки зрения полученных результатов является оптический (эмиссионный) спектральный анализ. Рассмотрим самый общий принцип его действия. Образец для анализа в виде стружки или кусочка металла весом 5-10 мг сжигают в пламени вольтовой дуги. Горение сопровождается излучением света. Если пучок параллельных лучей этого света пропустить через призму, то он разделится на отдельные пучки, каждому из которых свойственна своя длина волны. Спроецировав пучки на фотопластинку, получают спектр анализируемого вещества, в котором конкретный элемент занимает свое, строго определенное место. Интенсивность излучения элемента с данной длиной волны определяют по степени почернения фотопластинки в месте расположения соответствующей линии спектра. Сравнивая найденные интенсивности со стандартными, полученными при изучении спектра эталона с известным химическим составом, находят концентрации элементов в сожженной пробе.
Эмиссионный спектральный анализ обычно считается полуколичественным, поскольку его точность при определении различных элементов колеблется в пределах 10-20%. Наименьшая концентрация элементов, которая может быть обнаружена, меняется от элемента к элементу и колеблется от десятитысячных до десятых долей процента. Главное преимущество метода состоит в том, что по очень малой навеске металла, изъятие которой не разрушает древнюю вещь, он может дать ответ о концентрации в ней большинства элементов (до сорока).

Исследуя состав древних металлических предметов и обрабатывая данные их спектрального анализа с помощью методов математической статистики (частотный, корреляционный, кластерный анализы), можно выделить в массе материала группы предметов, одинаковых или близких по своему составу. Эти группы по существу определяют различные сорта металлов и их сплавов, используемых в металлургии провинций и очагов. Региональные скопления различных по составу химических групп металла служат важнейшими показателями их связи с месторождениями определенных горнорудных областей, таких как Балкано-Карпатье, Кавказ, Урал, Алтай и пр.

Результаты массовых спектральных анализов позволяют в ряде случаев поставить вопрос не только о крупных горнорудных регионах, но и о конкретных рудниках, из которых происходит тот или иной тип металла. Дело в том, что медные руды разного происхождения могут отличаться разным химическим составом: кроме основного компонента — меди — они содержат множество сопутствующих ей примесей, составляющих разнообразные количественные и качественные комбинации. При плавке руды состав этих примесей может несколько меняться, но характер перемен поддается учету благодаря известным коэффициентам их распределения между готовым металлом и шлаком. Таким образом, примеси, попавшие в металл, становятся опознавательными знаками его происхождения [Chernykh E. N., 1992]. Однако данные теоретические постулаты не всегда удается реализовать на практике, которая показывает, что близкие по генезису медные месторождения часто оказываются сходными по своей геохимии. Особенно это относится к монометаллическим рудопроявлениям, в которых представлены лишь чистые минералы меди без заметных примесей иных элементов. Например, мы не в состоянии различить медь, выплавленную из медистых песчаников Приуралья, сотни выходов которых охватывают огромные территории Волго-Камского бассейна и Приуралья.

Установить рудный источник меди удается тогда, когда руда сильно насыщенна посторонними примесями. Наиболее вероятна привязка археологических объектов из металла к так называемым полиметаллическим месторождениям, в которых минералы меди соседствуют с минералами других металлов (мышьяка, сурьмы, свинца, олова и т. д. ). Но и здесь возникают трудности, поскольку дают себя знать вариации их соотношения друг с другом в пределах рудного тела. Тем не менее именно в этих случаях таится заманчивая для исследователя перспектива решения проблемы, особенно если рудники разрабатывались в древности. Археологическое обследование древних шахт со взятием образцов руды на анализ позволяет, как правило, произвести надежную идентификацию между рудой и металлом из раскопанных поблизости памятников.

Результаты массового спектрального анализа древних изделий из металла являются неоценимым историческим источником. Они дают общую картину соотношения химических групп меди и ее сплавов, типичных для данной археологической культуры и очагов ее металлопроизводства; они показывают отличие этих соотношений в пределах других культур и очагов; они определяют древние торговые пути, по которым двигались разные сорта меди из источников их получения; они позволяют синхронизировать различные археологические культуры ЭРМ; выявить зону исходных импульсов для зарождения металлургии в той или иной провинции или ее очаге.

Эмиссионный спектральный анализ стал широко применяться в археологии начиная с середины XX в., хотя первые анализы изделий бронзового века Европы были выполнены еще в предвоенные годы немецкими учеными Г. Отто и В. Виттером [Otto H., Witter W., 1952].

В конце 50-х годов спектральный анализ для решения проблем происхождения изделий энеолита и бронзового века Европы был использован австрийским археологом Р. Питтиони [Pittioni R., 1959]. Возглавляемая им Венская историко-металлургическая группа занималась по преимуществу изучением руд Восточных Альп и коллекций древнего металла Австрии. На основе этих исследований ему удалось доказать местное производство большинства австрийских металлических изделий раннего бронзового века.

В 50-х — 60-х годах были проведены первые работы по изучению состава меди и бронз с территории Закавказья. Их выполнили ученые аналитических лабораторий Грузинской и Азербайджанской ССР [Тавадзе Ф. Н., Сакварелидзе Т. Н., 1959; Селимханов И. Р., 1960]. Параллельно начались исследования в ленинградской лаборатории спектрального анализа, созданной при местном отделении Института археологии АН СССР. В центре внимания ее сотрудников находились коллекции из памятников III-I тыс. до н. э. с территории азиатской части СССР [Богданова-Березовская И. В., Наумов Д. В., 1963].

Особо следует отметить деятельность Штутгартской историко-металлургической группы, которая активно развернулась в 50-х — 70-х годах при музее Вюртемберга (Германия) под руководством З. Юнгханса и Е. Зангмайстера. Она внесла значительный вклад в изучение состава меди, золота и бронзы первобытной Европы. Авторы опубликовали огромную серию количественных спектральных анализов изделий энеолита и бронзового века. Обработав результаты 22000 анализов с помощью методов математической статистики, они выделили 29 химических групп европейской меди. Для выяснения их происхождения ими произведено картографирование находок каждой группы. Таким образом, установлена картина используемых в древности рудных месторождений [Junghans S. et al., 1960; Junghans S. et al., 1968; Junghans S. et al., 1974]. Однако в науке существуют большие разногласия по поводу оценки выводов Штутгартской группы, правильности предложенной ею классификации химического состава меди, а также исторической обоснованности ее идей относительно миграций европейских народов в поисках медного сырья в ЭРМ [Рындина Н. В., 1998а].

В разработке узловых проблем спектроаналитического направления истории металлургии особое место принадлежит Е. Н. Черных и возглавляемой им московской лаборатории Института археологии РАН. Исследования Е. Н. Черных базируются на всестороннем рассмотрении как состава руд, применявшихся в пределах различных производственных подразделений ЭРМ, так и состава готового металла. Источник, из которого происходит металл, определяется с учетом многих факторов: историко-культурных, географических, металлургических, статистических. Это существенно отличает подход исследователя к решению вопросов генезиса древней металлургии, делает более достоверными получаемые им выводы. Лаборатория Института археологии провела к настоящему времени более 50 000 спектральных анализов, большая часть которых связана с коллекциями ЭРМ. Примечательно, что в этой огромной базе данных представлены не только результаты изучения готовых изделий, но и образцов шлаков и медной руды, происходящих из древних медных рудников и медеплавилен. Они происходят с обширных территорий от Болгарии на западе вплоть до Дальнего Востока, от полярной зоны на севере вплоть до Ирана и Афганистана на юге [Chernykh E. N., 1992]. Значимость спектроаналитических работ Е. Н. Черных, посвященных истории металлургии Урала, Поволжья, юго-запада Восточной Европы, Болгарии, определяется тем, что металлургические проблемы показаны в них на фоне широких исторических обобщений и совершенно новых общеисторических понятий [Черных Е. Н., 1966; Черных Е. Н., 1970; Черных Е. Н., 1976а; Черных Е. Н., 1976б; Черных Е. Н., 1978а]. Автор впервые ввел в научный оборот понятия металлургических провинций и очагов металлопроизводства, дал теоретическое их обоснование, обрисовал границы провинций эпохи энеолита, раннего, среднего и позднего бронзового века, показал общие закономерности их развития на фоне деятельности конкретных очагов металлургии и металлообработки, предложил общую периодизацию ЭРМ с точки зрения истории выделенных производственных подразделений [Черных Е. Н., 1978б; Черных Е. Н., 1999; Cernych E. N., 1982; Chernykh E. N., 1992]. Диапазон обсуждаемых вопросов велик и источником их решения служат прежде всего результаты массовых спектральных анализов.

Завершая рассказ о принципах выделения производственных образований ЭРМ и вкладе различных лабораторий (прямом и косвенном) в их разработку, хотим еще раз подчеркнуть, что наилучшие результаты достигаются при комплексном применении различных методов исследования. Только органическое сочетание 1) морфологического анализа древних изделий из металла; 2) данных их химического состава; 3) результатов технологического изучения позволяет получить достоверную картину истории древнего металлопроизводства. Такой комплексный подход и будет положен нами в основу дальнейшего изложения.

В этот день:

Дни смерти
1978 Умер Сергей Аристархович Семенов — специалист по экспериментальной археологии и первобытной техники, автор методики трасологического анализа первобытных орудий.
Открытия
1876 Генрих Шлиман вскрыл шахтовую гробницу в Микенах с большим количеством золотых вещей - "сокровищами Агамемнона".
1912 Людвигом Борхардтом на территории Ахетатона в развалинах мастерской царского скульптора Тутмоса обнаружен лежащий лицом вниз знаменитый скульптурный портрет царицы Нефертити.

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 08.05.2015 — 12:20

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014